Помоги проекту - поделись книгой:
– Доля смысла здесь есть, – сквозь зубы соглашается Онже. – Только у Нилуса Матрица какая-то кошерная получилась, понимаешь? Он на том и лоханулся, что всех их в одну кучу смешал: и сионистов, и тамплиеров, и иезуитов. А наших-то если взять? Что Морфеус, что Полкан, что бычье ихнее – никакие не жиды, а голимые тевтонцы, понимаешь?
Система существует над этносом и над государственным строем, она не зависит от конкретных исполнителей и сама диктует им modus operandi. Принципиальную основу теории заговора можно перелицовывать десятки раз: составить протоколы индийских браминов, зулусских шаманов, нанайских акынов и зеленых человечков с красной планеты. От этого ее суть не изменится. Какие бы люди и организации не выступали в качестве исполнителей Плана, за маской каждого из них прячется одно лицо на всех: АГЕНТ СМИТ.
13. Темасистема
Со второго этажа доносится надсадный кашель. Благодаря нам с Онже Галина Альбертовна успешно получает передоз никотина. Заполненная сигаретным хоть утюг вешай дымом, кухня-столовая (Онже дразнит ее залом заседаний Совета) клубится плывучим белесым маревом. Семыч уснул за столом. Сложив голову на сомкнутых рельсах предплечий, он паровозно сопит. Жена пообещала не впускать Семыча в дом, если тот снова заявится после полуночи. Чувствуя, что заснуть удастся не скоро, мы с Онже ищем выход избытку энергии в непростых разговорах.
– Родной, наше дело как раз простое: захватывать предприятия и выжимать из них соки, понимаешь? Ты не на то сейчас умственные способности расходуешь, на что стоило бы.
Да откуда же нам знать, чего именно хочет от нас Система? Быть может, дело как раз не в бизнесе, а в тех способностях, которые человек может реализовать только при помощи Матрицы, бережно поддерживаемый ее заботливыми материнскими щупальцами? Я прежде искал независимости от социальных пут, полагая, что только свобода от общественных обязательств наделит меня способностью к продуктивной творческой жизни. Однако теперь я отчетливо понимаю, что свобода человека немыслима вне Системы.
Архитектура Матрицы диктует порядок, который поломать невозможно, если ты не владеешь даром проникать сквозь кирпичные стены. Система городит вокруг людей целые мегаполисы условий и обстоятельств, перемещаться среди которых можно лишь по определенным маршрутам и в строгом соответствии с правилами движения. Одни движутся по истоптанным мостовым и заплеванным тротуарам, ходят пешком или пользуются общественным транспортом. Другие передвигаются на личных автомобилях: стоят и матерятся в чудовищных пробках, выжигают в атмосферу килотонны бензина и останавливаются у каждого светофора. Но есть и третьи, которым плевать на порядок для общей массы. Федеральный госномер, правительственная мигалка и пара джипов сопровождения позволяют ездокам нарушать все возможные правила! Система одаривает своих активных элементов свободой и счастьем, невозможным и недостижимым, прежде чем они осознают законы, действующие в Матрице и управляющие их жизнью. Пока человек стремится к идеалу личной свободы, он бьется лбом о стены системных ограничений. Зато стоит ему добровольно отдаться в рабство Матрице – и он получает карт-бланш, отныне ему светит зеленая улица во всех направлениях.
– Честно говоря, мне бы не хотелось так думать, – кривится Онже. Ведь если так, то мы куклы, марионетки, понимаешь? Обстоятельства нас за ниточки дергают, а мы только исполняем. Мне приятней считать, что я сам хозяин своей жизни!
Фикция, самообман. Единственное, что в условиях Системы человек способен по настоящему себе выбрать, так это конкретную форму неволи. Причем, чем выше социальное положение индивида, тем тяжелее будет гнет его рабства, поскольку вместе со статусом автоматически возрастает и уровень личной ответственности. Мнимая свобода действий, больший объем благосостояния и широкий выбор предлагаемых Системой «альтернатив» – компенсация за железные рамки принятых на себя обязательств. Даже президент государства не принадлежит сам себе. Он самый золотой, самый платиновый, самый брильянтовый винтик Системы, который обязан крутиться в головном механизме общественной perpetuum mobile до самой смерти. Запланированные секретариатом встречи и мероприятия, продуманные службой безопасности маршруты передвижения, круглосуточное наблюдение, телохранители и эскорты, повара и врачи – это не только блага, но и пожизненная тюрьма, освободиться из которой нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Поэтому, чем в публичную политику лезть, грамотные люди предпочитают за кулисами делишки обделывать, – хмыкает Онже. – Олигархи, конечно, тоже от Матрицы конкретно зависят. Но на более высоком уровне, я думаю, грузят не столько их, сколько они!
Система отягощает каждого человека сообразно его личной переносимости к нагрузкам. Тот, кто не в состоянии выдержать гнет ответственности и обязательств, не будет и пробовать карабкаться к вершинам властных или финансовых пирамид. Однако те, кто подставил шею под ярмо системных требований, знают, как и за чей счет облегчить эту тяготу. Единственный способ сделать свой груз менее увесистым, это перевалить его на нижестоящие звенья цепочки!
– Помнишь игру в «царь-горы»? Тому, кто эту забаву придумал, надо памятник поставить на Лубянской площади, заместо Ржавого Феликса, – комментирует Онже. – Там принцип один в один как в Матрице! Кто в свалке у подножия копошится, тому все пинки и тычки достаются. Плюс еще те, кто на середку выбрался, по голове ходят. Зато на вершине забота одна: удержаться на троне, понимаешь?
