Помоги проекту - поделись книгой:
Введение
Как после окончания зимы сходящий снег оставляет после себя слой многомесячной грязи, так и в наше время разброда и шатания общественного сознания особенно расцвели различные секты и ложные религии, что, конечно, связанно с тем хаосом, который царит в общественном сознании, только недавно и еще не окончательно освободившемся от коммунистической идеологии. Не удивительно, что среди новых религиозных течений особенно получили развитие те доктрины, которые, с одной стороны, претендуют на христианское происхождение (ведь большинство жителей России исторически и культурно связаны с Православием), а с другой, – близки по духу к прежней коммунистической идеологии. Именно этим признакам отвечают две наиболее распространенные ныне секты – Адвентисты Седьмого дня и свидетели Иеговы, которые, претендуя на то, что только они точно следуют Библии, при этом возрождают старые доктрины гуманистического хилиазма (строительства Царствия Божия на земле) и отрицания бессмертия души. В нашей работе мы рассмотрим антропологические построения данных еретиков.
Согласно библейским представлениям, человек не есть нечто статичное. Его природа, как получившая начало, подвержена изменениям, хотя основные ее характеристики должны оставаться неизменными, чтобы мы могли говорить о тождественности сущности и идентичности личности. А если мы придерживаемся таких взглядов на человеческую природу, то и антропология не может ограничиться описанием как бы «среза» человека. Например, проблема бессмертия человеческой души неразрывно связана в учении Церкви со всей историей нашего спасения. И поэтому нельзя рассматривать этот вопрос одномоментно. Ведь душа наша имеет бессмертие различным образом. В одном смысле она имела его, выйдя из рук Творца, в другом – после того, как ее чрез грехопадение настигла смерть, по-иному она возвратила себе бессмертие в результате подвига Искупителя и, наконец, иное состояние у той души, которая отвергла свое спасение. Потому и проблему бессмертия (или лучше сказать неуничтожимости) человеческой души должно рассматривать динамически в рамках всего Домостроительства нашего спасения и по мере этого рассмотрения показывать нелепости и заблуждения, свойственные обличаемым сектантам.
При рассмотрении антропологических построений адвентистов и иеговистов мы должны помнить, что им не свойственен богословский гений и талант систематизатора. Многое в их учении существует или для того, чтобы оправдать несбывшиеся пророчества (например, представления о небесном святилище у адвентистов существуют для оправдания Великого Разочарования в 1844 г[1]. и учение о «духовном Пришествии Христа» в 1914 г. у иеговистов), или в целях полемики с учением римо-католиков (часто совпадающего в этом с верой православных). И поэтому иногда нам приходилось не излагать собственное учение сектантов (которое часто очень запутано и внутренне противоречиво), чтобы не писать за них их собственного вероисповедания, а приводить их аргументы против догматов Церкви. Особенно это касается тех моментов, когда сектанты пытаются анализировать аргументы, направленные против их доктрин[2]. Но всегда, когда сектанты связно излагают собственные мнения, мы сперва излагали их взгляды, а уже затем анализировали их с точки зрения православного Предания.
Догматика свидетелей Иеговы приводится по состоянию на 2000 год, и, возможно, скоро некоторые части нашей работы могут устареть в том, что касается их эсхатологии и учения о «небесном правительстве 144000». Это учение в данный момент пересматривается руководящей Корпорацией в связи со скорой смертью последних иеговистов, крещенных до 1935 года (а только они да еще очень малая часть других сектантов, занявших место отпавших, могут занять руководящие посты в Корпорации).
При написании данной работы мы пользовались рядом сектоведческих работ как отечественных, так и зарубежных авторов. Из первых стоит отметить работу Д. С. Бондаря «Адвентизм 7-го дня» (СПб. 1911), в которой больше внимания уделяется истории адвентистской секты, чем анализу ее вероучения. Тем же акцентом на истории отличается чрезвычайно идеологизированная работа А. Б. Белова «Адвентизм» (М. «Наука». 1964). Антропологическим заблуждениям адвентизма посвящен ряд разделов в великолепных обзорных противосектантских работах дореволюционных миссионеров: Н. Варжанского «Доброе исповедание. Православный противосектантский катехизис» (М. 1998), «Оружие правды» («Паломник». М. 1993), диакона Игоря Смолина «Меч духовный» (Краснодар. 1995), «Миссионерский путеводитель по Библии» (Нижний Новгород. 1997), которыми мы неоднократно руководствовались в опровержении заблуждений сектантов. Специально опровержению антропологических заблуждений адвентистов посвящено сочинение старообрядческого еп. Иннокентия «О бессмертии души», которое, впрочем, является больше публицистическим, чем научным.
Вопросы бессмертия души также разобраны в основательной работе В. Ф. Давыденко «Святоотеческое учение о бессмертии души» (Вера и разум. 1908. № 17), в которой подробно описывается патристическая позиция по данной теме. Кратко выводы Давыденко повторяет иеродиакон Павел (Максименко) в своей кандидатской работе «Освящение вопроса о Бытии Божием и бессмертии души в русской апологетической литературе» (Загорск. 1967).
Из современных русских авторов стоит отметить брошюру священника Олега Стеняева «„Свидетели Иеговы“. Кто они?» (М. 1996), учебник А. Л. Дворкина «Сектоведение» (Нижний Новгород. 2000), в котором дано подробное изложение истории Свидетелей Иеговы, (последнее также можно найти в работе иеромонаха Германа (Дворцова) «Лжесвидетели. Краткая история Общества Свидетелей Иеговы» (М. 1998)), кандидатскую работу священника Михаила Маркевича «Секта Свидетелей Иеговы» (Сергиев Посад. 1996). Также вопросов, рассмотренных в данной работе, касался диакон Андрей Кураев в своих сочинениях: «Раннее христианство и переселение душ» (М. 1996), «Куда уходит душа?» (М. 2001), «Протестантам о Православии» (М. 1997) и священник Игорь Ефимов в сочинении, посвященном пятидесятникам «В вере ли вы?» (М. 1995). Одна из лучших работ, рассматривающая догматические заблуждения этих сект, принадлежит о. Д. Б. Евменову («История создания и учение „Общества Сторожевой башни“»). Она была защищена как кандидатская в ПСТБИ и сейчас вывешена в Интернете, на антииеговистском сайте Свято-Даниловского монастыря.
Огромный материал, посвященный критике данных сект, существует в западном сектоведении. Большое место посвящают анализу антропологических построений сектантов Уолтер Мартин («Царство культов» (СПб. «Логос» 1992)) и Г. Берри («Во что они верят» (М. 1994)). Однако их аргументацией необходимо пользоваться с крайней осторожностью из-за их собственных заблуждений. Так, например, У. Мартин отвергает вечное рождение Бога Сына, а Г. Берри придерживается хилиастической ереси. Оба данных автора (как и практически все протестантские сектоведы) отвергают единство видимой Церкви и реальность преображения человеческой природы, а потому, если некритично подходить к их построениям, то можно войти в противоречие с догматическим сознанием Православной Церкви (примеры чего уже имеют место в отечественной антисектантской публицистике).
Особенно стоит выделить уникальную работу Е. Б. Прайс «Свидетели Иеговы» («Церковь АДС», 1994), в которой одна из разбираемых сект критикует другую.
Но, несмотря на обилие литературы, посвященной критике учения данных сект, нам не удалось найти работы, в которой бы была проанализирована антропология этих еретиков. Обычно в критике адвентизма особый акцент придается их субботничеству и эсхатологическим представлениям. А в иеговизме обычно опровергаются его триадологические и христологические заблуждения и подчеркивается огромное число лжепророчеств связанных опять-таки с их эсхатологическими построениями. Удивительно, но радикальное извращение сектантами учения о нашей собственной природе и наших судьбах проходит как-то по периферии внимания сектоведов. А ведь то, как человек осмысляет самого себя, определяет во многом и его богословие, и тем более его сотериологию. Вот этот досадный пробел и призвана заполнить данная работа.
1. Природа первозданного человека
1.1. Душа и тело. Две природы или одна
Первое и основное отличие антропологии рассматриваемых сектантов от веры Православной Церкви и большинства других христианских конфессий заключается в отрицании ими сложности человеческой природы. Эта изначальная ошибка порождает большую часть заблуждений в области антропологии, которые будут рассмотрены в дальнейшем. Как мы знаем, Святая Православная Церковь, верная хранительница и толковательница Божественного Откровения, учит, что «душа есть сущность живая (Быт. 2, 7), простая и бестелесная (Быт. 6, 17), по своей природе невидимая для телесных глаз, бессмертная (Мф. 10,28), одаренная и разумом (1 Кор. 2, 11), и умом, не имеющая формы, пользующаяся снабженным органами чувств телом и доставляющая этому жизнь (Пс. 103, 29; Лк. 8,55), и приращение, и чувствование, и производительную силу, имеющая ум (Пс. 138, 14), не иной по сравнению с нею самой, но – чистейшую часть ее, ибо как глаз в теле, так ум в душе; независимая и одаренная способностью желания (2 Цар. 3, 21), также и способностью действования, изменчивая, то есть обладающая слишком изменчивой волею, потому что она – и сотворена, получившая все это от благодати Сотворившего ее (Иов. 12, 10), от Которого она получила и то, что существовала, и то, что была таковой по природе»[3]. Подробнее это определение мы будем обосновывать и раскрывать на протяжении всей работы.
