В тени

– Раскладывайте вон там, там и там, – приказал Клим. – Времени почти нет! Что возитесь, словно беременные?!

Разложив сушняк в три кучи, мужики присели у небольшой копны сена. Вскоре на западе раздался шум авиационного мотора, который нарастал с каждой минутой.

– Летит, поджигай! – раздалась команда Клима.

Мужики вскочили и бросились к валежнику. Через пару минут на поляне вспыхнули три костра, выложенных в одну линию. Вскоре, над головами притаившихся красноармейцев закружил самолет.

– Товарищ Говоров, – толкнул его в бок Смирнов, – что будем делать?

– Ждать, лейтенант. Удача приходит к тому, кто умеет ждать.

В черном небе, словно куски ваты, покачиваясь из стороны в сторону, медленно опускались белые купола двух парашютов.

***

Парашютист быстро «загасил» купол своего парашюта и снял его. Затем сложил руки домиком и трижды прокричал филином. Его тут же окружили националисты.

– С прибытием, – поздоровался Клим.

– Здравствуй. Нужно срочно найти грузовой парашют. Там оружие и взрывчатка.

Националисты бросились в сторону леса, оставив парашютиста и Клима одних.

– Как там за кордоном? Долго еще ждать?

– Там все нормально! – заверил парашютист, стаскивая комбинезон.

Стянув его, он расправил на себе форму офицера Красной Армии.

– Ну, как, похож? – коротко спросил он Клима.

– Внешне да. Если у вас все так же хорошо с документами, думаю, вопросов не будет.

Где-то в тишине раздались приглушенные голоса. Вскоре из глубины леса показались три мужские фигуры, тащившие парашют и тяжелый вещевой мешок. Они забросили мешок в телегу и в ожидании очередного приказания, посмотрели на Клима. Неожиданно парашютист вытащил из кобуры пистолет и уставился на кусты, за которыми скрывались красноармейцы.

– Ты больше никого с собой не привел? – спросил он Клима.

– Господь с вами, кого я мог привести?!

Николай взглянул на часы и посмотрел на Говорова. Но тот молчал, и это молчание было столь тягостным, что Смирнов готов был вскочить на ноги и бежать в сторону диверсантов, не дожидаясь приказа.

– Что-то случилось? – спросил парашютиста Клим. – Ты весь напрягся.

– Там кто-то в кустах, – ответил диверсант.

Николай понял, что засада обнаружена. Он передернул затвор пистолета.

– Сдавайтесь, вы окружены! – выкрикнул Говоров. – Сопротивление бесполезно!

Утреннюю тишину леса разорвала автоматная очередь, затем другая. Мужчина, направлявшийся в их сторону, взмахнул руками и повалился на землю, пропахшую разноцветьем трав. Бандиты открыли беспорядочный огонь по кустам. Рядом с Николаем зарокотал ручной пулемет, прижавший бандитов к земле.

С каждой минутой на поляне становилось все светлей и светлей. Под прикрытием огня националистов, парашютист начал медленно отползать в сторону хутора. Огонь пулемета отсек его от дома. В какой-то момент стрельба стихла. Каждая из сторон ждала, что предпримет противник.

– Сдавайтесь, вы окружены! Сопротивление бесполезно! – снова закричал Говоров.

Диверсант и бандиты молчали. Они хорошо понимали, что пройдет еще полчаса и станет совсем светло. И это было равносильно смерти, ведь они находились на открытом пространстве, простреливаемом со всех сторон.

– Сдавайтесь! – громко выкрикнул Смирнов.

В ответ прозвучала автоматная очередь. Пули впились в ствол вековой сосны, за которой укрылся Николай, так, что несколько крупных щепок отлетели в сторону.

– Вавилов, возьмите трех бойцов и обойдите их слева! – приказал сержанту Говоров.

Укрывшись за кустами, бойцы начали обходить диверсантов с фланга. Время шло, а диверсанты молчали. Николай терялся в догадках, с чем это было связано и кто кого обходит по флангам. Он посмотрел на часы: оказывается, прошло чуть больше пяти минут, а ему они показались вечностью! Наконец с фланга по диверсантам снова ударил пулемет…

– Не стреляйте, – послышался голос Клима. – Мы сдаемся!

– Бросайте оружие и медленно поднимайтесь!

С земли поднялись трое и подняли вверх руки.

– Отделение, взять всех на прицел! – приказал Говоров и направился в сторону диверсантов.

– Вавилов, соберите оружие! – скомандовал сержанту Смирнов.

Погрузив в подводу убитых бандитов и оружие, бойцы направились в сторону леса, где их ожидала полуторка.

***

Подвода медленно ползла по дороге.

– Лейтенант, – обратился к Николаю парашютист. – Я хочу поговорить с твоим начальником.

– Доставим вас в часть, там и поговорите.

– Смирнов! Ты это о чем шепчешься с диверсантом? – спросил Николая Говоров. – Ты знаешь, что вести разговоры с арестованными запрещено!

– Не знаю, Геннадий Степанович, я в конвойных войсках не служил! Он с вами хочет поговорить….

Говоров подошел к диверсанту.

– Так о чем вы хотели со мной говорить?

Тот бросил взгляд на Смирнова, как бы прося его отойти в сторону.

– Я офицер немецкой армии Ханс Хозер. Я лейтенант, служу в Абвере.

– И что?

– Я военнопленный, а не диверсант. Вы должны относиться ко мне иначе, чем к ним!

– Если это так, то почему вы оказались на нашей территории, ведь мы не воюем друг с другом? А, как же Пакт о ненападении?!

Диверсант засмеялся, посмотрев на Говорова, как педагог на школьника.

– Похоже, вы никогда не служили в разведке и не представляете, для чего подписываются подобные документы. Для победы многого не нужно, главное, чтобы враг поверил, что ты ему друг!

Говоров усмехнулся. Он начинал службу, как контрразведчик, и хорошо понимал, для кого и зачем был подписан этот межправительственный договор.

– На эту тему мы с вами поговорим в другом месте, – ответил Говоров…

Смирнов сидел в палатке и подшивал свежий подворотничок к гимнастерке.

– Давай, заканчивай! – поторопил его заглянувший в палатку Говоров. – Нас с тобой командир полка вызывает!

Николай перекусил зубами нитку и быстро натянул на себя гимнастерку. Надев ремень, он направился вслед за Геннадием Степановичем. Командир полка подполковник Истомин сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. На большом столе, покрытом зеленым сукном, лежала развернутая карта. Лицо подполковника было сосредоточенным, похоже, он разговаривал с кем-то из больших начальников. Бросив взгляд на вошедших командиров, он, молча, указал им рукой на стулья. Наконец он закончил говорить и положил трубку на рычаг телефона.

– Штаб дивизии, – словно оправдываясь перед ними, произнес Истомин. – Я только что передал им показания задержанного вами диверсанта. Не буду лукавить, в штабе очень озабочены складывающейся оперативной обстановкой. Несколько часов назад, пограничники задержали немецкого перебежчика, который утверждает, что немцы завтра утром начнут наступление.

Он замолчал и внимательно посмотрел на Говорова.

– А что, если это провокация? – не согласился чекист. – Не могут же они напасть на нас без объявления войны! Завтра – воскресенье, значит, если и начнут, то в любой другой день. Воскресенье и у немцев, воскресенье!

– Вот и я так подумал. Директивы из Москвы нет, а инициатива сейчас наказуема. Отдашь приказ и уедешь надолго валить лес в Магадане!

– Правильно рассуждаете, товарищ подполковник. Коли нет приказа, так и не нужно дергаться!

Командир полка перевел взгляд с Говорова на Смирнова.

– Как новенький?

– Хороший командир, – ответил Говоров. – Оставьте его у меня, товарищ подполковник, мне нужны люди!

– Ничем помочь не могу! У меня свои планы на этого лейтенанта.

Он посмотрел на Николая. Тот поднялся и вытянулся по стойке смирно.

– Готов служить там, где прикажите, – голос Николая дрогнул от напряжения.

– Примете роту старшего лейтенанта Гацука. Он в понедельник уезжает в Москву. А, сейчас, отдыхайте, вы свободны.

– Есть принять роту, – счастливым голосом ответил Смирнов.

Николай вышел из кабинета подполковника и направился к палаткам.

***

Смирнов проснулся от нарастающего гула, который доносился с запада. Звук был таким мощным, что на столе завибрировала кружка. Николай вылез из палатки и невольно посмотрел на небо, в котором волна за волной летели немецкие бомбардировщики в сопровождении юрких истребителей. Где-то на востоке загрохотало; Смирнов не сразу понял, что это рвались бомбы.

Кто-то ударил в кусок металлического рельса, висевшего у столовой.

– Тревога! Тревога! В ружье!

Но было уже поздно. Немецкие самолеты, выстроившись в боевой порядок, устремились на военный городок. Взрывная волна, отбросила Николая в сторону. Он упал и потерял сознание. Очнулся он, оттого что кто-то тряс его за плечи.

– Товарищ лейтенант! Поднимайтесь! – услыхал он голос Вавилова.

Голос сержанта был неузнаваемо глухим и доносился как бы из-под земли. Николай пошевелил руками, затем ногами и лишь после этого поднялся с земли. Метрах в тридцати от него догорала палатка командира полка, возле которой зияла большая глубокая воронка…

– Вавилов, собери всех, кто остался в живых. Не могли же все погибнуть!

Сержант козырнул и побежал в сторону клуба. Смирнов с трудом, шатаясь, словно пьяный, направился к уцелевшей палатке. Спавший на койке напротив старший лейтенант Гацук, был мертв. Осколок авиабомбы снес ему половину черепа. Николай натянул на себя гимнастерку, проверил в карманах документы и, прихватив с собой полевую сумку убитого ротного командира, вышел из палатки.

Перед палаткой стояли красноармейцы, их было около сотни.

– Вавилов, а где командиры? Не могли же они все погибнуть от налета?!

– Товарищ лейтенант, многие из них вчера уехали в город. Два командира ранены. Остальные убиты!

– Выходит, я остался один! Раз так, стройся! – скомандовал Смирнов.

Через минуту бойцы построились на изрытом воронками плацу.

– Вскрыть склад с оружием и боеприпасами! – приказал Николай. – Бойцам получить оружие!

– Извините, товарищ лейтенант, но я не могу вскрыть склад без приказа командира полка, – запротестовал командир хозяйственного взвода.

Смирнов смерил его взглядом и, указав рукой на догорающую палатку, предложил старшему сержанту спросить разрешение у убитого командира.

– Что же вы стоите? – усмехнулся он. – Или вы немедленно откроете склад, или я вынужден буду арестовать вас и расстрелять на месте!

Через несколько минут лагерь опустел. Идти по дороге было опасно, немецкие самолеты атаковали все, что по ней двигалось на восток. Они прошли километра четыре, пока не встретили роту красноармейцев, рывших окопы по бокам от дороги.

– Лейтенант, это ваши люди? – обратился к нему капитан с черными петлицами на гимнастерке.

– Так точно, товарищ капитан. Следую в расположение полка.

– Какого полка? Ты что еще не понял, лейтенант? Началась война! Война! Я командир саперного батальона, вернее, того, что от него осталось. Мне приказали организовать здесь оборону, не пропустить немцев в Минск. Это сейчас самое главное, задержать их, не дать им развить успех. Ты хоть это понимаешь?!

– Не знаю, товарищ капитан. Я должен прибыть в полк и там получить приказ.

– Да я тебя сейчас прямо здесь расстреляю за невыполнение приказа старшего начальника! Ты меня понял, лейтенант?! Раз понял, доложи, кто и откуда.