Суженый-ряженый

– Доброе утро! – в библиотечный зал вошёл новый знакомый Лариски. Она невольно залюбовалась им: стройный, высокий, в кожаной куртке, ну, жених женихом! С собой он принёс какой-то волнующе-горьковатый аромат то ли какого-то парфюма, то ли холодного осеннего утра…

Разобравшись в ситуации, Лилька и Алексею Васильевичу предложила чайку, от которого тот, конечно, не отказался, тем более что и сам явился с коробочкой конфет «Песни Кольцова». Причём, острая на язык и эрудированная библиотекарша не преминула покаламбурить по поводу идентичности имён посетителя и поэта, чьим именем были названы эти конфеты. Зато Лариса сидела, как воды в рот набрала. Она никак не могла понять, куда подевались листочки со стихами – карман был пуст.

Надо отдать должное, Алексей Васильевич был приятным собеседником. А когда он, узнав о накопившихся в библиотеке проблемках по хозяйственной части, предложил приколотить и ввернуть всё необходимое, он окончательно покорил женские сердца. И когда мужчина галантно предложил Ларисе подвезти её домой, ей показалось, что она почти в него влюблена.

Сидя в машине, она тоже пыталась пошутить по поводу того, что бывший капитан милиции оказался тёзкой того Поэта, который несколько раз «навещал» её по ночам в библиотеке. А потом всё-таки не удержалась и рассказала про свой сон – не сон, в котором ей привиделся больной Поэт.

Как ни странно, но Алексей Васильевич, внимательно выслушав Ларискин бред, раскритиковал её попытку преждевременно прославить Поэта. Он очень аргументировано объяснял ей, что подобными действиями она вносит диссонанс в мировой ход истории, вызывая парадоксальные завихрения в последовательности причинно-следственных и пространственно-временных связей. Слушая подобные сентенции, Лариса начала сомневаться, за того ли выдаёт себя бывший участковый. Уж больно витиевато изволил изъясняться этот бывший страж правопорядка на пенсии.

Но всё оказалось легко объяснимым: по ходу своей службы в милиции ему приходилось сталкиваться с некой шайкой, так называемых экстрасенсов, которые умело манипулируя подсознанием излишне впечатлительных граждан, помогали им расстаться и с деньгами, и различными ценными вещами. Пришлось почитать соответствующую литературу и проконсультироваться со специалистами, разбирающимися в таких вещах, как гипноз и эзотерика. Поднабрался, так сказать, кое-каких специфических знаний.

На том и расстались. Ларисе нужно было хорошенько выспаться, ведь предстояло очередное ночное дежурство.

*****

Утром Поэта разбудил топот ног за занавеской: вот тяжёлые неторопливые шаги отца, а это куда-то поспешает матушка, немного припадая на одну ногу и подшаркивая ею, ну, а это жеребёнком – братец. А он вот лежит, как куль с овсом, всеми забытый. Хотя, нет, вот, к нему идёт кто-то – ну, конечно, маменька. Осторожно, стараясь не шуметь, отодвигает занавеску и бочком протискивается к нему в закуток. В руках миска с чем-то дымящимся и корчажка с молоком. Увидела, что сын не спит, заулыбалась, закивала головой, присела в ногах:

– Как спалось, сынушка, подходила ночью, слушала, вроде, чуток помене перхал. Сегодня опять этой настоечкой разотрёмся, Бог даст, лихоманку твою излечим. Вот молочка принесла да толокна запаренного, чтоб силушки возвращались, поешь, коли сможешь, – женщина поставила посуду с едой на тумбочку, да обронила на пол ложку. – Ох, криворукая! А вот, накось, записки твои тоже на полу валялись, я их вот сюда сложу.

Мать Поэта недолго пробыла у постели «болящего» сына, властный окрик мужа заставил её поспешить к нему. Вон пошёл уже затрещины раздавать – хозяин и кормилец! Ну, ничего, сейчас в контору уйдёт, всё утихомирится, пойдёт рядком да ладком. Серчает, что не ко времени старшенький слёг, некого послать к Перелёшинской засеке, узнать, сколько леса на продажу выставить можно, чтоб без обману и хитрости, да передать смотрителю тамошнему кой – чего на словах, чтоб острастку имел, да много чего ещё надоть… Да и так ведь сыночка, кровиночка, старается, себя не жалеет. А что вирши свои кропает, так уж так лучше, чем самогонку по кабакам лакать! И приятель у него, семинарист, обходительный и уважительный, как начнёт говорить, прям, как по писанному. А уж, как грамоте её, старую, учить пытался – и смех и грех! Ох, Матерь Божия, Заступница, помилосердствуй, пошли ж ты Алёшеньке исцеление от недуга-хворобы!

А Алёшенька в недоумении рассматривал исписанные крупным почерком листки, которые маменька подняла с пола. Уж больно странным письмом были написаны эти строки… Хотя сразу понятно, что это стихи, и такими знакомыми и родными казались эти слова, эти образы:

Раззудись, плечо!

Размахнись, рука!

Ты пахни в лицо,

Ветер с полудня!

Ведь вот сколько раз в мыслях мелькали эти строки, да в степи, верхом, во время дальних перегонов скота и не запишешь, а тут-то как раз всё так, как думалось, слышалось! Когда же он сподобился всё это записать, и – он ли?

Сердце так бухало в груди, что всё тело вздрагивало в такт ударам. Ангел! Ангел в образе незнакомки, что привиделся ему намедни! Или то было не видение… Но вот же он держит в руках эти листки, стало быть, их принёс кто-то, узнать бы у сестрицы или мамаши, не приходил ли к нему кто из знакомцев.

*****

А Лариса, проснувшись, всё лежала с закрытыми глазами и вспоминала события последних дней. И больше всех её занимали воспоминания и мысли о реальном мужчине по имени Алексей. Как ни странно, нежный и несчастный Поэт уже совсем не волновал её душу. Ей так хотелось видеть рядом с собой сильного, уверенного, самостоятельного мужчину. А все эти рефлексирующие, страдающие и мятущиеся, уж точно, не для неё. И что он к ней прицепился? Зачем является к ней в полуснах? Чем она может ему помочь? Ей самой бы кто помог!

Ах, если б она знала, что являясь к Поэту в его полубредовом состоянии, помогла его душе спастись от греха смертного, ведь уж не один день подумывал Алёшенька о намыленной верёвке да старом флигеле в глубине яблоневого сада за домом. Вся-то жизнь у него тащилась через пень-колоду, со всех сторон подступили-навалились напасти да недуги, белый свет стал не мил! А тут вдруг чудо-чудное, диво-дивное: небеса обетованные ему посланника шлют, а с ним – стихотворения складные, облечённые в слова его думушки заветные, видно, у Господа снискал благоволение раб божий Алексий. И вот уж на слабых ногах добрался до отцовской конторки, там нашёл и перо и чернила, на обратной стороне чудесных листков начал набрасывать рождающиеся в уме строки:

…для ней одной

Я жизнью пламенной живу.

И вот уж нет пространства между нами,

И вот уж нет в пространстве пустоты.

Она и я – различные два мира –

В одну гармонию слились,

Одною жизнию живём!

*****

Стоя под горячими струями душа, Лариса всё продолжала ломать голову над тем, чем занимается и на какие средства живёт её новоиспечённый ухажёр. Задавать вопросы, что называется, в лоб она не умела, считала это верхом невоспитанности, а знать-то, ой, как хотелось, что ещё, кроме потрёпанного автомобильчика и злобного пса было за душой у бывшего участкового. У самой-то не было ни кола, ни двора, как в поговорке говорится. Правда, в сказки о Золушках и Принцах она с каждым годом верила всё меньше и меньше, но всё же, где-то в глубине души хранила эту малюсенькую детскую мечту: что случится в её жизни та заветная встреча, которая изменит её жизнь, её судьбу, что отыщется, наконец, её женское счастье!

Синяки от укусов на правой руке из иссиня-чёрных стали превращаться в желтовато-коричневатые. Стало быть, процесс заживления налицо, а, следовательно, скоро можно будет вернуться к привычному образу жизни и работы. А ведь совет Поэта о компрессе из листьев герани ей реально помог, благо, дома на подоконниках стояла парочка горшков с кустистой красной геранью: боль и отёки быстро утихомирились, тьфу, опять она вспомнила этого горемыку! Вот помяни…на ночь глядя! Лариса уютно устроилась с чашечкой кофе на диване, до работы ещё пара часов, и остыть, обсохнуть после ванной надо, на дворе не месяц май. А что у нас по телеку транслируют? Так, на одном канале идёт какой-то фильм на производственную тему, на втором – блок местных новостей, типа, вести с полей, а вот на новом канале «Культура» передача-спектакль о…злосчастном Поэте! И, конечно же, исполняются романсы на его стихи. Лариска сидела, забыв про кофе, размазывая слёзы по щекам, а какой-то неизвестный бард пел под гитару, проникновенно глядя с экрана прямо ей в глаза:

Приди ко мне, моя богиня,

Во время сна, в покровах ночи,

Возьми к себе в его прекрасный мир,

И с ним в одно созданье слей!

Лариске почему-то подумалось, что именно ей Поэт адресовал эти стихи, возможно, принимая её за какое-то существо высшего порядка. Ну, уж хватил – богиня! А приятно, ёлки-палки!

Но телефонный звонок быстро помог ей спуститься на землю. Звонил снова Алексей, милиционер. Оказывается, он на своей машине отправляется в Москву, а по пути, ха-ха, может подбросить Лару на работу. Вот и подвернулся случай узнать кое-какие подробности о жизнедеятельности претендента.

И надо сказать, Лариска была просто ошарашена, когда выяснилось, что скромный на вид мужчина ни много ни мало совладелец нескольких магазинчиков женской одежды и нижнего белья. Вернее, заправляет бизнесом его младшая сестра, а он, чем может, помогает ей. Вот и теперь едет в Москву за очередной партией товара из Германии. А в Мюнхене живёт его племянница, которая и поставляет для магазинов красивую и модную одежду. Когда-то ещё Российская «лёгонькая промышленность», как говорил товарищ Новосельцев, наберёт обороты! А так хоть какие-то деньги делаются. Тем более что связи с правоохранительными органами очень даже помогают, есть кому «крышевать».

– Как назад вернусь, приглашу тебя в один из магазинов, может, подберёшь себе что, – Алексей Васильевич так просто перешёл на «ты», что Лариса даже поперхнулась от неожиданности.

– Спасибо, конечно, но вроде всё необходимое у меня есть… – промямлила она, чувствуя, как краска стыда заливает ей щёки: вот ещё о трусах и лифчиках разговаривать с мужчиной будет!

А тот, не замечая её смущения, заливался соловьём, расхваливая вкус своей сестрицы, её деловую хватку и умение работать с покупателями. Благо, что подъехали к библиотеке. И Лариска стрелой вылетела из машины, наспех пожелав удачной поездки. Как-то не укладывалось у неё в голове, что мужчину могут так интересовать все эти дела с куплей-продажей.

Но немного позже ей вдруг пришло на ум, что вот и её Поэт пару столетий назад вынужден был принимать участие в торговых операциях-махинациях своего папаши-торгаша. И так же, как и этот Алексей, ездил порой в Москву по делам отца. Почему-то эта аналогия пришлась ей по душе, оправдала её нового знакомого что ли, примирила с суровой действительностью, с её идеалами и реалиями. Витать в облаках, увы, в этой жизни могут позволить себе только очень обеспеченные люди. В противном случае – «арбайтен – арбайтен»!

В библиотеке Ларису ждали с нетерпением. Ей сообщили сразу две новости, правда, трудно было сказать, хорошие они или плохие. Первая – после полугодового отсутствия Ирина, основной работник, решила прервать свой декретный отпуск и осчастливить всех своим выходом. Период грудного вскармливания был завершён, а полный комплект бабушек и дедушек позволял ей отлучаться из дома на неопределённый срок. Вот и решила Ирина добавить в свою жизнь красок и вспомнить своё призвание. Что ж, имела полное право. Второй же новостью было решение заводского руководства оснастить библиотеку сигнализацией, так что надобность в ночных дежурствах отпадала. В случае нежелательных ночных визитов из ближайшего опорного пункта в течение пяти минут обещали присылать наряд. А это значило, что Ларису ждало сокращение по штату.

Все эти новости свалились на бедную девушку, как снег на голову. Однако, как быстро всё в этой жизни может меняться! Только полчаса назад Лариска пребывала в состоянии, близком к эйфории. Ну, как же – она едет на работу в машине с очень даже интересным мужчиной, который старается ей понравиться, сулит какие-то подарки, надеется на дальнейшие отношения… А тут вдруг – бац! Извольте освободить занимаемую должность и покинуть данное помещение! И опять впереди поиски работы и режим жёсткой экономии во всём. Вот хоть волком вой! И Лариса и впрямь завыла, тихо так, тоненько, зажав рот ладонями и раскачиваясь взад-вперёд. Да что же она такая невезучая! И как дорого ей приходится платить за каждое мгновение

позитива! Хотя, разве у кого-то иначе? И опять на память пришёл другой Алексей – Поэт. Разве у него было по-другому? Ведь не просто же так он восклицал:

Да! Жизнь не то, что говорили

Мои мне книги и мечты;

Её недаром заклеймили

Печатью зла и суеты.

Что ж, как вещает народная мудрость, не было б счастья, да несчастье помогло. Вот не покусай её бультерьер, не познакомилась бы с его хозяином. Так, может, и это её сокращение-увольнение тоже компенсируется чем-то приятным или полезным?

Лариса умылась в туалетной комнате. Взглянув на себя в небольшое зеркало над раковиной, она невольно вскрикнула. Ей почудилось, что за приоткрытой дверью, сзади промелькнула чья-то фигура. Она знала точно, что в помещении она находится одна. Значит, опять ей видятся призраки прошлых лет. Да что ж они к ней привязались! И без всей этой чертовщины у неё забот полон рот! Лариска стремительно распахнула дверь и крикнула, стараясь придать голосу решительность и твёрдость:

– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Аминь!

Голоса! Кажется, мужские! На цыпочках Лариса пробралась к читальному залу – именно оттуда доносился разговор двух мужчин, неспешный, спокойный. Кажется, они и чай к тому же пьют, так как отчётливо донёсся звук позвякивания ложечки о чашку. Или не чай? И не о чашку? Разобрать слов разговаривающих было нельзя, слишком тихо велась беседа. И вдруг, как порыв ветра, донеслась фраза:

– Степь, степь… Ах, она хороша, когда ты там не один и не надолго… – и столько тоски и горечи было в этом восклицании!

Ларисе даже почудились чьи-то сдавленные рыдания. Очень осторожно она заглянула в комнату читального зала. Да только там… не было никакого читального зала! Даже полутьма не помешала ей разглядеть обстановку чьей-то квартиры со старинной мебелью. В мерцающем свете свечи она различила две мужские фигуры: одна возвышалась за массивным письменным столом, а вторая сидела, сгорбившись, на не менее массивном диване. Вдруг тот, что сидел на диване, поднял голову и совершенно осмысленно взглянул на девушку. Было полное ощущение, что он тоже её видит! Лариска не нашла ничего лучшего, как помахать рукой и вежливо сказать:

– Добрый вечер, господа хорошие, а позвольте узнать, что это вы тут делаете?

Сидевший на диване вскочил и, обращаясь к тому за столом, воскликнул:

– Она, опять она, видите? Даже здесь у вас, в Москве, она преследует меня!

Тут уж возмутилась и Лариса:

– Ну, знаете, если вы думаете, что мне нужны и приятны наши встречи, то вы глубоко заблуждаетесь! А я ещё ему помочь хотела прославиться, сочувствовала его мытарствам, одиночеству, несчастной любви! Все вы мужики одинаковые, хоть и живёте в разных столетиях! – расстроенная Лариска выплеснула на подвернувшегося под руку Поэта всю свою досаду.

Второй мужчина-призрак, сидевший за столом, вдруг встал и стремительно направился в её сторону:

– Ну, полноте, полноте, Лёшенька, здесь, кроме нас, никого нет. Притомились вы, чай, с дороги, да и вино с вами злую шутку сыграло. Идите, прилягте на топчан, отдохните, а поутру обсудим, какие стихи в журнал отдать можно будет.

Поэт согласно закивал головой, но сам продолжал по-прежнему поглядывать на Ларису. А та ломала голову, осмелиться ли ей и подойти к нему поближе или захлопнуть дверь в читальный зал, прервав тем самым этот спонтанный спиритический сеанс.

– Почивайте спокойно, у меня отродясь привидений не водилось. Мыши, бывало, шастали, а всякая нечисть, слава Богу, обходила стороной, – Белинский, а это был он (Лариса, наконец, разглядела этого бородатого мужчину) дружески похлопал Кольцова по плечу и вышел, унося с собой свечу.

– Нормально! Это ещё вопрос: кто тут привидение! И что за мода по ночам бедных девушек пугать в библиотеках! – до Лариски постепенно дошёл весь абсурдный смысл и ситуации, и её претензий. И – не поверите – она расхохоталась.

Затем смело шагнула в темноту читального зала и щёлкнула электрическим выключателем. Достаточно большой зал с рядами столов с настольными лампами был пуст.

До самого утра она не сомкнула глаз, да, в общем-то, спать и не хотелось совершенно. А сидела, перечитывая стихи Поэта, стараясь понять, оставили ли хоть какой-то след в его душе и творчестве их аномальные встречи. И вот на рассвете ей, наконец, попалось одно стихотворение, возможно, хранившее отголосок впечатлений от этих свиданий:

Вчера – как ночи мгла

В покое залегла,

И только одинокий

Я в тишине глубокой

На ложе сна прилёг, -

И деву зрю: восторг

Вскипел в груди моей.

«Проснись, мой друг!» Я к ней

Бегу, во тьме пугливой

Рукой нетерпеливой

Волшебницу схватил!

– Ну, уж прям, схватил! Каков! Выдумщик и фантазёр! Впрочем, все они прихвастнуть любители! Или там, какая другая дева имелась в виду?

Утром на смену вышли и Лилия, и Галина Ивановна одновременно. Они принесли с собой торт и бутылочку домашнего вина – решили устроить достойные проводы достойному человеку, то есть ей, Ларисе! И неожиданно для себя Лариска расплакалась, так растрогали её их добрые слова сожаления по поводу предстоящего расставания. Конечно же, ничего про свои видения она им не рассказала, зачем зря тревожить их всякими кошмарами, да и такими уж страшными были эти видения?

Дождавшись заведующую, Лариса написала заявление об уходе по собственному желанию. Думать, как ей жить дальше и что делать она будет завтра, как героиня её любимого, недавно изданного в России романа «Унесённые ветром», а сейчас – домой и спать-спать-спать!

Как ни странно, но проснулась Лариса в хорошем настроении. Что ж, неделя отдыха ей не помешает, тем более что небольшой денежный запас позволял ей хотя бы месяц не заботиться о хлебе насущном, ну, а потом будем посмотреть, как говорят в Одессе. Она решила для начала встретиться со своей старинной подругой Натальей, с которой, кстати, они ходили ещё в один детский сад. Вот кому можно было рассказать обо всём произошедшем с ней, не опасаясь, что тебя сочтут за сумасшедшую.

Через пару часов подруги сидели в недавно открывшемся коммерческом кафе «Визави» и наслаждались горячим шоколадом. Конечно, дорогое это было удовольствие, но, как говорится, один раз живём. А потом и повод подсластить свою жизнь был не шуточный, а даже очень серьёзный – не каждый день тебя увольняют, гм-гм, по собственному желанию!

Говорить с Натали, так Лариске нравилось называть свою подругу, было легко и приятно. Та в своё время очень увлекалась и мистикой, и эзотерикой, даже пробовала вызывать духов и заниматься ворожбой. Внимательно выслушав Ларискин рассказ о свиданиях с призраком Поэта, сразу же предложила той устроить сеанс спиритизма и выяснить, что тому было нужно. На все робкие предложения сходить в церковь и помолиться за упокой его души, Натали резонно отвечала, что одно, мол, другому не мешает. Так что расстались молодые женщины вполне довольные итогами своей встречи, договорившись осуществить задуманный сеанс завтра же ночью.

Но, видимо, свыше кому-то было угодно устроить всё совершенно иным образом. Да таким, что у Лариски напрочь исчезли все мысли о потусторонних проблемах. Дело в том, что на следующий день вернувшийся из Москвы Алексей Васильевич, правда, не Кольцов, а Лемехов заявился к девушке с цветами и предложением руки и сердца. И в тот же вечер они отправились в одно пафосное кафе с ресторанными претензиями отмечать помолвку. Потому что глупо было предполагать, что девушка отклонит предложение или попросит время на раздумье. Ей очень хотелось замуж! Тем более за такого зрелого, состоявшегося мужчину, который, перешагнув сорокапятилетний рубеж, вдруг почувствовал, что чего-то в жизни ему не хватает. И что интересно, Ларисе было абсолютно фиолетово, храпит или нет этот мужчина, чавкает ли во время еды, может ли харкнуть на улице… Тем более, что ничего подобного за ним не наблюдалось. Ей просто хотелось быть с ним рядом по возможности 24 часа в сутки. Вот так.

Жених сделал своей невесте обалденный подарок – умопомрачительный свадебный наряд, который привезли с оказией из Германии прямо Лариске на дом!

Свидетельницей на регистрации, конечно же, была Наташка. Чуть позже, когда молодые пришли в Кольцовский сквер возложить цветы к памятнику прославленного земляка, она призналась, что всё-таки провела тот сеанс спиритизма. Явившийся к ней дух Кольцова ругался нецензурными словами, обозвал её дурой и пригрозил ей карой небесной, если та будет ещё беспокоить подобными происками его бессмертную душу. Но на прощание этот дух всё же попросил передать привет Лариске и поздравить ту с законным браком!

Натали была ещё та выдумщица и фантазёрка!

*****

А Алексей Кольцов, уже достаточно известный благодаря Пушкину и Белинскому поэт, опять был тяжело болен. Он лежал в бывшей комнате своей сестрицы, недавно выданной замуж и ушедшей в дом мужа, и тосковал, вспоминая, как в схожей ситуации его однажды посетил светлый Ангел, который подарил ему вдохновение и подсказал нужные слова и рифмы… И на листок бумаги ложились кривые строки, которые он царапал слабеющей рукой:

Но и где ж они –

Вьюги, ночи, сны?

Иль в другой – с тобой

Не придут они?

Не придут – придут, -

Но я помню их…

Та пора с души,

Из ума нейдёт,