Посмотрим же, что под словом «душа» понимают рассматриваемые нами сектанты. Взгляды их довольно запутаны, что, впрочем, и неудивительно, учитывая многозначность этого термина в Священном Писании. Так, один из адвентистских авторов пишет: «Если мы зададимся вопросом: „что же такое человек?“ и попытаемся дать ответ на него не в старом богословском, но в новом физиологическом смысле, то мы увидим, что у евреев человек представляет собою некий синтез. Тело в нем – комплекс частей, которые черпают жизнь и энергию из дыхания – души, не существующей вне тела. Евреи не мыслили себе души, лишенной тела»[4]. Итак, душа здесь однозначно объявляется принципом жизни, связанным с дыханием. Но буквально через страницу автор одобрительно приводит слова Уиллера Робинсона, помещающего душу в крови. – «Человек не имеет тело – он есть тело. Он представляет собой плоть, оживленную душой. И то, и другое воспринимается как психофизическое единство… Нет причин предполагать, что душа является субстанцией, составляющей сущность личности, или что душа (нефеш) бессмертна, а плоть (басар) смертна. Душа не может пережить человека – она просто уходит, вытекая вместе с кровью»[5]. Подобно этому рассуждают и Свидетели Иеговы: «Слово „душа“, как оно употребляется в Библии, относится ко всему человеку или животному, а также используется для обозначения жизни, которой наделены люди и животные»[6]. Однако Библия ясно говорит, что у человека есть также и дух, который отождествляется с душой. Конечно, сектантам необходимо дать свое объяснение этому термину, который явно противопоставляется плоти. Свидетели Иеговы пишут: «Итак, „дух“ может относиться к жизненной силе, которая есть у всех живых созданий – как у людей, так и у животных – и которая поддерживается дыханием»[7]. Правда, непонятно, зачем Слово Божие употребляет для обозначения одного и того же явления два разных слова, второе из которых вдобавок явно противопоставлено понятию тела и просто провоцирует ввести учение об отдельной от плоти сущности, оживляющей последнюю. Если бы Бог не хотел, чтобы все люди (кроме сектантов) верили в существование неуничтожимой человеческой души, имеющей духовную природу, то Он, конечно, не стал бы в Своем Откровении употреблять столь двусмысленного слова. Тем более что в той же Библии Он называет духом Самого Себя (Ин. 4, 24), явно не имея в виду отвергнуть Собственное бессмертие и бесплотность.
Из приведенных определений мы видим, что сектанты выделяют из всего спектра значений, содержащихся в Писании, лишь те, которые им удобны, а уже затем пытаются свести к полученному значению все остальные употребления этих слов, что ведет к явному насилию над священным текстом, многочисленные примеры чего будут приведены ниже.
Так впервые слово «душа» употребляется при описании Пятого дня творения, где сказано: «Да произведет вода пресмыкающихся, душу живую» (Быт. 1, 20). Таким образом, по учению Слова Божия, своей душой обладают и пресмыкающиеся, и птицы, и рыбы, и звери. Эта животная душа обитает в крови (Лев. 17,11) и подвержена смерти (Екк. 3,20). «В отличие от человеческой, душа неразумных живых существ есть жизнь тела, ею одушевленного. Эта душа ничего другого не может воспринимать, кроме действия тела, и поэтому при разложении тела вместе с ним распадается и душа. Другими словами, душа животных не менее смертна, чем тело»[8]. Однако так как само происхождение ее отличается от происхождения души человеческой, отождествление их свойств некорректно (хотя именно так, как мы увидим далее, поступают сектанты). Но об этом мы скажем подробнее чуть позже.
Надо сказать, что, кроме этих двух значений, слово «душа» в Писании часто употребляется вместо слова «человек», заменяя целое частью. Так, например, употребляется это слово при описании переселения Израиля в Египет: «в семидесяти пяти душах пришли отцы твои в Египет» (Втор. 10, 22). Очевидно, что здесь под этим словом явно имеется в виду весь человек.
Само слово, соответствующее в нашем переводе «душа» по-еврейски נֶפֶשׁ («нефеш»), происходит от древней формы глагола «дышать», но в значении дыхания оно употребляется только один раз (Иов. 41,13[9]), близко к этому значение «духи, благовония» (Ис. 3, 20). В других случаях оно имеет следующие значения:
1. «Жизненная сила, душа, жизнь живых существ, как обусловленная кровообращением», которая покидает живое существо в момент смерти (Быт. 35, 18; Быт. 9, 4; Лев. 17, 11; 2 Цар. 18, 13; 23, 17; 3 Цар. 2, 23; Плач. 5, 9; Суд. 5, 18 и др.).
2. «Душа, как средоточие ощущений, например, любви (Песнь 1,7), ненависти (2 Цар. 5, 8), радости (Ис. 61, 10), надежды (Пс. 130, 5); как сила воли (Иер. 15, 1; Быт. 23, 8; Втор. 21, 14); как начало чувственных стремлений, например, к еде или к материальным благам (Втор. 12, 20; Пс. 27, 7; Авв. 2,5; Ис. 5, 14; Пс. 17, 9)».
3. «Душа в смысле личности, живого существа (Исх. 1,5; Исх. 12, 4), тоже относится и к животным (Лев. 11,46), и к мертвецу (Числ. 6,6), поэтому נֶפֶשׁ часто заменяет собою личные местоимения (Иов. 16,4; Ис. 26, 9; Пс. 35, 3)»[10].
Подобное значение оно имеет и в греческом языке, где ему соответствует слово ψΰχή, первым значением которого действительно является «дыхание»[11]. Однако, как заметил еще Ориген, ψΰχή происходит от ψύχος (холод, стужа, прохлада), что, по его мнению, подтверждало его космогонию[12]. Конечно, мы не можем согласиться с его идеями, которые осуждены Церковью, но при этом должны отметить, что и в греческом языке слово «душа» имеет более широкое значение, чем просто дыхание даже в своем происхождении.
Кроме слова «душа», то же значение имеет, в некоторых случаях, и слово «дух», хотя в некоторых местах Священного Писания они и различаются между собой (1 Фес. 5, 23: Евр. 4, 12), но различение это мы не можем понимать как различие двух отдельных природ. (Подобное мнение было осуждено как часть ереси Аполлинария). Напротив, традиционно дух воспринимался как высшая, разумная часть души. Так, блаж. Феофилакт, комментируя слова апостола: «Сам же Бог мира да освятит вас во всей полноте, и ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес. 5, 23), пишет так: «Дух, то есть дар Святого Духа, Которого мы получили чрез крещение. Если мы сохраним светильник Его ярким и неугасимым, то мы войдем в чертог Жениха: и душа, и тело тогда будут непорочны, если дух в нас будет сиять. Григорий Нисский говорит: так как человек состоит из всякого вида душ – души физической, чувственной и разумной, то Апостол словом „дух“ обозначил разумную часть; „душою“ – чувственную, „телом“ – физическую жизнь в нас. Итак, он молится о том, чтобы все они и во всем сохранились непорочными, во всем благоугодными Богу»[13]. Подобным же образом понимаются и другие слова первоверховного апостола: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4, 12). Под духом блаж. Феофилакт понимает или благодать Святого Духа, которой предварительно лишаются наказываемые, или то, что слово Божие проникает и бесплотные существа[14].
В еврейском подлиннике слову «дух» соответствует רוּחַ (руах), которое, среди многих других значений, имеет и нужное нам. «Душа, жизненная сила человека (Екк. 12,7) и животного (Екк. 3,21). Поэтому о мертвецах сказано, что нет в них духа, т. е. жизни (Иез. 37,8); об ободряющемся после усталости, уныния говорится: „возвратился дух его“ (Суд. 15,19) или „и ожил дух его“ (Быт. 45, 27)». Для нашей темы интересно также другое значение этого слова: «дух, в значении „существо бестелесное, противоположное בָּשָׂר (плоть)“ (Ис. 31, 3)»[15].
Православная Церковь принимает все Откровение целиком, так как оно написано, и Ее учение с ним полностью согласно. Поэтому мы принимаем те верные положения, которые сохранились у еретиков: единство природы человека (которое, впрочем, для нас не означает невозможности его разделения)[16], связь человеческой души с сердцем и кровью, (хотя и не делает кровь самой душой[17]), душа и для нас является жизнью тела и дает ему способности к росту, размножению и движению, и этим подобна душам животных. Но, кроме этого, человеческая душа имеет и свойства, отличающие ее от душ прочих неразумных творений. Здесь и находится различие между истиной и ложью. Церковь в отличие от сектантов больше доверяет Богу и верит, что Он дал человеку больше сходства с Собой, чем позволяют Ему сектанты, не признающие других отличий человека от животного, кроме разума и возможности нравственного выбора[18]. Мы же верим, что Отец духов (Евр. 12, 9) дал тем, кого Он сотворил по образу Своему, еще и духовную природу, оживляющую перстное тело, как и Сам Он дает жизнь материальной Вселенной, и которая, подобно Ему, бессмертна (хотя и не по природе, а по Его неизменной благодати).
1.2. Что является причиной человеческой мысли?
Вопрос, вынесенный в заглавие отдела, является одним из важнейших в антропологии. Согласно мнению большинства народов Земли, ответом на него является утверждение, что источником мысли является нематериальная душа, использующая в качестве своего инструмента головной мозг. И это мнение вполне обосновывает возможность объективного знания. Ведь если мышление наше не обусловлено материей и не детерминизированно, тогда мы можем познавать реальность и создавать его точную оценку. Но, как мы знаем, рассматриваемые нами сектанты отвергают существование этой нематериальной реальности. А раз так, то откуда же берется у нас способность мышления? Ответ их совпадает с представлениями материалистов. «Хотя многие тайны мозга остаются неразгаданными, этот удивительный орган наделяет нас способностью думать, размышлять и вспоминать узнанное»[19], – пишут иеговисты. Да, они признают отличие человека от животных. К ним они относят наличие языковых способностей, «замонтированных» Создателем в мозг[20], альтруизм, также «заложенный в нас»[21], способность абстрактно мыслить, ставить перед собой цели, творить искусство и созерцать красоту, у него есть чувство времени и вечности, он хочет понять, зачем он появился на свет. И «все это является результатом того, что человек одарен дивным мозгом и несет „образ“ того, кто его создал»[22]. Таким образом, для сектантов источником мышления и свободы и даже религиозного чувства является мозг – кусок высокоорганизованной материи.
Но может ли нечто полностью детерминизированное быть причиной свободы? (А ее существование у человека признают и сектанты[23]). Может ли набор неразумных атомов и электромагнитных полей быть причиной разума? Здесь антропологию сектантов ожидает страшный провал. Они грешат против обычной математики. Ведь сколько бы мы ни складывали нулей, в конечном итоге получим все тот же ноль! А если человек – только кусок материи, то откуда в нем способность подниматься над ней? Как может оценивать время тот, кто полностью поглощен его потоком? Ответа в сектантской антропологии мы не найдем.
Более того, само их учение теряет тем самым всякую объективную ценность. Ведь если все их сочинения – результат деятельности высокоорганизованной материи, то их аксиологическая ценность равна нулю. Ибо какой критерий мы будем иметь для оценки сравнительной истинности учений, если любая доктрина – результат движения электронов? Чем одно движение их лучше другого? Ссылка на Божественное Откровение здесь не поможет. Ведь не всякое откровение сектанты считают истинным, а выбрать из множества случайных колебаний мозга (а именно так будет восприниматься любое откровение человеком) правильное, притом, что отсутствуют хоть какие-то гарантии объективности нашего мышления, просто не возможно!
Точно так же теряет всякий смысл декларируемая сектантами свобода воли человека. Перед нами стоит та же дилемма: или человек имеет нематериальную часть своей природы, которая собственно и будет отвечать за свободу воли, или мы придем к марксистскому пониманию свободы как «осознанной необходимости», причем реально от свободы ничего не останется. А если верно последнее, тогда совершенно напрасно еретики стараются навязывать своим адептам нравственные нормы. Ведь если свобода – следствие деятельности мозга, тогда полностью прав герой Достоевского, говоривший: «Сначала накорми людей, а потом уже спрашивай с них нравственность». Ибо тогда на самом деле любое преступление происходит из-за того, что «среда заела». Да, сектанты не договаривают своих мыслей до конца, но это только свидетельство слабости их интеллектуальной позиции. Но не с ощущением ли этой бессмысленности своей жизни связано страшное пьянство и повышенный уровень самоубийства среди Свидетелей Иеговы, отмечавшийся многими западными исследователями[24]?
Ответа сектанты не дают, хотя проблему они замечают: «Свобода воли должна была быть основана на сознательном выборе. Мы не были сотворены бездумными роботами, которые не имеют своей свободной воли. Мы также не были сотворены, чтобы действовать инстинктивно, как животные. Наоборот, наш удивительный мозг был сконструирован, чтобы работать во взаимодействии с нашей свободой выбора»[25]. Если эти слова не оговорка, то мы должны предположить, что Свидетели Иеговы предполагают иной, кроме тела, источник «свободы выбора». А если это так, то он будет или телесным (кровь или дыхание), или духовным. Первое приводит ко всем, приведенным выше неразрешимым противоречиям и фактически делает бессмысленным всякое представление о человеческой свободе, а второе является просто замаскированным признанием существования независимой от материального тела души.
1.3. Душа человека и душа животного
После того, как выяснилось различие учения Церкви и еретиков в понимании того, что такое душа, надлежит сравнить эти доктрины с учением Священного Писания и выяснить, что согласно с его Полнотой, а что нет. И для этого, конечно, необходимо возвратиться к самому началу и посмотреть, как появилась душа человека и как – животных. Ведь сектанты на основании тождественности термина пытаются установить тождество сущности (или, точнее, бессущественности) души человека и животного. Если происхождение их тождественно, то, конечно, тождественна будет и их природа, а если в их возникновении есть принципиальная разница, то было бы неразумным считать подобной и природу их.
Итак, еще до сотворения человека, в пятый и шестой день творения Бог впервые создает то, что получило имя «душа». Вот что говорит об этом Писание: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. [И стало так.] И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо.… И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так» (Быт. 1, 20-21,24).
Итак, обращаясь к книге Бытия, мы видим, что души животных появились вместе с их телами и возникли они из той же стихии, что и плоть их. Рыбы и птицы и души, и тела свои получили, по действию слова Божия, из воды, а скоты, гады и звери – из земли. В их природе нет ничего такого, что могло бы дать им неуничтожимость, нет ничего сродного с Божественной природой, поэтому и бессмертие животные могли иметь только в том мире, в котором не было смерти. Но и тогда бессмертие это зависело не от них самих, а от нетварной энергии Творца, подаваемой им чрез первого человека.
Однако если мы посмотрим на то, как появлялся человек, то увидим, что то отождествление душ человека и животного, которое совершают сектанты, вполне не обосновано.
Если и тела, и души животных воззваны к бытию из праха земного или из водной стихии, т. е. из материального мира, которому свойственна текучесть и который не может иметь природного бессмертия, то, конечно, нельзя сравнивать с ними человеческую душу, чье происхождение явно отлично от происхождения тела. (Из этого вовсе не следует, что любое существо, обладающее материальной природой, обязательно подвергнется смерти[26], однако должно заметить, что только материальные существа дальше находятся от Бессмертной Природы, чем существа духовные). Таким образом, все построения сектантов, основывающиеся на библейских цитатах, относящихся к душам животных (например, «душа их в крови»), некорректно рассматривать как свидетельства о природе человека. Как некорректным будет распространять запрет на употребление в пищу крови животного[27] на переливание крови человека[28].
1.4. Сотворение человека
Но вернемся к священным словам Откровения. Известно, что книга Бытия содержит и более подробное повествование о сотворении человека. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». (Быт. 2, 7). Для непредвзятого человека очевидно, что, согласно этим словам Библии, сущность человека изначально сложна. В ней есть нечто сродное и с животным миром, – то, что взято из праха. И нечто богоподобное, – то, что Бог вдунул в лицо человека Своим дыханием. Первое называется телом, а второе – душой. Но поскольку Бог выше праха земного, следовательно то, что от Него, выше и главнее, чем то, что от земли, и потому управляет последним. «Весь человек наименован живою душою, потому что, по соединении души с телом, он сделался единым существом, состоящим из души и тела, но существом, в котором преобладание имеет душа. Тело – дом души, ее орудие. Так именуют его и Священное Писание, и святые Отцы. Два верховных апостола назвали его своей хижиной (2 Петр. 1, 13-14; 2 Кор. 5, 1-4)», – справедливо пишет свят. Игнатий[29]. Такое, вполне естественное, понимание библейского текста было свойственно и Ветхозаветной Церкви. Так повествуя о создании Адама, автор книги Премудрости Соломона пишет: «Он не познал Сотворившего его и вдунувшего в него деятельную душу и вдохнувшего в него дух жизни». (Прем. 15,11) Так же учил и Екклесиаст: «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Екк. 12, 7).
Но еретики выдумали удивительное толкование этих ясных слов. По мнению иеговистов, эти слова означают, что Иегова – Бог «взял с земли пыль и сделал из нее совершенное человеческое тело. Затем дунул в нос Адама, и он стал живым»[30]. Адвентисты же пишут: «Давая жизнь созданному из элементов земли неподвижному телу, Бог „вдунул“ дыхание жизни в ноздри Адама. Это „дыхание жизни“ в Библии названо еще „дыханием Вседержителя“ (Иов. 33, 4), другими словами, искрой жизни. (?! – с. Д.) Его можно сравнить с электрическим током, который, проходя через различные элементы электрической цепи, превращает серый стеклянный экран телевизора в пульсирующий поток цвета и движения, стоит только нажать выключатель. Электрический заряд рождает звук и движение там, где до этого не было ничего»[31]. Аргументация здесь страдает полным отсутствием логики. В каком языке «дыхание Вседержителя» является синонимом «искры Жизни»?
Может ли дыхание жизни быть подобно электрическому току? Когда мы включаем телевизор, то наличие электричества вовсе не говорит о том, что мы сможем посмотреть программу. Для этого в первую очередь необходим содержащий информацию телесигнал, улавливаемый антенной, а наличие энергии является лишь одним из условий «превращения серого стеклянного экрана телевизора в пульсирующий поток цвета и движения». Если не будет первого, то из приемника будет раздаваться лишь треск и шипение. Мы развиваем этот образ не случайно. Ведь уникальной особенностью человека, в отличие от животных, является способность «вырабатывать информацию». Вряд ли было бы логично считать, что ей обладало «неподвижное тело», так что правильнее было бы думать, что «дыхание жизни», вложенное в человека, и есть эта «телебашня», посылающая мысли, приемником для которых является телесный организм. Но из этого можно сделать логичный вывод: как телесигнал может существовать и без приемника, так и «дыхание жизни» способно обходиться без тела, о чем, собственно, и говорит Екклесиаст (12, 7) и все Божественное Откровение.
Этот вывод станет особенно ясным, если мы рассмотрим приведенный текст в подлиннике. Выражение нашего перевода «дыхание жизни» неточно. Еврейский текст называет это явление «нишмат хайим,¡yY™x – дыхание жизней» (Быт. 2, 7). Множественное число говорит о том, что в человека вдунута вовсе не одна (как думают сектанты), а много жизней. «Ибо человек, – по верному слову свят. Филарета Московского, – действительно совокупляет в себе жизнь растений, животных и ангелов, жизнь временную и вечную, жизнь по образу мира и по образу Божию»[32]. Подробнее раскрывает нам то, в чем проявляется весь этот чудесный букет жизней, преп. Иоанн Дамаскин. Он пишет: «Должно знать, что человек и имеет общее с неодушевленными предметами, и участвует в жизни бессловесных существ, и получил мышление существ, одаренных разумом. Ибо с неодушевленными предметами он имеет общее со стороны своего тела, также и потому, что соединен из четырех стихий[33]; а с растениями, как в этом отношении, так и со стороны силы питающей и произращающей, и заключающей в себе семя или способность рождать; с бессловесными же существами имеет общее и в этом, а сверх того, и в отношении к желанию, то есть гневу и похоти, и в отношении к движению, соответствующему побуждению… Через посредство разума человек соединяется с бестелесными и постигаемыми только умом природами, мысля и обдумывая, и произнося приговор относительно всего порознь, и следуя за добродетелями, и любя благочестие – вершины добродетелей; посему человек и есть малый мир»[34]. Итак, в нас соединились не одна и не две, а все виды жизней, а потому на утверждение сектантов о том, что человек – это животное, обладающее разумом и оживленное «искрой Жизни» (выражение это, кстати, совершенно не понятно для еретиков, не признающих различия сущности и энергии, и является скорее просто бессмысленной метафорой), не раскрывает всей глубины библейского текста, что делает (и может сделать) только апостольская Церковь, Носительница Духа Святого – Автора Библии, Который, собственно, и есть истинное начало нашего существования. Ведь, по учению Церкви, «нетварная благодать включена в самый творческий акт, и душа получает жизнь и благодать одновременно, ибо благодать – это дыхание Божие, „божественная струя“, животворящее присутствие Духа Святого»[35].
1.5. Образ Божий
Одним их основных отличий библейской антропологии от представлений о человеке любой другой религии или философии является учение о том, что человек сотворен по образу Божию. Это Откровение, с одной стороны, отлично от пантеистических теорий, постулирующих единосущие человека Божеству, а с другой זכר ונקבה от материализма, отождествляющего жизнь человека с жизнью животного. К последнему относятся и иеговисты, и адвентисты, для которых богообразность человека становится камнем преткновения. Но обратимся сперва к священному повествованию о сотворении нашей природы. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему: и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1, 26-27).
Итак, вспомним, что сотворение природы животных не сопровождалось каким-то совещанием Лиц Святой Троицы[36], а они были созданы одним словом Господним. Но, напротив, оно предваряет сотворение человека. Уже этим показывается глубинное превосходство человека над прочими живыми существами.
В этих библейских словах содержится глубокая тайна существа человеческого, которое одновременно является и живым образом Творца и в чем-то сродно с животным царством. Как образ Божий, призванный стать Его подобием, человек владычествует над рыбами, птицами и зверями, и поэтому, конечно, не может быть отождествлен с ними по своей природе[37]. А с другой стороны, мы видим из священного повествования, в самом разделении на два пола сродство человека с неразумными живыми созданиями. Дело в том, что «св. отцы, особенно св. Григорий Нисский, подчеркивали, что разделение на мужской и женский пол не является чертами образа Божия. Священный текст подтверждает это мнение. Слова „мужчину и женщину“ в буквальном переводе с еврейского (
И теперь мы можем проанализировать то, что понимают под содержанием образа Божия рассматриваемые сектанты. Адвентисты говорят: «Традиционная христианская идея гласит, что человек является человеком именно до той точки, которую он сам выбрал, и поэтому он становится морально ответственным. Все остальное он в той или иной мере разделяет со своими собратьями животными. Эта власть нравственного выбора и составляет образ Божий в человеке»[39]. Для иеговистов образ Божий заключается в человеческом интеллекте: «Не очевидно ли, что интеллектуальные качества человека отражают интеллектуальные качества Высшего Разума?»[40] Да, мы готовы согласиться с еретиками, что и разум, и наличие свободы уподобляют нас Создателю. Но если наша душа сродна душе животного, если мы не обладаем бесконечным существованием хотя бы в нашей высшей части, то вся эта богообразность очень посредственна. Конечно, тогда любой ангел гораздо больше нас похож на Бога, но Писание, тем не менее, не упоминает о том, что эти блаженные духи сотворены по образу Божию. Более того, если допустить, что и сама наша душа сродна животным, тогда у нас не останется ничего такого, в чем бы мог быть запечатлен образ Божий, ибо не может нечто текучее и полностью детерминированное (как порожденное мертвой и неразумной материей) быть носителем образа Того, Кто бессмертен, духовен и свободен.
Любопытно заметить, что еретики прекрасно замечают содержащееся в их учении противоречие и предложили следующий весьма «оригинальный» выход. Они ввели новое учение о том, что Господь Бог обладает формой и образом в телесном смысле этого слова, возрождая этим древнюю ересь антропоморфитов. В изложении своего вероучения («В начале было Слово») адвентисты говорят так: «Поскольку Библия учит, что человек представляет собой неделимое единство тела, ума и души, физические черты человека должны тоже в какой-то степени отражать образ Бога. Но ведь Бог – дух. Обладает ли дух какой-либо формой или образом?…
В Священном Писании мы находим свидетельство о том, что некоторые праведники были удостоены видеть отчасти Божественный образ. Моисей, Аарон, Надав и семьдесят старейшин видели стопы Его ног (Исх. 24, 9-11)[41]. Хотя Бог не стал показывать Свое Лицо, Моисей, покрытый Его рукой, увидел его удаляющимся (Исх. 33, 20-23). Бог явился Даниилу в видении суда, как Ветхий днями, воссевший на престоле (Дан. 7, 9-10). О Христе сказано, что Он „образ Бога невидимого“[42] (Кол. 1, 15) и „ясный образ Его личности“ (Евр. 1, 3 анг. пер.). Из этих текстов следует, что Бог – это Личность, Которая имеет определенный образ. Это не должно вызывать удивление, ведь и человек был сотворен по образу Божьему»[43].
Если признать правоту адвентистов, тогда получится, что глубоко ошибались и св. Иоанн Креститель (Ин. 1, 18), и ап. Иоанн (1 Ин. 4, 12) и ап. Павел (1 Тим. 6, 16), которые утверждали то, что Бога никто никогда не видел и не может увидеть из людей, а, кстати, должно признать и правоту язычников, уподоблявших Создателя людям, да заодно перестать упрекать идолопоклонников за почитание истуканов. Так что к этим сектантам можно со всем основанием отнести слова апостола Павла: «Они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку» (Рим. 1, 21-23). Таким образом, если не желаем возвратиться к языческому безумию, мы должны следовать учению Церкви и признавать, что человек имеет образ Бога не в своем внешнем облике, а в духовной части своего существа. А раз Писание вводит сложность в человеческую сущность, то почему мы должны считать, что, имеющее на себе отпечаток Бессмертного Творца, может само умереть? На это нет никаких разумных оснований.
1.6. Бытие человека до грехопадения
В связи с изначально неправильным учением сектантов о сущности человека они имеют и принципиально иное представление о предназначении и первозданном состоянии человека.
Сравним описание состояния первозданного человека, приводимое преп. Иоанном Дамаскиным, с жалкими потугами еретиков. Вот что пишет истинный причастник благодати Утешителя об Адаме: «Бог сотворил человека непричастным злу, прямым, нравственно добрым, беспечальным, свободным от забот, весьма украшенным всякою добродетелью, цветущим всякими благами, как бы некоторый второй мир: малый в великом, – другого ангела, смешанного (из двух природ) почитателя, зрителя видимого творения, посвященного в таинства того творения, которое воспринимается умом, царя над тем, что находится на земле, подчиненного горнему Царю, земного и небесного, преходящего и бессмертного, видимого и постигаемого умом, среднего между величеством и ничтожностью, в одно и то же время – духа и плоть: духа – по благодати, плоть – по причине гордости; одного, для того, чтобы он оставался в живых и прославлял Благодетеля, другую, для того, чтобы он страдал, и, страдая надоумливался, и, гордясь величием, был наказываем; живое существо, здесь, то есть в настоящей жизни, руководствуемое (известным образом) и переходящее в другое место, то есть в век будущий; и – высшая степень таинства! – Вследствие своего тяготения к Богу делающееся богом; однако делающееся богом в смысле участия в божественном свете, а не потому, что оно переходит в божественную сущность.»[44]
И что предлагают нам вместо этого величественного толкования Откровения сектанты? Вот их слова: «Наши прародители Адам и Ева, наряду с даром свободной воли, получили все, что было бы разумно пожелать. Они были поселены в большой, подобный парку рай. У них было материальное изобилие. Их тело и ум были совершенными, поэтому они не должны были стареть, болеть или умирать – они могли жить вечно. Они должны были иметь совершенных детей, которые также должны были иметь счастливое, вечно длящееся будущее. Растущее население должно было иметь приносящее удовлетворение работу, целью которой должно было быть превращение всей земли в рай»[45]. Перед нашими глазами предстает коммунистическая утопия, весьма похожая при этом на мусульманские представления о рае! Удивительно, что еретики не нашли в своей системе места для Бога. Блаженство первых людей протекало как-то помимо Господа, хотя Писание ясно говорит, что «блаженство в деснице Господа вовек» (ср. Пс. 15, 11). Это наблюдение не случайно. Ведь и возвращенный рай они понимают только как царство всеобщего изобилия, где не будет болезней и увечий, «бедности, бездомных, трущоб или наводненных преступностью районов»[46], все тела будут пышущими здоровьем, у всех будет много денег. Причем этот хваленый «рай» пережившим Армагеддон придется еще создавать самим под Божиим руководством[47]. А учитывая то, что Господь Иисус придет в невидимом духовном теле (ведь иеговисты отрицают телесное Воскресение Христа), то присутствие Бога станет для «спасенных» и вовсе условным. Очевидно, что в основе их мировоззрения лежит практически безбожный, гуманистический идеал. К этим сектантам можно отнести совершенно справедливые слова Ю. Максимова, характеризующие исламские представления о рае: «Привлекает внимание тот странный на первый взгляд факт, что в такой теоцентричной религии, как ислам, имеет место столь антропоцентрическое представление о Рае. Бог в таком Рае как бы вынесен за скобки, наслаждающиеся предоставлены друг другу и своим наслаждениям; если Бог и появляется, то только затем, чтобы поприветствовать отдыхающих и спросить, не желают ли они чего-нибудь еще»[48]. Действительно, во всех этих религиозных системах роль Бога сводится лишь к должности метрдотеля, обеспечивающего бесперебойное поступление удовольствий. Как и мусульмане, адвентисты и иеговисты отвергли богоданное учение о человеке как живом образе Божием, призванном стать сыном Божиим по благодати (Ин. 1, 12-13). И как у последователей ислама, так и у иеговистов (а отчасти и адвентистов с их учением о потерей Христом в воплощении Его вездесущия) такое онтологическое унижение связано с извращением учения об Единородном Сыне Божием, чрез Которого мы достигаем обожения. Как верно замечено многими исследователями, «из всех тоталитарных сект, действующих на территории нашей страны, эта секта более всего напоминает компартию»[49]. И сходство это не случайно, ибо в ней под прикрытием богословия проповедуется настоящий секулярный гуманизм. Человек в представлении сектантов – слишком человек, вовсе не нуждающийся в Боге, так что даже в раю его сохраняла не благодать Господа, а «защитный барьер закона»[50]. А раз так, то он обречен на вечное сиротство в обезбоженном мире, от которого спасти его может лишь постоянное самоопьянение пропагандой. Именно с этим связан агрессивный прозелитический напор сектантов. Ведь, как верно сказал К. Льюис, «на земле многие пугают, чтобы самим не испугаться»[51].
Таким образом, мы видим, что изначально ошибочная антропология, сводящая человека к плоти, делает и из рая просто приятный сад, в котором плотской человек предается плотским утехам.
2. Грехопадение человека и его последствия
2.1. Грехопадение. Смерть души
Как неложно обещал Господь, в тот самый день, когда первый человек вкусил от древа познания, он умер. Но смерть настигла сначала не его тленную плоть (она подверглась ей спустя 930 лет после сотворения), а неуничтожимую душу.
Иначе нельзя понимать прямые слова Божии (Быт. 2, 17), если мы не желаем признать справедливой ложь змея. Ведь Бог не сказал: «после того дня», но: «в день, который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Можно, конечно, попытаться доказывать, что здесь слово «день» имеет значение «неопределенно долгий период времени», но тогда сектанты вынуждены автоматически признать правоту теистических эволюционистов и сторонников теории дня-эпохи, с чем они (относится это возражение, впрочем, только к адвентистам)[52] категорически (и совершенно справедливо) не согласны. Чтобы избавиться от явного противоречия сектанты делают вид, что его просто не существует. «В день, в который наши прародители отведали плодов дерева познания добра и зла, – пишут Свидетели Иеговы, – они были осуждены Богом и умерли в его глазах. Они были выгнаны из Рая и встали на путь, который привел в конце концов к смерти»[53]. Это объяснение, конечно, совершенно беспомощно. Ведь в сознании сектантов смерть тождественна полному небытию. Так что же, для Бога Адам и Ева после осуждения перестали существовать? Кого же Он тогда изгнал из Рая – разлагающиеся трупы? Вторая их фраза входит в противоречие с первой. Если для Бога (Который является единственным Источником объективного знания) люди уже мертвы, то как они при этом только становятся на путь, который, как вдруг выясняется, еще только когда-то («в конце концов») приведет к смерти? Выходом из этого тупика является только признание православного учения о том, что в самый момент грехопадения человек действительно умер духовно. Для души жизнь заключается в боговидении, а смерть в утрате его, что, однако же, не влечет за собой утрату самого бытия, ибо дары Божии непреложны (Рим. 11, 29).
Такое понимание прекрасно подтверждается самим библейским текстом. Тотчас после грехопадения, когда тело еще не успело заболеть или еще иным каким образом проявить затаившуюся в нем смертность, душа немедленно проявляет признаки разложения. – Начинается оно с ощущения наготы, которое, конечно, коренилось не столько в телесных чувствах, сколько в утрате одежды благодати, доселе окутывавшей и пронизывавшей тело.
Другим признаком гибели души стало то, что с высот мудрости она низверглась в океан безумия. Действительно, страшно читать, как Адам, называвший имена всем животным (а как это необыкновенно трудно, может убедиться каждый), прячется от Вездесущего и Всеведущего Творца под кустом! Это ли не свидетельство вечной смерти, воцарившейся в его сердце? А как мгновенно распалась любовь между супругами, прежде представлявшими из себя единое целое, видно из того, что и Адам, и Ева воспринимают друг друга как какое-то средство, которым можно пожертвовать.
«С этого момента человек находится во власти лукавого. Оторвавшись от Бога, его природа становится неестественной, противоестественной. Внезапно опрокинутый ум человека, вместо того, чтобы отражать вечность, отражает в себе бесформенную материю: первозданная иерархия в человеке, ранее открытом для благодати и изливавшем ее в мир, – перевернута. Дух должен был жить Богом, душа – духом, тело – душой. Но дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями не божественными, подобными той автономной доброте и красоте, которые змий открыл женщине, когда привлек ее внимание к древу. Душа, в свою очередь, становится паразитом тела – поднимаются страсти. И, наконец, тело становится паразитом земной вселенной, убивает, чтобы питаться, и так обретает смерть»[54].
Бог чрез пророка Иезекииля, предостерегая людей от уподобления Адаму в его преступлении (Ос. 6, 7), говорит: «Вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сына – Мои; душа согрешающая, та умрет» (Иез. 18, 4). Говоря в первую очередь о гибели самой души нечестивца, пророк не упускает и следующей за ней смерти тела, о чем говорится в 13 стихе: «Кто сделал все такие мерзости, тот непременно умрет, кровь его на нем». На этом стихе стоит остановиться подробнее, ибо он почти всегда цитируется сектантами в полемике с Божиим учением о бессмертии души[55]. Исходя из него, утверждают, что душа здесь – сам человек, и потому раз сказано, что она умирает, то значит смерть поглощает его полностью. Некоторые полемисты (например, Уолтер Мартин), утверждают, что лучше перевести этот стих как «душа согрешающая, та отойдет» – так более верно передается смысл текста[56]. Однако и греческий перевод, и контекст скорее говорят не об этом, а о гибели души, заключающейся не в ее уничтожении из бытия, а о той «скорби и тесноте всякого делающего злое» (Рим. 2, 9), о которой говорит ап. Павел. А она является следствием разрыва благодатного единства с Богом. Если бы были правы иеговисты и адвентисты, тогда вся 18 глава прор. Иезекииля является примером вопиющей бессмыслицы. Ведь главная ее идея заключается в доказательстве того, что каждый человек отвечает только за свои грехи, а не за преступления отца. И исходя из этой мысли Бог говорит о том, что раз все души без исключения Его (4 ст.), то каждый ответит за себя: праведный «непременно будет жив» (9 ст.), а беззаконник «непременно умрет, кровь его на нем» (13 ст.). Если здесь говорится о физической смерти, то, конечно, наш повседневный опыт показывает, что пророк ошибается. Ведь в отношении к ней действительно «одна участь праведнику и нечестивому» (Екк. 9, 2)! Но если говорить о состоянии души, то оно принципиально иное. У одних действительно душа живет (например, у Авраама, друга Божия (Иак. 2,23)), а у других она погибает, отпадая от Создателя (как у допотопных исполинов – Быт. 6, 3-5). Могут сказать на это, что все люди согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3, 23) и потому все мы – грешники, обреченные умереть. Но пророк в этом тексте вовсе не говорит о первородной скверне, а личной добродетели или беззаконии. Иначе нельзя понимать перечисления грехов (ростовщичество, неправда, притеснения и т. п.) и добрых дел, от которых зависит жизнь человека. Более того, Господь говорит о возможности покаяния для беззаконника, которое приведет его к жизни, но если бы здесь шла речь о первородном грехе, то признание возможности его очищения без Голгофской Жертвы делает бессмысленным все Евангелие, даже в сектантском его прочтении. Итак, в этих, столь часто цитируемых словах вовсе нет указания на смертность души в смысле ее полного уничтожения, а о ее вечном умирании, которое начинается еще на земле, но не прекращается и после телесной смерти. А сама смерть тела является лишь логическим завершением этого процесса у нечестивцев (а праведники умирают, отдавая Адамов долг)[57].
И описывая именно это страшное состояние смерти души, предшествующей смерти тела, апостол Павел говорит: «Вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы жили, по обычаю мира сего, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления, между которыми и мы все жили некогда по нашим плотским похотям, исполняя желания плоти и помыслов, и были по природе чадами гнева, как и прочие» (Еф. 2, 1-3). Как справедливо говорит свят. Феофан Затворник, «грех, коль скоро делается властелином над человеком, умерщвляет его дух. Как телесная смерть – прекращение жизни телесной, так со входом греха в человека подсекается корень внутренней жизни – жизни духа, которая из Бога. В грешнике, преданном греху, чувственные склонности и страсти душевные все более и более берут верх над высшими духовными требованиями и подавляют их до того, что свет жизни духовной совсем наконец погасает. Вместе с тем вянет и телесная жизнь от нарушения целости жизни человеческой и пресечения должных ее отношений к верховному Источнику бытия и жизни. Отсюда болезни, страдания и ранняя смерть. Так не духовно только, но и телесно грех убивает, – и не одно только лицо, но нередко целый род, коль скоро он усердно работает греху»[58]. А за этим страшным процессом распада скрывается воля «имеющего державу смерти» (Евр. 2, 14), который обманывает людей, следующих своим похотям (Гал. 5, 17), и шантажирует их страхом смерти, чрез это держа их в рабстве.
Именно об этой смерти души, предшествующей смерти тела, говорят и многие другие места, на которые ссылаются сектанты для обоснования своей позиции. Но об этом мы скажем ниже, рассматривая ветхозаветные тексты, на которые пытаются опираться сектанты.
2.2. Первородный грех
В православном понимании как раз наследуемая нами от Адама смертность души, заключающаяся в том, что мы рождаемся неспособными увидеть Бога и потому духовно мертвыми с извращенной волей, устремленной ко греху, составляет суть первородного греха. А уже из него истекают как следствия все беззакония и преступления человеческого рода. По точному слову преп. Иустина (Поповича), «потомки Адама, в строгом смысле, не участвовали лично, непосредственно, сознательно и своевольно в самом поступке Адама, в самом преступлении (в „паратоме“[59] (Рим. 5, 14), в „паракои“[60] (Рим. 5, 12), в „паравасисе“[61] (Рим. 5, 19)), но рождаясь от падшего Адама, от его зараженного грехом естества, они в рождении принимают как неминуемое наследство греховное состояние естества, в котором обитает грех (греч.
Признают факт наличия наследуемого греха и рассматриваемые сектанты. Но так как их антропология извращена и существование нематериальной души отвергается, то получается, что грех – это какое-то генетическое отклонение. Вот как учат о первородном грехе иеговисты: «Когда Адам и Ева согрешили, они уже не могли передать совершенство своим потомкам. Словно надпись, высеченная на камне, грех глубоко отпечатался в генах прародителей. Поэтому они могли произвести на свет только несовершенных детей. Так дети Адама и Евы были рождены после согрешения, они унаследовали от своих родителей грех и смерть»[64]. Таким образом, получается, что, в принципе, если бы человек обладал достаточными знаниями в генной инженерии, тогда он смог бы победить все грехи и собственную смерть.
Адвентистское учение подобно ереси иеговистов. По мнению «Основания веры», у первозданных «тело, разум и дух каждого из них представлял неделимое целое, хотя люди были созданы как свободные существа, их жизнь зависела от Бога. Однако, не послушав Бога, наши прародители отвергли свою духовную зависимость от Него и утратили то высокое положение, которое они занимали перед Богом. Образ Божий в них оказался искаженным, и они стали подвержены смерти. Их потомки наследуют греховную природу падшего человека. Они рождаются со слабостями и склонностями ко злу»[65].
Да, на первый взгляд мы видим, что учение адвентистов близко библейскому. Ведь мы помним, что сознание, в представлении этих сектантов – порождение живого тела, а значит, порча, полученная нами от Адама, скорее телесного, чем духовного свойства. Ведь если тело – причина сознания, а «Библия говорит, что грех гнездится в сердце человека, то есть, как известно, в его сознании»[66], то получается – измени тело, и человек спасен! Если человек не имеет богоподобной души, которая не зависит в своем главном выборе от плоти, то любая попытка понимания первородного греха приведет к банальному манихейству. Недаром, по словам адвентистов, «всеобщая греховность человечества свидетельствует о том, что по природе мы склонны делать скорее зло, чем добро»[67]. А если так, то виновата природа и ее Творец, а не мы.
Свят. Фотий считал ересью учение о греховности природы[68] и вполне справедливо. Ведь библейское учение весьма точно говорит, что «Бог сотворил человека правым» (Екк. 7, 29) и «Он создал все для бытия, и все в мире спасительно, и нет пагубного яда, нет и царства ада на земле» (Прем. 1, 14). Принять это выражение можно было бы только при условии понимания природы не в смысле того, что нам дал Бог при творении (она осталась той же), но в том смысле, в котором употребляют это слово святые отцы – «вторая природа», то растение, которое не посадил Отец (Мф. 15, 13). Суть этой «второй природы» в недобром употреблении добрых качеств и извращении нашей доброй воли, коренящейся в глубинах нашей души, часто не подвластных рассудочному контролю. Таким образом, греховна не природа, а ее состояние. Но все это не выводимо из сектантской антропологии, которая, усекая человека и делая его чисто плотским, и при этом бездоказательно постулируя возможность возникновения свободы человека из детерминированной материи, запутывается в противоречиях.
Если же снова вернуться к утверждению адвентистов, что причина греха в сердце, «т. е. в сознании»[69], то надо заметить, что слово «сердце» в Библии вовсе не сводится к сознанию, а является куда более глубоким, чем представляют сектанты. Смысл его ближе к значению, вкладываемому Церковью в понятие «душа»: לֵב (сердце) рассматривается:
а) как средоточие жизненных сил (Пс. 21, 27); сердце (жизнь) подкрепляется пищей (Быт. 18, 5; Суд. 19, 5); ему же приписывается бдение (Песнь 5, 2) и сон (Екк. 2, 23); подобно נֶפֶשׁ (душа) оно противополагается плоти (Пс. 72, 26); отсюда «в сердце твое», в смысле «на тебя» (Исх. 9, 14).
б) как орудие ощущений, чувствований и различных душевных отправлений, например, любви (Втор. 6, 5: Суд. 16, 15), ненависти (Лев. 19, 17), страха, ужаса и испуга, от которых сердце млеет (Быт. 45, 26; Иис. Нав. 7, 5), теряется (Иер. 4, 9), колеблется (Ис.7, 2), трепещет и как бы сдвигается с места (Иов. 4, 9; Быт. 42, 28) и замирает (1 Цар.25, 37), в значении мужество (Пс. 39, 13; 2 Цар. 17, 10).
в) как носитель характера и нравственности оно бывает чистое (Пс. 50, 12), безукоризненное (3 Цар. 9, 4), верное (Неем. 9, 8), развращенное (Пс. 100, 4), каменное (Иез. 11, 19), необрезанное (с дикими зарослями) (Лев. 26, 41), утучнелое (Ис. 6, 10). Притворство называется двоесердием (1 Пар. 12, 33). От радости оно расширяется (Ис. 60, 5).
г) как сила воли (1 Цар. 14, 7; Ис. 10, 7), как место намерений (Иез. 38, 10; 3 Цар. 8, 18), как вместилище знания и разума (Суд. 16, 17; Притчи 3, 3; Иов. 9, 4; Иов. 34, 10; Иов. 12, 3), и иногда в значении совести (Иов. 27, 6) говорится, что сердце било (укоряло) его (2 Цар. 24, 10)[70]. Более того, Писание утверждает, что у ищущих Господа, «живут сердца во веки» (Пс. 21, 27), тем самым лишний раз свидетельствуя о том, что душа человека не подвержена уничтожению.
Таким образом, слова Господа, что из сердца исходят злые помыслы и все преступления (Мф. 15, 19), говорят о том, что распаду и извращению подверглась в первую очередь наша нематериальная (а значит, и свободная) душа, а в след за ней и наше тело. А раз гибель настолько сильно захватила нашу природу, то для нашего спасения потребовалось не только изменение отношения Бога к нам и информирование нас о спасении, но и восстановление человека, начавшееся со времени Боговоплощения, смерти и Воскресения Господа. И усваивается спасение нашей природой не просто чрез веру, но главными образом через действие нетварной силы Святого Духа, подаваемой верующим через таинства, которые, в свою очередь, действуют в нас через добрые дела.
2.3. Смерть и сон
Одним из наиболее часто выдвигаемых против православной танатологии аргументов является утверждение, что раз Писание называет смерть сном, то из этого следует, что душа после смерти находится «в бессознательном состоянии, в полном бездействии»[71]. Наиболее подробно этот аргумент приведен в адвентистском катехизисе «В начале было Слово»: «Библия представляет смерть как сон, который вполне соответствует природе смерти, как это видно из следующих сравнений:
1. Спящие находятся в бессознательном состоянии. „Мертвые ничего не знают“ (Екк. 9:5);
2. Во сне сознательное мышление прекращается. „Выходит дух его… в тот день исчезают все помышления его“ (Пс. 145:4);
3 Сон завершает все дневные дела. „В могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости“ (Екк. 9:10);
4. Сон разъединяет нас с бодрствующими и с их делами. „Нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем“ (ст. 6);
5. При нормальном сне эмоции бездействуют: „И любовь их, и ненависть их и ревность их уже исчезли“ (ст. 6);
6. Во сне люди не прославляют Бога: „Ни мертвые восхвалят Господа“ (Пс. 113:25);
7. Сон предполагает пробуждение: „Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения“ (Ин. 5:28,29)»[72].
Это сравнение стоит рассмотреть подробнее. Возможно, конечно, что сектанты спят как-то по особому, но все обычные люди (к которым, собственно, и обращалось Писание) воспринимают под сном все же не коматозное состояние. Чтобы не быть голословным, приведу определение сна из «Популярной медицинской энциклопедии»: «Сон – периодически наступающее состояние, при котором замедляются физиологические процессы и создаются наилучшие условия для восстановления организма, в частности центральной нервной системы… Согласно современным представлениям, сон не только отдых, но и работа, направленная на переработку самой различной информации, накопленной за день, с тем, чтобы мозг человека мог быть способным воспринимать ее и на следующий день»[73]. Действительно, во время сна мы видим сновидения, которые можем запоминать. Иногда Бог использует сны для откровения Своей воли (Дан. 2; 4, 1-25; Быт. 41 и т. д.). Таким образом, наше сознание действует, хотя и в другой форме. Во время сна наши эмоции также не бездействуют (Дан. 4, 2), примером чего могут служить кошмары или радостные видения, что знакомо каждому. Во сне мы обдумываем происшествия, случившиеся с нами во время бодрствования. Многие православные знают, что дар непрестанной молитвы не прекращается во время сна, о чем говорил еще царь Соломон: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» (Песнь 5, 2). Таким образом, мы видим, что из всех пунктов, приводимых сектантами, верен только последний. Сон действительно предполагает пробуждение. Но с ним согласна и православная танатология. По дару Воскресшего Господа всех умерших ожидает воскресение от смертного сна. Таким образом, если мы согласимся со словами сектантов, что слово «сон» точно передает сущность смерти, то мы все равно придем к учению о неуничтожимости души. Подведем итоги. Если смерть – сон, то это предполагает существование нашего сознания, хотя и в другом виде; память, хотя и измененную, о прошлом; действие эмоций, не зависящих от воли души; возможность богообщения; и, наконец, надежду на воскресение. А это именно то, во что верят христиане!
2.4. Представление о смерти в Ветхом Завете
«Когда Адам и Ева умерли, они стали мертвыми душами»[74], – так вполне по-гоголевски заявляют Свидетели! «Человек возвращается в прах, – говорят адвентисты –… Тело и душа образуют неделимое единство и существуют только в единстве. При сотворении человека соединение „праха земного“ (элементов земли) и дыхания жизни произвело живое существо или душу. Адам не получил душу как самостоятельную сущность; он стал душою живою (Быт. 2:7; см. 7 гл. этой книги). В момент смерти происходит обратное: мертвый человек, лишенный дыхания жизни, превращается в прах земной или становится мертвой душой без всякого сознания (Пс. 145:4). Элементы, составляющие тело, возвращаются в землю, из которой они вышли (Быт. 3:19). Душа не существует сознательно отдельно от тела, и ни один текст из Писаний не говорит, что душа продолжает жить как сознательная сущность после смерти. На самом деле: „Душа согрешающая, она умрет!“ (Иез. 18:20)»[75]
Но что происходило с ними на самом деле? За ответом на этот вопрос обратимся к Священному Писанию, которое, по убеждению сектантов, не содержит ни одного текста, подтверждающего факт сознательного существования души за смертным порогом.
Оно совершенно точно описывает сам процесс умирания человека. Книга Бытия, описывая смерть праматери Рахили, говорит: «Когда выходила из нее душа, ибо она умирала; то нарекла ему имя: Бенони» (Быт. 35, 18). Для непредвзятого человека очевидно, что с точки зрения Моисея смерть – это выход бестелесной души из тела, но адвентисты пытаются обойти и это свидетельство. Они пишут: «Считается, что следующие места из Библии ставят под вопрос такую точку зрения на учение Писаний о природе смерти. Но при более детальном рассмотрении оказывается, что они полностью гармонируют с остальной частью Писания: Смерть Рахили. Упоминая о смерти Рахили, Писание говорит, что „выходила из нее душа“ (Быт. 35, 18). Это выражение попросту означает, что в последнее мгновение своей жизни, на последнем издыхании, она дала имя своему сыну. Другой перевод гласит: „и на последнем своем дыхании“ (NIV)[76]. (Сбываются над этими сектантами пророчество ап. Петра, что они превращают[77] Писание к собственной своей погибели (2 Петр. 3, 16) – свящ. Д. С.)». Аналогично поступают в данном случае и иеговисты, которые говорят: «Доказывают ли эти слова, что от Рахили при смерти отделилась какая-то внутренняя субстанция? Вовсе нет. Вспомните, что слово „душа“ может также относиться к жизни, которой наделены люди. Следовательно, здесь под „душой“ Рахили просто подразумевается ее „жизнь“. Поэтому в „Современном переводе“ слова „выходила из нее душа“ переведены „умерла, рождая“. Здесь нет и намека на то, что какая-то таинственная часть Рахили осталась жить после ее смерти»[78].
На минуту представим себе, что они правы и подставим их слова в подлинный текст: «Когда в последнее мгновение своей жизни, на последнем издыхании, она дала имя своему сыну, ибо она умирала; то нарекла ему имя: Бенони». Очевидно, что данное толкование лишает священный текст всякого смысла. Как не имеет смысла и версия иеговистов: «когда выходила из нее жизнь, ибо она умирала» – перед нами чистейшая тавтология. Ссылка на другие переводы вовсе не поможет, ибо буквально масоретский текст переводится так: «и было, с выходом души ее, ибо она умирала, нарекла ему имя Бен-Они»[79]. Аналогично понимали это место евреи за III века до Рождества Христова. Септуагинта говорит: «ἐγένετο δὲ ἐν τω̣ ἀφιέναι αὐτὴν τὴν ψυχήν ἀπέθνη̣σκεν γάρ». (Как дословно передает этот текст славянский перевод: «бысть же егда оставляше ю душа, умираше бо»). Так что ссылки на новый перевод полностью незаконны, ибо и сами носители языка – евреи, и древние носители неповрежденной традиции понимания текста – 70 толковников понимали его так же, как и современные христиане. Стоит напомнить, что, согласно адвентистскому определению, душа – это сам человек, но для того места, которое не вписывается в их концепцию (ибо если принять это толкование, тогда эта фраза Писания будет звучать: «когда выходил из нее человек, ибо она умирала»), они выдумывают новое значение.
Вообще о том, что душа покидает тело, Библия сообщает неоднократно. Первым таким указанием является предсказание Бога о смерти Авраама: «Ты отойдешь к отцам твоим в мире, и будешь погребен в старости доброй» (Быт. 15, 15). Таким образом Господь утверждает, что смерть для Авраама будет заключаться в отхождении его к отцам, и в погребении его тела. Совершенно очевидно, что это – два различных действия, совершаемых различными субъектами. Душа Авраама отошла в шеол, где уже находились его предки, а тело было погребено в двойной пещере. Нельзя отождествлять могилу Авраама с тем местом, где находились его отцы, ибо его предки были похоронены или в Уре (вплоть до Фарры), или в Харране (Фарра – Быт. 11, 32). Поэтому слова книги Бытия прямо свидетельствуют о различной участи души и тела после смерти: «И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью, и приложился к народу своему. И погребли его Исаак и Измаил, сыновья его, в пещере Махпеле, на поле Ефрона, сына Цохара, Хеттеянина, которое напротив Мамре… Там похоронены Авраам и Сарра, жена его» (Быт. 25, 8-10). Если мы обратимся к еврейскому тексту, то мы увидим еще более яркое свидетельство ухода души в иной мир. Буквально книга Бытия говорит: «И приобщен был к народу своему»[80], подчеркивая тот известный Православию факт, что после смерти душа не ходит где ей вздумается, а ведется в приготовленное для нее место. То же самое Библия говорит и про Измаила (Быт. 25, 17), Исаака (Быт. 35, 29), Иакова (Быт. 49, 33), Аарона (Числ. 20, 24), Моисея (Втор. 32, 50), Давида (Деян. 13, 36), Иосию (4 Цар. 22, 20) – все они, хотя умерли в самых разных местах (Едом, Египет, Иерусалим, Синайский полуостров, Палестина) и похоронены в разных могилах (а у Моисея и вовсе не известно место его погребения (Втор. 34, 6)), но все они приложились к народу своему. При сектантской антропологии это необъяснимо, но вполне укладывается в учение Церкви о бессмертии человеческой души. По справедливому мнению свят. Филарета Московского, «как Авраам не пошел к предкам своим, и не присоединился к народу своему, по телу, ибо умер в земле чуждой: то выражения сии были бы неуместны, если бы не относились к состоянию духовного человека по смерти. Из этого и других мест Св. Писания видно древнее общепринятое мнение, что человеки, близкие между собой в настоящей, сближаются и в будущей жизни, по некоторому единству духа и качеств, естественно основывающему единство судьбы (Ис. 14, 9-10, Иез. 32, 18)»[81].
И за пределами Израиля, люди служащие Господу, придерживались той же танатологии, что и патриархи. Св. Иов знал, что люди – это существа, «обитающие в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли» (Иов. 4, 19). Если бы были правы сектанты, то было бы сказано, что люди – это «храмины из брения», но Елифаз, друг Иова, сказал, что они живут в телах, а не есть тела. Очевидно, что обитатель квартиры не есть сама квартира, так и душа, обитающая в храмине из брения, имеет иную природу, чем тело. Точно так же рассуждал и апостол Павел, говоря: «Знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный» (2 Кор. 5, 1). Т. е. мы – обитатели наших тел, и когда «внешний наш человек и тлеет, то внутренний день ото дня обновляется» (2 Кор. 4, 16). Тело умирает, а душа – бессмертна. Поэтому Иов и говорит, что «плоть его на нем болит, и душа его в нем страдает» (Иов. 14, 22).
Но вернемся к ветхозаветной танатологии, описанной в книге Иова. Итак, тело – храмина, которая распадается от болезней и смерти, сам человек – его душа «нисходит в преисподнюю, откуда не выйдет и не возвратится в дом свой» (Иов. 7, 9-10; ср. Иов. 10, 21-22; 16, 22; 17, 13-16; 21,13; 24,19), «потому что, – как говорит свят. Кирилл Иерусалимский, – целый мир прешел и всякий дом разрушен. Как ему возвратиться в свой дом, когда земля уже новая, иная?»[82] Но совершенно очевидно, что, по убеждению Иова, его ждет после смерти вполне сознательное и безрадостное существование. Да, его тело будет спать до конца неба (Иов. 14, 12), но следующий же стих говорит о надежде Иова на возвращение его из преисподней (Иов. 14, 13). В этом месте с ним будет покоиться надежда праведника на справедливость (Иов. 17, 16). Подробнее о представлениях Иова об аде мы коснемся в соответствующей главе.
Еще одно описание природы смерти приведено в книге пророка Исаии. Царь Езекия, угодивший Творцу, смертельно заболел. И в этой болезни царь обратился со смиренной мольбой к Господу, Который и даровал ему еще 15 лет жизни. Эта молитва Езекии приводится в книге пророка Исаии. И вот, согласно убеждению этого благочестивого царя конец земной жизни представлялся исходом его нематериального «Я» из тела: «…Жилище мое снимается с места и уносится от меня, как шалаш пастушеский…» (Ис. 38:12) А о самой его душе он пишет: «Я сказал в себе: в преполовении дней моих должен я идти во врата преисподней; я лишен остатка лет моих» (Ис. 38:10). «То есть смерть в Ветхом Завете подразумевалась не совершенным уничтожением, но совлечением тела с души и снисхождением души в преисподнюю»[83]. Кажется, учение царя Езекии (и пророка Исаии) кристально ясно, но и его, как мы увидим ниже, сектанты пытаются перетолковать по-своему и выдать за доказательство выдуманной ими доктрины смертности души.
3. Шеол
В концепции рассматриваемых нами сектантов совершенно особое место занимает рассмотрение понятия «шеол» («ад»). Ведь они прекрасно знают, что «вера в вечный ад тесно связана с доктриной бессмертия души. Но если душа действительно была бессмертна и не могла умереть, то логично было бы предположить, что уничтожение нечестивцев будет происходить вечно»[84].
По мнению Свидетелей Иеговы, шеол – это «могила, место, где смертные ожидают воскресения»[85].
Поделиться книгой: