Когда остался только ты

Дмитрий Мелков

Когда остался только ты

Вступление

Это был, на первый взгляд, самый обычный человек. Взгляды на мир его всегда находились в шатком положении между социопатией и человеколюбием. Он не был добрым или злым, он просто был собой. Вбирая в себя опыт христианской догматики, православного Богословия и учения философов стоиков, в его разуме сформировался совершенно безумный и непонятный миру гибрид из множества схожих идей, и лишь он мог его структурировать во что-то цельное. На самом деле это жуткая смесь…

Жизнь медленно текла, творчество, любовь, работа. Это всегда мешало друг другу и ничто из этого не приносило удовлетворения. То и дело добиваясь признания, он снова все терял, и так по кругу. Отчаянные попытки формирования вокруг себя круга единомышленников прерывались, как только он решался довериться и полностью открыть свой разум. Замкнутость, отсутствие понимания истины и цели в жизни многих доводили до безумия. Его единственной целью был покой. Который он в прочем и получил, во сне погрузившись в совершенно иное пространство, построенное личным безумием автора. Он закрыл глаза для сна и через мгновение открыл их вновь, но уже не здесь.

Наедине с собой

Большая просторная комната, освещаемая одной лишь лампой в центре. Он стоял и пытался понять, что происходит. Это сон, игра разума? То и дело поворачивая голову в ожидании, что где-то в воздухе появится ответ.

– Главное не идти на свет! – вскрикнул он в надежде привлечь внимание.

Несколько минут, часов, а может и дней ничего не менялось. Он все так же стоял и пытался понять. Если это Ад или Рай, то почему он один? А главное, сколько времени прошло и за что такое жестокое наказание? Попытки найти выход оказались безуспешными и смирившись со своим текущим положением, он просто сел на пол, прислонившись к стене и с любопытством рассматривая лампу. Интересно, но страшно. В один миг лампа погасла. Тишина, темнота и только ты, наедине с собой.

В голове во всю звучали до боли знакомые голоса прошлого. Они звали его к себе, в памяти проскальзывали такие родные интонации и обрывки фраз. Он слышал сотни своих знакомых, и живых, и умерших. Реплика за репликой. Вскоре пришло осознание того, что это всего лишь играет память, по тому что все это звуки из прошлого. Его прошлого.

– Господи, мозг, прекрати! Я не хочу все это слушать! Почему сейчас, а?! Неужели ты считаешь, что я кому-то вдруг понадобился, оказавшись здесь? – ехидная улыбка появилась на его губах, – При свете я был им не нужен, так зачем же понадобился в темноте?

Лампа вновь загорелась, осветив появившееся в центре комнаты зеркало. Яркая рама, с прекрасным резным узором, покрытая золотом, а может и полностью сделанная из него. Но вот само стекло покрыто мелкими трещинами, при чем идут они только по краю, ни одна трещина не доходит до центра. Подойдя, он видит себя, таким каким был в последний день при свете, уставший и измученный временем, потрепанный жизнью человек с седой бородой, отличаются только глаза, они как будто другого цвета, искажены или вовсе потухли. Отражение улыбнулось.

–Ну здравствуй, я думал ты прибудешь сюда раньше.

–Что?! Я же ничего не говорил…

– Не говорил… ты и по ту сторону жизни не был слишком разговорчив, на да ладно, еще не время тебя осуждать. Познакомимся? – отражение помахало рукой.

– Если это сон, то мне бы проснуться, не люблю я таких собеседников.

Они пристально рассматривали друг друга через зеркало и кажется оба знали, что происходит.

– Кто ты? – наш герой сломался первым.

– Ты! – громко выкрикнуло отражение. Лампа, все это время висевшая без единого движения закачалась из стороны в сторону.

– Я ничего не понимаю… и не надо орать, если ты – это я, то должен же знать, что орать могу только я. Хотя в данном случае видимо такое право есть у нас обоих. – Он грустно взглянул на отражение, – как я могу разговаривать сам с собой через зеркало?

– Никогда не слышал, что глаза – это зеркало души? Давай знакомиться, – он сделал шаг ближе, вплотную подойдя с противоположной стороны стекла, – Я – твоя Душа, точнее то, что ты с ней сотворил.

– Я – это я. Очень приятно! Только не могу понять, как мы можем с тобой общаться, если фактически единое целое?

– Все в твоей голове. Вспомни ко́му, вспомни все то, что с тобой происходило, точнее то, что ты сам сделал с собой. Так вот это место порождение твоей жизни, такое же пустое, какой ты считал ее. Здесь ты – это всего лишь твой разум, к которому у меня накопилось очень много вопросов.

– Это какая-то извращенная версия страшного суда? Если это так, то мне подобная игра не сильно нравится, – полушепотом произнес он.

– Это я чувствую, даже находясь напротив тебя. Ты же боишься, непривычно, да? Особенно учитывая, что ты никому не позволял залезать в твою голову дальше порога.

– А зачем? Что ты вообще от меня хочешь? Я просил покоя при жизни, так может стоит мне его дать?

– Я хочу, чтобы ты извинился! – закричала Душа.

– Извини? Честно, понимаю, что довольно часто был не прав…

– Да ты даже не сожалеешь ни капли! Мне не нужно видеть тебя насквозь, чтобы понимать! Неужели за эти годы ты не придумал нового способа скрывать свою неискренность? Честно – излюбленное слово лжецов!

– Ты о чем!? – с явным раздражением спросил он.

– Ладно, я уже поняла. Могила исправит не каждого горбатого. Только цель моя не в том, чтобы ты извинялся передо мной, Актер, – с ухмылкой сказала она.

– Хм, а мне нравится, называй меня так и дальше. Вспомнила одну из моих песен?

– Да, такое не забывается. «Так дико больно было, этому актеру, за свои роли поплатился чувствами» … может и правда ты перестал отличать игру от жизни?

– Что ты от меня хочешь?

– Извинений, перед собой. Мне они давно не нужны, главная твоя вина перед тобой, я лишь проводник в этом мире.

– Предположим, хотя я и не чувствую никакой вины…

В зеркале появился стул. Душа опустилась и с грустью смотрела на него. В ней было чувство долга помочь и ощущение абсолютной беспомощности, ведь нельзя помочь тому, кто отрицает всякую помощь. Видя, как Актер оглядывается и ищет стул для себя, она щелкнула пальцами, дав ему возможность сесть. Они смотрели друг на друга через стекло, упорно друг друга не понимая. Душа и разум одного человека, единые при свете и такие разные сейчас…

Человечность

Лампа гаснет и загорается вновь, а они по-прежнему молча рассматривают друг друга через стекло. Если смотреть на ситуацию со стороны, то может показаться что это дуэль двух ковбоев, которые ждут удара часов для первого выстрела. Но в комнате не было даже намека на звук, лишь Актер и Душа, абсолютная тишина и тьма вокруг них, с единственным источником света.

– А что ты ждал от людей?

– Сложный вопрос, вот так сразу? Ничего, это всего лишь люди, что от них можно ждать?

– Ненависть, преданность, заботу, любовь… человек способен на многое.

– За исключением названного тобой, – усмехнулся он. – Ну давай подумаем, а что я дал людям? Деньги, связи, защиту, заботу… временами излишнюю опеку, которая в итоге шла на их же благо и то, чего не хватило мне, внимание.

– Может, ты хотел его слишком много?

– Много?! – вскрикнул Актер, – вспомнить обо мне раз в два месяца этого много?!

– А ты… – не успела начать фразу Душа, как тут же была перебита.

– Да я старался для людей! Я жизнь свою отдал на служение, развитие и помощь человечеству! Я хотел слишком много?!

– Да! У тебя была корысть, ты всю жизнь считал, что всех можно купить. Неважно, деньгами или чем-то еще, скрывал собственную ненужность и несостоятельность за разного рода атрибутикой… но ты не дал ничего просто так!

– Всех можно купить, вопрос лишь в цене.

– И тебя? – с издевкой спросила она.

– Да. – Актер опустил голову на несколько секунд и продолжил свою речь, но уже совершенно спокойно, – меня тоже можно купить. Лаской и малой долей внимания. Для меня это как хлеб для страждущего, жизнь обретала смысл лишь в те моменты, когда я был кому-то необходим, по тому что взамен получал свою награду.

– Радует, что ты это понимаешь и не отрицаешь сейчас.

– Разве я это отрицал по ту сторону света? Нет! Я всегда говорил одно и тоже, жаль, что никто не хотел этого слышать. Я не верю людям и тем более в людей.

– Актер, а как же друзья?

– И ты называешь себя моей Душой? Дружбе нет места там, где есть выгода.

– Опять ты цитируешь Сенеку, неужели тебе не надоело?

– Моя жизнь его лишь подтвердила, а я доработал его мысли. Кстати, если мы с ним оба уже здесь, могу я с ним пообщаться?

– Не думаю, что он этого хочет…

– Ну да, он видимо тоже хотел покоя и обрел его здесь? На самом деле интересное место, единственно что меня смущает, так это очень странный разговор с самим собой, от которого нельзя избавиться, ведь так?

– Будь честен, разговор закончится, и я оставлю тебя.

– Честность не есть искренность, надеюсь ты понимаешь эту мысль.

– К сожалению… именно поэтому отправили меня. Тебя даже здесь никто не может понять, а между прочим от этого зависит наша дальнейшая судьба!

– Я хочу покой! – выкрикнул он в ответ.

– Тебя никто не заставляет говорить, если ты не понял – то мы уже в вечности. Поэтому, молчи сколько угодно и наслаждайся своим «покоем», только долго ли ты продержишься без собеседника?

Актера пронзила боль. Жизнь, проведенная в поиске того, кто способен его услышать прошла совершенно напрасно, конечная цель не была найдена и на смену ей пришла новая, обретение некоего покоя, понятного только ему самому. В голове пролетали сотни мыслей и вопросов, а действительно, что есть покой? Когда тебя попросту не трогают или же это обретение внутренней гармонии? Покой – это любовь или одиночество? Почему именно сейчас эта мысль так навязчиво кружит в голове!

Любовь

– Ты же знаешь меня намного лучше, чем я сам, что есть покой?

– Ух ты, ты снова заговорил! Я же сказал, что ты долго не продержишься… покой для тебя? Это ничто! Ты сам рвался всю жизнь в бой, создавал себе и окружающим проблемы, что бы их потом решать… тебе нужны были эти трудности! Тебе нужно быть против!

– Это не так… – он обошел стул с другой стороны и его взгляд устремился на лампу.

– Неужели тебе стыдно? Мне кажется, или ты понял, что хотел любви?

– Любовь? Ты думаешь, я сейчас поверю в эти сказки? Нельзя хотеть того, во что ты не веришь… это как ребенок, который хочет единорога, а потом понимает, что его нет и забывает о своих фантазиях.

– Но ты же любил… каждый раз пытаясь разорвать меня на части и отдать своей новой пассии. Именно поэтому я создала зеркало, чтобы быть в безопасности, а все эти трещины на стекле – попытки меня вытащить и снова кому-то отдать… даже под этой защитой я не могу чувствовать себя спокойно.

В ее глазах четко прослеживалась обида, боль и непонимание. Она старалась смотреть сквозь, чтобы скрыть слезы, так и норовящие вырваться из глаз. Душа чувствовала себя преданной и искренне боялась своего хозяина даже теперь, когда ей совершенно ничего не угрожало. Казалось, что Душа искренне любила своего владельца, а он ее не понимал… такая жуткая ситуация, когда человек отвергая существование любви среди людей, отверг и любовь собственную.

– Любовь между нами? Но ты же часть меня, это как минимум странно… – Актер понял, что происходит.

– Ты и себя никогда не любил, застряв в образе непризнанного гения и отвергнутого миром человека, эдакий серый кардинал собственной судьбы. Тебе казалось, что ты управляешь собой словно персонажем из игры, совершенно не жалея его. Это самое жуткое проявление жестокости!

– Я не был жесток и любил, раньше, давно…

– Был! Любил, пока весь твой мир не перевернула одна всего лишь женщина… десятки, сотни, тысячи кружились вокруг тебя! Но… ты зациклился на одной, я так и не понимаю почему, в ней же не было чего-то «сверх»?

– Ток… она словно электрический провод, который был мне необходим.

– Ток?! Я понимаю, что ты мазохист, но ее ток тебе не принадлежал и ты знал это!

– В этом и кроется любовь… впрочем, тебе не понять меня, ты часть, но не целое…

– Может быть ты наконец то попробуешь объяснить? Только давай без лишнего актерства, я не верю твоей игре.

– Любовь в понимании человека невозможна, по тому что в их мире все «есть любовь». Но, любовь она лишь там, где любят безответно, это единственное настоящее чувство, которое способно позволить понять всю ценность. Обоюдность есть корысть, корысть обмена эмоциями и удовольствиями, поддержкой и заботой, а любовь, как, впрочем, и дружба, заканчиваются там, где начинается выгода… – он вздохнул, словно наконец то смог освободиться от той ноши, что тяготила долгие годы.

– До сих пор любишь ее?

– Нет. Благодаря ей, я убил в себе чувства, абсолютно все чувства и эмоции. И знаешь, стало намного легче, – он снова сел на стул, опустил голову и замолчал. Его руки заметно дрожали, а глаза ходили из стороны в сторону, – есть закурить?

– В левом кармане, хоть это и запрещено.

Он достал сигарету и молча закурил. Вдумчиво рассматривая дым, с наслаждением втягивая его в себя и выпуская наружу. Это был единственный доступный и понятный для него способ концентрации, по обе стороны жизни, он остался неизменен.

– А что чувствовала ты рядом с ней?

– Твою боль, видела пустоту внутри и постоянное самоуничтожение. Алкоголь не имел той силы, которая была тебе нужна, а действовал абсолютно противоположно этому. Ты же всегда лгал, что он тебя успокаивает?

– Да, он усиливал воспоминания и ощущения, воскрешал чувства и эмоции, позволяя хотя бы на мгновение почувствовать себя живым.

– Одиноким, никому не нужным, талантливым автором? – усмехнулась Душа.

– Пусть будет так, если ты не видела этого здесь, то я не вижу смысла тебе объяснять.

– Ты слишком упрям и не видел ничего вокруг… я видела больше.

– Ты даже не знаешь, что я чувствую. Видеть и понимать, не значит знать человека… к тому же ты сама прекрасно знаешь, что большую часть жизни я играл свою роль. Выбирал ее и выкладывался на полную, что бы все поверили. Но…

– Тебе это быстро надоедало и ты менял амплуа.

– Именно.

– Странным было то, что я ни разу не угадала, где ты любил, а где играл… в какой-то момент даже действительно поверила, что ты женишься. – Она засмеялась, – и лишь спустя несколько недель поняла, что тебе просто было интересно изучить ее эмоции. Почему так?

– По тому что я ее не любил. Было комфортно, удобно, называй это как считаешь нужным, а изучение эмоций и реакций человека – мое маленькое хобби. Было. Там.

– Мне кажется ей было больно.

– Не верю. Это был прекрасный спектакль двух актеров, не более. Я видел ее насквозь, понимаешь? Она мне не доверяла, ни минуты времени, а слова – это просто слова, как и люди… все мы друг другу интересны, дружим, общаемся, но только до первого перекрестка.

– Как красиво ты изменился Сенеку, да еще и приправив Марком Аврелием… признаться честно, неожиданно. То есть, ты за всю свою жизнь любил только одну?

– Нет, просто у нее был самый сильный ток. Не исключено, что существует та, которая могла бы ударить меня сильнее.