Высыпайся

– Морф, а почему ты решил, что этот его друг нам поможет? – вдруг нарушил тишину Икел.

– А кто? В тот раз он ничуть не удивился, когда я под видом этого Димы оказался у него дома, значит он живет где-то поблизости.

– А он сможет к нему зайти?

– Наверно, не знаю… Но попробовать-то можно, чем мы рискуем?

– Хорошо, давай искать Диму.

Несколько часов подряд Морфей в образе Антона скакал от пользователя к пользователю и искал кто из них Дима. Само собой, ему приходилось постоянно прерываться на отдых, и тогда за работу принимался кто-то другой. К сожалению, во снах сложно было однозначно идентифицировать пользователя, люди могли представлять себя другими. Его другу Диме могло присниться, что он Арнольд Шварценеггер и вся идентификация сразу летела к чертям.

Отбросив явно ложные варианты, удалось выбрать несколько кандидатов, которые признали Антона и даже пытались с ним разговаривать. Задача Морфея была до боли проста, он вваливался в сон его знакомого, добивался, чтобы тот его вспомнил и начинал звать на помощь. Он умирал, внезапно заболевал, попадал под машину и делал все, чтобы только привлечь внимание, каждый раз добиваясь того, чтобы пользователь проснулся от пережитого горя, только так была надежда, что после пробуждения он хотя бы попробует связаться с их несчастным, застрявшим во сне пользователем.

– Ну, как? – спросил Икел, глядя на изможденного Морфея. – На этот раз это был Дима?

– Нет. – произнес, мотая головой Морфей. – Какая-то Света, соседка что ли… Есть хочу, там что-то еще осталось?

Перед самым началом этого мероприятия ребята притащили целую кучу различных шоколадок в надежде, что калорийное и сладкое сможет помочь восстанавливать энергию. Но после третьего обработанного пользователя стало понятно, что Морфей больше видеть не может сладкое. Организм отказывался питаться такой диетой и требовал чего-то другого. Тогда была заказана пицца и куплено несколько упаковок энергетика.

– Давай я схожу? – предложил Икел. – Ну в самом деле, что я, не смогу его друга уговорить в гости зайти?

– Как? Прикинешься собачкой и будешь гавкать? Или превратишься в коршуна и притащишь его в когтях? Ничего у тебя не выйдет. Сейчас я поем и закончу, там немного осталось.

– Животные могут во снах разговаривать! – попытался как-то защитить свою позицию Икел.

Еще в самом начале они сделали список всех, кого надо было навестить во сне и как-то спровоцировать связаться с Антоном, сейчас в списке осталось трое. По закону подлости, который действовал в любой вселенной с одинаковой точностью, нужный им товарищ оказался в самом конце списка и к тому моменту, когда они его обнаружили, все уже выдохлись.

Морфей, основательно подкрепившись и чувствуя, как его даже немного подташнивает от обжорства, в очередной раз устроился в кресле и по привычке пристегнул ремень. Икел, обыденно назвал ему очередные координаты из списка и пометил кандидата.

– Привет! – произнес Морфей, как только увидел того самого Диму, которым сам недавно прикидывался.

– О! Антоха, привет, – удивился он, словно не ожидал увидеть своего друга. – А ты чего зачетку не забрал у старосты?

– Дима, тебе надо прийти ко мне домой, срочно!

– Зачем?

– Просто запомни, что ты должен сейчас же прийти ко мне домой, понял? – Морфей схватил его за плечи и начал трясти. – Повтори!

– Да что ты делаешь, что с тобой? – испугался Димка и попытался вырваться, но не тут-то было.

– Ты должен прийти ко мне, повтори! – кричал Морфей, не переставая трясти Диму.

Он видел, как энергия стремительно истощается из-за страха, и в какой-то момент пользователь хлопнул и исчез прямо у него из рук. Морфей отряхнул руки друг об друга, поклонился, словно на выступлении в театре, и открыл глаза.

– Ну, как? – спросил Фантас, откусывая какой-то шоколадный батончик, чем немало смутил Морфея.

– Нормально, это был он! Думаю, на сегодня хватит, хоть кто-то из них да объявится у нашего проходимца.

– А если нет?

– Ну, нет, так нет, не знаю, я устал, завтра будем думать, что будет, если нет.

Ребята посидели немного в тишине, а потом Фантас предложил:

– Вы наверно домой идите, а я тут посижу, через час-другой наведаюсь к нашему Робинзону, проверю что да как там у него.

Уговаривать никого не пришлось, ребята дружно пожелали ему удачи и отправились по домам.

Глава 10

– Давление? – нервно спрашивал врач, заглядывая в глаза и светя туда же фонариком.

– Восемьдесят на сорок, это ниже нормы.

– Сам знаю, что ниже! Пульс?

– Пятьдесят, слабый.

Носилки неслись на маленьких колесиках по асфальту, громыхая, словно тележка из супермаркета.

– Что, ближе нельзя было припарковаться? – сокрушался врач, придерживая пациента одной рукой и толкая носилки другой.

– Там шлагбаум, дольше искали бы у кого пульт. – ответил санитар, что толкал носилки сзади, стараясь не угодить в канаву.

– Ничего, главное, что стабилен, кто нас вызвал-то, дома же никого?

– Сказали, что друг его, ему сон плохой приснился. Он позвонил, потом пришел, потом МЧС, а те уже нас дернули.

– Как все сложно, а где этот провидец?

– Как где, в отделении, показания дает. Кто же поверит в такое.

Скорая ждала с распахнутыми дверьми у самого въезда во двор. Со времен девяностых люди начали стремительно перекрывать доступ в свое жилище. В самом начале,простенькие сувальдные замки заменили более сложные, с витиеватыми ключами и уникальной гравировкой. Затем, двери, по большей части, стали железными и появились домофоны. Во многих местах на этом распространение домовой обороноспособности закончилось, но ближе к центру, где дороги были узкие, а парковка дорогой, появились еще и шлагбаумы.

Такие новшества, как правило, перекрывали сквозной проезд или отделяли двор целиком. Само собой, экстренные службы всегда имели право потребовать проезд, но чаще не заморачивались. Искать кого-то посреди ночи было бы долго и муторно, проще было домчать на руках.

Носилки, громыхая складными ногами, шустро влетели в кузов и врач, запрыгнув следом, захлопнул одну из двух створок дверей. Вторую тут же закрыл санитар и, оббежав карету скорой помощи, уселся рядом с водителем на переднее сиденье.

– Все, двигаем, с песнями и плясками! – крикнул врач водителю. – Он стабилен, но кто знает, чего он там нажрался.

Повторять дважды не пришлось, водитель включил мигалки и сирену и с места рванул в жидкий ночной поток. Он вообще предпочитал работать по ночам, машин на дороге меньше, несчастные случаи бывают реже, да еще и потом дают выходной. Он не врач и никогда не учился в меде, поэтому поначалу пугался открытых переломов и обгорелых людей, но со временем ко всему привыкаешь. Вот и сейчас, когда Антона на носилках вкатили в машину, он лишь хмыкнул, заметив нормально выглядящего парня, который просто спал. Он не понял, к чему была такая спешка, но врач-то учился, так что ему виднее.

Когда поступил вызов, они просто оказались ближе всех, а МЧС толком не описали ситуацию. Раз пришлось вскрывать двери, а внутри оказался человек, который дышит, но никак не реагирует, то ситуация явно не из лучших. Домчали так быстро, как смогли, к тому времени у ребят был уже следующий вызов, как только встретили скорую, они кратко рассказали что знали и умчались.

Когда врач, Сергей Анатольевич, оказался у постели, где спал Антон, он логично предположил, что перед ним очередной суицидник. В этом возрасте голова дурная, могут из-за девчонки или плохих оценок всякой дряни наглотаться. Вторая мысль была, что парень решил попробовать какую-то наркоту, что тоже не упрощало положение. В любом случае, делать анализ крови сидя дома перед человеком без сознания, было глупо.

Парня погрузили на носилки и нацепили браслет, что отслеживал пульс и ритм сердца. Это только в кино для этого подключают прибор размером с целый шкаф, на самом деле приборчик давно выглядит как обычный тонометр. Теперь надо было довезти пострадавшего, скорее всего от собственной глупости, до реанимации. А там уже можно было делать анализы, придумывать версии и, в случае чего, реанимировать.

Мчаться по пустому городу было легко и просто, приходилось лишь изредка притормаживать на перекрестках и развязках. Сейчас главное было не напороться на лихача, который, невзирая на мигалки и сирену, мог не заметить скорую и влететь в нее на полном ходу. Врач выбрал спокойный момент, когда машину не сильно трясло и все же взял кровь у Антона. Пульс и давление были низкими даже для глубоко спящего человека, однако они не изменились, даже когда игла вонзилась в вену. С одной стороны, это было хорошо, стабильность это всегда хорошо, но с другой стороны, это говорило о нечувствительности к боли, а вот это уже могло оказаться последствием разрушений мозга.

Добравшись до больницы, Антона, все на тех же носилках, прокатили по коридорам, прямиком в реанимацию. Врач, найдя глазами знакомую медсестру, быстро направился к ней, держа в руке свежие анализы.

– Анечка, возьми-ка вот эту кровь и сделай мне срочный анализ на запрещенку. – протягивая пару пластиковых ампул, попросил Сергей. – Скажи в лаборатории, что я попросил побыстрее.

– Прямо такой срочный, Сергей Анатольевич?

– Самый срочный, Аня, у нас пациент в реанимации на боль не реагирует, а мы до сих пор не знаем что с ним.

Аня широко раскрыла глаза и почти бегом умчалась в лабораторию, а Сергей Анатольевич отправился обратно к реанимации. Он подошел к стеклянному барьеру, что отделял больных от коридора, и взглянул внутрь. В этом месте больницы никогда не было посетителей, а больные в реанимации редко способны разглядывать что-то. Зато врач, проходя мимо реанимации, всегда может заметить что-то неладное внутри, именно поэтому было решено оставить всю стену прозрачной. Сергей смотрел через этот стеклянный барьер на лицо Антона и тихонько говорил сам с собой:

– Что ж ты, блин, натворил-то, ведь только жить начинаешь. Эх, балбесы-балбесы, ни черта вы еще о настоящих проблемах не знаете.

Он за свою жизнь успел посмотреть всякое, а детское отделение больницы изрядно добавило ему седых волос. В большинстве подобных случаев подростки думали, что нашли решение проблемы, но на самом деле, они лишь создали ее. Как когда-то написал один человек, что сиганул с моста, но выжил: “Когда летишь с моста, понимаешь,что все твои проблемы решаемы. Кроме одной -ты уже летишь с моста…”

Когда Дима набрал короткий номер спасателей на своем телефон, он даже не предполагал, чем это все обернется. Его внимательно выслушали, а затем один из спасателей отправился к машине, чтобы вызвать скорую, по-крайней мере он так сказал. Но вместе со скорой приехала и милиция, в отличии от спасателей они не сильно интересовались Антоном, а просто предложили проехать с ними. С одной стороны, все было логично, Дима единственный свидетель и надо как-то было объяснить вызов спасателей, но с другой стороны, что он мог рассказать?

Выбирая между ложью, в которой можно легко запутаться и правдой, в которую никто не поверит, Дима выбрал правду. Никто не сможет упрекнуть его в том, что он пришел к другу после того, как увидел дурной сон, мало ли, какие психи сейчас водятся в дикой природе? Обращались с ним нормально, без заламывания рук, наручников и всего такого, впрочем, Дима тоже вел себя адекватно и делал все, о чем его просили.

Лишь оказавшись в отделении, когда дежурный спросил и записал все его данные, Диму навело на мысль, что он не совсем свидетель. А когда его привели в кабинет следователя, сомнения пропали окончательно. Дима сидел на стуле перед следователем и ждал. Ему было неудобно, холодно и немного страшно, в основном из-за того, что он не понимал, что именно происходит. У него в очередной раз спросили имя, фамилию, адрес и номер телефона. Все это было давно известно и в общей сложности, следователь был уже третьим, кому он все повторил.

– Значит, говоришь, с потерпевшим ты знаком. – произнес следователь, что-то записывая, а затем пристально уставился на Диму.

– Само собой, мы же учимся вместе, живем рядом. Гуляем там…

– Гуляете… Ну рассказывай, что пили, что курили? – следователь говорил тихо и спокойно, и снова принялся что-то записывать.

– Ничего не пили, не курили. У нас экзамен был, Тоха первым сдал и ушел.

– Куда ушел? – также спокойно поинтересовался следователь, словно вел светскую беседу, а не допрос.

– А я почем знаю, домой, наверно, ушел. Он не выспался в тот день. – Дима решил, что чем меньше он будет рассказывать, тем лучше будет. Ему самому не очень нравилась вся эта история.

– Ага, не выспался, вот оно что. И глаза у тебя цвета заката тоже от недосыпания? – следователь указал кончиком ручки на Диму, как бы намекая, что не очень верит всему, что тот пытается рассказать.

– Да не употребляли мы ничего, можете даже анализы сделать. – не выдержал Дима и начал отпираться.

– А ты не ори! Надо будет, сделаем! – неожиданно громко и резко начал следователь. – Ты понимаешь, что друг твой сейчас умирает там? А ты тут Зою Космодемьянскую из себя корчишь! – продолжал кричать следователь.

Следователь отлично знал, что крик – это самый быстрый и простой способ вывести человека из равновесия. Раз Дима начал препираться, пора было начинать давить.

– Да ничего мы не употребляли, я вообще его с самого экзамена не видел. – вопреки своей воли Дима начал говорить громче. – А глаза у меня тоже из-за этого экзамена, я трое суток, между прочим, не спал, на энергетиках и кофе жил.

– Чего же ты приперся тогда? – опять очень спокойно, словно ничего не было, спросил следователь и откинулся на спинку стула, словно искренне этого не понимал.

– Так вы же сами меня сюда привезли. – удивленно пролепетал Дима, не понимая сути вопроса.

– К другу чего приперся, говорю! – опять повысив голос, выпалил следователь. – Ты эти сказки про страшный сон своим друзьям-наркоманам, рассказывать будешь, понял?

– Не сказки это, ко мне Тоха во сне подошел и за грудки взял. – от этих перепадов Диме стало не по себе и он решил рассказать все, что знал. – Найди говорит меня, позвони мне и все такое. А сам трясёт вот так меня – Дима попытался показать руками как это было, но вышло как-то не очень похоже. – Мне страшно стало, я вырваться хотел, а он крепко держит, не отпускает. Я проснулся, со страху сразу ему позвонил, а он трубку не берет. Ну, я обратно спать лег, а самому страшно, сердце колотится, я уснуть не могу, мысли всякие в голову лезут. Он живет близко, в соседнем доме, ну я и дошел до него, мало ли… У него дверь закрыта, я сначала постучал, потом в звонок позвонил – никто не открывает. Я еще раз телефон набрал, а он внутри, за дверью звонит, а его не берут. Ну вот я вас и вызвал.

Дима решил все же умолчать, почему он так быстро решил отправиться к своему другу. На самом деле, его сильно смущало, что за день до этого Антон рассказывал ему, что он ему приснился и спрашивал, что Димке снилось. Поэтому, когда Антон столь явно приснился и начал требовать ему помочь, Димка посчитал это чем-то вроде ответного визита. Но если страшный сон еще как-то можно было объяснить следователю, то вот такие совпадения лучше было оставить при себе.

– Трясет, не отпускает говоришь? Ничего, отпустит… До утра у нас посидишь, до выяснения, так сказать, и отпустит. – следователь прищурился и посмотрел на него еще раз, но Димка молчал.

Да нет, не злодей перед ним, дурак – может быть… Бывает, что какую-то дрянь купили, один выпил, а другой сдрейфил, вот теперь и придумывает небылицы. Обидно будет, если тот парень сейчас умрет из-за того, что этот трус. С другой стороны, если бы этот не испугался, может вдвоем бы сейчас в больничке лежали. А может быть и не в больничке, а на полу в квартире. Ничего, анализ крови покажет, что тот употреблял, а дальше дело техники.

– Молчишь? Хорошо, молчи дальше. – он поставил дату и протянул листок Димке. – На, подпишись под своим бредом, коли смелый такой.

Димка взял протокол допроса, быстро пробежал глазами и сам почувствовал идиотизм ситуации, изложенный на бумаге, но все же взял ручку и подписал. Следователь смотрел, как тот расписывается и думал: доказательств никаких, но ничего, от одной ночи в камере еще никто не умирал, зато бегать за ним завтра не придется, в случае чего.

– Ну все, добро пожаловать! Эй, дежурный, забери этого. – нарочито небрежно крикнул следователь.

– Куда? – удивился Димка, еще не понимая всей серьезности ситуации.

– Что куда? В камеру, дружок, в камеру!

– Как в камеру, за что? – упавшим голосом просипел Дима.

– За друга своего! Вот выкарабкается, тогда и отпустим, а нет – по полной у меня получишь, понял? Сказки он мне тут рассказывать еще будет!

Димке стало страшно. Когда он вызывал МЧС он и не предполагал, что все может оказаться настолько плохо и страшно. А самое главное, ему никто не верил, да он и сам бы себе не поверил в такой ситуации. Благо, в участке никого не было и его, обыскав и забрав все вещи, посадили одного в голую камеру, ждать дальнейшего развития событий.

В камере было всего одно окно, под самым потолком, стены из серого, отполированного да долгие годы, бетона и деревянные нары, прикованные толстыми цепями к стене. Как только Дима оказался внутри, решетка за его спиной с грохотом захлопнулась и дежурный, провернув несколько раз ключом в замке, подергал ее, проверяя надежность. После этого Дима остался совершенно один, он на ватных ногах дошел до противоположной стены и попытался представить, как долго ему придется здесь находиться.

Фантас, как и обещал, через несколько часов пришел навестить Антона, тот все также сидел на песке и кидал мелкие камушки в воду. Говорить, или хотя бы лаять, Фантас не умел, а потому он просто прикинулся удобным лежаком, что оказался неподалеку. Он не собирался как-то пугать или бить несчастного, скорее это тоже был его способ извиниться перед ним.

Заметив лежак, я с опаской к нему отнесся, вспоминая как меня огрел по голове зонтик, но сидеть на песке было совсем уж скучно. Встав, я обошел его несколько раз по кругу, затем потрогал рукой и, убедившись, что он не горячий и не собирается меня бить, присел на самый краешек. Лежак был самый обычный, мягкий и теплый от солнца, он чем-то напоминал мой старый диван, наверно тем, что был такой же кожаный и скользкий.

– А ты кто? Тоже от этого лже-Дмитрия, или как там его? – тихонько поинтересовался я у лежака, понимая, что разговаривать с вещами это прямо глупая глупость. – Ладно, можешь не отвечать, я полежу немного, не бей меня больше, хорошо? – на всякий случай попросил я, догадываясь, что вещи из пустоты тут просто так не появляются.

Сказав это, я улегся и опять уставился в небо. Облачко в форме бублика куда-то бесследно исчезло, а вместо него появилось другое, совершенно бесформенное. Вглядываясь в него, я пытался себе представить на что же оно больше похоже, но в голову шли только какие-то дурацкие ассоциации и я пожалел, что рядом не было Ленки. Даже недавняя собачка и то была бы сейчас куда лучше, чем вот этот лежак на голом песке.

От досады мне надоело смотреть на облако, захотелось чем-то заняться, и я попытался встать с лежака, но не тут-то было! Меня словно приклеило к нему, мне вдруг показалось, что я вешу пару сотен килограмм и не могу поднять собственный вес. Сначала я попытался согнутся пополам, потом согнуть ноги или хотя бы опереться на руки и привстать на локтях. Все было тщетно, я не мог поднять даже голову, шея напрягалась до боли, но голова так плотно прижималась к лежаку, что я не мог даже повернуть ее в сторону.

– Эй, ты чего? – сказал я ни к кому особо не обращаясь. – Слышишь, отпусти меня, а то солнечный удар или что-то такое может случиться же! – мои слова ничего не меняли.

– Давление? – раздалось где-то у самого уха.

– Какое еще давление? – спросил я испуганно, подумав, что это относилось к тому, что я сейчас испытывал.

– Там шлагбаум! – сказал опять кто-то с другой стороны.

– Эй, вы чего делаете? Але! – я дергался, по-прежнему стараясь встать с лежака, но меня словно привязали к нему.