Белые дюны

Валя плавно входит в туман, и ее тело постепенно растворяется в нем.

Федя восхищенно качает головой и, закрыв колпачком объектив, припускается бегом от моря.

12. Экстерьер.

Сосны у мотеля.

День.

Федя пробегает мимо бронзовых львов, стерегущих ступени мотеля, взбегает по наружной лестнице.

13. Интерьер.

Комната в мотеле.

День.

Федя выходит из-за ширмы с еще влажными фотографиями в руках. Подсаживается к лежащему в постели Олегу, раскладывает фотографии на простыне: Валя входит в воду, полувидна в тумане.

Олег. Все! Больше сомнений нет. Идем на абордаж. Это уже дело нашей чести. Ты ведешь артподготовку, я — вхожу в прорыв.

14. Экстерьер.

У маяка.

День.

Валя держит в руках фотографии, на которых она, нагая, входит в воду. Федя заглядывает через ее плечо и при этом ловит выражение ее лица.

Федя. Редкая удача. Хоть на выставку посылай.

Валя. Глаза у вас есть, но вот что касается совести…

Федя. Милая Валечка, не смог устоять. Шел мимо, увидел и остолбенел. Вы были так выразительны, как скульптура… И свет божественный… Рука невольно потянулась к аппарату.

Вал я. Я это все конфискую. (Складывает фотографии и кладет их в карман.) У вас ни одной не осталось?

Федя. Все принес. Слово джентльмена.

Валя. Где негатив? Джентльмен…

Федя. И негатив принес. Возьмите. Мой коллега, Олег, тоже в восторге от этих фотографий.

Вал я. Значит, у этих фотографий уже были зрители?

Федя. Что вы, Валечка? Олег — святой человек. Честно сознаюсь, он-то и велел мне отдать вам все экземпляры и негатив в придачу. А то, говорит, мы с тобой больше не друзья.

Валя. С чего это он так за меня заступается?

Федя. А он такой. Кодекс чести. Теперь такие редко встречаются. А кроме того… вы ему тоже приглянулись, как и мне, но он это скрывает. А я человек прямой. Что на уме, то и на языке.

15. Интерьер.

Комната в мотеле.

Вечер.

Федя (вбегая в комнату). Старик, все в ажуре!

Олег. Но, но… Не говори «гоп»! Я — суеверный.

Федя. Да клюнула, говорю тебе! Я ей мозги проел. Кап-кап, кап-кап. Мол, я человек грубый, прямой, что думаю, то и говорю, а Олег — иное дело. Замкнут, горд. О своих чувствах — ни слова. Все в душе таит. И оттого страдает. Ты бы поглядел, как она заглотила наживку! Как, мол, Олег, спрашивает. Почему не появляется? А я ей: ревнует ко мне. И, мол, наша дружба с ним дала трещину. Мы теперь — соперники. А она: ребята, не надо ссориться. Прошу вас. А я: столько лет дружили, водой не разольешь. А теперь, видать, врагами будем. Нет, говорит, не надо, я вас помирю! Вот потеха, она нас помирит.

В дверь несмело постучали.

Олег. Не она ли?

Федя. Войдите.

В дверь бочком протиснулись две девчонки-рыбачки. Принаряженные и робеющие.

Первая. Шли мимо. В окне — огонь. Давай, говорю, постучим.

Вторая. Авось, нас еще помнят!

Олег (вскочив с постели и театрально потрясая, раскинутыми руками). Голубушки! Хохотушки! Дочери морских просторов! Мы вас ждали.

Федя (в тон ему). Очи проглядели, дожидаючись!

Девушки смущенно хихикают.

Первая. Ой, врете вы…

Вторая. Насмешники.

Первая. А чего мы принесли?

Извлекает из-за пазухи бутылку.

Олег и Федя пустились в пляс, попутно освобождаясь от одежды. Девчонки деликатно отворачиваются и тоже начинают разоблачаться. Сначала снимают обувь и прыскают со смеху.

16. Экстерьер.

Лесное озеро.

День.

Лебеди взлетают, расправив сильные белые крылья, и садятся на воду, тормозя красными перепончатыми лапами.

Федя в зарослях приник к аппарату и щелкает безостановочно.

Валя охотно позирует ему.

Валя. И эти фотографии никому не давайте. Все до единой — мне.

Федя. А Олегу? Ему можно дать одним глазком взглянуть?

Валя (после паузы). Пожалуй, да. Но только одним глазком.

Федя. Не станет он глядеть. (Со вздохом.) Мы с ним не общаемся. Только если на столе оставить, будто случайно забыл.

Валя. Не жалеете, что ваша дружба распалась?

Федя. Места себе не нахожу. Но что поделаешь? Не стану же я растаптывать чувство, которое в душе возникло! Я, Валя, такого не испытывал… никогда.

Валя. Мне жаль вас.

Федя. Почему?

Валя. Я к вам ничего не испытываю. А вы на карту поставили такую дружбу.

17. Экстерьер.

Маяк.

Ранний вечер.

Олег бродит вокруг маяка, поглядывает на окна. В окне появляется Валя, с удивлением смотрит на гостя.

Валя. Вам кого?

Олег. Вас.

Валя. Сейчас выйду.

Она выбегает к ожидающему ее Олегу. Он подавляет смущение. Она явно взволнована его визитом.

Олег молча протягивает ей фотографию, на которой она, нагая, входит в туманное море.

Они какое-то время смотрят друг на друга.

Вал я. Значит, он мне отдал не все? А ведь клялся.

Олег. Я за него не в ответе. Но когда обнаружил вот этот экземпляр, посчитал своим долгом вернуть его вам.

Валя. Спасибо. Вы поступили благородно.

Олег. До свидания. Прощайте.

Валя (вслед ему, уходящему). Постойте. Если не спешите, я вам покажу наш маяк. Ему почти двести лет. А вид с высоты — дух захватывает.

18. Экстерьер.

Смотровая площадка маяка.

Вечер.

Уже стемнело. Вращающиеся многоцветные источники света на вершине маяка озаряют силуэты Олега и Вали, обдуваемых морским ветром у металлической ограды на макушке маяка.

Перед ними расстилается бесконечное море, рдеют алым подбоем облака на закате. Лучи прожектора далеко пронизывают сгущающуюся темень.

Валя украдкой разглядывает Олега.

Он резко поворачивает к ней взволнованное лицо. Глаза его заволакивают слезы, губы дрожат.

Валя. Что? Говорите…

Олег сдерживает дрожь на губах и приникает лицом к стене маяка, словно борясь со слезами.

Валя. Олег, милый…

Она гладит его затылок, вздрагивающие плечи.

Он рывком отталкивается от стены и, не глядя на нее, бежит в дверь, затем по лестнице — вниз. Валя. Олег!

19. Интерьер.

Комната в мотеле.

Ночь.

Олег и Федя хохочут.

Олег. Точно по системе Станиславского! Старик сейчас делает сальто в гробу. Он бы мне поставил пять с плюсом за мимический этюд.

20. Экстерьер. Дюны у моря. Вечер.

Рыбацкий костер. Готовят уху. Девчонки-рыбачки чистят рыбу, смеясь и поглядывая на Олега с Федей.

Есть и новшество. Из автомобиля протянули провод с электролампой и установили на шесте над костром, и поэтому вся компания озарена ярким кругом света.

По рукам гуляет стакан с водкой. Закусывают, пока не готова уха, вяленой рыбой.

Где-то с топотом проносится табун диких лошадей.

Из темноты возникает старик — смотритель маяка.

Смотритель. Мир честной компании.

Старый рыбак. Присоединяйся к нам.

Смотритель. А я не с пустыми руками. Я вам песни принес. Иди сюда, Валя, здесь все свои.

Валя с гитарой вынырнула из темноты. Ее усаживают в круг. Федя тут же пристраивается с ней рядом.

Олег остался недвижим. Он — в полутьме. Лишь порой сполохи пламени озаряют его сосредоточенное, печальное лицо. Валя то и дело взглядывает на него, а когда начинает петь, то смотрит только в его сторону.

Поет она только ему, забыв об остальных. И спохватывается лишь тогда, когда ей начинают шумно рукоплескать.

В знак уважения рыбаки ей первой подают тарелку ухи. Она поудобней устроила тарелку себе на колени, зачерпнула ложкой и вдруг обнаружила отсутствие Олега. Его не было на прежнем месте. Она обшарила встревоженным взглядом весь круг у костра — Олега не было.

Федя. Ушел! По-английски, не прощаясь.

Валя. Почему?

Федя (отмахнувшись). Да он не в себе. Еще не известно, что учудит.

Валя вскочила на ноги и бросилась в темноту. Олега она нагнала на дороге среди дюн. С разбегу кинулась к нему на шею, осыпала лицо поцелуями.

21. Интерьер.

Комната в мотеле.

Ночь.

Валя и Олег в постели. Она не сводит завороженного взгляда с его лица.

А он курит. Задумчиво пуская кольца дыма в потолок.

Где-то в дюнах с топотом проносится табун диких лошадей.

22. Экстерьер.

Дюны.

Ночь.

В лунном свете лоснятся спины бегущих лошадей. Развеваются гривы.