Место под солнцем

– Там чердак. И он весь твой. Располагайся. Всё, что в сундуках, – тоже твое.

На середине лестницы я обернулась и неловко спросила:

– Думаете, выгонит?..

Айгон достал из кармана штанов опознавательный камень, повертел рассеянно:

– Попытается. Но у нас есть весомый повод для возражения. Маги нынче нарасхват. И необученными не разбрасываются, даже если они…

– …пыль на чьих-то сапогах? – хотелось сказать безразлично, а прозвучало горько.

– Внук у госпожи только один, – тихо отозвался городской маг. – Не обижайся. Иногда лучше быть пылью, чем препятствием. Когда много дел – а мы всегда заняты, – её легко не замечать. А вот препятствия ломают. Прими всё, как есть. Пока. Пока учишься, пока привыкаешь. Придет время, и ты наберешь достаточно веса, чтобы постоять за себя и свои интересы. А до тех пор я прикрою. Против меня она не пойдет. Спи спокойно.

На чердаке я быстро нашла себе место. Порывшись в сундуках, выкопала несколько старых одеял, обустроила в углу лежак и выпустила шуруша. Разулась, переоделась в длинную рубаху и расплела косу. Улеглась и сначала никак не могла расслабиться. Но шуруш так заразительно сопел, свив себе «гнездо» из двух одеял у моей подушки, что я сама не заметила, как заснула.

А утро началось со ссоры. Я проснулась от громкого голоса и сначала не могла понять, где нахожусь, и почему мой друг не в сумке, а пищит под потолком. А потом вспомнила. И поняла, чей голос гремит на весь дом. Торопливо переодевшись, я осторожно спустилась вниз.

– Рассказывай про родственные связи кому другому, Айгон. Она безродная.

– Я тоже, – резковато ответил он. – Но вы закрыли на это глаза, когда из болот полезла нежить, и вам срочно понадобилась защита. Девочка – маг, и очень сильный. И значение имеет только это.

Не вовремя скрипнула ступенька. Оба спорщика, стоявшие у входной двери, разом обернулись на звук. И под взором госпожи я ощутила себя даже не пылью. А чем-то еще более незначительным… и почему-то опасным.

– Подойди! – велела она, смерив меня очередным неприятным взглядом.

Я несмело спустилась в коридор. Пристальное изучение, тяжелое затяжное молчание, предупреждающий взгляд Айгона, голоса во дворе – и среди них ни одного знакомого… Не знаю, как я это вытерпела, но, кажется, прошла вечность, прежде чем госпожа соизволила коротко заявить, обращаясь к городскому магу:

– Позаботься о том, чтобы мы с Оссо ее не видели.

И я не сдержалась:

– А вы позаботьтесь о том, чтобы его никогда больше не обижали.

Она ничего не ответила – ни словом, ни взглядом. Вышла стремительно, хлопнув дверью. И мы с Айгоном выдохнули – одновременно и с похожим облегчением.

– Ну что, – он улыбнулся, – приступаем к учебе?

Весна сменилась жарким и душным летом, пропитанным болотными испарениями, наполненным безостановочным, до изнеможения, обучением, когда судьба неожиданно столкнула нас с Оссо лбами. Да там, где я не ожидала его встретить – у общих колодцев. Госпожа жила в центре города, имела под рукой и свои источники, и людей, которые приносили воду, и что единственный внук делал вне дома бабушки, если не…

– Твоя задача, – сказал с утра наставник, кивая на две большие бочки, – сначала уменьшить их, потом донести до колодца и увеличить, наполнить, снова уменьшить и вернуться. Ясно? Вперед.

И я почти закончила, уменьшив наполненные водой бочки до размера кружек, осталось донести их до дома. День уже перевалил за середину, жара плавила стоячий воздух, дрожа зыбким маревом и путая мысли. И когда, прижав к груди «кружки» и обернувшись, я столкнулась с Оссо, то приняла его за морок. И уставилась изумленно.

– Лор, это я, – он осторожно улыбнулся. – Давно не виделись – не забыла?

Я промолчала. В горле пересохло – как почудилось, от страха. За своё место. Я быстро огляделась, но людей не было. Полуденное пекло местные обычно пережидали дома, лишь меня наставник гонял в любое время дня и ночи, стараясь побыстрее развить дар. Но никто не отменял любопытных взглядов из окон домов, и на мгновение показалось, что на нас смотрит весь город.

– Извини, – сухо проронила я, – мне некогда.

Обошла Оссо и устремилась к дому наставника. Думала, отстанет, но нет, увязался следом. Я занервничала. Этого еще не хватало…

– Чего тебе? – я остановилась перед завалом у харчевни.

– Узнать, как ты, – Оссо сунул руки в карманы. – И…

– Хорошо, – перебила я. – А теперь давай разойдемся. У меня еще дел по горло.

– А ведь я всегда говорил, что у тебя магический дар, а не просто «излишек», помнишь? – он снова улыбнулся и серьезно добавил: – А еще ты мне друг. Не убегай.

Хорош друг, которого ты бросил…

– Если тебя бабушка запугала, то я с ней поговорил, – продолжал Оссо. – Сказал, что хочу видеться с тобой и общаться, как раньше.

– И что, она согласилась? – я недоверчиво подняла брови.

Он красноречиво скривился и дернул плечом:

– А мне всё равно. Я устал от запретов.

– Ты за мной не вернулся, – я крепче прижала к груди «кружки», точно прячась за ними, и с вызовом посмотрела на своего нежеланного спутника: – А если бы не Айгон? Если бы ты всё же пришел, а меня бы в городе уже не было? Если бы наставник не заметил мой выплеск, не нашел и не отстоял? Что бы ты делал, если бы я не оказалась магом?

Его ответ удивил – и быстротой, и смыслом.

– Я бы ушел за тобой, – сказал Оссо просто. – Нашел и остался рядом.

– Хорошо говорить, когда уже ничего не надо делать, – с горечью кивнула я.

Наверно, он мудро поступил, что не пришел тогда. Как знать, может, я и не встретилась бы с Айгоном. И мудро не приходил раньше, выжидая, но…

– Оссо, я спасла твое настоящее, – я отвернулась. – Спасла в приюте, чтобы ты оказался здесь. А ты привел меня сюда и дал мне будущее. Разойдемся на этом. Больше я не хочу тебя видеть. Никогда.

И пошла домой. Руки, держащие «кружки», мелко дрожали от напряжения, как и колени, по лицу тек пот, и не только от жары. Я боялась, что он опять увяжется следом и придется искать более обидные слова… Но Оссо остался стоять на месте, и до дома наставника я дошла в гордом и унылом одиночестве.

Айгон ждал на крыльце. Молча указал на землю, и я поставила «кружки» перед ним. И сразу постаралась закончить дело, вернув бочкам изначальный вид, но получилось не очень.

Наставник задумчиво изучил получившиеся вместо «кружек» глубокие «тарелки», глянул на меня внимательно и мягко сказал:

– Я видел вас с другом и слышал, что ты сказала. Лори, это не мое дело…

– Да, не ваше! – отрезала я резко, опустила взгляд и хрипло добавила: – Простите…

– Прощаю, – Айгон примиряюще улыбнулся. – А ведь Оссо мог знать, что о тебе есть кому позаботиться, – он верил в твой магический дар. И оттянул всё внимание госпожи на себя, чтобы дать время – вам обеим – привыкнуть. Не думала об этом? Ну, что ж… Однажды ты поймешь, что близкий человек важнее места под солнцем.

Я привычно смолчала. Отвернулась, сосредоточилась, представляя бочки нормальными и полными чистой воды, и с пятой попытки вернула им изначальный вид. Правда, вода оказалась раскаленной, закипающей… Но наставник одобрительно улыбнулся и велел идти отдыхать. Я ушла на чердак, обтерлась, переоделась и устало растянулась на лежаке. И сквозь тяжелую, мучительную дрему думала. О том, что незнание, недосказанность, боязнь искренности – наши главные враги.

А к вечеру, когда зной стал невыносимым, по городу прокатился каменный рокот. Задрожала земля, заходил ходуном дом, и я вскочила на ноги. Айгон рассказывал, что… Я сбежала по лестнице, преследуемая верещащим шурушем, и столкнулась с наставником в коридоре.

– Останься здесь, – велел он строго, застегивая рубаху. Привычной его улыбчивости как не бывало. – Не перечь, Лорина. И не смей приближаться к стенам. Ты еще не готова к бою.

Я разочарованно кивнула.

– Присмотри за домом. Я хочу вернуться под крышу, а не в развалины, – Айгон смягчил тон. – Вся твоя жизнь будет полем боя. Не спеши приближать этот момент. Обещаешь не выходить наружу?

