Тайное чудо для магната

Возмущаюсь. Начинаю ерзать под ним, заставляя его хотя бы сдвинуться с места! И перестать, наконец, меня к себе так нагло прижимать! В этом уже, на секундочку, нет никакой необходимости!

— Охххх…

Фил почти падает на меня. Закрывает глаза. По лицу проносится судорога.

— Что? Фил!

Хватаю его воротник обеими руками. Резко встряхиваю.

Может, он повредил себе что-то, пока кубарем перекатывался по камням, защищая меня от ударов? Ой, мамочки! Только бы не позвоночник!

— Не отключайся, Фил! Слышишь? Не смей!

Трясу воротник пальто изо всех сил.

Что мне делать, если все и правда плохо? Да я… Я не то, что поднять эту груду мышц, я из-под него и выбраться не смогу!

— Ну как же не упасть в обморок от такой красоты?

Распахивает глаза, в которых пляшут дьявольские огоньки.

— Еще и в горизонтальном положении… Когда ты подо мной так страстно ерзаешь бедрами!

— Ненормальный!

Луплю кулаком по груди. Но больно делаю только себе на самом деле. Эта грудь, как и все остальное, наверное, не вылезает из качалок! Одна сталь!

— Я так и знала!

— Что у нас с тобой вспыхнет такая страсть, мммм?

Наглые губы уже трутся о мои. Нет. Ну надо же!

— Что не нужно с тобой никуда идти! У тебя только одно на уме!

— Почему одно?

Притворно хмурится.

— Оля. Я мужчина в самом расцвете сил! Как ты могла такое подумать! Одно! Надо же! Пять заходов как минимум! И то. Это если ты выдержишь!

— Я уже. Не выдерживаю. Фиииил!

— Ладно, крошка. Шутки в сторону. Пора подниматься и греться.

Ага.

Тоскливо осматриваюсь по сторонам. Где тут согреешься? Камни одни и ледяное озеро! Насколько я помню, дальше начинаются леса. А там наверняка сугробы выше пояса. До цивилизации и тепла как до луны. И у Фила все-таки, несмотря на шутки, пальто промокло!

— Пошли.

— Не надо, Фил. Я сама пойду.

Пытаюсь спорить, когда он одним рывком поднимается на ноги. Да еще и меня поднимает. Прижимает к себе.

— Тебе силы нужно поберечь.

— Нам недалеко, — Фил кивает куда-то в сторону. — Смотри. Там домик. Оттуда уже дозвонимся до кого-нибудь, чтоб нас забрали.

— Серьезно?

Прищуриваюсь, всматриваясь в полную черноту. После фееричной прощальной вспышки нашего воздушного шара я вообще, кажется, ничего не вижу. Все черное просто.

— Точно тебе говорю. Настоящий домик.

Не верю своему счастью до тех пор, пока Фил не толкает ногой заскрипевшую дверь. И правда. Настоящий домик. Но… Совсем не то. Что я себе напредставляла!

Не для отдыхающих, со всеми удобствами. А просто деревянная темная и явно запыленная избушка.

— Фил?

Чихаю от пыли, когда он наконец ставит меня на ноги.

— Сейчас, красавица. Подожди. Черт! Мой айфон таки сдох. Промок насквозь. А твой?

Руки не сгибаются от холода. Только сейчас понимаю. Пытаюсь согреть их дыханием, но только чувствую, будто в них впиваются иголки.

— Дай я. Не против?

Фил забирает из моих недвижущихся рук сумочку. Вытаскивает старенький потрепанный телефон. Но, благо, у него все же рабочий фонарик. Правда, зарядка уже дошла до отметки меньше половины.

— Ох. Это как от динозавров осталось.

Фил подтверждает мои догадки, освещая нехитрое пространство вокруг нас.

Обычный заброшеный домик. Больше похожий на сарай в деревне. Запыленный и заваденный каким-то хламом в совершенно беспорядочном порядке.

— Смотри. Печка даже есть. Сейчас согреемся.

— Сбрасывай пальто.

Даже не замечаю, когда его руки оказываются на моей талии. Сжимают, поглаживая. А губы совсем рядом с моими…

— Фил!

— Так спешишь меня раздеть?

Руки жадно скользят под дубленкой. Забираются под платье.

— Эй. Перестань.

— Я тебя растираю. Это жизненно необходимо. Надо же уметь выживать в суровых условиях!

Он сбрасывает с себя пальто. Совершенно мокрое и тяжелое. Уже просто задубевшее на морозе.

Печка чихает несколько раз, но не разжигается. Отсыревшие спички, которые здесь лет сто, наверное, лежат, совершенно непригодны. Да и быстро заканчиваются!

— Ну. Не плачь. Нас обязательно найдут, малышка. Как только станет светло…

— Мы к тому времени уже замерзнем! Насмерть!

Я не плачу. Просто обхватываю себя обеими руками, пытаясь согреться. Накатывает паника. Мы так далеко от цивилизации! А если у него воспаление легких будет? Или еще похуже? Мы здесь умрем!

— Этого я никак не могу позволить.

Его руки скользят по моей щеке. В тусклой пляске огонька свечки, которую мы нашли, Фил кажется нереально красивым.

— Иди. Ко мне. Оля…

— Не… Нне надо…

Я начинаю пятиться назад. Фил наступает до тех пор, пока я не упираюсь спиной в стену.

— Ничего не бойся.

У него пальцы синие. Но когда касается, становится вдруг так горячо….

— Все будет хорошо.

И я сама не понимаю, как вдруг жадно отвечаю на его поцелуй. Все тело дрожит, зуб на зуб не попадает. Или и правда, это инстинкт? Который заставляет выживать в любых условиях, отключая мозги?

Мои руки сами зарываются в его волосы.

Не замечаю, когда он успевает сбросить с себя рубашку. Стальные мышцы груди уже врезаются в мои ребра. Заставляя дрожать еще сильнее…

* * *

Ох, кажется, сейчас что-то будет! Как думаете? Или все-таки замерзнут, мммммм?

Люблю вас! Всем миллион воздушных поцелуев!

1.3

Жарко. Горячо. Обжигающе!

Или это я настолько замерзла, что мне кажется, будто все мое тело горит?

Мое платье вместе с брюками Фила отлетает за какие-то секунды на кучу тряпья.

Губы ударяются о губы до боли. Зубы с ударом бьются, когда мы схлестываемся в диком, безумном поцелуе.

Я не помню, не понимаю, когда и мы оказываемся вместе на той же куче. Сплетаясь руками, ногами, скользя по коже неистово, жадно. С дикой дрожью во всем теле. И даже внутри.

Настойчивые горячие, такие крепкие мужские руки жадно заскользили по таким местам, где прежде никто не касался. Даже я сама…

И я с каким-то неистовым помутнением отдаюсь этим ласкам. Распахиваюсь. Поддаюсь и раскрываюсь снова и снова. Выгибаюсь навстречу крепким рукам, чувствуя, как из горла вылетают хриплые стоны…

Сама впиваюсь руками в широкие плечи. Задыхаюсь от жара. Плавлюсь не хуже той самой свечи.

— Фил…

Выдыхаю, откидываясь головой на кучу тряпья.

Только руками прижимаю его к себе крепче.

Как кошка, верчусь, позволяя жадным горячим рукам творить невероятное. Тяну на себя…

— Вот так. Кожа к коже. Какая ты красивая.

Шепчет Фил, согревая меня дыханием. Распаляя до степени настоящего пожара! Посильнее печки!

Его губы скользят по моей шее. Жадно жалят, обжигая каждым прикосновением. Спускаются все ниже и ниже, распаляя дикое нетерпение, когда он прикасается к пупку. Чуть прикусывая, царапая зубами, втягивая в себя раскрасневшуюся раскаленную кожу…

Кажется, ничего вкуснее этих губ я не ощущала никогда в жизни! И горячее тоже!

Фил возвращается ко мне. Снова накрывает мои губы своими. А я, задыхаясь, отвечаю ему так же ненасытно, подрагивая всем телом, как будто от этого зависит моя жизнь. Но ведь так оно и есть!

Мне кажется, или еще немного, и нас не от угрозы ледяной смерти придется спасать, а от пожара!

Во всем теле будто вспыхивают горячие искры! И я вспыхиваю, как настоящая спичка, когда его бедра резко вклиниваются в мои! Стону, и, кажется, кричу прямо в его губы, комкая ногтями мощные, нереально широкие плечи. И даже резкий укол боли, который, кажется, пронзает меня до самого затылка, не унимает какой-то странной дикой жажды быть с ним еще ближе…

Безумие. Настоящее безумие.

Меня выгибает над тряпками дугой. Тело сводит мощными спазмами. Мы ударяемся телами так же неистово, как прежде зубами, схлестываясь в поцелуе…

Кажется, воздух в этой избушке уже и правда раскалился. Дошел до отметки самых жарких курортов!

Тяжело дыша, мы просто валимся в груду тряпья.

Сил нет никаких. Тело словно ватное. Перед глазами странная пелена…

— Эй, малыш. С тобой все в порядке? Оля?

Чувствую, как его руки все еще голодно скользят по моему телу. Слышу его чуть хриплый голос. Но сил нет ни пошевелиться, ни ответить. Веки будто наливаются свинцом…

— Вот же черт.

Не знаю, сколько времени проходит. Меня встряхивает от неприятного прокуренного голоса.