В море отражается небо

Андрей Паскевич

В море отражается небо

В море отражается небо. С неба видна глубина моря. Море не всегда бывает прозрачным. Если море прозрачно, мы видим дно моря, дальше которого моря нет. И тогда нам хочется, чтобы море было бесконечно глубоким. Когда море не прозрачно, мы видим бесконечную глубину неба, которое отражается в море. Но небо не бесконечно потому, что там, где заканчивается небо, начинается море. Я хочу, чтобы не было границы, разделяющей небо и море. Я хочу, чтобы небо продолжало быть небом в каждой глубине моря. А море продолжало быть морем на каждой высоте неба.

***

Утром не было ветра. Поверхность моря была гладкой, как зеркало. Габриэль был птицей (наверное, чайкой, а может альбатросом). Он летал в небе и иногда опускался на поверхность моря и плавал, словно маленькая лодочка.

Как всегда, он подлетел к зеркалу воды и, увидев свое отражение, пригладил взлохмаченные перья. Коснувшись поверхности, Габриэль опустился на воду.

Изольда была рыбой (наверное, сардиной, а может селедкой). Она, как обычно, утром подплыла к поверхности моря, – посмотреть на новое Солнце. И вдруг увидела его.

– Я птица, – сказал Он, – а ты кто?

– Я рыба, – ответила Она и предложила, – давай поиграем.

– Давай, – согласился Он.

Они играли. Он пытался нырять, она пыталась выпрыгнуть из воды.

У каждого из них это получалось очень неуклюже. Но им было весело, они смеялись, им казалось, что время остановилось, что кроме них нет никого в этом мире. Им казалось, что нет ни моря, ни неба, что есть только их радость, их смех, их игра. Изольда не могла быть долго в небе. Но ей хотелось узнать его небо, она старалась взлететь, взмахнув своими плавниками словно крыльями. И ненадолго, ей это удавалось – благодаря необъяснимому влечению к своему новому другу, к его загадочному и недоступному небу.

Набирая воздух, он старался нырнуть. Он знал, что слишком глубоко нырять ему нельзя, иначе он никогда не сможет вынырнуть и навсегда останется в глубине моря. Но чаще всего он лежал на поверхности моря, а она плавала рядом. Но это было возможно только в спокойную погоду. В то время, когда сильный ветер превращал гладь моря в огромные горы волн, они не могли видеться. Они могли только думать друг о друге.

***

С высоты неба, сквозь толщу беснующихся волн, Габриэль пытался увидеть в темноте морской бездны образ любимой. Из глубины моря Изольда тоже пыталась увидеть образ любимого в холодной бесконечности неба. Думая о нем, Изольда представляла себя птицей, летящей рядом. Скучая по любимой, Габриэль представлял себя рыбой. Но долго оставаться рыбой Габриэль не мог, так же как и Изольда не могла долго оставаться птицей. В мыслях он покидал море и поднимался в небо. Она старалась не думать о небе и устремлялась ко дну. В море становилось пусто и тоскливо, несмотря на то, что в нем было множество других рыб, – но в нем не было Габриэля. Мир Габриэля также становился пустым и скучным. Когда ветер утихал, и новое солнце появлялось из-за туч, когда волны поглощались таинственной субстанцией моря, и поверхность неизвестного Габриэлю мира становилась гладкой и прозрачной, они снова встречались. Им казалось, что они не виделись вечность. Они снова играли. Он рассказывал ей о небе, она рассказывала ему о море. «Мы больше никогда не расстанемся», – опьяненные счастьем говорили они друг другу. Они забывали о темных тучах, которые заслоняли солнце, согревающее их радость и счастье. Они забывали о ветре, превращающем зеркальную поверхность моря в разлучающие их горы волн.

***

Друзья говорили Изольде:

– Забудь о нем, он не рыба, он – птица, вы никогда не сможете быть вместе. Вы живете в разных мирах. Твой мир – море, его – небо.

Дружба между вами невозможна, она погубит вас.

Изольда понимала это, но отвечала друзьям:

– Лучше пусть нас погубит дружба, чем сохранит разлука.

Она понимала, что нужно забыть о любимом. Она старалась дружить с другими рыбами. Но в этой дружбе не было того неуловимого, необъяснимого, окрыляющего чувства, которое было при встречах с любимым.

Друзья- птицы говорили Габриэлю:

– Тебе не стоит дружить с рыбой, ты птица. Вы не сможете быть вместе. Забудь о ней.

Он понимал это, но изменить ничего не мог. И облака, за которыми пряталось солнце, и ветер, превращающий зеркальную поверхность моря в горы волн, своим холодным молчанием внушали ему забыть любимую. Он старался дружить с другими птицами. Но в этой дружбе не было волнующего, трепетного чувства, которое было при встречах с ней.

С высоты неба он видел, как любимая играет с другими рыбами. Ему казалось, что она его уже забыла о нем. Габриэлю хотелось подняться еще выше, сложить крылья и, пронзив толщу воды, пронестись мимо них, удариться сердцем своим о дно моря и разбить его на маленькие осколки, и раствориться каждым из них в бесконечной бездне ее жестокого моря. Но другие птицы звали его:

– Полетели с нами играть в наши небесные игры.

И тогда он соглашался. И играл с другими птицами. Из глубины моря Изольда это видела, и ей казалось, что Габриэль забыл о ней. Ей становилось больно, и тогда она хотела, вылетев из моря, пронзить толщу неба, пронестись мимо него, играющего с другими птицами, и ударившись о потолок его неба, разбить сердце свое на маленькие осколки, и раствориться каждым из них в бесконечных высотах его безжалостного неба.

***

Когда погода его души позволяла солнцу видеть свое отражение в гладкой зеркальной поверхности моря, в ее душе солнце закрывали злые облака отчаяния, и рождался сильный беспощадный ветер, который превращал море в горы обезумевших волн. И тогда, словно движущиеся призраки, волны разрушали гладкую поверхность моря его души, и Он за черными тучами безысходности прятал свое солнце и позволял ветру быть еще сильнее, злее и беспощаднее. Он позволял ветру, создавая новые, высотой своей достигающие небесного предела чудовища-волны, быть безжалостным к неприступному, бесчувственному морю. И тогда в ее душе ветер утихал. Ее солнце осторожно выходило из-за туч, и волны успокаивались и поглощались зеркальной поверхностью ее души.

***

Габриэль летел ко дну неба, Изольда плыла к поверхности моря. Они снова встретились. Им казалось, что они встретились впервые. За время разлуки они стали другими. Его небо стало выше, ее море стало глубже.

***

Когда они встретились, в небе появилась радуга.

– Что это? – спросила Изольда.

– Это радуга, – ответил Габриэль.

– Что такое радуга?

– Радуга – это радость, счастье, любовь. Радуга появляется тогда, когда радуется небо, солнце и море. Она неуловима, прозрачна, непостоянна, потому что непостоянны и прозрачны радость, счастье, любовь. Радугу нельзя вызвать, создать, придумать. Ее можно ждать, наслаждаться и восхищаться ее красотой, запомнить ее и сожалеть о том, что ее уже нет.

– Я хочу, чтобы мое море стало твоим небом. Я хочу видеть радугу, восхищаться и наслаждаться ею, помнить ее красоту, сожалеть о том, что ее уже нет, и ждать ее появления.

***

При каждой встрече Габриэль дарил любимой новые звезды своего неба, облака и воздушные потоки. Он дарил ей совершенные движения своих крыльев, легкость полета и красоту неба. Изольда с радостью принимала его подарки. Она сожалела, что ничего из подаренного, не могла взять с собой в море. Все, что дарил ей любимый, она бережно хранила в своем сердце. При каждой встрече ее сокровища увеличивались, и вместе с ними увеличивалось ее сердце.

***

Когда Габриэль дарил облака, Изольде казалось, что ее душа погружается в неизвестные ранее глубины чувств. Когда он дарил воздушные потоки, она чувствовала, как ее ум подчиняется мысленным потокам, подобно тому, как ее нежное тело подчинялось морским течениям. Когда он дарил звезды, душа Изольды освещалась яркими вспышками искр, загорающихся в ее сознании. Когда он дарил ей высоты неба и совершенные движения своих крыльев, она чувствовала, как полет ее мысли рисуется взмахами ее несуществующих крыльев.

***

Когда он дарил ей подарки, он говорил:

– Любимая, разреши подарить тебе радость и печаль полета птицы, ожидающей встречи со своей подругой. Я дарю тебе высоты неба, в которых буду летать во время нашей разлуки. Пусть мой подарок украсит твое одиночество. Пусть мой подарок вдохновит тебя к открытию неизведанных глубин моря. Изольде тоже хотелось что-то подарить любимому, но у нее не было ничего, что могло бы пригодиться Габриэлю в небе. Она дарила ему все самое дорогое, что у нее было: морские ракушки, затонувшие корабли, кораллы и жемчуг, движения своего нежного тела, радость и грусть своей глубокой души. Она дарила ему глубину и таинственность моря. Эти сокровища благодарно принимались его душой и бережно хранились в сердце.

***

После каждой встречи, принимая от любимой новый подарок, он чувствовал, что шире становится размах его крыльев, что движения их становятся точнее и совершеннее. Если этим подарком был подводный город, он чувствовал, приобретение нового знания. Если подарком был затонувший корабль, он вспоминал событие, происходившее с ним в далеком прошлом. Если это были морские кораллы и жемчуг – он чувствовал, что прекраснее становится мир, наблюдаемый им с высоты полета. Когда любимая дарила ему загадочность и таинственность глубин своего моря – в глубине его души рождалось неуловимое, неосознанное, волнующее чувство – он становился добрее, спокойнее и счастливее.

***

Во время прощания перед следующим штормом любимая говорила ему:

– Дорогой друг, разреши подарить тебе глубину моего моря, на которой я буду ждать приближение нашей встречи. Я дарю тебе радость и печаль рыбы, ожидающей встречи с любимым. Я дарю тебе кружева водорослей и перламутр ракушек, разделяющих со мной радость и печаль нашей встречи. Пусть мой подарок вдохновит твои крылья к вознесению к новым высотам неба.

***

Небольшая глубина моря становилась продолжением его неба. Небольшая высота неба становилась для нее частью моря.

Во время полета, он слышал доносившийся из глубины моря голос бездны, ведущий с рыбой беседу о нем, она же из глубины моря слышала голос неба, говорившего о ней с птицей. Когда они смотрели друг другу в глаза – в ее глазах он видел прозрачное море, на дне которого сверкали маленькие жемчужины – звезды, в его глазах она видела прозрачное небо, «потолок» которого был усыпан перламутровыми ракушками, освещаемыми гигантской жемчужиной – луной.

***

– Давай поиграем, – предложила Она.

– Давай, – согласился Он.

Он пытался нырнуть и поплыть, Она пыталась вынырнуть и взлететь. У каждого из них это получалось неуклюже, несовершенно, но они не отчаивались. Им было весело, они смеялись, им казалось, что кроме них нет никого в этом мире. На мгновенье ей казалось, что ее море не заканчивается там, где начинается его небо. Ему, на мгновенье, казалось, что дно его неба находится ниже поверхности ее моря. Влюбленным казалось, что нет ни неба, ни моря, что нет ни ее, ни его, что море и небо – это один мир. Им казалось, что во всей вселенной есть только одно существо – одно сердце, живущее в бесконечных глубинах моря, и в бесконечных высотах неба.

Это пылающее сердце светом любви зажигало звезды, своим жизнелюбием оживляло подводные города. В глубинах вселенной рождались новые миры, на поверхность моря всплывали затонувшие парусники. Расправив пробудившиеся паруса, после прикосновения оживляющего солнечного луча, они устремлялись к долгожданному берегу счастья.

***

Небо и море – это один и тот же мир, наполняющий жизнью бесконечность пространства. Разные существа этот мир называют по-разному. Птицы называют его небом, а рыбы – морем, потому что птицы в нем летают, а рыбы в нем плавают. Каждый день птицы и рыбы живут рядом друг с другом, но им кажется, что они далеко друг от друга, что они разделены границей. Но они глубоко заблуждаются. Граница эта существует только потому, что мечта птиц передвигается с помощью крыльев, а мечта рыб – с помощью плавников. Стоит какой-либо из рыб на мгновенье подумать о том, что у нее вместо плавников крылья, она сразу же оказывается в небе, с высоты которого свободно видит глубину своего моря. Стоит любой из птиц подумать о том, что у нее вместо крыльев плавники, она тут же оказывается в море и с глубины моря она видит высоту своего неба.

***

«Почему ее море не так прозрачно, как мое небо? Почему у моей подруги такие маленькие крылья? Ее перья не такие, как мои. Если бы я был рыбой, все было бы гораздо проще. Тогда не существовало бы границы, разделяющей нас, и мы могли бы видеться и играть друг с другом всегда. А может быть, без границы, разделяющей нас, между нами не возникло бы такой сильной дружбы, таких настоящих чувств. Быть может, сила чувств, возникших между нами, рождена различием стихий, разделяющих нас. Быть может, сила этого чувства возникла из-за противостояния его преградам. Возможно, если бы я был рыбой, мы никогда не обратили бы друг на друга внимания, и между нами не возникло влечения друг к другу?»

«Почему его небо прозрачнее, чем мое море? Почему я не могу в нем плыть? Его чешуя отличается от моей, его плавники больше, чем мои. Когда я попадаю в его небо, меня ослепляет яркий свет. Только на мгновение я чувствую себя птицей, только мгновенье лечу, но затем снова вспоминаю, что я рыба, и снова продолжаю плыть».

«В своем небе он летит быстрее, чем я плыву в море. Быть может, небо – это другое море, в котором можно научиться плавать совершеннее, но для этого нужно родиться птицей, – думала она. – Если бы я родилась птицей, все было бы гораздо проще, тогда не существовало бы границы, разделяющей нас, и мы могли бы видеться и играть друг с другом вечность. Но если эта граница существует, тогда почему между нами, существами, живущими в разных мирах, возникло чувство, соединившее нас и наши миры? Возможно, для того, чтобы каждый из нас мог перейти из одного мира в другой. Возможно, для того, чтобы я захотела стать птицей, а он – рыбой.

– Любимая, я научу тебя летать и тогда мы вместе сможем взлететь, мы улетим в новый мир, в котором нас не будут разлучать безжалостный шторм. Я смогу, я знаю, всем сердцем я чувствую, что нет ничего невозможного

– Любимый, я научу тебя плавать и тогда мы вместе сможем уплыть в новый мир, в котором нас не сможет разлучать безжалостный шторм.

Они забывали, что на смену дня всегда приходит ночь.

Бесконечное счастье должно была смениться мгновением шторма, в вечности которого останется всего лишь счастливое мгновенье воспоминания.

***

Когда к середине моря возвращался ветер, на его зеркальной поверхности рождались маленькие волны. Их было много, в тесноте они были послушными и дружно следовали одна за другой. Постепенно волны росли и становились огромными чудовищами, соревнующимися друг с другом в силе и скорости. Когда ветер утихал, волны уменьшались и растворялись в зеркальной поверхности успокоившегося моря. Казалось, что их никогда не было, что море всегда было таким плоским и прозрачным. Но они были. Солнце помнило каждую волну всех, следующих друг за другом штормов. Уже давно не было старого ветра. И вот на смену ему появился молодой неопытный ветерок. Он неуверенно, неумело потревожил зеркальную гладь спокойного моря. По поверхности моря пробежала слабая дрожь предчувствия надвигающейся стихии, появились небольшие, еще не окрепшие волны. Молодой ветер, наблюдая воплощение своей силы в потревоженной поверхности моря, обретал уверенность. Увеличившиеся волны издавали тревожные, угрожающие звуки. Голоса волн сливалась в гимн шторма, воспевающий буйство, неукротимость, хаос, необузданность, протест. В споре волн, соперничающих друг с другом, множество различных фраз мог различить чуткий слух.

***

В пространстве пробудившегося в шторме моря, только две волны понимали друг друга, только две волны были в абсолютном согласии. Они играли друг с другом. Одна из них пыталась догнать другую. Им было очень весело. Им казалось, что счастье продлится вечность, что кроме них нет никого в этом мире. Одна волна говорила другой: «Мы будем вечно друг друга любить. Мы побываем во всех уголках нашего бескрайнего моря. Мы накроем и потопим множество больших кораблей и маленьких лодочек. Ничто не сможет разрушить благодать и спокойствие нашего счастья». Они так были увлечены игрой, что не заметили, как из-за большой тучи появилось солнце, ласковые лучи которого успокоили разбушевавшийся ветер. И две волны, так и не доиграв свою волшебную игру, растворились в плоском отражении уже чистого неба.

***

«Мы должны друг о друге забыть и больше никогда не видеться. Я должен первым принять решение, я сильнее, я птица, я это должен сделать для нее и для нашего счастья».

Он решил улететь очень далеко, туда, откуда на рассвете возвращается солнце.

«Мы должны друг о друге забыть. Я должна первой принять решение. Я сильнее, я рыба, я должна это сделать для него и для нашего счастья». И Она приняла решение уплыть очень далеко, в другую часть моря, туда, куда на закате уходит солнце. Она уплывала от себя, взлетающей вместе с ним в небо, от себя, играющей с ним на зеркальной поверхности счастливого моря.

Он улетал от себя, плывущего с любимой в глубине моря, от себя, играющего с ней на поверхности счастливого моря.

***

С каждым днем они удалялись друг от друга. Взмахи крыльев все дальше и дальше от любимой уносили Габриэля. Он чувствовал, как с каждым взмахом увеличивается расстояние, разделяющее их. Габриэлю было грустно, но он был рад, что освободил любимую от страдания. Он хотел сделать что-то для любимой, и знал, что большего сделать для нее, чем ее покинуть, не может. Габриэль был доволен собой, Он был рад тому, что у него хватило сил изменить судьбу. Но, в то же время, он сомневался: «Не бегу ли я от себя, от судьбы, от любви, от счастья не слабость ли это? Какое же это счастье, если оно длится так недолго, если оно разделено такими жестокими периодами страданий. Нет. Все-таки я принял правильное решение, я птица – сильное существо. Так меня научило мое небо».

С каждым днем они удалялись друг от друга. Изольда была довольна собой, она была рада тому, что у нее хватило сил изменить судьбу. Но в тоже время она сомневалась: «Не уплываю ли я сама от себя? Не слабость ли это? Быть может я бегу от своей судьбы, от своего счастья? Пусть очень трудного, порой даже невыносимого, но все-таки моего счастья. Какое же это счастье, если оно длится так не долго, если оно разделено такими трудными промежутками разлуки. Нет, все-таки я приняла правильное решение. Я должна была так поступить.

***

Мощные воздушные потоки мешали Габриэлю. Ветер был возмущен, он превратился в сильный ураган, сметающий все на своем пути. Но птицу, удаляющуюся от своей подруги, он был не в силах остановить. Дождем об их разлуке плакали облака, его крылья намокали и становились тяжелыми, но он продолжал лететь, удаляясь от нее и от того места, где в последний раз в жизни с ней попрощался взглядом, так ничего и не сказав на прощанье.

Подводные течения мешали Изольде удаляться от того места, где она взглядом попрощалась со своим другом, так ничего и, не сказав на прощанье. Подводные течения пытались вернуть ее к счастью, от которого она уплывала. Море было против их расставания. На пути ей встречались хищные рыбы, пытающиеся напугать ее и вернуть обратно. Но даже мысль о смерти, подстерегающей ее в неизвестных глубинах, не могла остановить Изольду.

Изольда боялась всплыть на поверхность моря. «Если я всплыву и снова встречу его, я больше никогда не смогу от него уплыть». Поэтому она старалась плыть на самой большой глубине моря. Где в это время он был, она не могла знать.

***

Он был где-то очень далеко и, в то же время, он был рядом с ней, вокруг нее. Он был всем, что ее окружало. Его движения были жизнью моря. Движения каждого существа, живущего в море, были частью движений его совершенного тела. Она думала, что уплывает от него, но чувствовала, что плывет в море, которым был он. Он был ее мыслями, цвет его оперения был цветом моря. Безмолвие моря было его голосом. Мысленно она продолжала с ним беседовать. Она задавала ему вопросы, и море отвечало ей. Ответами моря были встречающиеся на пути подводные города, затонувшие корабли, гигантские осьминоги, причудливые кораллы, диковинные водоросли. Пространство моря всеми своими формами, всеми красками смотрело на нее, словно любящим взглядом его грустных и ласковых глаз.

***

Изольда не могла сосчитать, сколько прошло дней, когда заметила, что ее диалог с морем прекратился. Море молчало, и молчала она. Движения окружающего ее мира были не его движениями. Все изменилось. Она никогда раньше не видела моря, в котором плыла сейчас. Со дна этого моря на нее смотрели сверкающие жемчужины, которые не являлись его глазами, подводные города и морские сокровища нового моря не были его мыслями о глубинных тайнах ее души.

***

Улетая от любимой, Габриель старался не приближаться к поверхности моря. Он знал, что если будет лететь у поверхности моря и увидит любимую, тогда он уже никогда не сможет расстаться с ней.

***

Он знал, что Изольда была где-то очень далеко, но, в то же время, он чувствовал, что она близко, рядом с ним, вокруг него. Она была всем, что его окружало. Она была высотой неба и поверхностью моря. Цвет ее чешуи был цветом поверхности моря, в котором, отражалось множество солнечных лучей. Движение жизни, видимое им с высоты птичьего полета, было движениями ее совершенного тела. Мир окружающих его звуков был голосом ее мысли. Мысленно он продолжал беседовать с ней. Он старался объяснить любимой, почему принял решение улететь от нее навсегда.

***

Габриель не знал, сколько дней прошло, когда заметил, что его диалог с небом прекратился. Небо молчало, молчал и он. Изольды не было рядом. Жизнь, видимая с высоты полета, перестала быть движениями ее совершенного тела. Мир окружающих его звуков не был голосом ее мысли. Спокойная поверхность моря, отражающая солнечные лучи, перестала быть ее взглядом, наблюдавшим за полетом птицы. Медленно проплывающие мимо, облака и неподвижные звезды перестали быть ее размышлениями о тайнах неба. Мир стал другим. Все изменилось. Он никогда не видел раньше неба, в котором летел сейчас. Только теперь он понял, насколько далеко улетел от любимой. Он понял, что оказался в новом небе, с высоты которого была видна другая поверхность моря, над которой очень высоко летел другой он.

***

Ее не было ни рядом, ни вокруг. Он летел в новом небе. Изменились птицы, форма их тел, голоса, движения крыльев. С высоты нового неба он с интересом рассматривал поверхность новой земли. Земля была наполнена новой жизнью, абсолютно не похожей на прежнюю жизнь, которую он наблюдал с высоты старого неба. Он рассматривал поверхность нового моря, в которой отражалось новое небо. Его душа растворилась в этом мире, до пределов заполнив его. Ему казалось, что он летит внутри самого себя. Он уже не мог отделить себя от мира, в котором летело его тело. Он не мог отделить себя от мира, которым он стал.

***

Вдруг Он увидел берег Большой Земли. Лететь дальше не было смысла. Здесь ее быть не может, здесь земля, теперь я смогу отдохнуть, подумал он. Много дней он летел. Силы были на исходе, и Он приземлился прямо возле берега.

***

Она продолжала плыть. Глубина моря становилась все меньше и меньше – дальше плыть было некуда. Она была возле берега. «Много дней я плыла и вот я доплыла до самого начала моего бесконечного моря. А друг мой в это время кружится над вершинами волн в середине моего моря, всматриваясь в глубину, в надежде увидеть меня.