Адмирал Империи 2

— Дальше, дальше…

— Четвертое: Адмирал Васильков, после удачного абордажа вражеского линкора, по неизвестным причинам, передал его некоей третьей стороне, — прокурор задумался. — Мы так и не установили, кем были эти люди, но факт остается фактом — трофейный корабль в данный момент находится не под нашим контролем и мы вообще не знаем где он…

— То есть вы расписались только что в своей беспомощности и отсутствии фактов, и смеете включать данный пункт в обвинительный список? — Таисия уткнула руки в бока. — Я вынуждена буду поставить нашего императора в известность о некомпетентности главного военного прокурора флота…

— Ах, оставьте Таисия Константиновна, — улыбнулся Веригин, понимая, что это блеф.

— Не улыбайтесь господин прокурор, — пригрозила княжна, — я сейчас не шучу… Все что мы знаем, это то, что «Абдул Кадир» захвачен и выведен из состава османского флота, а значит не опасен нам… Можете подсчитать, скольких бы мы лишились вымпелов, если бы данный линкор продолжал состоять во флоте Северных Сил Вторжения? Итак, своими действиями контр-адмирал Васильков вывел из строя самый опасный корабль султана и эти действия мы, его боевые соратники, ставим ему в вину?! Это называется подлость и несправедливость…

— Вы переворачиваете факты с ног на голову, — не согласился с ней прокурор. — По вашей логике Василькова вообще наградить надо…

— Это очевидно, — кивнула княжна, — если учесть, что он на своем «Одиноком» сделал для всего нашего флота.

— Что сделал, уничтожил боевую космическую крепость и убил две тысячи человек?! — повысил голос, все это время молчавший, Гуль.

— Если вы не замолчите, я даже не стану вызывать вас на поединок, — Таисия наклонилась вплотную к физиономии Аркадия Эдуардовича. — Я просто пристрелю вас, как бешеную собаку за подобные высказывания!

— Что?! — Гуль растерялся. — Да как вы смеете!

— Хватит, прекратить балаган! — Теперь уже Самсонову надоела вся эта перепалка, и он решил разом поставить точку в происходившем. — Капитан-лейтенант это мое последнее предупреждение. Если не желаете последствий, придержите свой язык за зубами. Здесь вам не таверна в космополисе… Выяснять отношения будете на гражданке и с другими… Вам понятно?!

Таисия в запале действительно не заметила, как перешла грань дозволенного на флоте в условиях войны. Она хотела было что-то колкое сказать и в отношении самого Самсонова, но видя решимость командующего, благоразумно промолчала. Все знали, что если уж Иван Федорович начинал злиться, то для него не существовало препятствий и авторитетов. Будь перед ним в эту минуту кто угодно, хоть сам император, и тот бы быстро оказался на гауптвахте. Последствия адмирала в этом состоянии уже не интересовали.

— Теперь с вами Гуль, — командующий грозно посмотрел на своего комдива. — Про убийство двух тысяч из нашего гарнизона, это действительно перебор, за который можно получить и по морде… Как и что делал Васильков во время сражения, насколько верными и разумными были его действия, будет разбираться Следственная Комиссия на нашей столичной планете. Безусловно, командир крейсера «Одинокий» натворил много дел и все его выкрутасы с неподчинением, передачей линкора непонятно кому и другими фактами, не могут остаться безнаказанными…

— Господин адмирал…, — начала было Таисия.

— Наше сегодняшнее заседание я объявляю закрытым, — перебил ее Самсонов, — Мне нет времени точить с вами лясы, когда в систему, которую нужно отстоять любой ценой, в течении суток могут войти несколько дополнительных американских дивизий. У меня голова занята тем, как спасти Черноморский флот, и времени заниматься одним человеком нет по определению… Поэтому голосуем. Кто за признание контр-адмирала Василькова виновным?

Трое из пяти присутствующих подняли руки. Таисия, хоть и видела, что сам Иван Федорович руку не поднял, все равно отвернулась от него с презрением.

— Большинством решено, Васильков Александр Иванович временно отстраняется от командования крейсером «Одинокий», — заключил Самсонов. — Он должен быть взят под стражу военной полицией и определен на гауптвахту моего флагмана, в ожидании дальнейших действий следственной Комиссии. Как только появится возможность, Васильков будет экстрадирован на «Новую Москву»…

— Прошу прощения, господин адмирал, — снова заговорил Гуль, — у нас в связи с арестом данного персонажа могут, вернее со сто процентной долей вероятности, будут проблемы…

— Что вы имеете в виду?

— Я не хотел этого говорить никому, кроме вас, — Аркадий Эдуардович встал и оправил китель, — ибо данный вопрос касается внутренних взаимоотношений во вверенном вам флоте, в частности в моей 27-й дивизии…

— Что уж, говорите, если начали, но побыстрей, — недовольно поморщился командующий, ожидая услышать от своего подчиненного очередную кляузу.

— Как и говорил ранее, я с уверенностью могу повторить, что арест и сопровождение контр-адмирала Василькова на гауптвахту, приведут к открытому мятежу на борту тяжелого крейсера «Одинокий»…

— Вы что-то принимаете из запрещенных препаратов, Гуль?! — Самсонова трудно было чем-то удивить, но тут командующий явно был шокирован, прочем не меньше, чем все остальные. — О каком мятеже вы нам рассказываете?! В подразделениях моего флота этого не может произойти по определению!

— А мне не кажутся слова господина Гуля такими уж неправдоподобными, — кивнул, поддерживая того, великий князь Михаил Александрович.

— Расскажите подробней, что вам известно, — не менее заинтересованно произнес главный военный прокурор.

— Дисциплина на крейсере, которым командует Васильков, на самом низком уровне, что только может быть на боевом корабле, — заявил Гуль. — Многие из членов данного экипажа имеют десятки взысканий и нарушений устава. Но постоянно прикрываемые своим командиром, эти моряки до сих пор служат в императорском флоте, хотя должны были быть изгнанными из него с позором. Не менее одиозные фигуры составляют костяк высшего офицерского состава «Одинокого». Я не знаю, откуда Васильков их всех понабрал, но это же шайка разбойников, а не боевой экипаж…

— Вы не преувеличиваете степень угрозы, господин контр-адмирал? — с сомнением в голосе отозвался командующий. — Я слышал, что с дисциплиной у Василькова было не все в порядке, но обвинять команду крейсера в том, что она может пойти на неподчинение и открытый мятеж, это мне кажется через чур…

— Я погоны ставлю на то, что как только морякам с «Одинокого» сообщат об аресте их обожаемого командира, они все как один ринутся на его защиту, — воскликнул Аркадий Эдуардович с такой уверенностью в голосе, что даже Самсонов осекся на полуслове.

Командующему было неизвестно, насколько окажется прав комдив, но перестраховаться было не лишним. Самсонов знал, да и в своей карьере помнил случаи на флоте, когда экипаж отдельного корабля или даже целые группы кораблей выходили из подчинения. Волнения на флотах не только Российской Империи, но и на флотах других держав были явлением не таким уж и редким…

— Люди из экипажа «Одинокого» пойдут за своим капитаном хоть в ад, так сильно они его уважают, — продолжал Гуль. — Я не знаю, пойдут ли они на штурм гауптвахты на вашем «Громобое», господин адмирал…

— Пусть только попробуют, — с угрозой в голосе, буркнул Самсонов.

— Но вот то, что моряки не будут подчиняться никому другому, кроме Василькова, это я вам гарантирую, — продолжал Аркадий Эдуардович. — А это значит, что команду «Одинокого» следует ротировать полностью, до последнего оператора и техника… И как вы прикажете это сделать? Силой проникнуть на крейсер и повязать этих разбойников? В таком случае недалеко и до перестрелки, потому как экипаж Василькова без боя сдавать корабль не станет. Ну, а если прольется кровь…

— Можете не продолжать, — перебил его, Самсонов, — даже не хочу об этом слышать… У меня сейчас каждый вымпел на счету. Против нас стоит несколько десятков боевых кораблей американцев и османов… Я против того, чтобы в преддверии решающего сражения, терять один из лучших крейсеров своего флота.

— Но вам придется его потерять, как только команда «Одинокого» узнает о решении, которое мы приняли в отношении их лидера, — согласился с Гулем, прокурор. — Аркадий Эдуардович расскажите поподробней о всех возможных зачинщиках на данном корабле, коих вы считаете наиболее опасными…

— На первом месте среди таковых, готовых на любую авантюру, стоит командир палубной эскадрильи «Одинокого» — майор Белло, — ответил Гуль, явно подготовившись к такого рода вопросам. — Это абсолютно неуправляемая личность, как в прочем и все её подопечные, которых вы знаете как «соколов»…

— Это одна из лучших эскадрилий в моем флоте, — отозвался Самсонов.

— Как боевое подразделение — да, они одни из первых, — кивнул Аркадий Эдуардович, — но субординации и дисциплины у этих пилотов нет в помине… Далее из самый опасных и непредсказуемых людей Василькова можно назвать командира его морских пехотинцев… Вы знаете, что этот человек комиссован по ранению головы еще во время последней войны с султаном? Комиссован без права на возвращение во флот… И тем не менее подполковник Дорохов до сих пор служит…

— Так, давайте вы с прокурором отдельно пообсуждаете всех ваших подозреваемых, — остановил Гуля, Самсонов. — Контр-адмирал вы уверены, что команда «Одинокого» поведет себя именно так, как вы сказали?

— Да, господин адмирал, уверен…

— Как же тогда быть? — многозначительно почесал затылок великий князь Михаил Александрович. — Не можем же мы отпустить Василькова, только лишь потому, что опасаемся неповиновения его шайки!

— Вы абсолютно правы, адмирал, — обратилась к Самсонову, Таисия Константиновна, — в том, что в преддверии битвы ни один корабль терять нельзя. Если это все правда, о чем нам говорит господин Гуль, то самым разумным решением будет возвращение контр-адмирала Василькова на свой корабль и закрытие против него дела…

— Как бы вы этого не желали, ваше императорское высочество, однако подобное просто невозможно, — тут же отреагировал главный военный прокурор. — Васильков уже признан виновным, что зафиксировано электронным секретарем, сразу после голосования…

— В итоге, как быть? — повторил вопрос великий князь.

— Мне кажется, что у меня есть ответ, — вкрадчиво произнес Аркадий Эдуардович.

— Я в этом не сомневалась, — пожала плечами Таисия.

— Если оставить контр-адмирала Василькова на флагмане за решеткой, это автоматически означает мятеж на «Одиноком», значит, ни объявлять о его аресте, ни держать его здесь не нужно, — продолжал Гуль. — Поэтому мы должны поступить следующим образом…

* * *

Я не заметил, как Тася подошла ко мне и села рядом на скамью перед иллюминатором. Она выглядела уставшей и измотанной, хотя старалась улыбаться и делала вид, что все у нее в полном порядке и под контролем. Такова уж была натура этой внешне хрупкой, но невероятно сильной и упорной девушки. Я хотел было щелкнуть ее по носику, чтобы держала выше, но вовремя заметил стоящих рядом двух офицеров из военной полиции.

Объяснять мне было не нужно, почему эти ребята сейчас здесь находятся.

— Устала? — спросил я девушку, которая в отличие от меня не постеснялась посторонних, положив мне на плечо голову. — Нелегко защищать своего непутевого друга, да?

— Да, нелегко, — отозвалась она эхом. — Прости, я пыталась…

— Ай, не будем об этом, — отмахнулся я. — Будто изначально не было понятно, чем этот театр абсурда закончится…

— Ты даже не представляешь, чем все-таки он окончился…

— Ладно, об этом позже, — я абсолютно сейчас не хотел думать, о собравшихся меня наказать, людях, — Ты, как здесь оказалась? Гвардия ведь, по тем данным, что мне известны, должна была лететь на соединение с Балтийским космическим флотом, к Юзефовичу…

— Информация о вторжении в «Бессарабию» изменила планы, — ответила Таисия. — Как только я увидела на карте, чей корабль движется к «Измаилу»… В общем, со мной здесь вся 2-я гвардейская, мы разделили Гвардейскую эскадру…

— Значит это тебя нужно благодарить за спасение, — усмехнулся я, — ведь когда я захватил «Абдул Кадир», на меня с четырех углов уже было навалились четыре тяжелых османских крейсера… Но появление Самсонова во главе «семеновцев» заставило османов прыгнуть обратно из «Тавриды» к своим…

— Да я уже и со счета сбилась, сколько раз тебя выручала…

— Что?! Это кто же такой счет ведет?

— Я и веду…

— Когда ты успела меня выручить? — засмеялся я такой наглости моей подружки. — Когда я тебя спас еще соплюхой, при первой нашей встрече?

— Ты за соплюху то ответишь, — воскликнула девушка, давая мне увесистого тычка кулаком в плечо. — Не видишь, кто перед тобой?

Таисия выпятила грудь вперед, чтобы был более заметен её офицерский жетон.

— Уже вижу, — кивнул я, оценив цифры опыта на его информационной шкале. — И очень горжусь тобой…

Тася засмущалась, но было видно, что ей очень важны эти мои слова. Возникла пауза.

— Как семья? — задал я один из самых неуместных на данный момент вопросов. — Как папа?

Таисия хоть и была до этого грустной, расхохоталась, видя, что я прикалываюсь.

— Ничего, жив-здоров, передает тебе привет…

— Понятно… А как дела у нашего Артемия Константиновича? Все такой же позер?

— Не спрашивай, — отмахнулась Тася. — Завешал весь флагман зеркалами и гобеленами, будто дворец на колесах…

— Значит все по-старому…

— Да, все как обычно, — кивнула девушка. — Зато у тебя здесь весело…

— Это точно, — вздохнул я и поднялся со скамьи. — Ну что там решили наши флотоводцы в отношении меня? Отстраняют?

— Не только, — Таисия тоже поднялась и в нерешительности стала переминаться с ноги на ногу. — Я подумала, что сама должна тебе это сказать, ибо не хочу, чтобы после оглашения приговора ты кому-нибудь из присутствующих перегрыз горло.

— О, понял, значит, меня ко всему прочему ждет еще и гауптвахта, — догадался я.

— Тебя ждет настоящая космическая тюрьма, расположенная в ста тридцати миллионах километров отсюда, на одном из промышленных астероидов, — выдавила Таисия, грустно посмотрев на меня. — Саш, ты не переживай, я вытащу тебя оттуда в самое ближайшее время… Это просто уму не постижимо, но боясь мятежа экипажа «Одинокого», они решили спрятать тебя от команды, а твоим людям сказать, что их командир отбыл на секретное задание или что-то в этом роде. Они в данный момент придумывают легенду твоей внезапной пропажи…

— Господин контр-адмирал, ваше оружие, жетон и идентификационный браслет, — спокойно и деловито произнес один из стоящих сейчас поблизости офицеров военной полиции.

Я несколько секунд решал, что мне делать в данных обстоятельствах. Видя это, Таисия заговорчески придвинулась ко мне и прошептала, кивая в сторону офицеров:

— Их всего парочка, сейчас у лифтовых капсул вырубим этих типов, а дальше по своему пропуску я тебя вытащу с флагмана…

— Это по тебе, тюрьма плачет, — засмеялся я, — рецидивистка императорских кровей.

— Я серьезно…

— Послушай, — я взял ее за плечи. — Куда я побегу после этого? На «Одинокий», подставляя под трибунал команду, которая меня не покинет?

Я передал свои личные вещи полицейскому.

— Присмотри за «моими», и ничего им не говори, — сказал я напоследок Тасе, намекая на мою боевую команду. — Да не волнуйся ты так за меня, это всего лишь имперская тюрьма, что я там не видел… Прорвемся…

Глава 3

Самсонов быстро встал из-за стола, как только Таисия Константиновна вышла из аудиенц-зала. Остальные присутствующие поднялись с кресел вслед за адмиралом.

— Заседание Комиссии окончено, — объявил Иван Федорович, собираясь покинуть помещение.

— А как же объявление решения Комиссии тому, ради которого мы все здесь находились целых три часа? — остановил его, военный прокурор. — Давайте уж доведем до конца процедуру и дождемся Василькова…

— Оставьте эти мелочи, Веригин, — бросил командующий, не оборачиваясь и продолжая идти к дверям. — Все и так понятно. Я не желаю более изгаляться над контр-адмиралом и злорадствовать, видя его слушающим обвинительный приговор…

— Это совсем не так, как вы описываете, — воскликнул военный прокурор, — мы лишь выполняем наш долг. Никому из тех, кто здесь находится, не приятна данная процедура, но уж так заведено…

— Вам повторить, господин прокурор, что заседание окончено?! — Самсонов резко развернулся и выпучил на Веригина глаза. — Формальности выполните сами, вам именно за это жалование платят. А мне платят за другое…

— Я вас понял, господин командующий, — прокурор снова уткнулся в планшет, по привычке продолжая что-то постоянно в нем заполнять. — Прошу не беспокоиться, все процедуры в отношении сегодняшнего заседания будут мной окончены и выполнены по букве закона и точно в срок…

— В этом я не сомневаюсь, — бросил Иван Федорович.

— Как только закончу с данным делом, то сразу запущу процедуру следственных действий в отношении команды крейсера «Одинокий», — продолжал Веригин, уже обращаясь не к Самсонову, а к Гулю и великому князю Михаилу. — От вас, господин контр-адмирал, мне потребуются письменные показания в отношении старших офицеров экипажа упомянутого корабля… Мы не должны оставлять без внимания любое подозрение в организации мятежа…

Гуль кивнул, соглашаясь с прокурором.

— Господа адмиралы, следуйте за мной в малый зал, на военное совещание, — Самсонов уже у дверей обратился к своим командирам.

Иван Федорович не слышал последних слов военного прокурора, так как находился далеко, но понял, что тот затевает какую-то очередную проверку. Нечего флотским его слушать, пусть копается в грязном белье самостоятельно…

— Совещание через десять минут, — подытожил командующий, выходя.

Как ни противно ему было сейчас, после участия в судилище над Васильковым, однако Иван Федорович понимал, что без наказания непутевого контр-адмирала оставлять нельзя. Если каждый такой инициативный начнет делать все что хочет, во что превратиться флот? В пиратскую эскадру? Нет дорогой, как бы ты не оказался в итоге прав в своих предположениях о наступлении врага и в своих дальнейших действиях, должен ты их выполнять лишь по приказу высшего командования!