Через омут кипящих огней

– Ну, опять, сколько можно! – посетовала Алиса. – Без конца!

– Предельная скорость отмыва денег, – сказала Надя. – Рождаются новые миллиардеры.

– Долларовые, – подхватила Алиса.

Молоденький узбек Джони (Джанибек) вёз тяжёлую гружёную тележку. Он остановился, пропуская беседующих приятельниц, и запачканной ладонью вытер пот со лба.

– А как у тебя на личном фронте? – спросила Надя.

– Да так, по мелочам, мимоходом, – усмехнулась Алиса. – В общем, никак.

– А у меня как! – Воскликнула Надя. – Да ещё очень даже как, не то слово! Представляешь, зашёл к нам в салон один такой, туз, и спрашивает жилетку из горного волка. А это ведь красный волк, из «Красной Книги», запретный. Браконьерский товар, такого у нас нет. Ну, я ему шепчу: достану. И достала через своих охотников. У них всё есть, сами бьют и сами шьют. Туз в восторге, в ресторан зовёт, я ему: зачем ресторан, идём ко мне, у меня интересно и вкусно. Пришли. На стенах – моя живопись, он в отпаде, особенно от Ню обалдел. И просит, чтоб его написала обнажённого в жилетке этой. Договорились: пишу ночами после секса с ним, он, вроде, запал на меня. Ну, так у меня план: пускай раскрутит меня как художницу, выставки там, пресса, и стану я известной и независимой!

– Ух ты, какая! Хищница! – одобрительно улыбнулась Алиса. – Главное, чтоб получилось.

– Получится. Не сразу, конечно. Но я дожму его.

– А что за туз? – поинтересовалась Алиса.

– Предприниматель, Богдан. Непростой такой, денежный мужик. Но, знаешь, не по мне это всё, блядство это, и после работы с устатку, а надо бодрость и оргазм изображать. Себя каждый раз ломаю. Плохо мне от этого, тоскливо, вот он уходит, а мне волком выть хочется. Мучительно и тошно.

У выхода из парка женщины расстались. Каждая пошла своей дорогой. Надя направилась к автобусной остановке, Алиса перешла дорогу к массивному жилому комплексу. Возле меги она увидела Лазера, он беседовал с кем-то по видеосвязи. Ему отвечал нежный детский голосок:

– Папика! Заз вун канзву!

Алиса, конечно, не знала лезгинский язык, но по интонации поняла, что говорила девочка. И поняла правильно: «Папочка! Я тебя люблю!» – означала эта фраза. И Лазер отвечал ей: папочка тебя тоже очень любит! И ещё много-много фраз, вперемешку на лезгинском и на русском, которые Алиса уже не слышала – она прошла мимо и вошла в подъезд.

У Лазера тоже судьба была нелёгкая. Таких метаний, как у Нади, у него не было. Всё было суровее и трагичнее. Он, как и все парни в Дербенте, отслужил в армии. А когда вернулся, его, по обычаю, женили. С невестой он познакомился незадолго до свадьбы. Её выбрали мать и сёстры, как это принято по законам ислама. Невысокая, пухленькая брюнетка с ясными карими глазами сразу ему приглянулась. Её звали Тэла. Вскоре сыграли 2 свадьбы – так было принято в тех местах. Первую свадьбу играла сторона жениха, вторую, в тот же день – сторона невесты. Было полторы тысячи человек с обеих сторон! Свадьба была пышная! А потом последовала первая брачная ночь, и – о ужас! – невеста оказалась не девственницей. Она рыдала, твердила – не было у неё мужчин до Лазера, умоляла не говорить никому: «Такой позор, братья меня убьют!» И он не сказал. Он ей не поверил! Он не знал, что так бывает у девственниц, иногда девочки получают травму во время падения с велосипеда, с самоката. С Тэлой так и случилось. Прожил с ней 3 месяца, без близости, лишь делая вид, что всё хорошо. А потом они имитировали ссору, был развод, и он уехал в другой город, поступил в десантное училище. Затем – на войну по контракту. Много он повоевал в разных горячих точках. Был контужен. И, дембель, к другу в Новочеркасск махнул. Там и познакомился со своей Лёлей, и влюбился. Свадьба была скромная. Вернулся с женой в Дербент. Детей долго не было. Её там чурались: не местная, русская, христианка. Она была тихая, скромная труженица. Филолог по специальности, но работу удалось найти лишь в местной школе, преподавала английский. Не сладко ей там пришлось. Но потом родились девочки. Супруги были счастливы. Лазер очень полюбил дочек. Поздние дети всегда самые любимые. А после случилась беда – у Лёли рак крови. И – летальный исход. Ужасное горе! Родня окружила заботой, соседи – сочувствием. Но это не спасало. Одно утешение – дети. Но их надо кормить, одевать. Надо работать. Контрактником уже не берут – возраст. Поехал в Москву. Так и живёт – то здесь, то там, как получится. Когда свободен от дел, домой летает.

И вдруг, внезапно на него обрушилась любовь! И к кому! К мажорке из элитного дома! Такого он от себя не ожидал! И что самое невероятное – она пошла с ним на контакт! Это как сон! Как безумная мечта! Но так случилось! А может, она с ним играет? Просто развлекается, от скуки?

Ну, может, и так. Алиса и сама не знает. Она не думает, ей забавно, приятно, и всё.

Как же это так вышло? Она шальная, он контуженный? Или не в этом дело? Биохимия организмов, игра гормонов смела социальные рамки? Надолго ли? Он об этом не думал, просто не знал. Закончил смену, и спустился в подвальное помещение, где жил и охранял, и чистил складское пространство от пыли и сора. Включил электрочайник, заварил зелёный чай, достал из упаковки пельмени, приготовил в скороварке. Здесь это не положено, но он украдкой делал. Потом принялся просматривать в смартфоне старые свои видео, ностальгировал. Вот жуткая бойня в Грозном, взрывы, огненный смерч, трупы. Он вспомнил страшную смерть своих друзей. Совсем юные парнишки, призывники, все русские. Мусульман туда не брали. Он единственный – так как опытный, закалённый в боях, проверенный, надёжный спецназовец. Поэтому назначен командиром. Почти все погибли. Один был земляк, Саша, привезли в цинковом гробу. Отец вскрыл – а там не его сын, а чужой мальчик. Похоронил, но могила без креста, безымянный холмик. Лазер всё это вспоминал и плакал. В который раз по его лицу текли слёзы при этих мысленных картинах. Вспомнил, как он с ребятами мчался сквозь огненный смерч на БТР, но его подорвали из гранатомёта РПГ-7. Активно-реактивный выстрел ПГ-7В был роковой! Все погибли, и лишь он один отделался контузией. Бог его сохранил для чего-то. Для семьи, для дочек, думал он. А сколько ранений было у него! Но выжил. Он отхлебнул горячего крепкого чая, сунул в рот пельмень. Душу раздирали мучительные мысли. «Нет, не думать, не вспоминать», – приказал он себе, и принялся листать видео в смартфоне. Наткнулся на Тик-Ток, там две лохматые девицы пикировались. Одна, в коротких блестящих шортах, говорила другой, в красных туфлях на огромных каблуках:

– Сама-то кто! К зеркалу подойди.

– Зачем нервировать зеркало, – отвечала вторая, – вдруг треснет от переизбытка чувств.

– Или вовсе отражения не будет, – вошёл в кадр парень с длинной бородой, заплетённой в косичку.

Лазер переключился на Ютьюб. Попал на какую-то научную телепередачу. Солидные учёные мужи спорили, взорвётся ли в космическом пространстве свежий вкусный вареник, или нет.

– Обязательно вкусный? – спросил усатый учёный муж.

– Да, конечно. Судьба невкусного вареника никого не интересует, – ответил лысый.

Они долго производили какие-то вычисления, что-то чертили и писали формулы. Наконец, пришли к выводу, что если вареник сделан не из крутого теста и если он с трещинами, то может и не взорвётся. Но надо это проверить экспериментальным путём.

Лазер выключил смартфон, доел пельмени, допил чай. Мысли метнулись к событиям пролетевшего дня, к прекрасной мажорке из элитного дома. «Спит уже, наверно», – подумал он, и принялся грезить, воображение выдавало самые жаркие картины, самые невероятные и заманчивые события, обрамлённые романтикой и красотой.

Алиса проснулась довольно поздно, день уже вовсю раскручивался. Её большая мягкая постель тянулась вдоль окна, в которое смотрело сверкающее солнечное небо. Алиса вздохнула, с наслаждением потянулась, и попыталась вспомнить сон. Что-то очень приятное! Обрывки сновидения всплыли, да, это был красивый юноша в меховом кардигане на обнажённом мускулистом теле, смуглый, с таким ласковым взглядом изумрудных глаз, такой влюблённый в неё, он изысканно ласкал её, и они плыли в океане, в облаках почему-то, там были облака! Она перевернулась на бок и взяла с тумбочки смартфон. На ватсапе отразилась реклама дизайнерских меховых сумочек. Ссылку скинула ей Надя. Сумочки были всех цветов, даже самых немыслимых, и некоторые – с мордочками и пышными хвостами животных, на кожаных ремешках и на цепочках, со стразами, некоторые – с драгоценными камушками! Она лежала и выбирала себе сумочку, но это было нелегко, слишком разнообразные они были! У неё уже есть подобные, но не такие. Одна из комнат у неё – гардеробно- сумочная, и Алиса не очень помнит, что у неё есть, а чего нет. Потом она встала, приняла душ, и занялась остальными делами. После кофе ей вдруг захотелось заняться макияжем. Красилась она обычно по настроению. Поехать за сумочкой в яркой косметике и в новом костюме, вот, это так сегодня – решила она. Пробежку и фитнес она отменила. Вышла к парковке и увидела Лазера.

– А ты что здесь делаешь? – спросила она, и, смеясь, пропела: – Лазер лузер музер.

– Ты сегодня такая красивая! – сказал он, лицо озаряла страсть, глаза лучились.

– Я всегда красивая, – ответила она, и села в машину.

Этот охранник уже не интересовал её. Она стремилась к заветным сумочкам, тёплым, пушистым, меховым, их можно перебирать, держать в руках, тискать, обладать ими всеми какое-то время, пока она не найдёт самую-самую, ту самую! И она её купит!

Она мчалась на своём стремительном красном авто по серой ленте шоссе в стаде других машин, и одновременно поглядывала в смартфон. Там были удивительные вещи! Тик-Ток ей уже наскучил, полная фигня, и тут она попала на какой-то прикольный сайт с новой для неё инфой: «Наш мозг влияет на нашу физическую силу и выносливость. Вот почему под воздействием адреналина человек способен поднять автомобиль, например, чтобы спасти ребенка. Наше тело обладает огромной силой, но, чтобы не навредить себе и другим людям, мозгу приходится её контролировать». Интересно, поднимет ли Лазер трейлер, чтобы спасти меня? – подумала она. – Или чтоб спасти своих дочек? Поднимет, никуда не денется, что ему ещё остаётся!

Мелькнула мысль и тут же испарилась. Она уже подъезжала к заветному салону, и искала место платной парковки.

У Лазера сегодня был выходной. Он прогулялся возле дома Алисы, и решил побродить по центру. Делать было нечего. Может, в музей сходить? Заиграла мелодия смартфона. На экране возникло милое личико его младшей дочки Дианочки.

– Папика! – колокольчиком зазвучал её голос.– Папика! Меня не отпускают одну купаться! Ну, скажи им! Бабушка и …

Сердце Лазера обволокла нежность.

– Дианочка! – воскликнул он. – Не ходи на море одна, ни в коем случае! Я тебе запрещаю, слышишь!

Ветер, иномарка, срывающийся альт шин, чей-то смех, громкая музыка из салонов паркующихся авто, всё это заглушало дочкин голосок.

– Слышишь?! – прокричал в смартфон Лазер. – Не ходи одна!

Алиса с новой пушистой сумочкой откинулась в кресле лендкрузера. Душа искрилась. Хотелось чего-то . Чего? Не могла придумать. А что, если – в «Азартный Тигр»? Отличный бар с мужским стриптизом, она там уже не раз бывала. Да, туда!

Доехала быстро, пробок почти не было. И вот оно! То, что надо ей сейчас! Французский коньяк, устрицы, и мускулистые парни на сцене. Под музыку медленно вышли они, один за другим, в чёрных кожаных джинсах и в жилетках на голых торсах. Первый был в джинсовой жилетке, второй – в кожаной, третий, с длинными волосами огненного цвета – в такой же огненной, пушистой, лисьей! Этот парень был новый, его она видела впервые. И вся композиция, антураж, костюмы тоже другие, ей это понравилось. А огненный, он – вообще брутальный такой, и в мехах! Сердце Алисы бешено заколотилось, она глядела на него, только на него, а он плавно извивался в танце, неспешно раздеваясь! Алиса завелась, она была возбуждена до предела! И заказала приватный танец. «Сниму его на ночь», – тут же решила она.

Лазер отправился на выставку «Body Worlds» – нашумевшую и неоднозначную, с удивительными экспонатами. Это были законсервированные тела покойников, целые, вскрытые, расчленённые, органы здоровых и больных людей разных возрастов, эмбрионы, младенцы. Толпы людей, шум, череда экскурсоводов, Лазер примыкал то к одной, то к другой группе. От впечатлений голова пошла кругом. Он вышел во двор ВДНХ, и долго гулял по дорожкам между павильонами. Потом покинул сие благословенное место, и отправился бродить по центру.

Красный лендкрузер мчался по шоссе. Рядом с Алисой сидел парень весьма брутального вида, его длинные рыжие кудри ниспадали на широкие плечи, обтянутые меховой жилеткой. Алиса была возбуждена до предела, она тащилась от этого парня, она была на взводе после всего – после его приватного танца, после шампанского, коньяка, кальяна с лёгким наркотиком. Ей нравилось его сценическое имя – Тайгер. Ей нравились его густые рыжие кудри, возможно, крашеные. Его изумрудные глаза с поволокой (цветные линзы). Его пухлые губы. Его слегка насмешливая улыбка. Особенно возбуждал её мех, этот пушистый лисий мех на его теле!

– На сегодня ты мой раб, – сказала она ему. – Называй меня: Госпожа!

– Слушаюсь, Госпожа, – его низкий голос взвихрил в ней страсть. – Любой каприз за ваши деньги, – ответил Тайгер.

Он отлично знал таких дамочек. Сколько их прошло через его тело, его литое тело, которое приносило такой хороший доход! Он знал все их слабые струнки и все их сексуальные фантазии.

Алисе всё казалось ирреальным. Легкая дымка туманила глаза. Всё колыхалось, как в фантастическом фильме, освещённая фонарями и огнями реклам дорога слегка покачивалась, огни светофоров смешивались и перемещались, летняя ночь порхала шальной бабочкой. Машина летела как смерч, и вдруг её тряхнуло.

– Госпожа, мы кого-то сбили, – сказал Тайгер.

– Ну и что? – отмахнулась Алиса.

– Там человек, надо бы глянуть. Может, помощь нужна, – сказал стриптизёр.

– Да хрен с ним, – сказала Алиса.

– Будут проблемы, – заметил парень.

– Не будут, – сказала Алиса. – Знаешь, чья я дочка?

– А, дочка. Ну, тогда ноу проблем, – понял стриптизёр.

Лазер гулял по центру города допоздна. Идти некуда. В его подсобке ночевал сменщик. Можно было, конечно, пойти к старому армейскому другу – тот работал дворником и жил в подвале. Давно приехал сюда на заработки из Элисты. Но так прекрасна была столичная летняя ночь, что он решил побродить до утра. Вот загорелся зелёный глаз светофора. Лазер направился к переходу, ступил на белые полоски зебры. Внезапное чувство опасности заставило его обернуться. На него неслось огненное – в ярком свете фонарей – авто. Не успел отскочить. Удар! И звёздочками мигнули огоньки уезжающей иномарки. Сильная боль. И – медленный провал в темноту. И – вспышка! Он снова дома, в горах, о – какая высокая гора, ух – бездонная пропасть у самых ног. А за ней – опять гора, и там все три дочки и Лёля, живая Лёля! Как, она воскресла? Как это может быть? Но вот она, Лёля, и дочки зовут его, тянут к нему руки! Надо перепрыгнуть через пропасть. Он глянул вниз. А там, внизу, глубоко, так глубоко – омут кипящих огней! И ветер, ураганный ветер, а сквозь его свист слышны голоса:

– Любимый! Иди сюда скорей!

– Папика! Папика!

– Любимый, прыгай к нам сюда!

Он с силой отталкивается от скалы и …

И летит в пропасть! Как долго он падает! Ветер свистит в ушах, сильный ветер! Вот всё ближе кипящие огни, этот полыхающий омут опаляет его жаром! Трудно дышать, он задыхается! Пламя поглощает его! И – темнота! Сознание меркнет…

А потом вдруг – возврат в жизнь! Он это ощутил через мучительную боль. С трудом открыл глаза. Как тяжелы веки! Белый потолок, белые стены. Белый чистый пододеяльник. Мягкая подушка. Давно уже он не спал в постели. Но – как больно! Рука затекла, в вене игла, он под капельницей! Шевельнулся – снова пронзила боль. Но это хорошо, он чувствует тело, чувствует ноги и руки. Не парализован, счастье! Что случилось с ним? А, да, его же сбила машина! Он видел, как она умчалась. Кто-то его подобрал и привёз сюда. Он в больнице. Это хорошо. А боль – это не страшно, это пройдёт. Теперь он будет жить. Его вылечат! Жаль, только, работу потеряет. Уже потерял, конечно. Ну и это не страшно, найдёт другую, для мигрантов здесь дел куча, нужно много рабочих рук. Это он соврал себе. Дел-то здесь полно, но гастаров ещё больше. Постоянно дерутся за работу, побоища устраивают, полиция отлавливает и высылает домой с запретом возврата, и это – трагедия! Не просто найти работу в Москве, а в других городах ещё меньше шансов, там и свои без работы, местные.

Он с трудом повернул голову. Направо белая стена. Налево – что-то, трудно разглядеть, глаза режет. Он то и дело впадает в сон. Но вот – какое-то движение. Сначала он почувствовал, потом увидел. Дверь распахнулась, вошёл врач и группа интернов. Подошли к Лазеру. До него донеслись слова:

– А этот пациент был успешно прооперирован, в коме был месяц. К нему подключены датчики монитора, информация транслируется на пульт дежурного реаниматолога. Стоит капельница, мочевой катетер, датчики внутреннего давления. Сейчас состояние стабилизируется, как видите, больной пришёл в себя. В дальнейшем будет переведён в палату интенсивной терапии.

«Как, я тут уже месяц! У, все меня потеряли! Девочки мои малышки, мать, родня – все, наверно, в ужасе! Друзья, все, все потеряли меня! Я выпал из жизни на целый месяц! Где мой смартфон???»

И он дал себе установку – оклематься, срочно, быстро, немедленно!

На поправку он пошёл стремительно. Врачи сочли это чудом, собирался консилиум, его осматривали и делали многочисленные анализы, рентген, компьютерную томографию. Приходили светила медицины. Один из них выразил мнение, что у пациента возможна сильная мотивация, которая повлияла на столь быстрое восстановление организма. Глубины подсознания, свойства человеческого мозга, способные творить чудеса, всё это пока не изучено… Неплохая тема для диссертации.

Время шло, и после палаты интенсивной терапии его перевели в общую. Там было 4 койки. Его положили у окна. Сквозь стекло на него смотрело солнечное небо. Глубокое, чистое, сияющее пространство! Лазер глядел в окно и улыбался.

Потом было знакомство с соседями, у кого-то он попросил мобильник. Ему дали смартфон, и Лазер тут же позвонил домой. Восклицания, радость, буря эмоций! Будто вернулся с того света! Сообщил, что уже поправляется и скоро прилетит домой.

Сначала не было сил общаться. Вставал с трудом и выходил из палаты, шёл через коридор, медленно добирался до туалета. В конце коридора – холл с креслами, с телевизором на стене, с большими растениями в напольных кашпо, мелкие были на подоконниках. За холлом – поворот, и туалет. Пока дошёл, устал. На обратном пути – отдых в кресле, взгляд – в большой экран телика на стене, в нём мельтешение, звуки, Лазер это уже не воспринимал, мысль – добраться до палаты. Добрался, лёг, натянул одеяло. Сквозь дрёму слышал весёлые голоса соседей. Звучал жидкий тенорок:

– А смотрели, утром по телику показывали обычаи других стран.

Бас ему вторил:

– А, это в Японии, зерно сыплют, и такая штуковина от мышей, элеватор, высокий желоб на сваях, и прибор отделяет мышей от зерна, пружина их высоко подбрасывает, очень высоко, в самое небо, и они падают в котёл с огнём и сгорают.

– Ха-ха! Перед смертью хоть полетали! – смеющийся баритон.

– А если там ещё и китайцы работают, то это их шашлычки, – тенорок.

Голоса царапали слух Лазера. Он натянул одеяло на голову и впал в забытье. Темнота, его подбрасывает гигантская пружина, и он летит высоко вверх, а там, на самом верху – дыра, и омут кипящих огней…

Утро, процедуры, день, уколы, лекарства, вечер, в промежутках – еда… И ночь, и сны, в них Лёля, дочки, мать и отец, братья, сёстры, вся родня, и вдруг – омут, этот огненный, кипящий, страшный!

Дни не тянулись для него, они летели стремительно, карусельно. Как и вся его жизнь. Даже здесь, в больнице, где он лежал уже второй месяц. Его душа мчалась куда-то, его организм восстанавливался. Иногда во сне приходила Алиса, в меховом облаке, с бокалом шампанского и сигаретой. Вальяжно разметавшись в массивном мягком кресле и распахнув меховой халатик, что-то вещала. Выпускала ему в лицо колечки дыма, звенела голоском: «Это у вас, таких, ха, у таких вот, у вас, время сквозит, мчится как сквозняк, а у нас оно тёплое, уютное, тянется медленно, желанно, пушисто. Оно у нас для удовольствия. А у вас – для трудов, вы в нём выкарабкиваетесь, чтобы выжить…»

А за окном сияло солнце, и тени от плещущейся на ветру листвы деревьев разлились кружевом на его одеяле. Он распахнул глаза и ощутил, что немощь отступила. Он глубоко потянулся, зажмурился, и улыбнулся.

Начинался обход, и это его не напрягало сейчас. Вошли врач и медсестра. Всё как обычно. Одно только странно – медсестра, в ней что-то такое… Нет, не может быть… Врач дал указания и вышел из палаты. Она по-очереди подходила к пациентам, что-то говорила, делала. В медицинском костюме, в руках – нечто, может термометры, он не обратил внимания, он был потрясён! Она так похожа на его Лёлю, на его любимую, ушедшую в мир иной Лёлю! Медсестра Тоня. Это он узнал потом. А сначала просто дар речи потерял! Это была Лёля времён их молодости. Ей было лет 35 на вид! Она подходила к больным, что-то говорила, что-то делала, вот уже к нему подошла. А он глядел на неё и молчал. Из-под медицинской шапочки выбилась светлая прядь, очень светлая… У Лёли были русые…

– Вы так смотрите, будто увидели чудище морское, – сказала она. – Со мной что-то не так?

– Вы похожи на неё, – глухо произнёс он.

– Ну, много похожих людей, вообще-то, – улыбнулась она. – Мир не так уж разнообразен.

– А голос другой, – сказал он. – И оттенок волос.

– Я их крашу, – сказала она.

Он пристально смотрел на неё. Не точная копия его Лёли, просто похожи черты лица, форма губ, изгиб бровей. Нос другой, и глаза: у Лёли с янтарным оттенком были, а у неё серо-голубые. И ростом она повыше. Но фигура, талия, пропорции тела – это Лёлино! И даже жесты!

Ночное дежурство Тони закончилось утром. Спать не хотелось – она успела вздремнуть на диванчике в Ординаторской, и ей вполне хватило этих недолгих часов отдыха. Ночь прошла относительно спокойно. Было небольшое нарушение – в коридоре, возле открытого окна, курил тот странный пациент, который так пристально её разглядывал днём. Тоня уговаривала его идти в палату, лечь спать, но ему поговорить хотелось. Познакомились, его звали Лазер. Тоня хихикнула: у неё был крем для лица с таким названием, омолаживающий. Лазер говорил ей комплименты, рассказывал о прекрасных горах Дагестана, о городе Дербенте, о целебных горных источниках. Красиво говорил! Он произвёл на неё впечатление. И показался ей весьма интересным мужчиной. И, кажется, он пытался за ней ухаживать. Или ей показалось?

Она вышла из больницы бодрая и радостная, ведь она совсем не устала, её развлёк разговорами этот Лазер, а за ночное дежурство неплохо платили. Ей было хорошо, из-за крыш домов поднималось солнце, жары ещё не было, лёгкий ветерок приятно овевал лицо. Правда, всё омрачала тревожная мысль о жильцах… эта ситуация с жильцами… в душу закрадывались нехорошие предчувствия, мерещился криминал как в детективных фильмах, и надо было ехать разбираться, но очень не хотелось, было страшновато, да и времени в обрез. Хотя, завтра у неё выходной, вот и съездить бы. Проблему надо решать! Этой своей проблемой она хотела было поделиться с подругой Надей, когда они позже, уже днём, встретились на Сретенке и уселись в кафе на летней веранде пить латте. Но Надя перебила её, и принялась жаловаться на хозяйку мехового салона, где она работала. На то, что она, Надя, крутится как белка в колесе, а эта ведьма Карина премию ей не даёт, не ценит её, приходится на сторону работать, а клиенткам нужно что-то особенное, просто одни только меха уже не катят, и шубы, кардиганы и всякое подобное им надоело.

– Ой, а я знаю, что делать! – вдруг осенило Тоню. – Тебе надо поехать со мной. У нас там такие потрясные меховухи, это да!

– Что, куда, какие? – загорелась Надя.

– У нас же там леса, мужики промышляют, а жёны шьют из них офигенную бижутерию, меховые серьги делают, браслеты и колье из мехов! И дёшево всё продают! Городок-то маленький, бедный!

– И где это, где? – воскликнула Надя.

– А там, где я квартиру сдаю, я тебе говорила, помнишь, в Рыевт-Пляпе, несколько часов на электричке всего-то. Это мамина квартира была, мамочки моей покойной. Заодно зайдём, посмотришь, там у нас такие домики кирпичные трёхэтажки, и жилец у меня такой колоритный мужчина, одинокий, большо-ой, плотный, красавец! Тебе понравится.

Выехали на следующий день с утра пораньше. Довольно долго ехали в электричке, развлекались разговорами, смотрели фильмы в смартфонах, обсуждали. Вышли на узкую платформу, и сразу же направились на «Толкучку» – это было на площади недалеко от вокзала. Там прямо на земле, на расстрелянных газетах, лежали пушистые и гладкие шкуры и всевозможные изделия из них. Надя купила длинный кардиган из беличьих лапок, нежный на ощупь, мягкий, еще набрала белых и крашеных во все цвета радуги браслетов меховых, серёжек, колец, бус – оригинальных, сделанных и в виде сцепленных колечек, и в виде ромбиков, и даже ажурных: из крашеного зайца и барсука. Всё было необыкновенное, дизайнерское! Надя была в восторге и уже мысленно прикидывала, кому что предложит. Конечно же, начнёт с Алисы, с самой щедрой своей клиентки.

Они зашли в кафе, перекусили горячими пирожками и чаем, Надя подивилась низким ценам и свежестью еды. Заглянули в местный музей, и Надя поняла, почему у городка такое причудливое название. Оказывается, в старину там добывали глину – рыли глину цветную: белую, коричневую, жёлтую, зелёную. Грузили на подводы, ну, на телеги накидывали и прихлопывали лопатами, звук такой раздавался: пляп! Пляп! Так вот городок и назвали: Рыевт-Пляпа.

Вскоре дошли до Тониной трёхэтажки, поднялись по разбитым ступенькам на площадку. Тоня позвонила. Тишина. Тоня достала из сумочки ключ и открыла дверь. И ахнула! В комнате вместо её респектабельного жильца оказались кавказцы весьма угрюмого вида. Похоже, она их разбудила. Мужчины ошарашено уставились на неё.

– Жэншына, тэбэ чэго надо? Ты чэго, как вошла? – заговорил один из них.

– А что вы делаете в моей квартире?! – завопила Тоня. – Кто вас сюда впустил? Выметайтесь, не то полицию позову!