Помоги проекту - поделись книгой:
– У одного из его клиентов недавно случилось горе – в родах умерла его любимая наложница, керкетская красавица, которую он купил несколько лет назад на невольничьем рынке.
– А! Теперь понятно, этот человек хочет новую наложницу, и она должна быть из керкетского племени.
– Вы всё правильно угадали, госпожа, – закивала Семела.
– Жаль! Я уже пообещала брату Роды, что верну ему сестру, как только он заплатит выкуп.
– Ну что ж, госпожа, если вы всё уже решили…
– Интересно, сколько Бут готов был заплатить за нашу Роду? – перебила её Исмена.
Семела всё ещё сомневалась, потом, вздохнув, решила – всё равно Исмена, рано или поздно, узнает о предложении Бута. Очень щедрую цену пообещал заплатить работорговец за керкетскую красавицу и не нужно быть Мойрой, чтобы предсказать, как поведёт себя хозяйка школы. Одно утешение, в этой цене есть и её, Семелы, доля, очень весомая доля. После того, как старая служанка пересчитала все свои сбережения, она поклялась экономить каждый обол. Предложение Бута пришлось весьма кстати. Семела открыла было рот, но не смогла произнести ни слова, словно железная рука сдавила ей горло.
– Что с тобой Семела? Ты не здорова? – спросила Исмена, – присядь, – она указала на кресло.
Сидя в кресле, Семела медленно приходила в себя. Краем своей накидки она вытерла вспотевший лоб, перед её глазами неожиданно возникла рука с чашей, женщина подняла голову и увидела рядом с собой рабыню, которая и протягивала ей серебряный килик. Старая служанка удивилась, что даже не заметила, как хозяйка дома подозвала девушку и приказала подать Семеле вино. Вино оказалось таким терпким, что она поперхнулась и закашлялась. Да что это с ней такое? Она бросила осторожный взгляд на Исмену, не рассердилась ли на неё госпожа за эту немощь, но Исмена, всегда такая нетерпеливая, ждала, когда её служанке станет лучше.
– Как ты, Семела? – участливо спросила женщина.
– Благодарю, госпожа. Полегчало. Я, наверное, пойду, не буду вас задерживать.
– Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Вопрос? Какой вопрос, госпожа?
– Сколько Бут предложил тебе за нашу красавицу?
– 20 мин, госпожа.
– Сколько?! – Исмена вскочила с кресла, – ты ничего не путаешь, Семела? Может не расслышала?
– Нет, госпожа, я хорошо запомнила.
– Что же ты сразу не сказала? – женщина снова забегала по комнате, – даже за танцовщицу Ефросину мы выручили всего 10 мин!
Семела наблюдала за своей госпожой, а в голове её билась одна мысль: «Зачем? Зачем она рассказала о предложении Бута Исмене?» Она чувствовала, что совершила чудовищную ошибку, и осознание непоправимости сделанного накрыло её всей тяжестью, как каменной плитой.
– Что нам делать, Семела? – спросила Исмена.
– Госпожа, если вы дали слово… – со вздохом напомнила служанка.
– Слово, данное дикарю – это совсем не то, что слово, данное эллину, поэтому моя честь никак не пострадает, если я это слово не сдержу, – отрезала Исмена.
Семела не стала спорить со своей госпожой, она знала, что Исмена сумеет найти себе оправдание.
– Он обещал, что выкупит сестру до конца лета, – продолжила Исмена.
– Лето ещё не закончилось госпожа, – напомнила служанка.
– Но ему, этому дикарю, откуда это знать? – усмехнулась женщина.
– Госпожа…
– За всё лето, он так и не смог собрать пять мин! Жалкие пять мин! И это царь керкетов!
– Они бедны, я говорила вам, госпожа.
– Какое мне до этого дело! Я купила её! Она моя рабыня! Моя вещь! И я могу продать её, кому захочу!
– Вы в своём праве, госпожа.
– Мне кажется, ты недовольна моим решением, Семела?
– Ну что вы, госпожа!
– Подумай вот ещё о чём, если эта жалкая Пирра смогла получить такой успех, представь, как может сложиться судьба Роды! Ведь она не только красавица, но и умница. Я просто обязана позаботиться о ней, ведь она моя любимая ученица. Что её ждёт после возвращения на родину? Нищета!
Семела молчала. Госпожа Исмена, решив, что убедила свою служанку, продолжила:
– Но я хочу быть справедливой Семела. Я дам брату Роды ещё один шанс.
Семела шла домой, с трудом переставляя ноги, непонятное недомогание, поразившее её в доме госпожи Исмены, ещё не прошло. Женщина то и дело останавливалась в тени деревьев, чтобы перевести дух. Она казнила себя за то, что поведала Исмене о щедром предложении Бута, и, таким образом, лишила брата Роды возможности выкупить сестру. Никогда не собрать ему 20 мин! Никогда! Хоть Семела и недолюбливала девушку, но плохого её не желала. Рабыня с корзиной ждала её у калитки, трясущимися руками Семела вставила ключ в замок и открыла дверь.
Только к вечеру служанке немного полегчало, она вышла из своих покоев, чтобы взглянуть вся ли работа на сегодня закончена. Семела бросила быстрый взгляд на Роду, сердце женщины трепыхнулось и замерло, провалившись в пустоту. По каким-то невидимым признакам старая служанка догадалась – керкетский вождь дал знать своей сестре, что он близко и скоро она получит долгожданную свободу. «Что я наделала!» – беззвучно простонала Семела.
– Где она? Я тебя спрашиваю! Где она?!
Агафокл тряс молодого раба как яблоню с плодами, только с того падали не яблоки, а крупные капли пота. Несчастный совсем недавно попал в дом Агафокла и ещё не привык к господским вспышкам гнева. Остальные рабы предусмотрительно попрятались в дальних комнатах и в саду. Кодр укрылся в небольшой нише, закусив губу, он слушал крики своего господина и испуганный лепет раба. Агафокл был вспыльчив, но отходчив, обычно, когда был не в настроении, наоборот, гнал всех от себя. Но с того дня, как в доме появилась золотоволосая гетера, молодой человек сильно изменился. Желая привязать к себе красавицу, влюблённый юноша одаривал её сверх меры, стоило молодой женщине остановить свой взгляд на какой-либо интересной вещице, как Агафокл говорил: «Дарю, она твоя!» Рабы только успевали носить узлы с серебряной посудой, ларчиками из драгоценного дерева, статуэтками из серебра и слоновой кости в дом Пирры. И это помимо драгоценностей и дорогих нарядов. Гетера беззастенчиво пользовалась влюблённостью молодого дуралея, прибирая к своим рукам всё, до чего могла дотянуться. Кроме всего этого, хозяин, боясь, что Пирра заскучает, устраивал праздники в доме почти каждый день. Слуги с ног сбились – днём готовились к одному симпосию, а утром, едва успев прибраться, начинали готовиться к другому. Сколько денег ушло! Раб-управляющий зажмурился, когда вспомнил о трёх тысячах драхм, что пришлось ему занять у ростовщиков по приказу хозяина. Агафокл был ограничен той суммой, что ему ежемесячно выдавал господин Идоменей, и займы делались под будущие доходы. Все пирушки обычно заканчивались пьяными оргиями, и без вызова соседями ночной стражи не обходился ни один вечер. Кодр снова зажмурился, представив сколько штрафов придётся выплатить его хозяину. Старания Агафокла оказались напрасными, скоро Пирре всё это надоело. Сначала она, дождавшись, когда хозяин дома опьянеет тайком уходила, потом ссылаясь на нездоровье, отказывалась приходить, а теперь и вовсе исчезла. После того, как Пирра покинула господина Агафокла, его характер сделался несносным, он редко бывал трезвым, почти не спал, оттого находился в постоянном раздражении. Несколько раз управляющий заставал своего господина плачущим, это вообще выходило за все рамки – молодой человек приятной наружности, владелец огромного состояния, плакал из-за какой-то рыжей девки.
Пока Кодр прятался в нише, молодому рабу удалось освободиться из рук хозяина и убежать. Послышался звон сброшенной на пол посуды, с глухим стуком упал табурет. Оставшись без того, на ком он вымещал свою ярость Агафокл принялся швырять всё, что под руку подворачивалось. Вздохнув, раб-управляющий вышел из своего укрытия, нельзя было позволить хозяину разрушить дом.
– Вот ты где, негодяй! – крикнул юноша, увидев своего управляющего.
– К вашим услугам, господин Агафокл, – поклонился мужчина.
– Вот как ты управляешь моим домом! Никого нельзя дозваться! Где все? Говори, негодяй!
– Если вы о слугах господин, то они на своих местах, заняты делами…
– Какими ещё делами? У всех тут только одно дело – исполнять мои приказания!
– Я слушаю ваши приказания, господин, – мужчина снова поклонился.
– Нужно пойти и позвать госпожу Пирру ко мне.
– Раб, которого я посылал к госпоже, только что вернулся, господин.
– И что она сказала? Когда придёт?
– Господин, ему никто не открыл…
– Мне это не интересно! – перебил его Агафокл, – ты, наверное, послал самого глупого раба, поэтому он и не смог ничего узнать, покрутился у двери и ушёл ни с чем.
– Хотите, господин, я пошлю другого?
– Нет! Остальные такие же дураки. Лучше сходи сам… или погоди, я напишу ей… или нет, письмо писать долго… иди сам. Постарайся сделать так, чтобы она пришла как можно быстрее. Обещай ей… что хочешь обещай, – в голосе Агафокла появились плаксивые нотки.
Кодр опустил глаза, чтобы не видеть слабости своего господина, и быстро вышел из покоев. Покинув в спешке дом, раб-управляющий сбавил шаг и по улице шёл, уже не торопясь, наслаждаясь тёплым погожим днём. Он был уверен, что гетера ему также не откроет, поэтому решил отодвинуть момент возвращения домой как можно дальше. Мужчина свернул к агоре, он любил главную площадь города за многолюдность, за возможность поглазеть на хорошеньких женщин, подивиться на разные заморские товары, обновить запас городских новостей и сплетен. Кодр остановился, чтобы послушать городского глашатая, тот как раз выкрикивал имена горожан, подлежащих штрафам за различные правонарушения. Навострил уши – не назовут ли имя его господина. Лёгкий толчок в спину заставил его обернуться, перед ним с масляной улыбкой стоял Бут.
– Приветствую тебя, Кодр, – слегка кивнул работорговец.
– А, Бут! Привет, – откликнулся управляющий.
– По делам здесь или решил развлечься?
– И то, и другое, Бут.
– Я, знаешь ли, тоже люблю потолкаться на агоре, узнать, что продают, что покупают…
– В твоём деле без этого нельзя, – согласился Кодр, – за этим все к тебе и идут – за знанием, – немного помолчав, добавил, – о моей просьбе не забыл?
– Помню, помню, – закивал головой Бут, – есть подходящая девочка, но…
– Что ещё? Не вздумай торговаться, Бут, цена и так запредельная.
– Как и твоя доля, – быстро произнёс работорговец, – не понимаю, зачем тебе столько денег – живёшь на всём готовом, – язвительно добавил Бут.
– Не твоё дело, – хмыкнул в ответ мужчина.
– Ладно, не будем ссориться, давай-ка отойдём в сторонку, и я тебе всё объясню.
Мужчины покинули агору и переместились к стое, возле которой в это время дня было не так много людей.
– Подходящего ребёнка сейчас у меня нет. Была одна девчонка, но я перепродал её ещё весной, наварился неплохо. Кто ж знал…
– Нельзя ли её выкупить?
– Трудно, трудно, – вздохнул Бут и тут же пояснил, – я не торгуюсь, цена останется прежней, клянусь Зевсом.
– Да поразят тебя его стрелы, если ты солжёшь!
– Я же поклялся тебе, Кодр, – обиделся Бут.
– Ладно, – смягчился мужчина, – товар хотя бы в городе?
– В городе, – кивнул Бут, – вот только и у меня есть сомнения насчёт тебя, Кодр. Не получится ли так – когда я договорюсь с хозяином рабыни, твой господин передумает.
– С чего это?
– Ну, знаешь, – замялся мужчина, – всякое люди болтают…
– Ты про что?
– Слышал, в Совете вроде сильно сердятся на господина Агафокла, некоторые поборники нравственности призывают прибегнуть к остракизму.
– Не посмеют! – уверенно сказал Кодр.
А у самого появился холодок в груди, вот до чего дошло, голосование за изгнание из города – это не шутки.
– Вот и я так думаю, но хотелось бы гарантий. Потому как есть ещё господин Идоменей, что будет, если он урежет господину Агафоклу содержание? – почти шёпотом спросил работорговец.
Кодр насупился, ему было неприятно обсуждать с Бутом дела своего господина. До чего докатился потомок благородного рода, что его имя треплют все, кому не лень! Что касается господина Идоменея, неизвестно, как он себя поведёт. Последнее время Кодр замечал, что бывшему опекуну Агафокла до смерти надоели выходки племянника жены. Но вслух он сказал:
– Мой господин имеет полное право распоряжаться своими деньгами как ему заблагорассудится, господин Идоменей лишь хранит и умножает его капитал.
Бут почувствовал, что не стоит больше ничего говорить Кодру, мужчина понимал, что порядочный слуга никогда не будет обсуждать поведение своих господ с посторонними людьми, а Кодр был именно таким. Разговор прервался, и мужчины, раскланявшись, разошлись в разные стороны.
Кодр, всё также не спеша пошёл в сторону гавани, ему почему-то захотелось взглянуть на корабли. Несколько триер и лембов со спущенными парусами покачивались у причала, более мелкие судёнышки лежали на берегу, уткнувшись в песок, словно выброшенные на берег рыбины. Быстро оглядев суда, Кодр не нашёл знакомого знака, который отличал корабли господина Идоменя. Раб-управляющий вздохнул, неизвестно, когда господин Идоменей прибудет в город. Кодр ждал возвращения торговца с надеждой, понимая, что только он сможет повлиять на поведение господина Агафокла. В то же время Кодру было жаль молодого хозяина, такого слабого и глупого.
Как он и предполагал, дверь ему никто не открыл. Куда она всё-таки подевалась? Но Кодр, не собирался возвращаться домой с дурными новостями, он высмотрел удобное местечко для наблюдения за домом Пирры в тени тутового дерева. Достал из сумы заранее припасённые флягу с водой и мешочек с орехами, пустую сумку бросил на землю и уселся на неё. Сидеть было неудобно, но всё же лучше здесь провести время, чем выслушивать брань хозяина. Кодр покинул свой пост, когда уже совсем стемнело, уходя, он несколько раз оглянулся, надеясь увидеть проблеск огня, где-нибудь между створками ставень, но дом был мёртв. Почёсывая голову, он также медленно шёл обратно домой, стараясь придумать, как объяснить столь долгое и бесплодное своё отсутствие. Когда раб-привратник открыл ему дверь Кодр спросил:
– Как господин?
– Спит.
– Давно? – шёпотом спросил Кодр, словно боялся, что господин Агафокл проснётся и услышит его.
– Да почти сразу уснул, как вы ушли.
– Ух! – с облегчением выдохнул Кодр.
Утром – как гром среди ясного неба, никуда Пирра не уехала, хотя многие считали, что красавица тайно покинула Прекрасную Гавань. Как солнце надолго не спрятать за тучами, так и красивую, для многих такую желанную женщину, не утаить в многонаселённом городе. Видели её в одном из храмов, одета скромно, золотые пряди туго скручены под косынкой, глаз не поднимает, видно, что не хочет быть узнанной. В маленьком, неприметном домике на берегу залива обитает теперь красавица, готовит вкусные кушанья и ждёт к ночи своего возлюбленного, одного единственного, других не надо! Не нужны ей ни злато, ни серебро, ни восторги, ни восхваления. Надоели бесконечные праздники и пиры. Избранник её не богат, если не сказать, беден.
Когда до Агафокла дошли новости, что Пирра влюбилась в начальника городской стражи его лицо побелело от обиды. Он хорошо знал этого тридцатипятилетнего мужчину, который был полной его противоположностью – крупный, широкоплечий, покрытый толщей мышц как бронёй. Неутомимый воин и прекрасный наездник, он последние два года командовал городским гарнизоном и слыл строгим немногословным человеком. Много раз, когда симпосии в доме Агафокла были слишком шумными, этот страж приходил наводить порядок. Возможно в один из последних визитов он и приглядел себе Пирру. Но она! Чем смог привлечь этот суровый муж легкомысленную гетеру? Чтобы скрыться от позора Агафокл затаился в доме и никого не принимал. Даже из опочивальни своей не выходил, только требовал, чтоб ему подавали неразбавленное вино. Кодр, наблюдая, как рабы носят в покои господина кувшины, только качал головой. К полудню прибыл гонец из Тритейлиона с посланием от госпожи Федры. Привычно вскрыв письмо Кодр читал: «…я немного сержусь на тебя, мой милый племянник, что ты давно не был у меня… понимаю как много дел свалилось на тебя из-за отъезда моего супруга… пиши хотя бы, чтобы я знала, что у тебя всё в порядке…» Раб-управляющий достал из ящика письменные принадлежности и небольшой кусок пергамента, усевшись на полу около низкого столика обмакнул кончик серебряного стиля в чернильницу и, немного подумав, вывел на выбеленной поверхности листа: «Моя дорогая, моя ненаглядная тётушка, приветствую тебя…»
Она провела рукой по поверхности стены, что скрывалась за лианой, и поняла – забор здесь не из камня, а из дерева. Снежка легонько надавила всей ладонью, дерево поддалось раздался сухой треск. Боясь, что шумом она привлечёт к себе внимание, стала осторожно царапать поверхность ногтями, то и дело оглядываясь. К её удивлению дерево легко ломалось, буквально крошилось под пальцами. Раздался ещё один негромкий треск, Снежка на ощупь определила, что в деревянной части стены образовалась дырка. Приложив совсем немного усилий Снежка увеличила дырку до таких размеров, что в неё можно было свободно просунуть руку. Любопытство перевесило страх, что кто-то страшный схватит её за ладонь, с той стороны забора. Рука погрузилась в стену почти до плеча и не встретила на своём пути никаких препятствий, кроме стеблей и листьев. Похоже, что эта лиана оплетала забор и с противоположной стороны. Снежка вздрогнула от неожиданности, когда услышала, как одна из рабынь выкрикнула её имя. С сожалением девочка оторвалась от своей работы и поспешила на зов. Рабыня посмотрела на прибежавшую Снежку и ничего не сказав ей, ушла обратно в дом. Девочка пожала плечами в недоумении, но вернуться к лиане не решилась.
С мягким шорохом, по-змеиному, стебли лианы расползлись в разные стороны. Перед Снежкой открылся тёмный проём, но она не испугалась и смело вступила в него. Тьма быстро рассеялась, и девочка обнаружила, что стоит посередине цветочного поля. Где-то она уже видела такое поле. Снежке захотелось взлететь, чтобы взглянуть на эту красоту сверху, она делает шаг и… летит! Наконец, у неё получилось стать птицей! От непривычки голова закружилась, одно неловкое движение, и она, потеряв равновесие, падает, выставив вперёд руки, чтобы нырнуть в разноцветное поле как в воду. Чья-то крепкая рука подхватывает её у самой земли, девочка оборачивается, чтобы посмотреть на своего спасителя – это Агар. Она снова сидит у него в седле, конь парит, перебирая в воздухе копытами. Они приземляются на границе степи и леса, среди деревьев Снежка различает несколько человеческих фигур – отец, матушка, братья вышли её встречать. «Снег! Снег!» – кричат они ей. Её щеки мягко касается снежинка, потом ещё и ещё. Снежинки тают на лице и превращаются в капельки воды, она слизывает их языком. Снег валит такой густой, словно туча снова зацепилась за самую высокую ель в лесу… Под ярким весенним солнцем всё так сверкает, что больно смотреть. Чтобы не ослепнуть от этого блеска Снежка зажмуривается и… открывает глаза. Вся комната освещена белым холодным светом, полная круглоликая луна беззастенчиво заглядывает в распахнутое настежь окно. Быстро одевшись, невесомой тенью Снежка выскальзывает из комнаты, неслышными шагами пересекает дворик с фонтаном, вступает в сад, ноги холодит мокрая от ночной росы трава. Она опускается на колени перед кустом лианы, шарит руками под листьями. Вцепляется в края дыры и выламывает большие куски сгнившего почти в труху дерева. К её сообщнице-луне присоединяется ветер, он раскачивает деревья, стучит ветками, шелестит листьями, заглушая все звуки. Снежка ликует, дыра теперь достаточно большая и она сможет в неё пролезть. Когда до свободы остаётся всего один шаг, её охватывают сомненья, что ждёт её там, по ту сторону забора? Что она будет делать одна, ночью, в незнакомой местности, куда пойдёт, как добудет еду, где преклонит голову? Может быть, лучше совершить побег днём? Её мысли прерывает негромкий прерывистый свист. Пока она пытается сообразить, что за животное может издавать такие странные звуки, на вершине забора появляется человек, его тёмный силуэт чётко выделяется на фоне луны. Скифский башлык украшает голову ночного гостя, быстрые движения худощавой фигуры говорят о том, что мужчина молод. «Агар», – шепчет девочка заветное имя. От радости у неё перехватывает дыхание, в глубине души она всегда знала, что он придёт за нею. Не зря он приснился ей этой ночью! Снежка открыла было рот, чтобы позвать юношу, но в этот же момент уловила в саду какое-то движение. Она спряталась за деревом, неужели в доме кто-то проснулся? Чьё чуткое ухо могло уловить этот едва слышный свист? Рода! Опять она! Её злой гений! Что ей здесь нужно? Неужели она следила за ней? Девочка с беспокойством смотрит на Агара, успеет ли он спрятаться до того, как Рода увидит его. Но Рода уже увидела. Девушка смотрит на мужчину и улыбается. Снежка вся сжимается в ожидании, что Рода закричит, и в сад сбегутся все обитательницы дома. Но тут Агар заговорил, голос его похож на глухой рокот, Снежка слушает и не понимает ни слова. Словно тихий ручеёк зазвенел где-то рядом, девочка не сразу догадывается, что это Рода отвечает Агару. Как нежно звучит её голос в ночном саду… Это не Агар! Губы Снежки дрожат, и она еле сдерживается, чтобы не заплакать от разочарования. Кто-то другой пришёл этой ночью в сад, и он пришёл не к ней, а к Роде. Голос незнакомца звучит всё глуше, кажется, что мужчине трудно говорить, наконец он умолкает. Рода тоже молчит, голова её бессильно склонилась на грудь и сейчас она совсем не похожа на ту гордую и дерзкую керкетскую царевну, которая привыкла всеми помыкать. Снежка, невольная свидетельница тайной встречи, забыв о своих обидах, вдруг понимает, что на её глазах происходит что-то страшное. Ей непонятен чужой язык, но она улавливает интонации… Эти двое крепко связаны между собой, но кто-то или что-то мешает им быть вместе. И то, что мешает – непреодолимо. Вот почему их голоса звучат так тихо и печально. Неужели умная и смелая Рода не может ничего придумать? А этот молодой мужчина наверняка силён и ловок, если смог забраться на такой высокий забор, почему бы ему не помочь той, к кому он пришёл на свидание?
Ветер стих, безжизненно поникли листья, ночные жители сада затаились в своих гнёздах и норах. Луна скрылась за одиноким облаком, холодный свет далёких звёзд слишком слаб и не достаёт до земли. Силуэт мужчины почти растворился во тьме. Роду Снежка различает только по неясно белеющей ткани хитона. Время идёт, но никто их присутствующих не нарушает этого тягостного молчания. Тревожная ноющая боль в груди от догадки – они прощаются! Чуткое наивное сердечко Снежки переполняется жалостью к этим двоим, она готова простить и пожалеть свою гонительницу. Девочка уже готова раскрыть своё присутствие и броситься к Роде, как та вскидывает голову и гордо выпрямляется, и вот она снова стала собой – непокорной керкетской царевной. Рода широко разводит руки, в белом платье с тёмным длинным покрывалом на плечах она похожа на белогрудую птицу с чёрными крыльями. В затихшем ночном саду голос девушки звучит громко и твёрдо – она не просит, она требует, приказывает… Напряжённую тишину прерывает тяжёлый вздох, Рода взмахивает руками словно хочет взлететь, но что-то мешает ей… Снежка видит, как девушка медленно оседает на землю, но подойти не решается, переводит взгляд на забор – там уже никого нет. Она ещё некоторое время выжидает, сад молчит, лишь в траве, светлым пятном – платье Роды.
Алая керкетская роза распускала лепесток за лепестком, Снежка как заворожённая смотрела на быстро расширяющиеся кровавое пятно. Красное на белом – как красиво, невозможно отвести глаз! Из груди Роды торчит рукоятка кинжала, ещё несколько мгновений чтобы осознать увиденное – Рода мертва, её убил мужчина в скифском башлыке, похожий на Агара, но не Агар… Зачем ему убивать Роду? Мужчина говорил с Родой тихим рокочущим голосом, а она что-то резко крикнула ему, и взмахнула чёрными крыльями… На белом снегу красные пятна маков, но разве маки цветут зимой? Чёрное, красное, белое – всё завертелось у Снежки перед глазами… Колени мягко подогнулись, и она провалилась в спасительную темноту беспамятства.
Поделиться книгой: