Помоги проекту - поделись книгой:
Напротив того, совсем другаго образа мыслей и понятий был великий церемониймейстер Фридрих I, Прусский Король, как то внук его Фридрих Второй пишет в исторических бранденбургских записках, что он менее печалился о смерти своей супруги, нежели радовался тому, что получил случай усладиться великолепием и церемониалом пышных похорон.
Как только Фридрих первый получил известие, что Петр I предпринимает путешествие в Голландию и во Францию, то приказал находящемуся там посланнику торжественно просить Его Императорское Величество взять дорогу на Берлин, и, проезжая, удостоить посещением Его Королевское Величество.
С этого же времени Король приказал делать приготовления к великолепному приёму Петра I с пышным торжеством для угощения дорогого гостя. При всём том Пётр Великий, дав слово ехать чрез Берлин, просил устранить всевозможные великолепные церемониалы. Но Король прусский никак не решался оставить нужныя приготовления, и вот Пётр Великий решился приехать в Берлин вечером.
По приезде поздно вечером, он остановился у своего Русскаго посланника; лишь только Король узнал об этом, как, не взирая на то, что была уже ночь, прислал оберцеремониймейстера и двух знатных придворных кавалеров поздравить Его Императорское Величество с благополучным приездом.
Пётр Великий, дав им знать, что он едва ли в Берлине пробудет более двух дней, и если Королю будет благоугодно, то он завтра около полудня намерен сделать ему посещение. Следующим утром в 9 часов утра к крыльцу посланника была прислана великолепная карета, запряженная шестёркою прекрасных лошадей.
Император Пётр I ехал с молодыми дворянами для обучения за границей, это были: князь Куракин, Бестужев, Граф Головкин; они должны были сопровождать Петра Великаго к Королю.
Великолепный придворный экипаж ожидал Государя и его свиту до полудня, как вдруг было извещено, что Пётр Первый давно со свитою при дворе Короля.
Это случилось так: Пётр Великий в 11 часов вышел задним крыльцом на заднюю улицу вместе с сопровождавшими его дворянами и без шуму пришёл во дворец.
По дружеском приёме Король спросил.
– Правда ли, Ваше Императорское Величество, что Вы изволили придти пешком, и не приняли предложеннаго вам экипажа?
Государь, поблагодарив Короля за все его, приготовления, сказал:
– Вашему Величеству известно, что я просил, чтобы пышность в приёме меня была оставлена, ибо я к ней не привык; я не хотел сделать в городе своим появлением шуму, а пешком я ходить люблю и даже в день пройду в десятеро более чем сего дня.
От графа Бестужева, который в этот день сопровождал Государя Императора к Берлинскому двору.
Заключение об австрийском дворе
Пётр Первый на обратном пути из Англии и Голландии через Германию, проехал в Вену, гдe и был отлично принят Австрийским Императором Леопольдом. Но здесь, будучи извещён о стрелецком возмущении, он был должен поторопиться возвращением в своё государство и оставить намерение ехать в Венецию.
В Австрии, как ни кратковременно было его пребывание, однако он много видел, подметил и приобрёл на память очень много достопамятных вещей.
Однажды в С.-Петербурге за его столом зашла речь о Венском дворе. Пётр Великий сказал:
– У Императора Леопольда мне всё крайне понравилось; одно только не понравилось, что повсюду много иезуитов; и то ещё более меня удивляет что у него не много болee земли, чем у них, а денег у них боле, чем у него и между тем в последнюю трудную войну с Турками в 1683 году они не помогли ему ни деньгами, ни рекрутами.
От Тайнаго Советника Всееловскаго.
Мысль о хозяйстве
Петр Великий по дороге в Голландию, заехал в Ванденское княжество, тогда графство, находящееся в нижней Саксонии для того, чтобы возстановить себе здоровье, пользуясь Пьемондскими водами.
Графы Ванденские, владетели этих источников, приехали туда, как скоро узнали о приезде Великаго Русскаго Царя, чтобы Его Величество встретить как прилично сану дорогаго гостя и просили по окончании курса лечения, заехать к ним пообедать в близь лежащий замок Аролзен или Арголцен, резиденцию графов. Государь склонился на их приглашение и, по окончании курса приехал к графам. Стол продолжался долго, он был чрезвычайно великолепен и с роскошным убранством. После стола Император осматривал все достопримечательности замка и все украшения.
По конце обзора, когда один из графов, спросил Его Величество: как он думает, и как ему нравится новый замок, то Государь отвечал:
– Положение местности весьма приятно, архитектура здания великолепна, замок велик, но есть еще одна погрешность.
– Позвольте узнать, Ваше Величество, в чем она заключается? – спросил граф.
– Ни в чём более, как велика кухня.
От фельдмаршала Графа Миниха.
Подарок короля Вильгельма
Короли делали подарки такому путешественнику; подарок Вильгельма Петру был проявлением учтивости, достойным обоих монархов. Он ему преподнёс двадцатипятипушечную яхту, лучший морской парусник, вызолоченный, как Римский престол, с оснащением всякого рода; и все члены экипажа захотели быть в его полном распоряжении. На своей яхте, где он был первым лоцманом, Пётр вернулся в Голландию, чтоб снова повстречать своих плотников, и отсюда около середины 1698 года он поехал в Вену, где он должен был пробыть меньше, чем в Лондоне, потому что при дворе важного Леопольда было гораздо больше обременительных церемоний и меньше предметов для изучения. Повидав Вену, он должен был ехать в Венецию, а затем в Рим, но он был вынужден спешно вернуться в Москву из-за новости о гражданской войне, вызванной его отсутствием и разрешением курить.
Требует закон, требует и народ
В 1698 году, когда царь Пётр Алексеевич находился в Вене у Римского цесаря Леопольда*
*Во время пребывания в Вене (16 июня —19 июля 1698 года) Петр 1 виделся с императором Леопольдом I (1640— 1705).
и намерен был оттуда отъехать в Италию, получил его величество из Москвы с нарочно присланным гонцом от правителей ведомость о ужасном бунте десяти тысяч последних стрельцов, с литовских границ, отошедших самовольно, куда они нарочно для безопасности от столицы удалены были под видом наблюдения польских поступков при избрании нового короля*, которые умыслили, по наущению царевны Софии, которая
*После смерти короля Яна III Собесского в 1696 году угроза вторжения стрелецких полков должна была воспрепятствовать избранию на польский престол французского кандидата принца Конти.
по прежним мятежам находилась тогда уже под стражею в Девичьем монастыре, освободив её, взвести её на царство, а царя Петра Алексеевича, не допустив из чужих стран в Отечество, засевши на пути, убить, равномерно предать смерти некоторых бояр и всех чужестранцев, в Немецкой слободе живших и в военной службе находившихся. Сего ради, оставя государь дальнейшее странствование, ради пользы государства своего восприятое, спешил немедленно в престольный свой град, чтоб утушить возгоревший пламень изменников, возстановитъ тишину и оградить всё безопасностию.
Итак, оставя в Вене Прокофья Богдановича Возницына полномочным, поехал его величество с Лефортом, Головиным и Меншиковым к Москве и под провождением из Польши взятого от короля Августа генерала Карловича в Преображенское село своё в тайне благополучно прибыл. Неожидаемое прибытие царя ободрило верноподданных и произвело страх и ужас в ненавистниках особы и царствования его. Он обрёл уже опаснейший бунт сей чрез военачальника Шеина и генерала Гордона помощию царедворцев и солдат разрушенным и бунтовщиков под стражею содержанных. На другой день представлены были ему заговорщики мятежа, от которых выслушав достоверную исповедь злого умысла, пред всеми вельможами и при многочисленном народе, и видя, что прежде при многократных бунтах стрельцам оказанные милосердия и прощения не помогают, беззакония же такия угрожают впредь вящшею погибелью, предприял до крайности ожесточенный монарх, по единогласному верных сынов Отечества убеждению и по суду, искоренить до конца главных злодеев извергов государства, а достальных разослать в отдаленнейшие места Сибири, Астрахани и Азова и ненавистное звание стрельцов уничтожить на вечные времена. А как такое по закону смертное наказание начальникам и прочим виновникам сего бунта продолжалось несколько дней сряду виселицами, усечением глав и колесованием и ещё не преставало, то патриарх вздумал идти на место сего страшного позорища в процессии к государю, чтоб просить о пощаде оставшихся ещё стрельцов, ибо с три тысячи оных уже казнены были. В намерении умилостивления нёс его святейшество образ Богоматери, воображая, что царь казнь сию оставит. Но государь, увидев его тако к себе шествующим, удивился, во-первых, воздал иконе достодолжное поклонение и потом патриарху с гневом говорил: «Всуе употребляешь святыню сию. Зачем пришел сюда? Возвратись и отнеси образ святый туда, где он стоял. Знай, что я разумею страх божий и почитаю святую деву столько же, как и ты. Но ведай при том и то, что долг велит мне спасать подданных и по правосудию наказывать злодеев. Требует закон, требует и народ». Таким изречением показал царь Пётр Алексеевич самодержавную власть правосудия и предел сана духовного, дабы впредь в гражданские и государственные дела его святейшество не мешался, – не тако, яко бывало сие при прежних царях, когда патриархи участвовали во всём, и без совета их ничто не исполнялось, подобно римским папам почти, которые императорами и коронами некогда повелевали. Царь Алексей Михайлович, мудрый государь и законодатель, первый явил пример над патриархом Никоном*,
*Никон (1605—1681) – патриарх (1652—1660) выступал против подчинения духовенства светскому суду, пытался возвысить патриаршество над царской властью. Окружал себя необыкновенной пышностью, приобретал земельные владения и даже писался «великим государем».
лишив его чина чрез вселенских патриархов за разные беспокойствия, которые чинил сей архипастырь сему монарху, а Пётр Великий, прозрев такожде великие в том сане неудобствы, после достоинство патриаршеское в России совсем отставил.
Следующий год начнётся в январе
Война, которую он объявил Карлу XII, чтобы возвратить себе провинции, завоёванные шведами когда-то у русских, не мешала ему при всех несчастьях, которые она вначале доставила, продолжать его реформы в государстве и в церкви; он объявил в конце 1699 года, что следующий год начнётся в январе, а не в сентябре. Русские, которые думали, что Бог сотворил мир в сентябре, были удивлены тем, что их царь достаточно могуч, чтобы изменить то, что когда-то сделано Богом. Эта реформа началась вместе с веком, в 1700 году, с большого праздника, который царь сам учредил. Он упразднил сан патриарха, взяв его функции на себя. Неправду говорят, что он якобы поместил своего патриарха в московский дом для умалишенных. У него был обычай, когда он хотел развлекаться, наказывая, говорить тому, кого он хотел покарать: «Объявляю тебя сумасшедшим»; и тот, кому он давал этот прекрасный титул, даже если он был самым большим вельможей в государстве, был обязан носить шутовскую погремушку, куртку с бубенчиками и развлекать двор в качестве шута Его Величества. Он не дал этого титула патриарху; он довольствовался тем, что отменил саму должность, носители которой до того злоупотребляли ей, что обязывали царей идти перед ними один раз в году, держа повод патриаршей лошади, церемония, от которой такой человек, как Пётр Великий себя освободил.
Учреждение Синода
По смерти послднего патриарха Адриана, патриаршество чрез многие годы, по причине военных обстоятельств, оставалось не занятым.
Петру Великому неоднократно предлагали избрать на это место достойнейшаго, но Монарх, которому был известен Никон за частые споры и препирания с царём Алексеем Михайловичем так что царю Алексею большаго труда стоило утвердить свою власть над ним, вознамерился не поставлять никого в патриархи.
Новгородский Архиепископ Феофан Прокопович, преданный Петру Великому, один только проникал мысли Государя и их поддерживал. Этот Святитель был его правою рукою в духовных делах и однажды предложил Петру учредить совет под названием: Святейший Правительствующий Синод. Это последовало в 1721 году. Вслед за тем был издан православный катехизис или исповедание веры в одну восьмую листа подписанный: По повелению Святейшаго Правительствующаго Синода, и Духовное Уложение. Государь думал, что более не будут просить патриарха, но большая часть знатнаго духовенства, оставалась в том мнении, что независимо от Синода будет ещё патриарх, и в одно время Государю, когда он председательствовал в Синоде, было подано просительное письмо о постановлении патриарха.
Тогда Государь до того разгневался, что, ударя сам себя в грудь сказал:
– Вот вам патриарх, – и при этом встал и вышел.
После того никогда и ничего не слышно было о патриархе, или, чтобы оказывали желание иметь его.
Так об этом деле разсказывал Штелину граф Бестужев, а кабинет министр барон Черкасов говорит так:
– Государь Император, левою рукою ударил себя в грудь, а правою обнажил кортик и, ударив им по столу, вскричал: вот вам патриархи.
Суд Божий
Во время стрелецкаго бунта, от нечаянного нападения шайки извергов государь спасся уходом в Троицко-Сергиев монастырь (1689 г.) *), виновные стрельцы Шакловитого
*) С 7 на 8 августа Шакловитый хотел напасть врасплох на Преображенск и убить Петра, которому вовремя дали знать.
прибегли к милосердию прогневанного ими государя в помянутый монастырь и получили от великодушия его прощение – его величество удовольствовался только определением: предать казни одних зачинщиков сего заговора и бунта.
В числе зачинщиков того злодейского заговора, которые содержались уже в монастыре под стражею, находились три родные брата. Престарелая мать их, узнав о близкой казни всех, решилась просить государя о помиловании. С сим намерением, дождавшись выхода государя в церковь, упала к ногам его и с слезным рыданием молила о помиловании сыновей представляя, что она умрёт без них голодною смертию: «кто будет меня кормить, кто старость мою призрит, надежда – государь, когда я, бедная, останусь без них?» – и проч.
Молодой царь, выслушав всё терпеливо, и узнав, кто дети её, сказал:
– Я простить их не могу, не наруша справедливости и своей должности; они, забыв страх Божий и своё крестное целование, восстали на меня, законного своего государя, а, следовательно, и на всё отечество, которого спокойствие дороже мне и самой жизни моей.
Он винил также и её, что она не пеклась о вкоренении с детства в сердца их страха Божия, и, как видно, потворством своим их избаловала, и тем к злодействам подала повод. С сим словом оставил её государь.
Старуха, дождавшись выхода его величества из церкви, опять пала пред ним и, проливая слезы, молила.
– Прости, надежда-государь! Прости преступных детей моих, и ради Господа Бога, Пречистой Богоматери и святых чудотворцев Сергия и Никона, даруй им жизнь!
Государь, выслушав всё, велел ей встать и говорил:
– Слушай, старуха! Ежели Бог поставил меня царём, и вручил мне меч правосудия, для охранения спокойствия общего, то не прогневлю ли я его, спасая врагов оного? И не навлеку ли я и на себя, подобно Саулу, гнева его, и от потомства проклятия? Я сам плачу с тобою о пролитии крови злодеев, но должность превозмогает сожаление; и так должны дети твои, как злодеи, и злодеи нераскаянные, – умереть, потому что они были уже участниками и первого бунта, и многой неповинной крови пролития, но обстоятельствами времени спаслись от заслуженной казни.
Мать, бросясь к ногам государя, ухватила их и, обливая слезами, молила о помиловании, по крайней мере, хотя одного из сыновей, который мог бы закрыть ей очи и похоронить ее. Тронутый, наконец, государь сказал:
– Ну, что делать! Даю тебе одного, выбери сама кого боле любишь!
И, обратясь к сопровождающим сказал:
– Отведите её к ним в тюрьму, пусть она изберёт одного из трёх детей своих, и выпустите его из монастыря.
Приведённая к ним печальная мать бросилась на шею сперва к старшему, и в положении таком пробыла около четверти часа; потом к среднему, и так же обняв его, рыдала, не произнося ни единого слова, а напоследок к меньшему, и таким образом долго колебалась – которого бы из них избрать. Наконец, вынуждаемая решиться, избрала меньшего. И тогда же была с ним выпущена из темницы.
Но избавленный от казни злодей, идя с матерью из монастыря, в самых святых воротах споткнувшись, упал навзничь, разбил себе темя и тот же час испустил дух.
Донесено государю, его величество, ужаснувшись суду Божию, не попустившему злодею остаться в живых, пал на колени пред образом Спасителя, и умилённою душою молил, да отпустит ему согрешение, нарушением правосудия от него ему вверенного. И потом, вставши и обратясь к предстоящим, сказал:
– Я согрешил, как человек, простив из жалости злодея, недостойного жизни; но суд Божий решил иначе, не попустя остаться ему живым, это будет всегдашним мне наставлением – не прощать злодеев, вредных обществу. Страшитесь, – заключил государь, – преступники нераскаянные строгости правосудия, вверенного мне.
После этого осужденные судом злодеи были казнены.
Милость злодею
Государь умел наказывать, а также умел и прощать и всего чаще до формальнаго приговора.
Поделиться книгой: