Отражение разума

– Простите, вы не знаете, что случилось с зеркалом в его палате? – обратился к санитару Герман.

– Его сняли, он постоянно стоял у него, отказывался есть и спать, только руками махал, да рожи строил. – ответил санитар.

– Натан, но так же нельзя! Если ты хочешь зеркало, надо как-то себя ограничивать, тебе нужна пища и сон, – читал нотацию Герман, пока они шли по коридору. – Давай договоримся, что ты будешь проводить у зеркала не больше двух часов, хорошо?

– Четырех, – ответил Натан и это было именно то, чего добивался Герман, начались торги.

– Хорошо, четырех, но ты будешь слушаться санитаров, ходить на обед и ложиться спать, как только они скажут, даже если твои четыре часа не закончились. Уговор?

– Согласен. Но пусть они вернут зеркало, у меня все исследования остановились.

– Скажите, вы можете вернуть зеркало, в качестве проверки? – обратился Герман к санитару.

– Если он опять откажется есть и спать, мы сразу его снимем. – буркнул санитар.

– Слышал, Натан? Тебе вернут зеркало, но ты должен сам себя ограничивать, иначе его сразу же снимут.

Санитары увели Натана за решетку из толстых стальных прутьев, ее старались покрасить в цвет стен, но местами предательски выглядывала ржавчина. Герман проводил взглядом Натана и повернул в другую сторону. На выходе ему вернули его личные вещи и он, выглянув на улицу, убедился, что дождь по-прежнему моросит мелкой водяной пылью. Что-то прохудилось в небесной канцелярии: и не дождь, и не туман, а ерунда какая-то.

Герман раскрыл зонт и смело шагнул в мир обычных людей, которые не утруждали себя исследованием зазеркалья, а просто спешили по своим делам. Кто-то уже ехал домой, как он, а кто-то торопился на свидание. В этот дождливый вечер у кого-то определенно было свидание и она, сидя перед зеркалом, красила глаза и губы. Если верить Натану, то она смотрела как ее копия красит губы в зазеркалье, и сама того не понимая, делала то же самое.

Герман быстро добрался до дома и принялся ворошить свою небольшую базу экспертов. За время работы он нередко сталкивался с различными вариантами сумасшедших и давно уже убедился, что, как правило, это очень неглупые люди, просто они запутались. Обычно они обладали огромными знаниями в какой-то одной области и соперничать с ними на их поле было безнадежно. Не всякий ученый мог опровергнуть теорию, над которой думал такой же ученый десятки лет.

Психи очень целеустремленны и усидчивы, для них идея является всепоглощающей, она направляет их мозг только в одну сторону, заставляя заниматься сбором и анализом информации. Они ничего не забывают, ничего не упускают из вида, просто если обычный ученый, упираясь в стену, идет другим путем, то псих нет. Он будет сверлить и долбить непробиваемую стену даже если за ней ничего нет.

Быть может в его теории и было какое-то разумное зерно, но он где-то свернул не туда. Одно заблуждение, которое стало его последней ошибкой и оно свело его с ума. Чтобы разобраться с этим, нужен эксперт в теоретической физике. И не абы кто, а тот, кто отлично понимает, что такое антиматерия и, главное, поймет в чем ошибся Натан. Герман листал список и наконец нашел того, кто был ему нужен.

– Алло, Егор? – связь была хорошая, но расстояние давало о себе знать и голос немного запаздывал. – Это Герман, как дела в ЦЕРНе?

– Дела хорошо, в ЦЕРНе плохо, тут грустно и одиноко, только протоны летают повсюду. – ответил Егор, явно догадываясь кто и зачем ему звонит.

– Слушай, мне бы консультацию небольшую, поможешь?

– Опять психи?

– Они самые… Ты знаешь, идея интересная, мужик хороший, просто запутался.

– Герман, телефон дорого стоит, давай ты мне письмом напишешь, а я как почитаю, все тебе объясню, идет? Он кем был?

– Судя по всему физик-теоретик, Натан зовут, может слышал?

– Ого! Да я у него как-то на лекциях сидел, выходит и у него предохранитель перегорел? – присвистнул Егор, и что-то начал бубнить.

– Все вы по краю ходите, может и тебя лечить буду как-нибудь.

– Сплюнь! Шутник, блин… Мы тут с такими энергиями работаем, что вот-вот самому Богу на пятки наступать будем.

– Закупите свечей да иконок, делов-то. – пошутил в ответ Герман. – Хорошо, я тогда сейчас переслушиваю наш разговор и скину тебе все, что понял.

– Диктофон? Кассетный с пленкой? – произнес Егор и рассмеялся.

– Обижаешь. У нас тут не ЦЕРН, конечно, но диктофон цифровой. – отшутился Герман.

– Ну так файлик скинь и иди спать. Сколько у вас там, десять уже?

– Девять, но файлик скину. Спасибо!

– Да пока… Не за что, как бы… – удивился Егор.

– За то, что согласился спасибо, жди файл.

Герман подключил свой диктофон к компьютеру и написал короткое письмо Егору, приложил файл и отправил его. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы разобраться, где правда, а где вымысел безумца. Иногда эта грань бывает такой тонкой и шаткой, что вчерашнее безумие может оказаться завтрашним открытием и никто не знает в какой момент это произойдет. Что, если Натан вдруг окажется во всем прав?

Да нет, бред, ну как может Зеркало оказаться проходом в антимир, детские сказки. Еще Чарльз Додсон, более известный как Льюис Кэрролл, придумал это много лет назад, когда Алиса, сама того не понимая, гуляла в зазеркалье. Все очень просто, где-то есть проблема в расчетах или в доводах, одна маленькая ошибка, которая портит всю структуру.

Если во время строительства дома вместо кирпича подставить палку, дом будет стоять до тех пор, пока кто-то не выбьет ее. Сейчас Герману нужно было узнать, в чем именно была ошибка и, где располагается эта самая палка, которую нужно пнуть и обрушить все это здание, а на руинах мы наш, мы новый мир построим. Главное, чтобы Егор успел разобраться до того, как Натан совершит что-то непоправимое.

Весь следующий день Герман прослушивал запись, стараясь обращать внимание на те моменты, которые выводили Натана из себя. Его опыт подсказывал, что именно в такие моменты обычно проскакивали ошибки, из-за которых все шло наперекосяк. Пациент где-то на уровне подсознания понимал, что он ошибается и именно это сводило его с ума. А еще Герман тщательно записал все тезисы, высказанные Натаном, силясь найти противоречие в его собственных словах, но все тщетно. Ближе к вечеру, а точнее уже перед самой ночью, Герман не выдержал и набрал еще раз Егора.

– Егор, привет, прости что беспокою, не удалось еще послушать запись?

– Удалось, Герман, но даже моих знаний тут недостаточно… В общем, я связался с кое-какими знакомыми, но они из Японии, так что результат будет только завтра.

– Ого. – только и смог сказать Герман. – Ну спасибо, если что дай знать.

– Ты знаешь, он, конечно, псих, но говорит много правильных вещей и, скажем честно, я не понимаю, где у него правда граничит с вымыслом. – Егор сделал небольшую паузу, чувствуя, что требуются пояснения. – Понимаешь, мы тут физики-экспериментаторы: не видно частицы, значит ее нет. А он теоретик, для него это нормальное состояние, когда вымысел идет рука об руку с реальностью. Они все психи, просто некоторые чуть больше, чем нужно.

– Ты меня пугаешь Егор.

– Я сам себя пугаю, Герман, но что поделать. Все, давай, я напишу, как только будут новости. Если не будет – тоже напишу. – быстро произнес Егор и положил трубку.

Герман почувствовал, что он ничего не понимает, а потому включил телевизор, дабы пустыми новостями промыть голову. По телевизору, как обычно, показывали как плохо живется в мире в разных его уголках. Европу в очередной раз накрыло дождями и дороги превратились в реки, по которым весело бежали машины, окатывая прохожих и придорожные дома волнами воды. Потом показали кадры с выборов в США, где, как и везде, звучали бравурные речи о том, как хорошо все будут жить после выборов.

Где-то в здании психиатрической лечебницы сейчас два санитара монтировали зеркало обратно на стену. Это было специальное зеркало из небьющегося стекла, а устанавливалось оно в небольшой нише, чтобы даже случайно нельзя было его разбить. Натан теребил пояс и ждал на безопасном расстоянии, пока они не закончат, он заранее договорился с санитаром и получил разрешение от дежурного врача постоять перед зеркалом целый час. Когда все удалились, он подошел к зеркалу и весело подмигнул своему отражению.

Он понимал его, они одинаково думали, они знали одно и то же, и даже общались с одними и теми же людьми. Натан смотрел на себя в зеркале и слегка улыбался, это то самое зеркало, которое ему было нужно. В обычных зеркалах отражающий слой находился за стеклом и оно сильно мешало, но не в этом. Зеркала для таких заведений делались в виде тонкой пленки, что покрывало закаленное стекло снаружи и между отражающим слоем и воздухом не было ничего. Натан смотрел в глаза своему отражению и тихонько качал головой, ему не нужно было произносить слова вслух, ведь они думали об одном и том же. Затем он поднес руку к зеркалу и уперся в собственное отражение, он подождал еще мгновение, а затем резко надавил на зеркало.

Герман выключил телевизор и подошел к окну, где мир был спокойней и проще, чем его хотели показать в новостях, он смотрел как огни ночного города мерцают в ночной дымке и миллионы людей собираются ко сну, мечтая сменить надоевшее сегодня на красивое завтра.

Вдруг небо начало светлеть, оно стало синим, затем ярко голубым, словно днем, облака вспыхнули ярким белым светом, а от домов потянулись длинные черные тени. Стало жарко, настолько жарко, что листва на деревьях подернулась дымкой и как-то пожухла и вспыхнула. Послышался звон битого стекла, это лопались стекла и сыпались из зданий. Дома становились словно безглазые, с черными провалами вместо окон. Герман успел вспомнить, как Натан рассказывал что-то про гигантский взрыв, сильнее ядерной бомбы. В этот момент он увидел, как чудовищная ударная волна сносит железобетонные здания, как картонные коробки. Деревья вырывало с корнем, волна жара ударила в лицо и даже через стекло чувствовалось какое там пекло. Стекло лопнуло, сотнями пуль рвануло Герману в лицо и пронзило тело. В ту же секунду стена резко двинулась откуда-то сбоку и все кончилось.

На следующий день в новостях всего мира показывали огромную воронку, что осталась на месте бывшей психиатрической лечебницы. Что стало причиной взрыва выяснить не удалось, никаких остатков взрывчатки или радиации. Газовые компании тоже оказались ни при чем, поскольку к этому зданию не был подведен газ. По мнению экспертов взрыв был оценен в пятьдесят мегатонн в тротиловом эквиваленте, что было равно самой сильной бомбе, изготовленной человечеством, но это была определенно не она.