Я не очень-то жаловал в детстве эту социально-воспитательную игру. За то, что ни на каком из ее этапов она не доставляла мне ощущений, которые можно было бы отнести к приятным. Толкотня и карабканье к вожделенной вершине разрождаются синяками и ссадинами, разбитыми пальцами и звериной яростью, придающей сил на пути к единственной занимающей сознание цели. Однако по достижении этой цели триумф длится недолго: он уступает место тоске и жгучему раздражению на бывших соперников. Ведь они лезут и лезут, лезут и лезут, лезут и лезут, и конец твой известен заранее, потому как удержаться на вершине мало кому удается надолго. Единственным удовольствием, отдушиной, которая остается «царю горы» в ожидании неминуемого свержения, становится плотоядное наблюдение за живой кучей-малой, за громоздящимися друг на друга людишками, не способными подобраться к тебе достаточно близко лишь потому, что они слишком заняты друг другом.
– Так альтернативы и нет, родной! Либо ты сверху, либо подставляй голову под чужие ботинки. Почему, думаешь, те, кто по жизни поднялись, на остальных ложили с прибором? Да потому что в их интересах всех прочих в грязь постоянно втаптывать, чтобы самим с высоты не навернуться, понимаешь? Тут закон джунглей работает: кусай тех, кто слабее, чтобы отхватить кусок пожирнее.
Как писал Ницше, если страдание и боль имеют какой-то смысл, то он должен заключаться в том, что кому-то они доставляют удовольствие. Люди в Системе подразделяются на две основные категории: тех, кто страдает – и тех, кто вынуждает страдать. Во все времена элита стремилась укрепиться на своем троне на веки вечные, создавая условия и законы, при которых тягловый человеческий скот не мог бы добраться до хозяев положения, будучи занят междоусобной грызней. В настоящее время Система стремится разделить пастухов и скотину так, чтобы они по возможности даже не соприкасались друг с другом.
Имея с чем сравнивать, выходцы из плебейской среды рано или поздно начинают заражать массу революционными настроениями. Стараются опрокинуть элиту и занять ее место. Как всегда, под валами волн социальных революций погребаются те, кто накатывал их на берег, а на гребне революционной волны взмывает пенная накипь из человеческого балласта, наиболее благополучно приспосабливающегося к любым переменам. Но история бесконечных перемен близится к завершению. Скоро разводить стадо и пастухов по разные стороны пастбища будут не только экономические и правовые дистанции, но еще культурные, психические и даже физические.
Я уверен, что в совершенном обществе будущего все люди будут действительно счастливы. С самого детства они будут воспринимать идеалы, вложенные в них Системой, и стремиться к ним на протяжении всей оставшейся жизни. Не имея ни времени, ни желания, ни возможности задумываться о какой-либо переоценке ценностей, человек будет обречен на запрограммированное в него счастье подобно героям «О дивного нового мира». В рамках Системы во всей полноте будет реализован оруэлловский тезис «СВОБОДА ЭТО РАБСТВО», и единственное всеобъемлющее блаженство, которое только останется человеку – это счастье быть рабом Матрицы.
Последняя социальная трансформация не за горами. Вся история нашего вида – пружина, спираль, на витках которой столетие за столетием разматывается всеобщий потенциал цивилизации. Эволюция человечества протекает скачкообразно, ритмически чередуя революционные всплески с плато экстенсивного развития. Накаляется ожидание, подходящим образом складываются обстоятельства, и тогда происходит неизбежная ломка. Непременно, в нужное время и в нужном месте оказываются индивиды, способные подтолкнуть пружину, осуществить «крутящий момент», открыть новую веху человеческой истории. Энергетика предыдущей информационной волны становится пассионарной силой, ведущей от массы к личности. Став воплощением безличных обстоятельств, эта личность осуществляет последний волшебный пинок, захватывая новой идеей здание всего человечества.
Пружина человеческой эволюции сжимается как под сильным давлением, она раскручивается в прогрессии. Уменьшая с каждым новым скачком периоды экстенсивного развития, эта прогрессия в то же самое время пропорционально увеличивает количество революционных скачков. Время стремится к нулю, а миг – к бесконечности. Точка, в которой эти две величины сойдутся, названа кем-то «точкой исторической сингулярности» по аналогии с точкой сингулярности материальной Вселенной, которую ученые-астрофизики полагают в начале Большого Взрыва, случившегося около 14 миллиардов лет тому назад.
Люди потратили тысячелетия на овладение огнем, колесом, плугом и одомашнивание скотины. Веками писали грифелем на дощечках и сражались на колесницах. Теперь на овладение новейшими технологиями уходят не десятилетия, но годы! Пожалуй, если переложить хронологию исторического процесса на язык математики, вполне можно вычислить ход прогрессии и найти приблизительный временной отрезок, в период которого должна наступить точка сингулярности человеческой истории.
– По ходу, этим индейцы майя уже развлеклись, – усмехается Онже. – Я читал про их календарь, они по нему движение звезд и планет вычисляли с математической точностью безо всяких телескопов, понимаешь? Так в чем главный прикол: календарь работает как часовой механизм на пружинах. Пять тысяч лет назад начинается, а заканчивается аккурат в 2012 году!
Пять тысяч лет – фактически вся эра современного человечества, начиная с эпохи образования первых городов-государств. Стремительный по меркам космической эволюции путь от жизни в землянках до информационной эры телефонии и Интернета, от охоты и собирательства до полетов в Космос. В процессе урбанизации на смену городам-государствам пришли государства-города, а теперь и они движутся к образованию одного большого всепланетного города-государства, о котором не могли и мечтать древние строители Вавилона, Иерихона и Гелиополя.
Сколько еще осталось изобрести, узнать, понять и осуществить – человеку? Став бессмертной единицей статистического множества, совершенным и всемогущим коллективным Сверхчеловеком, грядущая Система откроет невообразимые прежде возможности новой эры истории нашего вида! Что тогда? Покорение Вселенной силами научных сверхтехнологий подобно тому, как пчелиные рои покидают ульи с целью основать новый улей? Или, напротив, вечная изоляция в рамках одной планеты, одного ограниченного замкнутого общества по примеру художественных антиутопий недавнего прошлого?
Впрочем, невелика разница. Факт то, что главенствовать на планете будет совокупное целое, единое коллективное сознание, которое философы и социологи веками изучают как атрибут человеческого общества, не осмеливаясь высказать предположение о том, что оно – его фундаментальное основание. Система суть Коллективный разум, глобальное общечеловеческое Сознание, эволюционировавшее до того предела, когда оно само приобрело способность диктовать людям вектор дальнейшего развития планетарной цивилизации.
Переустройством мироздания, глобальной реформой социальной системы, включая полную трансформацию политической, экономической, культурной и религиозной сферы жизни общества, грезили еще египетские жрецы, передавшие свои мистерии по наследству иудейскому народу, а вслед за ним тамплиерам и их духовным потомкам, розенкрейцерам и масонам. Идея Матрицы оформлялась тысячи лет, и тысячи же лет в свою очередь оформляла жизнь человечества. Должно быть, прошел полный исторический цикл, в ходе которого сознание человека эволюционировало от первобытного разума к новой, Сверхчеловеческой форме существования.
Индивидуальный разум обречен на вымирание, что, по всей видимости, заложено самим ходом истории. Прогрессировать отныне будет лишь Коллективный разум, проводящий свою волю через отдельных представителей человечества, позволивших себе в нем раствориться, сделаться орудием его воли, стать агентами Матрицы.
Система наделяет загрузившегося в нее человека всеми благами, которыми она обладает. Не отсюда ли и мифическое богатство древних строителей Пирамиды – тамплиеров, за которое так ненавидели их злопыхатели? Всего за две сотни лет, из горстки девяти нищих рыцарей этот орден превратился в самый влиятельный экономический и политический институт на территории средневековой Европы. Свыше пяти тысяч командорств, сотни монастырей и замков по всему континенту, обширные земли и неисчерпаемые денежные ресурсы, – их финансовому состоянию мог позавидовать любой европейский монарх. Впрочем, именно это с ними и произошло: французский король Филипп Красивый расправился с храмовниками из страха и зависти, заручившись поддержкой своего ставленника, римского папы Клемента V.
– Я документальный фильм про них смотрел, – сообщает Онже. – Их там какой-то черт сдал: напел инквизиторам, будто они под хвост дрючились, а в перерывах сатанизмом занимались до кучи. Идолу поклонялись, на распятье плевали, кровавые жертвы приносили. А их сокровища, по ходу, до сих пор не нашли, понимаешь? А может и нашли, да только мы про это не знаем.
Кладоискатели рыскали не за монетами, а за артефактами и тайным знанием, которые, по легенде, тамплиеры откопали под развалинами Соломонова храма. Священный Грааль символизирует принцип Божественной власти на Земле и бесконечного изобилия, даруемого Небесами его обладателям. Чаще всего под этой святыней подразумевается кубок, из которого пил Христос на Тайной Вечере, и в который сразу после распятия на Голгофе Иосиф Аримафейский собрал Кровь Спасителя. Однако в мистическом прочтении природа Святого Грааля связывается с опытом духовного Пробуждения, открывающего человеку Божественное происхождение всего сущего и дарующего ему особую власть над собственной судьбой и судьбами человечества. Что, если подталкивая нас к осознанию этих взаимосвязей, Полковник дал нам возможность выйти на прямой контакт с Коллективным разумом и окончательно загрузиться в Систему?
– Родной, ты опять за свое! Думаешь, Матрице есть дело до твоей писанины? Их интересует, чтобы мы бизнесом занимались и бабки для штабных генералов заколачивали, понимаешь? Причем тут, блядь, Коллективный разум?
Оскалившись счастливой от уха до уха усмешкой, я усаживаюсь за лэптоп с намерением выдавать свое видение незагорного будущего порцию за порцией. К дьяволу рахитичных неоперившихся синиц, я в состоянии дотянуться до журавлиной стаи! Теперь единственная моя задача – выстроить взаимодействие с Системой так, чтобы она вознесла меня к небожителям, с чувством легкого отвращения взирающим на массы людей, копошащихся у подножья Олимпа. Купи-продай, сваргань-переправь, все эти техцентры и магазины и юридические конторы, весь этот гребаный бизнес – полная ерунда! Видя масштабы Системы и понимая, к чему стремится она в своем развитии, я мог бы споспешествовать ей в плане создания надлежащего информационного климата. И кто вздумает мне помешать? Никто и ничто не сделается помехой интересам Системы. Даже информацию о ней самой она подливает широкой аудитории порционно, по своему почину, подкидывая ее в научных и художественных произведениях через людей, стремящихся к творческому самовыражению.
***
***
Но зачем мне ждать, пока кто-то создаст пчеловейники-ульи? Общественное мнение необходимо формировать загодя в определенном ключе, дабы неизбежная будущность глобальной Системы постепенно созревала в сознании массы. Так, для того чтобы пчелы не тратили свои драгоценные трудодни на обустройство быта, пчеловоды сами строят и утепляют ульи, делают с помощью специального инструмента соты из старого воска и самостоятельно их устанавливают. Пчелам после этого остается только собирать нектар и заниматься изготовлением меда.
Начинать строить общество Цифрового Человека нужно уже сегодня. Взять, к примеру, семью! Институт брака отживает свое, и все что ему по-хорошему нужно, так это пара крепких добивающих пинков. Восприятие института брака в качестве самоочевидной цели может и должно быть снято за счет последовательных мер по дискредитации «семейных ценностей», вылинявших как бабушкины трусы в горошек.
Первым делом следует изничтожить стереотипы ветхой системы «моральных устоев», уже разложившихся под воздействием времени и других объективных факторов. Подобная подрывная деятельность должна затрагивать все сферы культуры, последовательно девальвируя комплекс «традиционных» ценностных норм в пользу необременительных для современного человека гуманистических идеалов. Активнейшим образом подлежит дискредитировать и религиозную сферу, как хранительницу устаревших этических принципов, подаваемых под соусом «религиозного благочестия».
– Да на тебя же хай подымут, родной! – сомневается Онже. – Первым делом политики и журналисты кипишевать начнут, а потом к ним церковь подключится. Мол, он ломает древние традиции, и давайте его анафеме дружно предадим, понимаешь?
Словно Прародительница Кобр, христианская церковь охраняет манящие глаз сокровища сладких грехов в своих сырых подземельях. Разрешает смотреть, но не дозволяет притронуться. Однако эта змеюка слаба, ее яд истощился еще в эпоху Возрождения, а некогда острые зубы сведены почти до корней точильным кругом секуляризации.
Не так давно мне попался на глаза календарь с эротическими фотографиями на темы библейских сказаний. Страница за страницей, на фотографиях сверкали голыми сиськами и жопами библейские персонажи в библейских же ситуациях. Это лишь первая ласточка оцифрения сферы религии. Благодаря ее неуверенному полету, массы людей привыкают рассматривать секс и эротику как нечто не противоречащее религиозному сознанию, а их совмещение – вполне допустимым. Так почему бы теперь не создать подобные календари с порно-картинками? Можно довести ситуацию до артистического гротеска, заказав изготовление порнобиблейской продукции на базе полиграфического концерна «Софьино». Тогда Мария Магдалина на освященных иконах будет сходить с тех же самых конвейеров, что и Магдалина, сосущая член у Иисуса!
Да вообще, почему бы не снять хороший дорогой порнофильм на библейскую тематику? Полнометражку в духе «Калигулы» или «Ста двадцати дней Содома»? Сколько готовых сюжетов: Адам и Ева, Аврам и Сара, Самсон и Далила – не перечесть! А Новый Завет! Чего стоит одна сцена непорочного зачатия! Престарелый плотник Иосиф, не имеющий отношения к рождению царственного младенца по всякоразным интимным причинам, подглядывает за совокуплением в замочную скважину. Глядя на то, как любовник сношает Марию, тот усиленно дрочит, и в окончании сцены забрызгивает спермой мини-портрет своей жены – образ Пресвятой Богородицы!
Ну, разумеется: ужас, крики, возмущение, протесты священства, толпы бабусек с хоругвями и хоровыми церковнославянскими песнопениями, анафемы и проклятья на соответствующих богослужениях. Но потом-то, потом – да все только рады будут! Те же растленные и обожравшиеся попы, закрывшись от прихожан на три замка в своих поповских хоромах, с затаенной похотью будут всматриваться в эти чудесные порнографические постановки, истекая плотоядной слюной. Вот он и первый масштабный удар под дых общественному мнению. Ну а следом… Следом, можно пойти еще дальше! К примеру… ммм… соль!
Пасечники ставят рядом с ульями бочку с соленой водой, поскольку соль необходима пчелам для обмена веществ. Если бочки рядом не имеется, пчелы достают соль откуда придется, в том числе из близлежащих дачных сортиров. Ради извлечения солей из мочи пчелам приходится облеплять грязное очко и ползать по залежам фекалий, что нередко служит причиной возникновения эпидемических заболеваний в улье и порче драгоценного меда.
По аналогии, для современных пчелюдей можно сделать БЛЯЖ. Виртуальный пляж свободной любви и любовной свободы должен стать этакой бочкой с солью: пчелюдям не придется летать по дальнякам, выискивая там негигиенические наслаждения. Смысл таков: все, кто хочет ебаться – идут туда и в два клика знакомятся с кем-то для ебли. При успешности идеи, бляж рано или поздно станет необходимым элементом системы «социально-психологической разгрузки». Более того, неизбежно начнет формировать коллективные представления граждан о межполовых взаимоотношениях в новом тысячелетии. Со временем бляж позволит людям закрыть глаза на всевозможные сексологические предрассудки, изменить коллективное отношение к понятию «супружеская измена», и, наконец, профанировать и упразднить институт семьи как давно отживший свой век. Брак станет формальным поводом для заключения временного союза пары с целью размножения. Женитесь, выходите замуж, рожайте детей с кем угодно. Детей будет воспитывать государство, а вы можете расторгнуть ваш брак (формальная процедура, шмяк печатью, до свидания) и отправляться в поисках новой любви на бляж, который к этому времени станет важной частью социальной инфраструктуры.
Оооо! Вот уже я чую настоящий масштаб! Никаких границ, никаких рамок, пока моя мысль идет сонаправлено Системе. Играя по ее правилам и помогая ей создавать правила, я заведомо обречен на победу. Насрать на общественное мнение: важно не подстраиваться под него, а начать его формировать. Пусть грозит поначалу всеобщее возмущение или даже возникнут формальные обвинения. Это все пустяки по сравнению с тем, что можно в этом мире наделать с поддержкой Матрицы! Удается же пилюлькину уходить от обвинений в подделке фармацевтической продукции! Удается же Святейшему 2.0 поднимать бабло на сигаретах!
Вот она, истинная власть! Власть не над людьми, не над их трудовыми ресурсами или над их временем, нет! Единственная подлинная, несомненная, абсолютная власть – это ВЛАСТЬ НАД УМАМИ.
Работу по внедрению оцифрительных идей в массовое сознание можно начать с короткометражных фильмов на социальную и околосоциальную тематику. Снять короткометражку стоит не так уж и дорого, а для Матрицы – так вообще пыль. Подходящих сюжетов на заданную тему я могу выдавать по нескольку в неделю, лишь бы мы с Онже ганджубасом не обеднели. А можно и вовсе написать о Матрице целый роман! Не углубляясь в дебри, ограничиться бизнесом и политикой, перенеся события из реального мира в художественную утопию «Улья». Так значит, пора садиться за книгу! При поддержке Системы, произведению обеспечена раскрутка, а мне – защита от посягательств фанатиков. Насчет последствий общественного эпатажа можно и вовсе не беспокоиться, ведь больше всего презренные массы обожают именно тех, кто их ненавидит и презирает!
– Нормальная тема, – одобрительно кивает мне Онже. – В принципе, как бабла поднимем, можно будет и такие вещи спонсировать. В шоу-бизнес пролезть, в прессу, в печать.
Меня разбирает отчаянное воодушевление, и всего целиком переполняет ощущение собственных сил, возможностей и сияющих перспектив. Только-только начав растворяться в Матрице, я уже всем нутром чувствую наш с Онже потенциал. Твою же мать! Система – это лучшее, что только могло произойти в моей жизни. Пресная, серая, она вдруг окрасилась ярким неоновым светом. Отправляясь ко сну, я не могу справиться с райской улыбкой: словно изощренный палач она разрывает мне щеки. Я улыбаюсь темноте, желтеющему надо мной потолку, ночным шорохам и своему будущему. Оно обещает быть ярким, незаурядным, незабываемым.
– Братан, у меня ощущение такое, будто что-то очень важное должно произойти прямо вот-вот, – зевая, заявляет мне Онже. Черты лица его заострены, кожа бела от недосыпа, и в сумерках комнаты он похож на выродившегося при социализме вампира.
– Новую серию прошлой ночью увидел, понимаешь? Только опять не до конца! – Онже рассказывает мне свой сон, озлобляясь с каждой фразой все пуще. – Непонятно, что это за деталь такая. Где она спрятана и почему так важно ее отыскать?
Насколько удается, я растолковываю товарищу сновидение. Дом, по всей вероятности, его жизненная цель. Путь к нему – преодоление препятствий и трудностей. Дверь – Матрица. А светелка – искомое счастье. Вот-вот, и оно будет обретено. Наверное, как-то так.
– Ну а загадка? Деталь-то эта скрытая что может значить?
С деталью сложнее. Идей никаких. Со временем все узнаем. Быть может, еще один сон, заключительная серия, расставит все по местам.
14. Метасистема
Коротая наш субботний перерыв на обед, мы сидим на вахте охраны одного из элитных поселков. Здесь лоботрясничает Боб. Онже отрекомендовал Боба художником и нашим будущим спецом по аэрографии. Вечно небритый, в перманентно натянутой на голову вязаной шапочке, делающей его похожим на гарлемского негра, тот виртуозно убивает свое время за деньги на пару со впавшим в вечную кому напарником. Сутки напролет Боб ковыряет в носу, спит, решает кроссворды, пьет чай, оглушительно пукает и суровым тоном отпускает сальности всему миру. Когда к автоматическим воротам подъезжает очередной лимузин, Боб тыкает пальцем в кнопку на пульте и лениво выходит наружу: продемонстрировать собственное присутствие. Остальное время он сидит на вертящемся кресле и тупо вглядывается убитыми от выкуренной травы глазами в черно-белые мониторы слежения. Когда приезжаем мы с Онже, Боб первым делом спрашивает, есть ли у нас ганджубас. Если у нас не оказывается, он долго ломается, а затем достает свой из заначки.
Иногда Боб показывает нам свои работы. Выполненные в школьных тетрадях в клетку, изредка на альбомных листах, выглядят они, против ожидания, весьма недурно. День за днем Боб изображает на бумаге чертей, бесов, демонов, суккубов, зомби и прочую нечисть. На предложение нарисовать что-нибудь из другой оперы реагирует апатичным «нахуй». Онже ободрительно прикрывает глаза: художественный вкус Боба вполне соответствует запросам наших клиентов – владельцев белых спортивных мерседесов и яично-желтых субару.
