Полустанок

– Ну так всё же… Как бороться с непримиримостью?

– О чём ты, малыш?

– Мне не нравится, когда лесники приезжают к нам в гости.

– Почему?

– Не нравится. Я непримиримо к ним отношусь!

– Странно. Ты же любишь гостей.

– Они не гости, они плохие. У них ружья!

– У них работа такая, им положено ходить с ружьями.

– Один из них убил моего ёжика!

– Я понимаю, это нехорошо, но ты же сам его забросил в траву. И он пластмассовый.

– Всё равно! Это нечестно! И ещё…

– Что такое?

– И они убивают зверей!

– С чего ты взял?

– Я видел! Своими глазами!

Как в прошлом, так и теперь, у меня не было оснований не доверять сыну. Когда он подходил с какой-либо просьбой, мы давали своё родительское благословение, едва ли дослушав.

– Мам, ну ты ж опять не дала договорить! Почему ты постоянно разрешаешь, не зная, о чём я прошу?!

– Потому что ты никогда не сделаешь ничего дурного! Только и всего!..

Что касается лесников, у меня тоже были сомнения на их счёт. Те часто хозяйничали в лесу, словно на своём собственном подворье. Конечно, такими были не все. Однако такие тоже были.

– Жить в лесу и сидеть голодными, без мяса? – высокомерно, презрительно, снисходительно и недоверчиво интересовались они, обозревая скудное угощение в честь их визита.

Мы смущённо улыбались, не зная, как реагировать. Надеялись, что люди, призванные охранять лес, всего лишь неумело шутят за столом. Лесники уходили, и немного погодя мы слышали выстрелы, о которых незамедлительно докладывали в охрану заповедника. Честно говоря, мы не могли связать одно с другим. Не по скудоумию, впрочем. Люди часто судят о других по себе.

После очередного сообщения в охрану о выстрелах у нас внезапно отключился свет. Окончательно усвоив, что мы не смиримся с убийствами животных, кто-то намеренно повредил линию электропередач. И её долго не спешили восстанавливать, чтобы мы не могли воспользоваться рацией и вызвать подмогу…

– Мама! Я видел, как они стреляли в кабана! Пули отскакивали от его лба! Но один из лесников попал кабану между ухом и глазом. И всё. Кабан немного пробежал, спотыкаясь, и упал. Он плакал, мам. Я не смог защитить его! Я плохой…

Кто-то непримирим к другим, иной – к самому себе.

Филин

– Не надо меня купать!

– Но ты же чешешься!

– Это я линяю

– Подумаешь там, оводы какие-то! Милая моя! Пахать надо! Ра-бо-тать! И всё получиться. А если целый день валяться на диване, ничего не будет!

– Да мы вроде не валяемся…

– А что ж, я вот приехал, время обеда, а вы в доме?

– Это для тебя время обеда, а для нас это…

– Вот, не надо мне тут. Ой… Кто это? Что это?! А-а-а! Всё, пока, у меня дела! Я поехал! – примерно так закончилось очередное нравоучение случайного гостя. Он быстро запрыгнул в машину, с выражением ужаса на лице выкрутил до упора ручку подъёмника стёкол и дал по газам.

Надо сказать, что оводы и слепни, курсирующие над полянами в центре нашей прекрасной страны, – это нечто особенное. В жаркую пору они летают, словно камикадзе, над твоим беззащитным телом. Выбирают

для посадки самое болезненное место и в самый

неподходящий момент. Идёшь по двору, пытаясь что-то не расплескать? На тебе – в руку, в шею! Не можешь отнять руки от поклажи, чтобы утереть пот со лба? Ха! Вот тебе – в веко, в угол глаза, в губу!

Когда спали командиры этих бесстрашных насекомых, было совершенно непонятно. Для того чтобы постирать бельё, приходилось вставать в три утра, набирать в стиральную машинку воду из колодца, нагревать её кипятильником… И стирать, стирать, стирать! А после – вешать. Вешать! Быстро-быстро! Пытаясь перегнать ещё сонный полёт этих мерзавцев, которые норовили укусить… куда? Конечно же, подмышку.

После всей этой суматохи так же быстро набираешь в стиральную машинку холодную чистую воду и забегаешь в дом. Ура! На улице скоро будет жарко, и солнце нагреет воду в машинке для вечернего омовения. А на верёвке – весёлые белоснежные паруса простынок. Никаким химикатом до и никаким порошком после мне не удавалось добиться такого потрясающего результата! Горячая чистая вода с большим содержанием глины и хозяйственное мыло – вот секрет невероятной чистоты моих заплаканных постелей той поры.

Вечером – непременное купание. Я поливала сыночка водой на виду у нескромно моргавших звёзд и при поддержке филина, который ни разу не пропустил этого зрелища.

Он устраивался прямо над нашими головами, на вершине столба. Привлекал внимание аплодисментами, хлопал крыльями, чтобы мы знали, что он на месте и можно начинать…

Теплая вода стекала по худенькой спине сына, он смеялся и звал филина:

– У-у!

– У-у! – весело отзывался тот сверху.

