Черная пятница

– А водку где взять? – не понял шутки сержант Кольчугин. – Всю же выпили.

– Отставить! – опять вмешался лейтенант. Судя по тону, он не так давно служил в милиции и предпочитал уставные отношения между начальником и подчиненными. – Всем выполнять приказ!

Филипчук незаметно от лейтенанта сильно ударил Игоря по ребрам.

– Пошли, падаль, и не вздумай дергаться!

Игоря торопливо вели по аллее, придерживая с обеих сторон. Мимо проплывали заснеженные деревья, фонари, какие-то люди. Он с трудом переставлял ноги и ничего не слышал, словно оглох, только видел мелькающие вокруг тени, точно все происходило во сне. В страшном сне, какой только и может привидеться в черную пятницу…

Домой Игорь вернулся почти через сутки. Общежитие казалось вымершим – семейные сидели у телевизоров, одинокие разошлись по городу. Только тетя Нина с потерянным видом бродила по этажам в поисках пропавшего Истребителя. Она тоненьким надорванным голосом повторяла: «Кис-кис-кис!» и держала в руках здоровенный кусок колбасы. Но Игорь даже не смог почувствовать к ней жалости. Он поднялся в свою комнату. Здесь все было, как вчера: сумерки за окном, календарь на стене, телевизор, две кровати, стол, холодильник. Но его не покидало ощущение, будто он со вчерашнего вечера потерял право на все, что было у него в прошлом, включая эту комнату и даже личные вещи в шкафу. И потому ему было неуютно здесь. Хотелось лечь, спрятать голову под подушку и заплакать.

Так он и сделал. Только слез не было, их высушила жгучая обида на весь белый свет.

Поздно вечером пришел Сергей, в джинсах, веселый и слегка пьяный. Нимало не смущаясь, зажег свет, сбросил с Игоря подушку и начал его тормошить, говоря:

– Да ты гроссмейстер, из пешек сразу в дамки! Не скрывай ничего от лучшего друга, расскажи, как провел ночь, все же я немного к этому причастен. А я, как видишь, по-прежнему в твоем движимом имуществе, ты уж извини, очень оно мне к лицу.

Он бы еще болтал и болтал, не ожидая ответа, но Игорь повернулся к нему лицом, и Сергей словно поперхнулся на полуслове.

– Ого! Она что, не привыкла сдаваться без боя?

Но сообразил по исказившемуся гримасой лицу друга, что пошутил глупо, и начал торопливо и многословно извиняться. Игорь перебил его, спросив:

– Серега, ты видел, как человек вскрывает себе вены бритвой?

– Нет, – удивился тот. – Ты это к чему?

– А я этой ночью видел. В камере предварительного заключения.

Сергей заметно растерялся. Хмель разом вышел из его головы.

– А что ты там…, – начал он.

– Его взяли, уж не знаю за что, а у него клаустрофобия, – не слушая, продолжал Игорь. – Он стучался в дверь камеры, просил выпустить – его вывели, а через полчаса привели обратно, избитого. Он лег на лавку и затих. А потом… У него оказалась с собой бритва, не нашли при обыске. Когда увидели, крови натекла уже целая лужа. И запах такой, не передать… Его унесли, а запах остался. За ночь так и не выветрился.

Игорь рассказывал монотонно, не глядя, слушает ли его Сергей. А тот, опустившись на свою кровать, сидел, бессильно свесив длинные, как у обезьяны, руки, не пропуская ни одного слова. Но все же не сдержался, спросил:

– А ты?

– А у меня взяли отпечатки пальцев, выяснили, кто я и откуда. Утром пришел следователь, спросил, как я мог пойти на такое…

– Да на что такое, в самом деле?! – возмущенно закричал Сергей. – За язык тебя тянуть, что ли?

– Я пока еще и сам точно не знаю, – пожал плечами Игорь. – То ли грабеж, то ли разбой, то ли обыкновенное хулиганство с причинением тяжких телесных повреждений. Следователь обещал разобраться. А пока взял с меня подписку о невыезде и честное слово, что я больше так не буду.

Сергей облегченно рассмеялся.

– Шутишь – это уже хорошо, внушает оптимизм. Главное, друг мой, помни – пройдет и это. Мудрый человек сказал.

– Вообще-то перстень царя Соломона имел три надписи, – машинально поправил его Игорь.

– Да ну? – удивился Сергей. И наивно выдал себя с головой: – В фильме об этом ничего не говорилось.

– Тогда слушай. По одной из легенд, в юности царю Соломону подарили кольцо, на котором была высечена фраза «Все проходит». Спустя много лет, когда умерла его любимая жена, он нашел на обратной стороне кольца надпись «Пройдет и это». А незадолго до своей смерти, уже глубоким старцем, увидел на грани кольца третью, которая гласила – «Ничто не проходит». И какой из этих трех благоглупостей ты предлагаешь мне сейчас верить?

– Не морочь мне голову, – непоследовательно заявил Сергей. – Верь в то, во что ты хочешь верить.

– А если ни во что? – спросил Игорь. – Как быть тогда?

– Молодой человек, – следователь-женщина явно симпатизировала Игорю, говорила с ним вежливо, и даже мягко, и оттого смысл ее слов казался еще более нелепым. – Ваши действия квалифицируются как хулиганские, по статье 213 часть вторая, и караются до шести лет лишения свободы. У вас мало шансов быть оправданным, все улики против вас.

– Улики, – повторил Игорь. Ему все еще не верилось, что происходящее с ним реально, и он не мог даже сердиться. – Какие улики?

– Во-первых, показания пострадавших…

– Показания преступников тоже идут в дело?

– Увы, – покачала головой следователь. – То же самое они говорят о вас.

– И веры им больше. Ведь их двое.

– Есть еще рапорт старшего патруля милиции, который вас задержал, – следователь достала из папки лист бумаги, испещренный кривыми буквами, зачитала: – «…Задержанный склонился над одним из потерпевших и собирался его ударить. Его руки и одежда были уже в крови». Это, кстати, подтверждает и сам потерпевший Миронов. Показания сходятся.

– У меня нет никакой надежды? – через силу, нервно играя желваками на скулах, спросил Игорь, рассматривая неровные половицы кабинета. Комнатка, в которой они сидели, была крохотной, с убогой мебелью, с решеткой на окне, и в ней преобладал раздражающе серый цвет.

Хозяйка этого кабинета, женщина средних лет с погонами капитана милиции на ладно пригнанном по фигуре кителе, сочувственно посмотрела на него, вздохнула и призналась:

– Ваша единственная надежда – показания женщины, которую вы якобы защитили от грабителей в тот вечер и которая, увы, бесследно пропала.

– Вы мне тоже не верите?

Игорь попытался заглянуть в ее глаза, но не сумел. Следователь, опустив голову, подписывала ему пропуск на выход.

Игорь брел по улице, читая все вывески, которые ему попадались на глаза. Его обгоняли прохожие, задевая плечами, те, которые шли навстречу, тоже толкали, он всем мешал, нарушая своей медлительностью торопливый ритм жизни вечернего города. А ему некуда было спешить, он будто выпал из привычной и обжитой среды и теперь чувствовал себя неприкаянно и одиноко.

Вдруг он вспомнил: «Галина!» И жизнь для него снова обрела смысл.

В общежитии медицинского училища был строгий пропускной режим. Общежитие было женским, и его обитательниц охраняли словно монахинь. Вахтер, непреклонно-строгая маленькая старушка, глядя на него так, будто заранее подозревала в причастности ко всем смертным грехам, потребовала:

– Документы, удостоверяющие личность! – и желчно добавила, неизвестно зачем: – Много вас здесь таких ходит, красавцев…

Игорю пришлось оставить ей свой паспорт, который он брал с собой в милицию, лишь тогда его, да и то неохотно, пропустили. Он шел по коридору, длинному и мрачному, а мимо сновали девушки, которые с плохо скрываемым любопытством и слегка даже удивленно осматривали его с ног до головы, чему-то улыбаясь. Чему – этого Игорь так и не понял, но на всякий случай незаметно оглядел себя, все ли пуговицы на его одежде застегнуты. Пригладил рукой волосы и постучал в дверь комнаты с прикрепленным к ней кнопкой маленьким плакатиком, написанным ль руки вызывающе-красным фломастером: «Входи без стука, выходи без слез!» Услышал из-за двери чей-то голос: «Кто там такой неграмотный?» – и вошел.

Комната мало чем отличалась от той, в которой жил он сам, только было вдвое больше кроватей и намного меньше чистоты и уюта. Везде были разбросаны женские вещи, от шапок до самых интимных, на столе стояли немытые стаканы из-под чая и тарелка с недоеденными бутербродами, под столом, прячась за ножкой, вызывающе желтела этикеткой пустая бутылка из-под дешевого вина. А над столом, на стене, висел еще один плакат: «Не нравится? Приберись!» Во всяком случае, здесь живут остроумные люди, подумал Игорь, машинально подмечая царящий вокруг беспорядок. Сам бы он жить в такой комнате не смог, с детства приученный бабушкой к опрятности.

Галина была не одна. Ее соседке по комнате едва ли исполнилось восемнадцать, но из-за густого слоя косметики на маленьком пронырливом личике можно было дать все двадцать пять. Галина, сидя на своей кровати у окна, читала какой-то анатомический учебник, девушка за столом, водрузив свои худые кривоватые ноги на соседний стул, без аппетита поглощала бутерброды, запивая их холодным чаем. Обе они обрадовались приходу Игоря. И улыбнулись – Марина загадочно, накрашенная девушка – откровенно кокетливо. Им явно было скучно до этого.

– Шел мимо и зашел, – смущенно сказал Игорь. – Проведать Истребителя. Как он прижился на новом месте?

– А этот поганец изменил нам, – хихикнула девушка, пошевелив пальцами ног, которые она так и не убрала со стула, пренебрегая девичьей стыдливостью. – Сбежал, и даже записки не оставил. А я еще с ним на брудершафт хотела выпить!

– Здравствуй, Игорь, – Галина взяла его за руку, и теплая волна нежности плеснулась в груди Игоря. – Так ты к коту или ко мне? Кстати, познакомься – это моя лучшая подруга…

– Оксана, – перебила ее девушка и протянула свою руку ладонью вверх. Игорь замешкался, затем все же пожал ее легонько. Ладонь была влажная, под ногтями виднелись ободки никотина. Игорь почувствовал к девушке интуитивное отвращение, однако заставил себя улыбнуться в ответ.

В комнате повисло неловкое молчание. Поняв, что не произвела благоприятного впечатления, Оксана демонстративно отвернулась, достала из своей сумочки, лежащей на столе рядом с тарелкой и стаканами, пачку сигарет и закурила. Томно потянувшись всем телом, мечтательно произнесла:

– Эх, выпить бы! – и многозначительно взглянула на Игоря. – За знакомство.

– А у меня есть! – обрадовалась Галина. Она чувствовала себя неловко из-за того, что ее подруга и гость не нашли общего языка, и не знала, как исправить ситуацию. Теперь стало проще. Она достала из своей прикроватной тумбочки початую бутылку коньяка, выставила на стол, добавила к ней три сравнительно чистых стакана и жестом предложила Игорю проявить свое мужское начало.

– Студентам разрешается? – пошутил Игорь, разливая коньяк.

Оксана недовольно фыркнула и, не дожидаясь остальных, привычным жестом опрокинула в свое горло содержимое стакана, будто это была простая вода из-под крана. Промелькнувшую гримасу отвращения сменила довольная улыбка, а потом лицо приобрело свой обычный равнодушно-скучающий вид.

– Студент вам что, не человек? – риторически произнесла Оксана. Взяла со стола конфетку и начала разворачивать ее, шурша оберткой. Неожиданно спросила: – Кстати, а ты где зарплату получаешь, друг моей лучшей подруги?

Коньяк был плохой. Разговор Игорю тоже не нравился. Но он не мог встать и уйти. А Галина молчала, с загадочной улыбкой на губах глядя на него из-за стакана, который она держала в руках, смакуя коньяк. Пришлось отвечать.

– На авиационном заводе, – сказал Игорь, и шуршание стихло.

– И кем ты там подвизаешься?

– Помощником мастера в сборочном цехе.

Снова раздался шелест обертки, казалось, он даже приобрел несколько презрительный оттенок. Впрочем, Оксана и не скрывала своего отношения.

– Помощник мастера, – усмехаясь, произнесла она. – Не велика птица.

– А что бы тебя устроило? – в Игоре росло раздражение против этой наштукатуренной девицы, как он окрестил про себя Оксану, но он пока сдерживался, опасаясь обидеть Галину. Он не понимал, как они могли дружить, такие разные. Ему казалось, что он уже давно знаком с Галиной и хорошо ее знает.

– На худой конец, мастер, – насмешливо ответила Оксана. – А лучше начальник цеха, если уж говорить о заводе.

– Что же, давай за это и выпьем, – поднял стакан Игорь. – За то, чтобы тебе повезло.

Они выпили, закусили конфетами. Коньяк согрел, и куда-то исчезло раздражение.

– Игорь еще учится, в политехническом институте, – произнесла Галина. – На заочном.

Прозвучало это так, словно она пыталась оправдать его. Но на Оксану эта новость не произвела никакого впечатления.

– Если надеяться только на везение, – упрямо продолжала она развивать свою мысль, – то останешься на бобах. В жизни должен быть расчет. Всему есть своя цена.

Она порядком захмелела, и говорила уже не с Игорем, к которому потеряла всякий интерес, а только из желания изложить вслух свою жизненную философию, которое часто возникает у людей под воздействием алкоголя.

– И сколько же стоит любовь? – спросил Игорь. Он гладил прохладную ладонь Марины, и ему было безразлично, что происходит вокруг, но надо было из приличия поддерживать разговор.

– А это смотря чья. Если помощника мастера, – опять презрительно, по складам, произнесла Оксана, – так по мне, она гроша ломаного не стоит. А за директора магазина, к примеру, еще можно и приплатить.

– Сам по себе человек в твоей системе ценностей ничто? – спросил Игорь, целуя ладонь Галины.

– Винтик-гаечка, – Оксана зевнула, глотнула коньяка, выпустила кольцо дыма. – Что мне с его редких душевных качеств, когда он гол как сокол?

Казалось, что она продолжает давний спор, имея в виду конкретного человека, но не называя имени. Возможно, полагая, что подруге оно известно, а гостю знать не обязательно.

– Боишься, будет голодно и холодно? – спросил Игорь. Галина не отнимала свою руку, которую он целовал, и он чувствовал себя счастливым.

– Угадал, – Оксана загасила сигарету о столешницу, бросила окурок в блюдечко с недоеденной колбасой и тут же закурила новую. – А самое главное – страшно! Как подумаешь, что кому-то достаточно протянуть руку к телефонной трубке – и все ему будет преподнесено на блюдечке с золотой каемочкой… И, возможно, на этом самом блюдечке будешь именно ты. А ты беззащитна перед ним… Нет, я тоже хочу свою телефонную трубку! И за это готова на все.

– Бред какой-то, – Игорь перестал улыбаться.

– Ты напрасно надеешься,– с внезапной ненавистью произнесла Оксана. – У тебя ничего не выйдет. Галинка тебе не по карману. Зачем ты ей, даже машины нет!

Она была пьяна, но Игорю стало тревожно.

– Это правда? – спросил он Галину.

Та обиженно поджала красивые тонкие губы и откинулась к стене, отняв у него свою руку.

– Я сама знаю, что мне нужно, – тихо ответила она.

– У меня нет машины.

– Мне не нужна машина.

И он не усомнился. Кто угодно, любая другая девушка в мире могла его обмануть, но только не Галина, в это он свято верил. Ему было достаточно взглянуть в ее глаза, чтобы поверить всему, что бы она ни сказала. Глаза были зеленого цвета, как топь, и Игорь уже сгинул в них безвозвратно.

В полусумраке комнаты плавали клубы табачного дыма, стучал в окно ветер, и каждый думал о чем-то своем. Коньяк был допит, и это разъединило их.

Игорь разлюбил утро. Он просыпался, лежал с открытыми глазами под одеялом и думал, как долго еще ждать до вечера, когда он встретится с Галиной. Затем он неохотно поднимался, без аппетита завтракал и, словно на каторгу, шел на завод. Работа не отвлекала его от назойливых тревожных дум.

В это утро он не успел даже дойти до своего участка. У входа в цех его встретил Олег Мошков, долговязый парень в очках с толстыми линзами, которые делали его глаза несоразмерно большими, словно он постоянно чему-то удивлялся, и строго предупредил:

– Уваров, сегодня в обед комсомольское собрание.

Олег Мошков был секретарем комсомольской организации их сборочного цеха. И постоянно всех донимал своей активной жизненной позицией, как он это сам называл. Инициативы сыпались из него, как горох из мешка с прорехой. Он был на хорошем счету у администрации, но не любим рядовыми комсомольцами. Олег был прирожденный карьерист, однако пытался скрывать это замашками рубахи-парня.

– Слушай, Олег, – просительно произнес, взяв его за рукав пиджака, Игорь. – Давай так: ты меня не видел, я тебя не слышал. Лады?

– Чудак, – возмутился тот, еще больше вытаращив свои глаза. – Ради него все собираются, а он не желает!