– Ну, чем ты там опять занимаешься? – раздосадованный Онже победитовым взглядом буравит мне череп. Вместо того чтобы целиком отдаться работе, мое время с самого утра расходуется на скоропись в ежесекундник. Записная книжка уже поселилась в боковом кармане куртки: так легче до нее дотянуться.
Мир, вроде бы, не изменился, зато качественно переменилось мое к нему отношение. Теперь я вижу и оцениваю происходящее взглядом как бы другого, незнакомого мне человека. Я чувствую незримое присутствие Системы в каждом отдельном событии, будь то президентский указ или задержание очередного таджика без регистрации, милицейская война с грузинами или изменение ассортимента товаров в ближайшем супермаркете, рост цен на бензин или убийство банкира. Это как если бы я стал компьютером, которому провели мощный апгрейд: заменили материнскую плату, разогнали центральный процессор, добавили оперативной памяти. А еще подключили к глобальной Сети. Я стал сервером мощнейшей информационной базы, безостановочно вливающей в меня обильный поток сведений о предметах, о мире и обо мне самом. Под катализирующим воздействием ганджа, полезная информация поступает валом: словно подключаешься к гигантскому банку памяти и качаешь оттуда любую нужную информацию в доступной для твоего понимания форме.
***
***
Видя, что меня не оторвать от записей, Онже с плотоядным пристрастием берется изучать «журнал знакомств», лежащий у Боба на рабочем столе. От первой до последней страницы издание забито фотографиями и телефонами шлюх. Путаны всех видов, возрастов и расцветок приглашают состоятельных господ и выезжают к ним сами. Если бы проституция в нашей стране действительно была нелегальной, а сутенерство находилось вне закона, ментам не пришлось бы долго искать: бери журнал, обзванивай, узнавай адрес, отправляй опергруппу. И сразу же сотни сюжетов для телепрограммы «криминальная хроника» о том, как доблестная милиция ограждает общество от падения нравов.
– Галочки они зарабатывают, а не ограждают, – сплевывает на пол вахты Боб. – Кто из сутеров доход не приносит или бабло у них крысячит, тех и сливают под фанфары и телевизор!
Мой земеля, гэбэшник Чалый, рассказывал однажды о том как его друг-пэпээсник пытался оформить дорогую покупку в кредит. Не разрешили. Говорят: у вас зарплата маленькая, всего восемь тысяч. Тот даже задохнулся от возмущения: «Охренели вы, маленькая? Я каждую смену по пятерке в карман кладу, а то и десятку!». А рядом Чалый стоит и пристыжено шикает: тише, тише!
– У меня один знакомый в милицию верил, пока экспедитора их фирмы не бомбанули, – усмехается Боб. – Он в мусарню пришел, а там главный опер вместо оперативных мероприятий по глазам стегать его начал. Мол, вы, коммерсы, денег дофига огребаете, значит так вам и надо. Мы тут горбатимся за копейки, покой ваш охраняем, а вы, суки, жируете! А потом из отдела вышел и сел в навороченную ауди. У коммерса челюсть отпала: он хоть и «жирует», а такую машину даже в кредит себе позволить не может.
– Так сейчас жизнь такая, – заступается за ментов Онже. – Не наебешь – не проживешь, понимаешь? У мусоров свой хлеб, у нас свой.
– Да шакалы они все! – сплевывает Боб под ноги. – Раньше псами были, типа волков от овец отгоняли. А теперь волки с собаками перееблись на всех уровнях, и овец на два фронта дербанят, друг у друга куски отрывают. Вон, видали, каких-то эмвэдэшных полковников по телику недавно показывали, так у них там дачи как у нефтяных магнатов, по двадцать лимонов баксов каждая стоит!
Мы с Онже обмениваемся понимающими взглядами: таких борзых государственных служащих Матрица утилизирует моментально. Но если не выходить слишком уж далеко за рамки дозволенного, можно долгое время совмещать «охрану закона» с отвязным и демонстративным его нарушением. Матрица отбирает все радости у тех, за чей счет подпитывается, и охотно делится благами с каждым, кто прикладывает усилия к умножению ее могущества. Чем выше положение и чем серьезней ответственность агента, тем больших привилегий он заслуживает. Сержантам милиции дозволено грабить мигрантов, бойцам федеральной охраны устраивать гладиаторские бои в курортных ресторанах, а сыновьям министров безнаказанно сбивать насмерть пенсионерок на пешеходных переходах. И для каждого агента Системы действует целый ряд общих для них послаблений. Можно проходить в закрытые зоны, можно нарушать правила дорожного движения, можно пить водку в общественных местах, можно посылать на хуй законопослушных граждан, можно много чего делать такого, что для обывателя если и не преступно, то как минимум предосудительно. Например, простым смертным курение ганджа грозит немалым тюремным сроком, а человеку при удостоверении – легким наркотическим опьянением.
– Сколько мусоров у меня знакомых, ни одного не знаю, чтобы план не курил, – охотно комментирует Боб. – Что налоговая, что федералы, что ГАИ или там ППС – все трубят как завод детских игрушек! А тебя если с боксом примут – потянет года на три, как минимум.
Почти сто процентов тяжких и особо тяжких уголовных преступлений совершаются по пьяной лавочке, однако водку можно купить за копейки почти в каждом ларьке. Употребление же наркотиков запрещено Системой для вящего усыпления масс. Всего одна доза наркотика может сбить настройку Матрицы, нарушить здоровый питательный сон индивида-батарейки и вынудить его однажды проснуться прямо в своем электронном гнезде с вопросом о том, что есть Матрица. В то же время, любое табу подразумевает возможность выделять из массы индивидов, которые пренебрегают запретами. Либо государственная Система ограждает себя от этих людей, либо привлекает к себе на службу. Тот, кто сделался активным элементом канализации ресурсов от питательных элементов к скрытым аккумуляторам Пирамиды, может употреблять вещества без оглядки на действующее законодательство. Отныне на его безобидные шалости власть будет смотреть сквозь пальцы.
– Да Морфеус сам, видал, как смолит? – уставившись в журнал, Онже ковыряет в носу по Фрейду. – Вот если б мы по вене задвигались – тогда бы, наверно, нас осадили. А так им плевать, по ходу. Шабят себе пацаны и шабят, главное чтобы дела делались, понимаешь?
Главное, чтобы Матрица процветала. Чтоб наливались кровью мясистые щупальца и поступали соки в укрытый где-то жирный мозговой центр. Чтобы ширилась и полнела распластанная по человечеству склизкая левиафанская туша. О! Так ведь общество уже сравнивали с Левиафаном, и был это не кто иной, как Томас Гоббс. Интересно, чем раскумаривались древние социологи, прежде чем сесть за написание очередных научных трактатов?
– Ты че там все строчишь? – оттопыривает нижнюю губу Боб. Я конвульсивно стискиваю ручку зубами. Даже не представляю, в какую категорию можно определить эти разрозненные заметки. Что-то, однако, подсказывает мне, что они могут послужить материалом для прозы!
– Провожал свою косую я до самой до реки, подержал ее за жопу – долго пахло от руки! – реагирует Боб на мое неосторожное слово. Онже покатывается со смеху, Боб купается в лучах собственного остроумия.
– Ладно, мы поехали. – Онже решительно поднимается со стула и, не спрашивая разрешения у Боба, засовывает в карман штанов журнал интимных знакомств.
С сожалением я прячу ежесекундник. Мне совсем не хочется мотаться по пыльным подмосковным дорогам. Честно говоря, и наш автосервис наводит на меня жуткую скуку: мне в нем тесно. Я вкусил запретный плод несбыточной грезы, вгрызся зубами в сочное яблоко, почувствовал масштаб и невообразимые прежде возможности. Стоит лишь взяться – и можно перепахивать целые поля перспектив. Внутренним оком я вижу, как они расстилаются перед нашими с Онже ногами, равняя и утрамбовывая прежде непроходимую местность от наших стоп и до линии горизонта. Там, над горизонтом, багровеет предзакатное солнце Матрицы: огромное, кровавое, жаркое. Конечно, у всего есть пределы. Но горизонты имеют одно чудесное свойство: отдаляться по мере приближения к ним.
– Блядь, надо от мата избавляться нахуй, – в глубокой задумчивости желает Боб на прощание то ли нам, то ли себе самому. Просветлев ликом, вдруг обращается к нам. – А что, пацаны, у вас гандж совсем что ли закончился?
***
Оказываясь за пределами вахты, Боб перевоплощается из гарлемского негра в негра, переехавшего на Манхэттен. Сидя на мягком кожаном диване его тачки – чистой, вылизанной, пахнущей непередаваемым духом свежей дорогой иномарки, я чувствую себя Директором Мира в окружении личной прислуги – водителя и телохранителя.
– Брателла, жизни добавь! – требует Онже. Боб накручивает децибел. Мощная акустическая система нещадно молотит воздух салона ритмами гангста-рэпа. Мозг мой пульсирует в ритме фифти-сент.
Сквозь лазурную тонировку стерильно надраенных стекол рублево-успенский мир нестерпимо похож на Тридесятое королевство. Пронзая бледные тучи острыми шипами лучей, светило посверкивает на шпилях дворцов и башенках замков, полных славных рыцарей и кровожадных людоедов, радикулитных монархов и златовласых принцесс. Мощеная желтыми кирпичами поверхность шоссейной дороги уводит меня все дальше и вглубь в Страну Сказок. Туда, где по мановению доброй феи, моей крестной Матрицы, исполнятся все мои, даже самые нескромные грезы. Я снимаю на камеру телефона все, что видит с заднего сиденья будущий Царь Горы. Мне надо успеть вобрать в свою жизнь максимум ярких впечатлений и выжать из нее, наконец, в мусорное корыто все скисшие воспоминания об ушедшем прошедшем.
– Слышьте, это что за крендель там встал? – выворачивая назад голову, ерзает на сидении Боб. – Он уже два поворота сделал за нами!
Свернув с трассы на пустынную третьестепенную улочку, мы съехали с проезжей части с целью раскумариться подальше от любопытных взоров. Позади, метрах в пятидесяти, не разобрать номеров, одновременно с нами приткнулся к обочине угольного цвета дутый «мерин». Бельма фар вылупились в наши спины, серебристая решетка бампера скалится змеиным зевом. Чрево боа-констриктора кем-то наполнено, однако внутренности еле видны из-за густой тонировки лобового стекла.
– Не ссы, это големы. – Оторвавшись от забивания штакета, Онже вглядывается назад. – Тебе не грозит.
– За вами так на постоянку пасут? – с неудовольствием цедит Боб, изжевывая сигаретный фильтр.
– Не, за нашим космолетом дистанционное наблюдение! – подмигивает мне Онже. – Наружку только для экстренных случаев подключают, когда в чужой машине катаемся.
Онже уверен, что «хвосты», которые мы периодически за собой замечаем – это стандартный этап проверки со стороны Матрицы. По его мнению, слежка имеет целью выявить полный список контактов и зафиксировать все наши передвижения на случай, если мы все же начнем ввязываться в криминал, либо станем сливать кому-нибудь информацию не по назначению.
Сами защищенные тонировкой, мы некоторое время изучаем преследователей. Те не подают признаков жизни. Выплюнув измочаленную сигарету в окно, Боб заводит машину, трогается. Одновременно с нами отрывается от обочины мерин и следует по пятам на сравнительной скорости. Свернув в неприметный пустырь-тупичок, где за парой магазинчиков и бензозаправкой открывается диковатый сосновый бор, мы выбираемся из салона наружу. Порываясь, шумя ветвями деревьев, бледная анемичная осень дышит на нас сухим астматическим кашлем. Воздух пропитан смолой, нефтепродуктами и легким запахом серы, отчего кругом пахнет как в общественном туалете после его обработки освежителем воздуха «хвоя».
Углубившись в лесополосу, мы находим неглубокий овражек. Его усыпанное шишками и иголками дно прорезано изогнутым клинком лесного ручья. После торопливой раскурки, вооружившись прихваченными из багажника пустыми баклажками, мои спутники осторожно спускаются по облысевшему и порыжевшему к зиме мшистому склону. В ожидании, пока они доберутся до источника родниковой воды, я присаживаюсь на корточки, закуриваю сигарету, и изо всех сил силюсь додумать недодумываемое.
Кто-то установил, что человеческий мозг функционирует менее чем на пятнадцать процентов от номинальных возможностей. Не знаю, сколько дополнительных мощностей у меня включилось под воздействием ганджа и Матрицы, но голова гудит с явным превышением нормы. Точно две теннисные ракетки, трава и Система перебрасывают друг другу упругий мячик моего разума через теннисный корт сознания. От полушария к полушарию, от интуиции к рацио, от догадки к анализу, от озарения к знанию. Это нормально, это хорошо, так и надо. Я понял почти все. Осталось совсем чуточка, прежде чем я окончательно успокоюсь. Нужно уразуметь самую крохоту, которая не дает мозаичному пазлу сложиться в единое цельное полотно. Требуется понять: ЗАЧЕМ ВСЕ.
Этот ребус не может существовать бесцельно, сам по себе. Эволюция Системы и сам факт ее существования должны объясняться какими-то законами, которые либо еще не открыты, либо по каким-то причинам не объявляются во всеуслышание. Но что, если социологи молчат намеренно? Дабы не испугать человечество феноменом Коллективного разума прежде положенного срока, когда его существование станет для всех самоочевидным фактом?
Насколько можно считать живым улей или муравейник, Система суть живой коллективный организм, спаивающий людей в одно целое, эволюционирующий и самосовершенствующийся. Само общество фактически являет собой Систему. Благодаря ей, индивид становится собственно человеком, ибо развитие человека невозможно вне общества. Внутренним оком я вижу бесконечное поле, на котором семена индивидуального разума всходят побегами сознательной жизни из почвы коллективного бессознательного, и питают разросшимися своими ветвями коллективное Сверх-Я бездонных небес.
До сих пор я исходил из предположения о том, что Коллективный разум возник как продукт совокупности индивидуальных сознаний. Однако если шанс индивиду развиться в личность предоставляет Система, то не менее правомерным будет допущение и о том, что она не столько является следствием образования коллектива, сколько предваряет и обуславливает объединение людей в коллектив. Так что же было раньше: яйцо, или курица? Из библейских преданий известно, что Бог создал Адама по образу Своему и подобию, личностью. Но тогда откуда явилась Система? В нагрузку с Евой? В качестве бесплатного довеска, как в советских сельпо?
Нет, не так. «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». В православном богословии этот разговор Бога с Самим Собой называется Предвечным советом Святой Троицы. Причем в данном конкретном случае словом «Бог» прикрываются узкоспециальные нужды христианской доктрины. Ведь употребленное в оригинальном тексте Книги Бытия древнееврейское «Элохим» в переводе суть не что иное как БОГИ. Тогда что же выходит, Бог – это и есть СИСТЕМА?!
Впрочем, что во Вселенной может существовать не как Система? Движение туманностей и галактик, зодиакальный круг звезд и планет, восход и закат солнца и месяца – система. Приливы и отливы, рост и увядание, менструальный цикл, рождение-старость-смерть – система. Открытые наукой биологические и физические законы природы, психики, логики – безусловно, система. На что ни глянь, куда ни плюнь, во что ни ткни, повсюду система. Вселенная состоит из бесконечного множества подсистем, включенных одна в другую как луковица, как матрешка, как гиперкуб. Вся жизнь человечества подчинена системам, которые мы либо открыли, либо изобрели сами. А раз так, то можно предположить, что пирамидальная структура всепланетной социальной Системы реализует собой некий принцип мироустройства, стремящийся в своей организации к вселенской гармонии с другими, более крупномасштабными Системами. Тогда верно не только то, что Бог есть Система, но и то, что Матрица стремится установить гармоническое единство с Богом. Стать Богом! БЫТЬ БОГОМ!
Поделиться книгой: