Выбор

— Моя главная задача — убедиться, что вы получаете наилучший уход, — перевел Бек тему. — Ничего, если я сделаю некоторые приготовления?

— Я соглашусь на все, что сделает жизнь Хевенли легче, так как в течение многих лет был для нее лишь бременем. Но у меня нет денег.

— Это будет безвозмездно. У меня есть друзья в медицинском сообществе, которые должны мне. — Не все в этом правда, но он сделает все возможное, чтобы помочь Эйблу.

— Спасибо вам. Это очень великодушно. — Эйбл вздохнул. — Это чертово лечение почти закончено?

Бек изучил монитор.

— Шестнадцать минут.

— Как долго я поживу?

Желудок скрутило в узел.

— Не могу сказать точно…

— Приблизительно, — хрипло произнес Эйбл. — До того, как вернется Хевенли.

Бек не знал наверняка.

— Если мы заберем вас отсюда и обеспечим надлежащий уход, то все продлится дольше, чем вы думаете. Но у вас было несколько рецидивов, что является редкостью. Это не обещание. Состояние вашего кровяного давления не очень хорошее. У вас затрудненное дыхание, что меня больше всего беспокоит. Должно быть, вы испытываете боль.

— Она пожирает меня ежедневно.

— Это нагрузка для всего организма, а в особенности для сердца.

Эйбл кивнул.

— Вам виднее. Хевенли говорила, что вы много работали с сердечниками.

— Я сосудистый хирург, но в нескольких операциях на сердце я был в команде с кардиологами. Я планирую продолжать наблюдать за вашим.

— Спасибо, доктор.

— Вы можете сказать мне спасибо тем, что пробудете с вашей дочерью так долго, как только это будет возможно.

— Обещаю.

Их беседа завершилась, когда в небольшую палату Сет завел Хевенли. Бек выругался себе под нос, потому что уже знал, что отец Хевенли не сможет сдержать обещание.

Было два часа ночи, когда Сет свернул с шоссе И-10 на 110. Он пытался сосредоточиться на дороге… но голова шла кругом. До сегодняшней ночи он не знал, что Хевенли жила с отцом и о том, что у этого мужчины был такой серьезный диагноз. Чего еще он не знал?

Он намеренно не проводил расследование насчет нее, когда они впервые встретились, потому что не желал попирать ее личную жизнь. Он не хотел предавать ее доверие. Поэтому, единственное, что он знал, это то, что она хотела, чтобы он знал… то есть практически ничего. И если судить по лицу Бека, то же самое она проделала и с ним.

Они оба сильно недооценили ее в первый… и последний… раз.

Иисусе, он чувствовал себя придурком. Если бы он месяцами не игнорировал сигналы и интуицию, то мог бы облегчить ее бремя. И эта ночь не стала бы дерьмовым шоу.

К сожалению, дерьмо все продолжало прибывать.

Пока Хевенли сопровождала медсестру, катящую в коляске Эйбла из палаты экстренной помощи, он и Бек шли к стоянке. Сет забросал врача вопросами о болезни. Поскольку они соперничали за одну девушку, он не ожидал чего-то большего, чем рычащего "пошел на хрен". Вместо этого хитрожопый доктор был на удивление откровенным о состоянии Эйбла.

Блять. Когда ее отец уйдет, это убьет Хевенли.

Единственным ярким лучом этой ночи стали моменты, когда Хевенли поворачивалась к нему в поисках комфорта. После того, как он думал, что больше никогда не будет обнимать ее, держать ее, плавящуюся в его объятиях, лицо, зарывшееся в его шею, приносило головокружительное облегчение. Всю ночь его сочувствие кипело на медленном огне его злости, переплетаясь с нескончаемой болью неудовлетворения.

Эта женщина вязала из него веревки.

Новость о том, что она позволила Беку залезть себе в трусики, не обрадовала, но ее тяжелое дыхание, когда она находилась между ними, обеспокоило его еще больше.

С другой стороны, могла ли она быть привязана к любому из них? Об этом нужно было подумать…

GPS подсказал ему, что выезд на автостраду находится в восьмистах метрах. На пассажирском сиденье Бек нахмурился и схватил свой мобильный.

— Это неправильно, — прошептал он, украдкой затем бросил взгляд на заднее сиденье, где рядом с Эйблом свернулась Хевенли, обоих от истощения сморил сон.

— Почему? — спросил он, вновь взглянув на девайс. — Это адрес, который она мне дала.

Бек помрачнел ещё больше.

— Будь все проклято.

Сет посмотрел на улицу, прилегающую к автостраде. Вдоль дороги расположились ломбарды, конторы поручительства и стрип-клубы. Заколоченные здания и стоянки продажи подержанных машин служили фоном для оживленной полицейской активности. Несколько патрульных машин с включёнными проблесковыми маячками перекрыли дорожное движение, тогда как полицейские заковали в наручники группу бандитов и уложили их лицом вниз на тротуар. Неподалёку послышался пистолетный выстрел. GPS сказал ему, что они прибыли.

— Она здесь живёт?

Доктор снова посмотрел в свой телефон.

— Дом находится в трех километрах отсюда.

На заднем сиденье Хевенли закопошилась и вгляделась вперед.

— Выезд здесь, поверни направо, на Фигероа. Это третья улица после бульвара МЛК.

Чувствуя недомогание, он последовал ее указаниям. Проехав автобусную остановку, он понял, что до ее дома еще около километра. Она ежедневно проходила это расстояние пешком, в любое время, чтобы поймать попутку? Как ей удавалось избегать ограбления, изнасилования или убийства?

Когда они повернули на ее улицу, оказалось, что растрескавшаяся дорога проходила между полуразрушенными домами; все они были оборудованы решетками на окнах и дверях, словно живущие в них люди собирались отразить неминуемое нападение на их дома. Перед одним из покосившихся домов он увидел коробку с мусором и потрепанный матрац. Перед другим стоял седан без дисков.

— Вон тот большой розовый дом слева, — пробормотала она.

Хибара с мусорным баком у тротуара и "охраняющими" ее ржавыми воротами?

Бек бросил на него шокированный взгляд и Сет все понял. Конечно, он бывал в районах, подобных этому. Когда-то он был полицейским в полицейском департаменте Нью-Йорка. Однако он никогда не приходил на территорию банды без прикрытия. И никогда не приезжал в бандитский район из-за того, что там жила его девушка.

Он, блять, ни за что не оставил бы Хевенли без защиты в этом притоне, но он также не мог забрать ее в свою новую холостяцкую квартиру с одной спальней. У него не было комнаты для ее отца.

Пока он парковался у обочины и выключал мотор, мысли его метались. Может, ему следует предложить ей спать на диване с оружием наготове. Если он так и поступит, будет ли его внедорожник в порядке, когда взойдет солнце?

Когда Хевенли вышла и помогла выбраться своему отцу, Сет посмотрел на Бека, очевидно, проделывающего ту же мозговую гимнастику.

— Если у тебя имеется пара штурмовых винтовок, дай их, — пробормотал доктор. — Возможно, они нам понадобятся внутри дома.

— Да ну на хрен. Поверить не могу, что она здесь живет.

— Больше нет.

Сет кивнул.

— Верно мыслишь.

Закрыв внедорожник, он метнулся, чтобы помочь Эйблу. Бек последовал его примеру. Они оба обхватили сильными руками тело хрупкого мужчины и помогли добраться до кованных ворот. С точки зрения безопасности те были посмешищем. Хороший пинок обрушил бы сгнивший металл на дорожку. Однако Хевенли покорно вставила ключ в замочную скважину и повернула ручку. Петли скрипели, пока они вводили ее отца в убогий внутренний двор. За их спинами ворота с грохотом захлопнулись.

Иисусе, Сет хотел верить, что у Хевенли имелись причины, важнее, чем гордость, чтобы скрывать известия о болезни своего отца и криминальном соседстве. Ни ему, ни Беку не удалось убедить ее довериться им за несколько месяцев. Он не желал сотрудничать с доктором Придурком, но быть может, нужны они оба, чтобы добиться от нее ответов?

Следуя за Хевенли во вторую квартиру справа, они повели Эйбла вдоль покрытой трещинами на штукатурке розовой стены. Дойдя до двери, она запнулась при виде ярко-оранжевого уведомления на двери, в котором говорилось о просроченной арендной плате. Хевенли сорвала его, скомкала бумагу в кулаке и сунула ключ в замочную скважину.

— Что там, малыш, — голос Эйбла переполняло беспокойство.

— Ничего, пап. Я просто была занята. Я позабочусь об этом.

— Подожди до завтра. Тебе тоже нужно отдохнуть.

— Все в порядке. У мистера Санчеса все еще включен свет, видишь? — указала она.

Рука ее дрожала.

Хевенли толкнула дверь и включила верхний свет. Тараканы ринулись в темные углы до боли чистой квартиры-студии. Во всем пространстве доминировала находящаяся в беспорядке больничная койка. Водяные разводы запятнали потолок. С грязных стен облезла краска. Сет боялся того, что найдет, если посветить ультрафиолетовой лампой на ковер.

Это место было дырой. И здесь обитал его ангел.

— Можете разместить папу на кровати? А потом я отрегулирую ее так, чтобы ему было удобно, — пробормотала Хевенли.

Сет кивнул, сжав губы в молчаливой злости. Еще одной каплей стало то, что он заметил комковатую подушку и тонкое одеяло, сложенное на промятом диване у стены. Без сомнений, на нем спала Хевенли.

Эта реальность с каждой прошедшей минутой становилась все уродливее.

— Я знаю, как регулировать больничную кровать, — сказал Бек, когда они с Сетом положили Эйбла на матрац. — Расслабься, малышка.

— На самом деле, если вы оба не против побыть с отцом несколько минут, то я метнусь через двор и отдам оплату за последний месяц проживания, — голос Хевенли дрожал.

От стресса? Изнеможения? Замешательства? Внутренности Сета свернулись в еще более тугой клубок. Зачем ей платить за аренду в два часа ночи? Ему это не нравилось.

— Мы устроим твоего отца, — пообещал Бек.

— Благодарю. — Задумчивое выражение лица Хевенли было последним, что он видел, прежде чем она поспешно вышла за дверь.

Он и Бек обменялись встревоженными взглядами. Ага, доктор тоже подозревал, что не все в порядке.

Бек снял туфли пожилого мужчины.

— Хотите выпить чего-нибудь?

— Воды, спасибо. Чистые стаканы стоят в шкафчике слева от раковины. Угощайтесь. — Пока Бек пересекал комнату, Эйбл рассматривал Сета, затем жестом указал на потрепанный кухонный стол. — Возьмите пару тех стульев, устраивайтесь поудобнее.

Заставив себя улыбнуться, он подтащил два стула со спинками к кровати. Вернулся Бек, неся в руках три полных стакана.

— Спасибо, что помогли сегодня нам с Хевенли. — Эйбл сделал большой глоток из своего стакана, борясь с дрожащими руками. — Мы по-настоящему ценим это.

— Были рады помочь, — заверил Бек.

— Мне хотелось бы сделать больше, — Сет надеялся, что его беспокойство не просочилось в голос. Пожилому мужчине не нужны были дополнительные проблемы, особенно связанные с безопасностью своей дочери, на которую он полагался.

— Я знаю, что это дом не предел мечтаний. Он также не настолько большой или уютный, каким был дом в Висконсине. В таком мы жили с Хевенли. Прежде, чем я заболел, у нас была уютная кухня, большой каменный камин, который с приходом зимы согревал всю гостиную, собственные спальни. Мне жаль, что этого у нее нет. Она заслуживает большего. — На лице Эйбла показалось сожаление. — Мое сердце было разбито, когда из-за отсутствия возможности содержать все это, нам пришлось все продать. Она любила жить на ферме. У нас было три сотни молочных коров, из молока которых мы делали лучший чертов сыр в штате. Когда Хевенли была маленькой, она давала всем им имена.

Сет мог представить это. Несмотря на уловки, у нее было большое сердце.

— Звучит как крупномасштабная работа.

— Так и было. Как много Хевенли вам рассказала?

Ничерта. Но Сет был решительно настроен получить несколько честных ответов.

— Я был бы признателен, если бы вы заполнили пробелы.

— Другими словами, ничего, — вздохнул Эйбл. — Эта девочка… Она скрытная, застенчивая, а еще больше гордая. Вероятно, вы заметили, что она не доверяется легко.

— Заметили, — проворчал Бек. — Почему так?

— Ну, моя жена ушла после того, как я заболел, сказав, что не подписывалась провести всю жизнь, заботясь об инвалиде. Хевенли была подростком, школьницей и слишком молодой, чтобы заниматься этим самостоятельно.

Какая мать бросит свою маленькую дочь, чтобы та взвалила на себя взрослую роль?

— Должно быть, Хевенли далось это нелегко. Она чувствовала себя брошенной после ухода Лизы. Думаю, этот опыт убедил ее, что тому, кто должен заботиться, чаще всего просто насрать. К сожалению, с той поры ей пришлось взять на себя большую часть обязанностей. Но Хевенли хорошая девочка. Она заботилась обо мне все эти годы.

Неудивительно, что она справилась со всем сама.

Он бросил взгляд на Бека, который выглядел таким же потрясенным рассказом Эйбла. За несколько минут отец Хевенли дал ему больше информации о ней, чем ему удалось узнать за несколько месяцев.

— Продав ферму, я снял для нас маленький домик в городке. В конечном счете, состояние моего здоровья вынудило нас переехать в Милуоки, а затем сюда. Жаль, что врачи там, дома, не смогли поставить мне правильный диагноз до того, как нам пришлось проехать через всю страну. Но бригада из Висконсина сказала, что в Администрации ветеранов имеется больше опыта в лечении моего заболевания. Я не уверен в этом, и мне не очень нравится ЛА.

Бек положил руку на плечо Эйбла.

— Обещаю сделать несколько телефонных звонков и предоставить вам лучшего невролога в городе.

Пожилой мужчина признательно улыбнулся.

— Не знаю, как вас отблагодарить. Если ваши друзья по медицине не смогут избавить нас от расходов полностью, то возможно, теперь, когда Хевенли повысили и она так много работает, мы смогли бы заплатить. Только благодаря этому я смог себе позволить то ужасно дорогое лекарство, которое недавно прописал мне врач.