Согласное «да» далось с трудом. Наставник ушел, оставив меня в напряженном ожидании. Сидя в коридоре, я отвлекалась, в мельчайших деталях представляя крышу и стены, окна и крыльцо, окружающие дома и… Земля дрожала, воздух раскалился до горячей испарины на коже и мокрой насквозь одежды, сгустившаяся хмарь заползала в оконные и дверные щели, смердя болотом и тленом. И, убедившись в крепости дома, я с головой ушла в другое дело – чистила воздух. Вспоминала, как свежо дышлось в окруженной горами столице, где не было ни хмари, ни опасности из-за стен, и какая после весеннего дождя случалась ветреная прохлада…

Я очнулась от резкого голоса госпожи:

– Где, провались оно всё, маг?!

Я вскочила на ноги. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Дверь с грохотом распахнулась, впуская горячую хмарь и двоих грязных мужчин, которые тащили на носилках… кокон. Тёмно-зелёный, истекающий слизью, подвижный. Словно кто-то рвался… От понимания у меня волосы встали дыбом. Кто-то исступленно рвался наружу. «Кто-то»… Наставник…

– Ты, – госпожа посмотрела на меня в упор, – работай.

Носилки опустили на пол в спальной комнате. Я зашла следом и испуганно сглотнула. Надо… надо собраться и…

– Ну? – прозвучало за моей спиной резкое. – Чего стоишь?

Кокон вспух и лопнул болотным пузырем, растекся по полу грязной жижей. А под ним оказался еще один. Лишь на мгновение мелькнуло искаженное лицо Айгона, жадно хватающего ртом воздух. И отработанный на учебе инстинкт разом пересилил неуверенность и страх. И впервые мне удалось представить, не закрывая глаз. Как вновь лопается кокон, расползаясь старой тряпкой, а за ним второй, третий…

– Кажется, это что-то внутри, – заметила госпожа, когда я «порвала» очередной кокон. – Найди.

Я посмотрела на нее недоверчиво снизу вверх. От усталости у меня плыло перед глазами. Я сидела на коленях, в ошметках болотной слизи, грязная и измученная, а она хотела…

– Внутри? – я сглотнула, глядя, как по скрюченному телу Айгона медленно ползут капли слизи, сращиваясь, образуя новую оболочку.

– Да, как семя в земле. Вырви заразу с корнем.

– Но…

…я никогда не работала прежде с телом, только с предметами! Наставник говорил, пока не научусь безошибочно, в любом настроении и при любом самочувствии, менять форму неодушевленного, нельзя браться за живое. Он, конечно, много рассказывал, готовил…

– Не знаешь? – госпожа правильно истолковала мое смятение. – Но это не значит, что у тебя не получится. Это значит, что ты не хочешь пробовать. Не хочешь даже попытаться.

Она сохраняла невероятное хладнокровие. Стояла, твердо глядя на меня, и ее взор требовал, приказывал делать… хоть что-то. Я отерла вспотевшее лицо грязным рукавом, нахмурилась, посмотрев на наставника.

– Приступай, – велела госпожа негромко. – Хуже уже не будет. Но может стать лучше. Рискни.

И я решилась. Вспомнила все рассказы Айгона, представила его тело прозрачным и увидела – пульсирующие клубки слизи под кожей. И на что их менять, как убрать?..

– Кровь, – подсказала бабушка Оссо. – Представь, что это просто кровь.

И я постаралась. Из последних сил перебарывала чужую незнакомую магию, представляя, изменяя, исцеляя… И с каждым сгустком, казалось, я билась вечность, и кончились они внезапно и вдруг. «Разжижев» последний, я напряженно поискала следующий и встретила уставший, но привычно улыбчивый взгляд наставника.

– Умница, – тихо сказал он. – А теперь отдыхай, – и, с трудом сев, добавил: – Есть хочу. Принесешь?

Меня ветром сорвало с места. На приливе сил я убежала на кухню и быстро разогрела суп. А когда вернулась, Айгона уже не стало. Госпожа сидела рядом с ним в луже грязи, держа над неподвижным лицом мага раскрытую ладонь, и шептала слова прощания.

Плошка с супом выпала из моих рук, но ни я, ни госпожа этого не заметили. Не отвлеклись на грохот, не оглянулись. Мои губы беззвучно зашевелились в прощании, но в мыслях нужных слов не было. Только мертвая пустота.

Не знаю, сколько я так простояла. Очнулась, когда госпожа договорила, вдохнула-выдохнула и позвала людей. И я обнаружила, что в доме полно народу. Они проходили мимо меня, опять не замечая, и это вернуло меня в чувство. Опять – никто…

Ноги сами унесли меня на чердак. Шуруш тихо попискивал, а мои руки уже начали собирать сумку. Если не выгонит – сама уйду. Не смогу остаться. Здесь – и без вечно круглой и доброй улыбки наставника?.. Нет, человек… важнее места под солнцем. Он ушел к предкам, и без него это место потеряло смысл.

– Знаешь, почему я так не люблю безродных?

Вздрогнув, я обернулась. Госпожа стояла в дверном проеме и задумчиво смотрела на шуруша. А тот смущенно замер рядом со мной, опустил многочисленные «нити» глаз.

– Потому что мы – пыль? – тихо отозвалась я.

– Да. Которая не задерживается надолго. И всего боится. Налетел ветер, заморосил дождь – и она прячется, съеживается, бежит, вместо того, чтобы дать отпор стихии. Улетает с первым же порывом грозового ветра, оставляя других ни с чем. Я довольно насмотрелась на безродных. Не единожды давала кров, ожидая помощи, и всегда они сбегали с первыми же сигналами тревоги.

А я вспомнила, как хотела вчера пойти с Айгоном и помочь ему. Может, если бы пошла…

– Думаешь, ты изменилась? – она словно мои мысли читала. – Тогда почему же сбегаешь? Гроза еще не разразилась – только потянуло сырым сквозняком, а ты уже за сумку. И лететь. И не хочешь бороться ни за себя, ни за свое место под солнцем. Ни за, – и ее взгляд стал острым, – человека, который тебе дорог. Оттолкнула из страха за свою судьбу – и кого? Близкого друга. Обиделась, не попытавшись понять. А ведь это была проверка.

Я посмотрела недоверчиво.

– Это была проверка, Лорина, – повторила госпожа веско. – Я тщательно проверяю каждого безродного, а уж мага – тем пуще. От того, сбежит он или нет, зависят жизни моих людей, и я должна быть уверена, что он выйдет на бой. Или сразу понять, как обойтись без его поддержки.

Наверно, я могла бы возразить – защититься, но чем?.. Тем, чего не случилось?..

– Ты жертвуешь людьми ради себя – это плохо, – ее пронзительный взгляд проникал в мою душу, выворачивая ее наизнанку. – Но за тех, кто в беде, готова бороться, делая то, что прежде не делала. И это хорошо. Ради этого я готова дать тебе шанс – последний – остаться. Если захочешь. Если захочешь не просто жить здесь, но и сражаться – за себя, за других. И считать их близкими, родными, а не просто «кем-то». Тогда и к тебе будут относиться иначе. В конце концов, – добавила она чуть мягче, – не ваша вина, что вас не научили любить. Только цепляться за место под солнцем и выживать – здесь и сейчас.

Она снова посмотрела на шуруша и добавила:

– Айгон умер от яда – его не предусмотрели ни я, ни ты. Не вини себя. И решай, Лорина. Или ты уходишь – и навсегда. Или остаешься – и тоже навсегда. Третьего не дано. Решай.

И ушла. Я, чтобы чем-то занять руки, снова начала собираться, но меня опять отвлекли.

– Уходишь? – Оссо стоял, привалившись плечом к косяку.

Я пожала плечами. Очень хотелось сказать, что у него появился шанс – да, и у него тоже, – доказать слова делом и уйти вместе со мной, но я промолчала. Верно госпожа сказала – нас не научили любить людей, только ценить удобные и безопасные места. Имею ли я право лишать Оссо семьи? Нет. Он ведь, наверно, любит – научился рядом с бабушкой… А я?

И вспомнила наставника. Вспомнила, и в душе что-то заныло мерзко… Так ветер плачет в пустом доме. Нет, не в пустом – в опустевшем. И от этого ощущения стало неуютно. И уходить – и хотелось, и не хотелось, и снова впускать кого-то в осиротевшую душу – и хотелось, и боялось… Как незаметно люди туда просачиваются – и как заметно покидают… Но пустой дом без жильцов – не дом, а строение, и душа без людей – не душа, а…

От понимания стало чуть легче. Положив сумку, я подошла и обняла Оссо. Он вздрогнул и напрягся.

– Это что, прощание?

– Нет, – я слабо улыбнулась, – прощение.

– Остаешься? – Оссо явно обрадовался.

Я привычно промолчала.

А вот не скажу.