Я заворачивала малыша в простынку, отводила в дом и шла наслаждаться купанием сама, причём филин ни разу не смутил меня своим присутствием. Он прилетал чуть позже, когда я, успокоенная запахом вечерней земли и лёгкостью своего чисто вымытого тела, выходила на крыльцо, чтобы поговорить с ним.

– Нет, ну ты представляешь?! – возмущалась я очередной грубостью любимого мужа.

– У-у! – соглашался филин и сокрушённо крутил головой…

Рипли

Разочарование – процесс естественный,

но весьма огорчительный…

С нами в доме жила собака – ротвейлер Рипли. Мы и эта собака – самое неудачное соседство, которое можно себе вообразить между питомцем и его хозяевами. Она не любила и презирала нас, мы, как могли, пытались обуздать её. В первую же ночь после того, как забрали её из дома, где она появилась на свет, Рипли прокусила мне губу. Да так сильно, что пришлось до утра сидеть, омывая раны раствором марганцовки.

Собака была недовольна тем, как распорядилась ею жизнь. В планы не входила вынужденная обязанность перевозить виноградные грозди сытых её кровью клещей по дикому лесу. Когда мы выходили на вечернюю прогулку, вершина ближайшего пригорка начинала шевелиться, и из-за неё, словно из-под земли, появлялся огромный матёрый кабан-одиночка. Ему было жутко любопытно наблюдать за нашими попытками сблизиться с собакой в процессе игры. Но надо признаться, что с кабаном мы ладили гораздо лучше, чем с собакой.

Вепрь осторожно поднимал голову над пригорком, и чёткое выражение скепсиса на его небритой физиономии говорило о том, что ничего у нас с собакой не выйдет, и закончится не лучшим для всех образом. Так, собственно, и вышло. Кабан был весьма умён, хотя и толстокож.

Однажды ночью я проснулась от унылого возгласа:

–Эй, ты! А ну, вставай! Давай выпьем!

И чьи-то холодные липкие пальцы вцепились мне в ступню и стали трясти. Испуганно открыла глаза. Передо мной стоял высокий худой нетрезвый гражданин. На локте правой руки висела антикварная авоська. В руке бутылка с пивом. Я вскочила с дивана, хотела закричать, но вспомнила, что дома совершенно одна. Сын гостит в городе у дедушки с бабушкой, супруг в монастыре. Именно это обстоятельство и заставило меня завести собаку с улицы в дом. Какая-никакая защита. Собственно говоря, оказалось, именно что никакая.

– Рипли! Рипли! – громко звала я собаку, а сама, под покровом простыни, натягивала на себя одежду.– Рипли же!

– Ты кого зовёшь? – вдруг вполне трезвым голосом спросил мужчина.

– Собаку!

– А… ту… А я дверь открыл, ну она и вышла во двор. Ик! В туалет… ик!

– Ясно, спасибо. А вы кто?

– А… да, Кольку я ищу, Коль-ку!

– А фамилия у него есть?

– Ну, а как же! Есть. Фамилия есть точно, – мужчина помедлил, ожидая очередного прилива восторга от выпитого. Икнул вдругорядь и продолжил:

– Фамилия есть, но я её по-за-был!

– А кем он работает?

– Да этим, как его. В лесу!

– Понятно. А живёт где?

– Так здесь!

– Нет, здесь живём мы.

– Ну это же кордон?

– Несомненно! Кордон!

– Он, наверное, просто не на тот кордон попал. Пиво вмешалось в процесс,– услышала я спасительный голос мужа.

– Ты? Какое счастье! Случилось что?

– Просто, пришёл.

Внеурочное возвращение супруга всё расставило по своим местам. Поиски кордона и «Кольки» для гражданина было решено отложить.

Чуть утро разбавило небо молоком рассвета, стало ясно, что пора вставать. Оказалось, что ночной гость проснулся раньше нас и тихо ушёл. Честно говоря, было обидно. Не от того, что он ушёл, не попрощавшись. А потому, что не захватил с собой нашу собаку. С ним она обошлась намного миролюбивее, чем вела себя с нами.

Рипли стала порыкивать громче обычного, огрызалась и не уступала дорогу, если оказывалась помехой. Игнорировала любые просьбы и команды.

Когда поведение собаки совершенно вышло из-под контроля, стало небезопасно выходить во двор.

Неприятно находиться там, где исподлобья на тебя смотрит недоброжелательная крупная животина. Страшно стоять подле зверя, который отлично помнит сладкий вкус человеческой крови и точно знает, где находится твоя мягкая и хрупкая шея… Мы решили избавиться от собаки.

Муж ушёл точить топор, а я, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству сострадания, вытолкала собаку за ворота и, отпихивая в сторону леса, стала шептать ей на ухо: «Беги! Он тебя убьет! Беги же! Беги!!!» Слёзы вымочили мне щёку, воротник… А когда несколько слезинок попало собаке на морду, та брезгливо чихнула, отстранилась, равнодушно обошла меня стороной и вошла во двор… И уже не вышла с него никогда…

Книга о невкусной и нездоровой пище