Непростая математика любви

Ксения Черриз

Непростая математика любви

– Я попал, – уверенно заявил Лёша своему другу, оторвав того от зубрёжки.

– В каком смысле? – полный парень с добродушным лицом оторвался от учебника по матанализу.

– В прямом. Я влюбился.

Лёша захлопнул дверь их комнаты в общаге, которую они делили с первого дня учёбы. Он уселся напротив Миши и почти распластался по столу, едва не закрывая руками учебник по матану. Миша выдернул книгу из-под друга и переложил её на другое место. Что же касается заявления Лёши, то Миша тут мог сказать только одно…

– Тоже мне новость! – фыркнул он и приготовился вернуться к учёбе. – Ты постоянно в кого-нибудь да влюблён. То тебе одна нравится, то другая. Всех девчонок с юридического замучил ещё на первом курсе. А за Алисой так вон два года бегал, пока она, наконец, не объяснила тебе, что к чему.

– Нет, в этот раз всё серьёзно, – заверил Алексей. Он положил острый подбородок на длинные пальцы, прикрыв голубые глаза, придав лицу самое мечтательное выражение из возможных. Впрочем, таким оно бывало у влюбчивого Лёши довольно часто на памяти Миши. Но в этот раз и правда что-то было не так, но он никак не мог уловить это «что-то». – И это самое паршивое во всей истории.

– Почему же? – поинтересовался Миша, смутно догадываясь, что к матану он не вернётся в ближайшие пару часов.

– Потому что это Катька.

– Катька? – брови Миши поползли вверх: всё, про учебник можно забыть окончательно – тут парой часов не обойдётся. – Наша Катька?

– Она самая, – Лёша уронил голову на сложенные руки и несколько раз постучал лбом по костяшкам пальцев.

Миша сочувственно присвистнул. Катя – их «боевая» подруга. Маленький гений. Она экстерном окончила школу и сейчас училась на факультете робототехники, была на два года их младше и в два раза умнее. Катя была единственной девушкой на факультете, но её это не смущало. Да и к тому же Лёша и Миша её не особо за девчонку-то и считали. Она была их бро, кореш, своя в доску. С ней можно было до одури резаться в Xbox, подаренный ей старшим братом, кататься на скейте и роликах, а зимой зависать в каком-нибудь баре, пить пиво и заедать чесночными гренками, потому что ей было всё равно, чем у тебя пахнет изо рта. Катя была бро и кореш, который мог отмочить шутку. Ни разу в жизни никто не видел её в юбке или платье, мешковатая одежда, как будто на пару размеров больше, короткие рыжеватые волосы и огромные, на половину лица, круглые очки напрочь стирали представление о ней, как об особе женского пола. Её часто можно было встретить в университетской мастерской за очередным улучшением чего-нибудь. Профессора её обожали, другие девчонки с потока не замечали, парни – уважали.

– М-да, ты точно попал, – почесал затылок Миша. – А, хм… как ты понял, что, ну, что она тебе нравится?

– Я не знаю, это было словно озарение, – голубые глаза Алексея засветились. Он весь прямо оживился, сел прямо, но смотрел он не на друга, а куда-то сквозь него. – Мы шли вместе, спускались по лестнице. Это было в тот день, когда она задержалась после пары по физике, я сдуру предложил пойти в общагу вместе. Откуда мне было знать, что после сдвоенной физики она ещё с полчаса будет говорить о ней же с профессором? – Миша усмехнулся: как раз это он мог легко представить. Лёша продолжил: – Так вот, мы спускались с четвёртого этажа, и Катюха вдруг оступилась… И я её поймал, – Лёша руками обхватил воздух, показывая, как именно, чтобы Миша мог в воображении нарисовать себе сцену, словно вырванную из романтической комедии. – Она такая маленькая… – мечтательно произнёс Леша и уселся обратно на стул. – В её волосах переливалось солнце, и они как будто светились. Ты знал, что у Катьки веснушки? – Миша знал, он же не слепой. Просто на него они не производили впечатления. Лёша прямо посмотрел на друга. – И тут я понял, что жить без неё не могу.

Миша вздохнул, произнеся что-то вроде благоговейного «ва-ау», почесал затылок, а потом пробурчал не то «Казанова фигов», не то «романтик хренов». Он подумывал, удастся ли ему вернуться к матанализу, ибо предварительное тестирование висело на носу, но у Лёши были на него другие планы.

– Так что мне делать? – вопрошал Алексей, с надеждой глядя на друга.

– Ну… я не знаю, скажи ей. Наверное, – пожал плечами Миша.

– Думаешь? А вдруг смеяться будет?

– Тебе не привыкать, – хмыкнул Миша, глядя в учебник. И это было правдой. Влюбчивая натура Лёши давно уже сделала ему имя на паре смежных факультетов. Правда, насколько он знал, были девушки с лингвистического, кому Лёша даже нравился.

– Я серьёзно! – учебник перед носом Миши захлопнулся с резким звуком, от которого он вздрогнул.

– И я. Это же Катька. Даже если откажет, всё равно на следующий день после этого затусим где-нибудь.

– Ты не помогаешь, – Лёша нахмурил брови, и его сосед по комнате вздохнул, окончательно смирившись с тем, что к матанализу он не вернётся, пока не успокоит своего друга, схватившего очередную стрелу Амура. И почему, интересно, этот пузатый товарищ с колчаном стреляет всегда в одно и то же сердце, в то время, когда так много одиноких людей ходит по земле?

– Ладно. Чем я могу помочь?

На самом деле прямого и чёткого ответа на этот вопрос не было. Лёше просто надо было, чтобы его кто-нибудь поддержал. Высокий и худой молодой человек был приятной наружности, за словом в карман не лез, и немногочисленные девушки технического университета его обожали. Но у него ни разу не было сколько-нибудь серьёзных отношений.

Та Алиса, про которую упоминал Миша, была старостой группы с юридического. Она же была местной королевой красоты, и Лёша подбивал к ней клинья исключительно ради получения статуса. Не так чтобы она ему очень нравилась. Хотя как может не понравиться эффектная стройная блондинка, которая правда, на взгляд Миши, перестаралась с походами в солярий? Впрочем, Лёша от Алисы быстро отступил, как только у той появился парень – старшекурсник и сын декана по совместительству. Он ездил на крутой тачке и поговаривали, что должен был после университета отправиться на стажировку за границу.

Остальные девушки, с которыми пытался завести романы Лёша, или охотно флиртовали с ним в стенах университета, но отказывались от свидания, или даже пару раз ходили на эти свидания. Но поскольку Лёша считал идеальным времяпровождением катание на скейте и игры на приставке, то неудивительно, что дальше двух-трех свиданий дело не заходило. И если уж говорить откровенно, то Катюха была практически идеальным кандидатом в спутницы для Алексея, потому что она тоже считала, что нет ничего круче покатушек на скейте и игр на Xbox. Так что, теоретически, у Лёши были все шансы.

Матанализ был отложен и позабыт на ближайшие несколько часов, пока Миша убеждал друга, что у него есть варианта: забыть (время – лучшее лекарство, это всем известно) или признаться, если Лёха и правда уверен в своих чувствах.

В конце концов, Алексей решился. Он ещё несколько дней мучил Мишу, выспрашивая, как это лучше сделать. На какой-нибудь паре? «Ты правда дурак или прикидываешься?» Написать сообщение? «Без комментариев». Сказать за игрой в Xbox. «Может не понять, что ты серьёзен». Пригласить в кафе? «Это можно». После того как место действия было определено, Лёша ещё несколько дней выбирал, в чём он пойдёт на их вроде как свидание, на что Миша только закатывал глаза, упорно пытаясь готовиться к контрольной по матану. «Она ещё не согласилась, а ты уже свой любимый пиджак отгладил», – посмеивался он.

– Смейся-смейся, – обиженно сопел Лёша. – Конечно, она согласится. Потому что мы друзья и часто зависаем где-нибудь вместе.

Что ж, с этим не поспоришь.

За день до контрольной по матану, который так упорно зубрил Миша и совершенно проигнорировал Леша, влюблённый парень решился.

– Катька, привет! – жизнерадостно поздоровался он с предметом своих воздыханий и спонсором бессонных ночей. Лёша поджидал девушку у входа в учебный корпус.

– Привет, – она улыбнулась, оторвавшись на мгновение от телефона, но тут же вернулась в него, что-то бешено строча.

Лёша на мгновение задержал на ней взгляд, взвешивая свои ощущения. С одной стороны, это была всё та же Катюха – кореш, бро и лучший друг. С другой – боже, какой у неё красивый цвет волос, а эти светло-карие глаза из-под очков… Вы вообще видели, какие у неё веснушки по носу рассыпаны? А когда она волнуется, то всё время заправляет прядь за ухо, даже если этой пряди и нет вовсе. А ещё смешно морщит нос, когда слышит откровенную чепуху… Продолжать в том же духе Алексей мог бесконечно долго.

– Я… это… – Лёша не знал, как продолжить, он чувствовал, как отчаянно у него вдруг взмокли ладони. Катя снова подняла на него глаза, в которых ясно обозначался вопрос, что он хочет. Лёша, пряча предательски дрожавшие руки в карманы брюк, скороговоркой произнёс: – Давай-сходим-после-пар-в-«Пиццу-Хат».

Катя улыбнулась.

– Не вопрос, Лёх. Ты сейчас на экономику идёшь? – спросила она, и когда ошарашенный её согласием парень слабо кивнул, она продолжила: – А мне надо в деканат заскочить. Там какие-то неувязки с моим проектом по роборуке. Увидимся! – и Катя дружески хлопнула его по плечу, прежде чем затеряться в толпе других студентов.

Лёша шёл ни жив ни мёртв по направлению к лестнице на третий этаж, еле переставляя ноги от адреналина, который волной накатил на него. Сердце его готово было выскочить прямо через горло наружу и ускакать вслед за Катькой. Как в тумане Алексей вошёл в аудиторию и устроился подальше от кафедры. Он бросил рюкзак на стол и уронил голову на него. Лёша не знал, сколько он так сидел, пытаясь вернуть себе почву под ноги. «Согласилась. Согласилась… сказала “не вопрос”. Ну, а как иначе? Она же Катька! Наш мелкий гремлин-бро… Какие у неё всё-таки глаза красивые».

– Ну что, пригласил? – рядом с Лёшей грузно опустился Миша, отирая лоб от испарины. При его несколько избыточном весе, подъём на третий этаж – как будто восхождение на Эверест.

Алексей вздрогнул, резко садясь ровно.

– Да.

– А чего такой смурной? Отказала, что ли? – добродушно поинтересовался Миша.

– С чего бы это? – возмутился Лёша и, приободряясь, добавил: – Согласилась. Пойдём в «Пиццу Хат» после занятий.

– А как же твой подготовленный ещё неделю назад пиджак?

– Вот ведь чёрт! – Лёша осмотрел свой более чем будничный наряд: синие джинсы, голубой свитшот и любимую куртку.

– Да успокойся ты уже! – раздражённо цыкнул на друга Миша. – Уже сколько дней я от тебя только и слышу либо о том, какие у Катьки глаза-ресницы-веснушки, либо о том, как её пригласить, либо о том, что будет дальше. Я устал. Правда. Давно бы уже поговорил с ней – делов-то. Ты пока думать будешь да гадать, её кто-нибудь уведёт.

– Кто уведёт? – тут же ревниво ощетинился Лёша.

– Кого уведёт? – спросила Катя, которая как раз подошла к своим друзьям.

– Эм… да никого, – Алексей тут же стушевался и из себя обычного превратился в Алексея, боящегося слово лишнее сказать возле объекта своей симпатии. Миша закатил глаза.

– Не обращай на него внимания, – сказал он, меняясь с Катей местами, чтобы она оказалась возле Лёши – их троица привыкла так сидеть на всех парах: девушка в центре.

Всю прошлую неделю, что прошла с внезапного озарения Алексея, рядом с Катей он терялся, мялся, шутил несмешно и неловко. Впрочем, девушка всё равно смеялась, хотя и сказала как-то, что друг её стал странным. Миша только молча вздыхал и пожимал плечами, как бы говоря: «Не спрашивай».

Лёша еле дождался завершения пар. Он так нервничал и волновался, что на последней лекции невпопад ответил на два вопроса подряд, вызвав взрывы хохота у сокурсников и несколько весьма язвительных шуточек от некоторых ребят, вроде: «Небось о новой пассии думает». Алексей сбросил одним движением блокнот для записей и ручку в рюкзак и встал возле Кати, ожидая, пока она соберётся. Миша незаметно для девушки жестами пожелал другу удачи и тихо ретировался.

– Я готова! – жизнерадостно объявила Катя, поднимая глаза на Лёшу. – А Миха где? Уже сбежал, что ли? Я думала, мы все вместе идём

– Эм… у него там дела какие-то, – солгал как можно убедительней Алексей, потирая шею. – Идём?

– Ага.

И они направились вместе из аудитории, потом по коридору до лестницы, по пути то здороваясь, то прощаясь с однокурсниками и знакомыми. Возле одного из окон Лёша заметил Алесю, которая стояла, прижавшись к своему парню, заглядывая с обожанием ему в глаза и что-то мурлыча.

– О, зазноба твоя, – фыркнула Катя, подтолкнув Лёшу локтем.

– Она не моя зазноба, – возразил парень. – И вообще, она мне уже давно не нравится!

– А кто нравится? Ты такой рассеянный в последнее время. Наверняка кто-то появился, – подшучивала беззлобно Катя. Обычно она наравне с Мишей выслушивала все охи и ахи Лёши по поводу очередной его влюблённости. – Да и весна на дворе явно на тебя оказывает действие.

– Да никто! – отнекивался Лёша, а Катя всё напирала, пока они шли по территории университета.

– Ну же, мне ты точно можешь сказать! Кто это, бро? – не унималась она, а Лёша то краснел, то бледнел, его руки снова потели и он нервно посмеивался, отшучиваясь, пока, наконец, он просто не выдержал и на очередной вопрос Кати «Кто это?» – выкрикнул:

– Ты! Довольна?

Катя запнулась, оторопело посмотрела на друга. Она стояла, глядя на него все глаза из-под невероятно больших круглых очков. У Лёши на лице проступили пятна, он готов был всё отдать, лишь бы сейчас этого не было. И в ту секунду, как он открыл было рот, чтобы попытаться отбрыкаться от произнесённого «ты», Катя звонко рассмеялась. Она хохотала так искренне и заразительно, что и Лёша вторил ей, сначала несмело, а потом всё более живо и искренне, впрочем, не совсем понимая, радоваться ему или нет.

– Ну ты даёшь! – никак не могла успокоиться Катя. – «Ты», говорит! Ха-ха-ха! Ну умора! Идём, Лёха, я тебе закажу самую острую мексиканскую пиццу!

И она зашагала дальше от института в сторону ближайшей «Пиццы Хат». А Лёша плёлся за ней, почти не вслушиваясь в её разглагольствования о роборуке и глупых профессорах, которые думают, что они умные. Он никак не мог понять, рад ли он факту, что даже сама мысль о том, что она ему может нравиться, вызвала у Катьки приступ гомерического хохота.

***

– Ну, и как всё прошло? – спросил Миша, откладывая учебник по матанализу, наверняка зная, что в ближайший час к нему не вернётся.

– Хреново, – сообщил Лёша, бросая рюкзак на пол и пиная его ногой в сторону кровати. Он плюхнулся на койку, закидывая руки за голову, и уставился в потолок.

– Так… Всё ясно. Вы с ней не пара. Но ты поговорил с ней?

– О, мы много говорили. В основном, о том, как ей мешают побочные предметы «для общего развития» типа той же экономики, потому что отвлекают её от исследований. О том, какие парни бывают идиоты – оказывается, один пробовал пригласить её на концерт какой-то поп-группы, а она попсу вообще терпеть не может, ты же знаешь.

– Да, знаю, навсегда запомнил, – поморщился Миша. – Так ты ей не сказал?

– Ну… как бы сказал, но она не поняла и смеялась так, что аж слёзы из глаз.

– Лёх… – сочувственно произнёс Миша. – Я не знаю. Раз она не поняла тебя, может, ещё раз попробуешь?

– Нет, – буркнул друг и отвернулся к стенке. – Разбуди меня лет через сто, когда Катька сможет воспринимать меня серьёзно.

– Завтра контрольная, – тихо напомнил Миша, но Алексей лишь махнул на него рукой.

***

Весна отвоёвывала себе всё больше территорий у зимы. Дни становились длиннее, теплее. Студенты приободрились, несмотря на то, что до каникул было ещё далеко. Лёша больше не пытался поговорить с Катей. А она, казалось, и вовсе не замечала, что творится с её другом. Миша молча наблюдал за ними со стороны. Катька была всё той же Катькой. Она была помешана на физике и проекту по роборуке. Лёша, против ожиданий Миши, судя по всему повяз в своих новых чувствах ещё сильнее. И всё же они встречались все вместе, тусовались в местных барах и кафе, ходили на вечеринки или играли в Xbox.

Однажды Лёша задержался в корпусе у Катьки дольше обычного, Миша уже давно ушёл, а эти двое снова резались в приставку, не в силах оторваться от новой игрушки. Лёша отчаянно проигрывал девушке, главным образом, потому что она сидела к нему слишком близко. Точнее, как обычно, но для него теперь всё, связанное с ней, было не обычно.

– Проклятье! – выругался Лёша, в очередной раз сдав партию Катьке. Та рассмеялась и выключила приставку.

– Уже поздно, – сказала она.

– Да, я пойду…

– Спокойной ночи, – она улыбнулась, потягиваясь и откидываясь на кровать. – Как же я устала…

Лёша медлил. Полумрак, царивший в её комнате, разбавленный лишь светом настольной лампы да экраном монитора, создавал в помещении какое-то особое настроение. Лёша бросил на подругу взгляд, в очередной раз убеждаясь, что чувства его становятся только крепче.

– Катюх?

– А?

– Можно, я спрошу тебя кое о чём?

– Валяй, бро, – девушка села по-турецки на кровати. – Что случилось?

Лёша на мгновение замялся, а потом, зажмурившись, произнёс:

– Тут такое дело… Мне нравится кое-кто, – он сглотнул, глядя, как Катя широко улыбнулась – неужели догадалась? Ему снова стало не по себе, сердце опять оказалось где-то возле горла, мешая говорить. И он струсил – вместо того, чтобы признаться ей, Лёша спросил: – Как думаешь, что мне сделать, чтобы она… эта девушка, догадалась о моих чувствах?

– А я ведь так и знала, что ты снова болен сердечной болезнью, – Катя погрозила ему пальцем. – Скажи ей. Я бы сказала.

– Вот и Миша так говорит.

– И правильно говорит: к чему мучиться неизвестностью? Ты заслуживаешь самую крутую девчонку универа!

– Правда? – неожиданный комплимент вселил в Лёшу надежду.

– Конечно!

– А ты… тебе нравится кто-нибудь? – неожиданно для самого себя спросил он.

Катя вдруг отвела глаза и смущённо почесала затылок, потом долго смотрела на него, словно размышляя, говорить ему или нет свой секрет. Но потом она помотала из стороны в сторону головой и со смехом сказала: