И он нажал на кнопку пуска.
Оба «меркурия» глухо заворчали и забулькали, а Тимур сказал:
- Садись в кресло. На скорости лучше сидеть, чем стоять.
- А лежать лучше, чем сидеть, - усмехнулся я, вспомнив поговорку.
- Не скажи, - возразил Тимур, - если ты уляжешься тут на полной скорости, то из тебя всю душонку вытрясет.
- Молчу, - ответил я и забрался в одно из двух высоких кресел, закрепленных за надстройкой.
Второе, пилотское, кресло занял Тимур.
Повернувшись ко мне, он выразительно пошевелил бровями и сказал:
- Деньги утром, стулья вечером.
- А… - спохватился я, - извини.
Вынув из кармана бумажник, я дал Тимуру двести долларов и сказал:
- Деньги - стулья - деньги. Остальное получишь, когда приедешь за мной.
- Годится, - ответил Тимур и, засунув деньги в нагрудный карман ветхой джинсовой рубашки, передвинул вперед какой-то рычаг.
За спиной синхронно взревели два мотора, и «Ништяк» резво прыгнул вперед.
Глядя на воду, я вспомнил прогулку на гоночном катере по Балтийскому морю. Правда, тогда она закончилась тем, что меня угостили кофе со снотворным, но на этот раз такого финала вроде бы не предвиделось.
Речная гладь летела навстречу, под днищем яростно шипела потревоженная мощными моторами вода, а плотный встречный ветер, отбрасываемый ветровым стеклом, улетал куда-то вверх и совсем не беспокоил нас с Тимуром.
- А ничего бежит, - одобрительно сказал я.
Тимур кивнул и сбавил скорость. Потом заглушил моторы:
- Теперь можно и курнуть.
Катер плавно покачивался на мелких речных волнах, и, оглядевшись, я понял, что за эти полторы минуты мы удалились от пристани как раз на те самые два километра, о которых говорил Тимур.
- А почему ты не хотел курнуть на берегу? - поинтересовался я.
- Почему… - Тимур сноровисто забивал косяк, - а потому что такие лица, как у тебя, бывают только у бандитов или спецов. Бандитов я не боюсь, я и сам парень ничего, а вот со спецами мне лучше дела не иметь. Ну, представь себе - я достаю оковалок «плана», а в это время из-за ангаров выскакивают твои дружки с пушками и ксивами: руки в гору, контрольная закупка, вы арестованы и прочее. Мне оно надо?
- А если я все-таки спец, и сейчас скажу тебе: руки вверх, товарищ наркоторговец?
- Во-первых, я не торговец, а во-вторых, - Тимур усмехнулся, не переставая трудиться над папиросой, - ты вокруг погляди. И подумай, как ты будешь меня вязать на середине реки. Зажигалка есть?
- Правильно рассуждаешь, - сказал я, протягивая зажигалку, - береженого, как говорится, бог бережет.
- Вот и я говорю, - ответил Тимур и, глубоко затянувшись, передал мне косяк.
Следующие несколько минут прошли в полном молчании, прерываемом лишь потрескиванием косяка. Посмотрев друг на друга новыми глазами, мы рассмеялись без всякой причины, и Тимур спросил:
- Ну, как, ничего травка?
- Ничего, - я одобрительно кивнул, с трудом сдерживая идиотское хихиканье, - очень даже ничего. Азия?
- Не-е-е… - презрительно махнул рукой Тимур, - нам Азия ни к чему. Местная трава, выращивает тут один…
- Хорошо выращивает, однако, - сказал я, чувствуя, как с окружающим миром начинают происходить чудесные превращения.
Голубое небо стало еще более голубым, далекий лес на берегу превратился в волшебную чащобу, в которой наверняка бродили лешие и прочие кикиморы, вода зажурчала таинственно и красиво… В общем, трава была действительно высшего сорта.
Тимур нажал на кнопку, и оба «меркурия» снова ожили.
- Ну, - сказал он, - а теперь - с ветерком.
И «Ништяк» понесся по водной глади со скоростью никак не меньше сотни километров в час.
Почувствовав, что наступил сушняк, я достал из рюкзака большую бутылку минералки и, открыв ее, с наслаждением присосался к горлышку.
Напившись, я протянул минералку Тимуру, но он, помотав головой, отказался:
- Не, не хочу.
Я пожал плечами и, завинтив пробку, сунул бутылку обратно в рюкзак.
- А скажи, Миша, какое тебе место нужно? - спросил Тимур и, отпустив штурвал, достал сигареты.
Я заволновался и сказал:
- Ты, это… Штурвал держал бы!
- Не беспокойся, - засмеялся Тимур, - тут все так устроено, что если бросить штурвал, то катер сам идет прямо, как по ниточке, и никуда свернуть не хочет. Так куда тебя отвезти?
- Куда отвезти… - я тоже достал сигареты, - отвези меня, мил человек, в такое место, чтобы там было красиво и тихо. Чтобы берег был спокойный и дикий, и народу чтобы ни единой души… Чтобы большая вода текла мимо меня, и чтобы жизнь показалась мне прекрасной.
- Поня-а-тно… - протянул Тимур, - романтики захотелось.
- Вот-вот, - поддержал я его, - именно романтики. А то в последнее время никакой романтики - одни приключения. Причем такие, что не дай бог.
- Может, ты в розыске? - предположил Тимур.
- Нет, не в розыске, - я усмехнулся, - от розыска так не бегают.
- А как от розыска бегают? - ехидно спросил Тимур, снова берясь за штурвал и слегка подправляя курс.
Я посмотрел на него и сказал:
- А то ты сам не знаешь!
Тимур едва заметно улыбнулся и промолчал.
- Так вот, - я продолжил свои рассуждения насчет райского места, - хочу я пожить денька три на берегу этой реки. Естественно, в диком месте. Поразмышлять о жизни, навести порядок в своей голове…
- Понимаю, - Тимур кивнул.
- А раз понимаешь, то вези меня в такое место. А через три дня заберешь.
Я снова расстегнул рюкзак и достал оттуда рацию.
- Держи, - я протянул рацию Тимуру.
Он посмотрел на нее и спросил:
- Не боишься такую дорогую штуку чужому человеку отдавать?
- Нет, не боюсь, - ответил я, - а кроме того, без второй рации это просто кусок говна. Никому не нужный. Они еще на заводе только друг на друга настроены. Так что держи, будем, если что, связь держать.
- Положи на банку, - сказал Тимур.
Поскольку я после своих корабельных путешествий уже мог считать себя старым морским волком, то знал, что банка - это просто скамейка в лодке, и положил рацию, куда было сказано.
- Значит, отвезу я тебя… - Тимур закатил глаза к небу, - отвезу тебя… Все, знаю, куда отвезу. Место тихое и красивое.
- Вот и хорошо, - сказал я и поудобнее устроился в высоком кресле.
Ровная водная гладь летела навстречу, встречный ветер огибал нас где-то поверху, едва шевеля мои короткие волосы, и жизнь казалась мне прекрасной и беззаботной.
Часть первая
ИГРА В ПРЯТКИ
Глава первая
ТИМУР И ЕГО «НИШТЯК»
Я вылез из палатки и с хрустом потянулся. Солнце уже приподнялось над лесом, и над водой таял легкий парок.
Спустившись к реке, я вошел в воду и решительно упал лицом вперед. Мягкая теплая вода обняла меня, как говорится, до глубины души моей, и я почувствовал, как в меня вливается жизненная сила и щенячья радость бытия. Поднявшись на ноги, я начал энергично плескаться. Потом сбегал на берег, где на пенечке лежали туалетные принадлежности, схватил их и бегом вернулся в воду.
На свежем воздухе все приобрело совершенно другой вкус и запах.
Мыло пахло так, как много лет назад, когда я был мальчишкой, еще не курил и не сжигал вкусовые рецепторы пивом и водкой, а зубная паста неожиданно обрела праздничную радостную мятность, которой я давно уже не замечал. Наконец я почувствовал себя заново родившимся и, бессмысленно улыбаясь, вышел на берег.
Положив мыло, щетку и пасту на пенек, я сполоснул руки и, сняв с сучка мохнатое полотенце, растерся им докрасна. Это привело меня в такой восторг, что я встал на руки и сделал таким образом несколько шагов. Потом меня повело в сторону и, вывернувшись, я опустился на ноги, попав босой ступней прямо на сосновую шишку.
Легкая боль, которую я при этом испытал, напомнила, что в последний раз мне приходилось наступать на шишку босиком…
Не помню когда. Очень давно.
Тогда, когда моя жизнь была совсем другой.
Отогнав глупые мысли о безвозвратно ушедшей невинной юности, я оделся, достал из рюкзака консервы и занялся приготовлением завтрака.
Костер у меня был самый что ни на есть классический, с двумя закопченными рогульками по бокам и кривым сучком в качестве перекладины, на котором висел котелок.
Когда я затаривался в одном из универмагов Томска, меня почему-то потянуло на старину, и я не стал покупать дорогих деликатесов. Пачка чая со слоном, сахар-рафинад, несколько брикетов гречневой каши, военная тушенка в жестяных замасленных банках, хлеб, булка, сахар… Единственным, что я себе позволил как человек состоятельный, была палка твердой колбасы. Ну, и блок «Мальборо».
А в спортивном магазине я купил длиннющую складную удочку, которая в сложенном виде была не больше зонтика. Тут уж скупиться не годилось, и я взял самую дорогую, «навороченную». Ну, там, крючки-грузила всякие, поплавки, леска…
В общем, все, что нужно для рыбной ловли, а также складную лопатку и туристский топорик.
Палатка, которую предложил мне продавец, представляла собой одноместный круглый купол веселенькой расцветки. Что ж, взял я палатку эту модную, хотя поначалу рассчитывал на классическую, брезентовую, двускатную…
Вода в котелке закипела, и, сняв его с огня, я налил кипяток в алюминиевую пол-литровую кружку. Затем насыпал заварки и, пока чай настаивался, принялся за тушенку с черным хлебом. И разрази меня гром, если она в тот момент не была для меня вкуснее всех самых дорогих российских и заграничных деликатесов!
* * *
Знахарь сидел на камне, не успевшем остыть за теплую ночь, и курил, задумчиво пуская дым по ветру.
Вчера он поймал в Оби большую рыбу неизвестной ему породы, и теперь ее голова торчала на сучке, напоминая о его рыбацком подвиге. Остальное он съел на ужин, удивляясь тому, как это раньше он мог считать вкусной ту рыбу, что подавалась в валютных ресторанах.
Ему вспомнился тот вечер, когда, подчиняясь неожиданно захватившей его идее, он вскочил с шаткого пластикового стульчика на набережной Лейтенанта Шмидта, прыгнул в машину и, моля всех богов, чтобы Риты не оказалось в номере, полетел в гостиницу. Там он быстро собрал самые необходимые вещи, нацарапал записку и помчался куда глаза глядят. А глядели они в аэропорт, где Знахарь купил билет на первый попавшийся рейс в Сибирь. Рейс был в Томск, и это вполне устраивало беглеца.
И, уже сидя в провонявшем туалетным дезодорантом салоне ИЛ-86, он понял, что поступил совершенно правильно. Он бежал от той жизни, пружина которой закручивалась все сильнее и в конце концов могла разорвать его на кровавые клочки.
Он чувствовал себя как школьник, сбежавший с уроков, и радость ожидавшей где-то впереди свободы переполняла его. Для того, чтобы эта радость не перелилась через край, пришлось прибегнуть к испытанному средству, и стюардесса, получив от Знахаря пятьдесят долларов, принесла ему фляжку английского бренди.
Несколько успокоившись после двух рюмок, Знахарь стал обдумывать свои дальнейшие действия и, снова подозвав стюардессу, спросил:
- А в этом Томске река есть?
Стюардесса подняла брови и ответила:
- А как же! Великая русская река Обь рядом.
- Спасибо, девушка, - сказал Знахарь и величественным жестом отпустил ее.
Посмотрев ей вслед, он подумал, что соврал самым бессовестным образом, назвав ее девушкой. Но с другой стороны, если женщине не врать, то она станет еще большей стервой, чем была до того.
Великая русская река Обь вполне устраивала Знахаря.
С напряжением вспомнив географическую карту, он предположил, что Обь идет с самого севера России до самого юга. Или наоборот. Направление ее течения не играло никакой роли. По-настоящему важным было то, что, при такой протяженности, на берегу великой русской реки Оби наверняка найдется тихое и спокойное место вдали от цивилизации, которая не приносит людям ничего, кроме все усиливающейся головной боли. Особенно таким людям, как сам Знахарь.
Знахарь вздохнул, и тут сидевший справа от него солидный мужчина лет пятидесяти пяти, который рассеянно листал «Rolling Stone», сдержанно усмехнувшись, сказал:
