Якиманка

Бабушка взяла его за руку и потянула к берегу. Наверху она сняла с себя маску и сказала Ване: «Продолжение завтра, пока хватит…». Мама помогла освободиться Бабушке от аквалангистского снаряжения. Пока Бабушка и Ваня обменивались впечатлениями от морской прогулки и грелись в лучах солнца, Папа в настоящем аквалангистском снаряжении сплавал в глубины моря.

На обед Бабушка, как и обещала, приготовила рапановые котлеты. Ваня с их вкусом особенно не разобрался. Времени не было: он настолько проголодался от прогулок по земле и в воде, что ел с аппетитом, о котором  Папа как-то сказал: «Ест, аж за ушами трещит…». Потом ему захотелось баиньки. Он стал так беззастенчиво зевать, что Папа, не задавая лишних вопросов, повел его за руку в постель. Во сне Ване снились рыбы, крабы, рапаны, водоросли…потом вся красочная панорама подводного мира исчезла, и откуда-то появился изящный металлический робот на четырех колесах, напоминающий игрушечный самосвал. Он направил в глаза Ване свет из маленького прожектора и сказал: «Привет! Я так долго ждал тебя! Я поведаю тебе один большой секрет…». Какой это был секрет, Ваня не успел услышать. Он проснулся от громкого хохота Бабушки в соседней комнате. Ваня вскочил с постели и кинулся наружу.

Папа, оказывается, рассказывал Бабушке новый анекдот. И он ей понравился. Маме перемена в отношениях Бабушки и Папы понравилась. И она решила, как она нередко говорила Ване, «Ковать железо, пока оно горячее!».  Например, когда он не хотел учить буквы, и Мама говорила ему: «Сегодня ты обязан выучить пять букв, завтра ещё пять букв, и так ты не заметишь, как выучишь весь алфавит. Это называется: «Ковать железо, пока оно горячее!». Она сказала: «Предлагаю выдвинуться на Адалары, это скалы в море, недалеко от нашего пляжа…».

– Самое лучшее место для дайверов Гурзуфа! – сказала Бабушка. И тем самым согласилась со словами дочери.

Ванечка уже знал, что дайвер – это современный ныряльщик, как использующий специальное снаряжение, так и обходящийся без него (оборудования). Вчера Бабушка говорила между делом, что существует несколько групп дайверов. Их названия пришли Ване на память. Мама несколько раз повторяла их ему. Скубадайвер – ныряльщик, дышащий под водой при помощи акваланга, скиндайвер – ныряльщик с маской и трубкой, технодайвер – характерной особенностью этого ныряльщика является нахождение в сложных условиях: большая глубина, подводные пещеры, затонувшие объекты, плохая видимость, соседство с акулами. И, наконец, фридайвер – ныряльщик, использующий пи погружении на глубину задержку дыхания.

Ваня отнёс Бабушку к технодайверам, Папу – к скубадайверам, а себя – к скиндайверам. Перед ним стояла большая задача: вначале стать скубадайвером, а потом технодайвером. В будущем, когда Мама преодолеет свою болезнь, она обязательно станет скубадайвером.

Вот и Адалары во всей своей суровой красе. Мама осталась на берегу с Ваней, а Папа и Бабушка направились в снаряжении аквалангистов под водой к подножью Адалар. Пока Ваня и Мама любовались с берега на Адалары и находящуюся несколько поодаль от них скалу Шаляпина и с удовольствием попивали горячий чай из стального термоса, Бабушка и Папа вернулись с грузом рапанов, подстреленной рыбы – кефали в сумках на боках – и отдельной, весьма неожиданной находкой.

– Смотри, Ванечка! – взволнованно сказала Бабушка, когда освободилась от груза снаряжения дайвера и высвободила свою объемистую сумку. На мелкой гальке пляжа, в куче рыб и рапанов виднелось нечто, все облепленное мидиями и заросшее водорослями. –  Сколько здесь плавала и никогда не обращала внимания на эту странную вещь…

Мама взяла в руки «странную вещь»:

– Тяжелая. А, может, внутри нее сокровища?! Золотые монеты, например?!

Она потрясла шкатулку. Внутри что-то зазвенело…

– Ну, не будем торопиться, скажи ещё: «Алмазы, бриллианты…», – остудил фантазии Мамы Папа. – Давайте, не будем решать появившийся вопрос на пляже. Нас могут неправильно понять…

Никто не стал оспаривать предложение Папы, и странная шкатулка отправилась в сумке-рюкзаке Папы, вместе с рапанами и рыбой, в дом Бабушки.

По прибытии на место Папа аккуратно освободил шкатулку от мидий и водорослей. Осталось только открыть находку и полюбоваться ее содержимым. Вот с этим ничего не получалось. Шкатулка не хотела открываться. А ломать её на части было жалко. Шкатулку занесли подальше от недобрых глаз в самую дальнюю комнату в доме Бабушки. Её была комната Вани. Она стояла на маленьком столе у изголовья кровати Ванечки и дразнила его воображение…

Ваня вспомнил, как перед самым отъездом их маленькая семья съездила в Подольск, к Дедушке и – отцу Папы. Он работал механиком на знаменитом заводе швейных машин, исторические корни которого уходили в дореволюционную российскую компанию «Зингер», и всё ещё не расстался с мечтой, что его старший сын, Папа Ванечки продолжит фамильное дело. Младший сын, дядя Вани тоже не оправдал надежд старого механика и тоже, как и его брат, работал и жил в Москве. Папа Ванечки отделывался обещаниями, но потом сказал многозначительно:

– Отец, подрастает Ванечка, давай его сделаем продолжателем фамильного дела. Да, я помню дедушку. Замечательный был человек, и как механику ему не было равных…

Далее разговор зашел в такие семейные дебри, что Ваня не успевал запоминать имена своих знаменитых старших родственников, ведущих свои корни от немца Карла, ещё при правлении императрицы Екатерины Второй выбравшего Россию Родиной для себя и своей семьи.

Но самое главное произошло ночью. Ванечка уже засыпал, когда в комнату вошел Дедушка. Он всунул в его ладонь ключ. Он показался Ване холодным и тяжелым.

– Хотел отдать ключ твоему отцу. Передаю его тебе. Это универсальный старинный ключ. Он открывает все двери и всё другое, что имеет замки. Никому не показывай! И не потеряй! Это будет наш секрет, который никому нельзя рассказывать…

Ваня положил ключ Дедушки под плинтус у батареи отопления в своей комнате. Рядом со своими камешками: белыми, черными, красными…Он вспомнил о нём перед отъездом в Крым, но не стал брать с собой: побоялся, что потеряет. Ваня решил, что по прибытии в Москву воспользуется ключом и откроет шкатулку.

Шкатулка так и пролежала до отъезда маленькой дружной семьи в родной город. Папа сказал: «Не будем будоражить общественное мнение Гурзуфа. Сам я не могу открыть шкатулку. Надо звать мастера. Нет гарантий, что он не расскажет всему миру о нашей находке. В Москве мы обратимся за помощью к моему знакомому мастеру. Содержимое шкатулки надо будет сдать государству. Если оно ценное, часть его выдадут. Как  премию. В рублях».

Оставшиеся до отъезда в Москву дни пролетели быстро.

Ласточкино гнездо. Ялтинская набережная. Бахчисарайский дворец. Воронцовский дворец. Ливадийский дворец. Массандровский дворец. Балаклава.  Ай-Петри. Херсонес Таврический. Крепость Чуфут-Кале. Никитский ботанический сад…

Это были самые красивые места Крыма, которые Ваня запомнил, потому что был в них с Бабушкой, Мамой и Папой…

Остались Мраморная пещера, пещера Кизил-Коба, крепость Мангуп-Кале, озеро Чокрак и озеро Панагия, Кояшское озеро, гора Демерджи, полуостров Тарханкут, Большой каньон, мыс Хамелеон, мыс Фиолент и другие места, о которых большинство имеет приблизительное представление.

– Вот только времени у нас нет их посетить. Мой милый мальчик, на следующий год мы вместе побываем во всех уголках нашего родного Крыма…

Бабушку поддержали Мама и Папа. Расставание было коротким, но очень эмоциональным. Бабушка прослезилась и сказала: «Даже не знаю, как это я буду без вас жить. Может, соберусь в Москву, в гости?!». Она начала прощать Папу, который забрал её единственную дочь из Крыма в далекий Подольск и там вместе с ней попал в страшную автомобильную аварию. После неё Мама какое-то время лежала в больнице, потом её выписали домой. Врачи обещали, что её пребывание в инвалидной коляске временное. Нужно время, нужно лечение, нужна любовь и поддержка родных и близких…

Договорились, что Бабушка навестит маленькую семью в скором времени. Москва встречала традиционными холодными сентябрьскими дождями. Заморозки побили цветы на клумбах, стала желтеть трава, вечер начинался рано, а солнце не спешило прогнать тяжелые тучи с неба. Мама уехала в реабилитационный центр, Папа ушел на работу. Ваня сходил в школу, а потом вспомнил о шкатулке и вынул старинный дедушкин ключ из известного только ему места под плинтусом у батареи отопления.

– Ну, Ванечка, – сказал сам себе Ваня. Против всякого ожидания ключ сразу вошел в отверстие на боку шкатулки. Ваня повернул ключ по часовой стрелке. В шкатулке что-то щёлкнуло. Так звонко, что мальчик оглянулся по сторонам. Ваня ещё раз провернул ключ, поднял крышку и заглянул внутрь шкатулки. Там лежала россыпь металлических деталей, очень похожих на набор лего. Они были большие  и маленькие. Ваня тронул одну из больших деталей, лежащую в шкатулке, пальцем. Между деталью и пальцем Ванечки проскочила искра. Ванечка отдернул руку и подул на палец. Палец защипало. Шкатулку заполнил дым. Ванечка закашлялся: очень скоро туман заполнил всю комнату. Но очень скоро его кашель прошел. Туман имел вкус сладкой, пахнущей мандаринами, карамели. В тумане появилось изображение вращающегося диска. Из него полились непонятные слова: «Аблр…Нукет…Провк…Акос». Ванечка уже хотел закричать, как вращение диска остановилось, а туман рассеялся. На столе на четырех колесах стояла блестящая металлическая конструкция, напоминающая игрушечный самосвал. «Самосвал» протянул на гибком шланге в направлении Ванечки одну из своих светящихся фар и произнес слова: «Здравствуй, мальчик! Извини, я не мог сразу представить себя. Я вбирал в себя всю необходимую информацию. Я также выбирал язык, понятный тебе. Я выбирал форму, которая не испугает тебя. Я посланник планеты, которая вращается вокруг очень далекой от вас, земляне, звезды. Много лет назад меня заключили в шкатулку: начальство решило наказать меня за непослушание и бросило в море. Не бойся меня! Пусть я и не похож на людей, но я желаю всем вам, земляне, только добра!».

Ваня, конечно, слышал об инопланетянах. Мама любила телевизионные темы о космосе. Наверное, потому, что её профессия – бухгалтерия – была весьма далека от звезд, галактик, комет… Она разрешала Ване смотреть передачи, рассказывающие о контактах землян и жителей далеких планет в древности и в наше время. Поэтому он нисколько не испугался и представился «самосвалу».

– Очень приятно, Ванечка! – сказал «самосвал». – Давай знакомиться дальше. Зови меня по-свойски. Скажем так: дядя Миша…

Что-то громко щелкнуло и вместо «самосвала» перед Ваней появился симпатичный, невысокий, лысоватый дядечка в летней одежде и обуви. Он нахлобучил на голову бейсболку, взял под козырек и вытянулся перед Ваней. А потом расслабился и сказал: – Мне много лет и можно было назваться дедушкой Мишей. Но я не хочу записывать себя в старики. Надеюсь, что ясно изложил свои мысли. Но вернемся, как говорят ваши англичане, очень их уважаю, к нашим баранам. Кем ты хочешь стать?

– Я хочу стать милиционером, как мой Папа, – ответил Ваня. – И защищать людей.

– Хочешь, я стану твоей «волшебной палочкой» и  твое желание исполнится? – уточнил «самосвал».

– Мама сказала: «Чтобы стать милиционером, нужно хорошо учиться, слушать старших и не обижать младших». А «волшебная палочка» бывает только в сказках, – внес ясность Ваня.

– Какой ты умный, – только и сказал «самосвал». – А если я тебе предложу путешествие со мной, по всему миру?

– Нет, не нужно, – ответил на предложение Ваня. – Я Маму не брошу, я Папу тоже не брошу! Они будут плакать и искать меня, а я не хочу расстраивать их…

– Ты не бойся! Папа и Мама даже не заметят. Давай слетаем в Трир! Самый старый город в Германии! Твои предки оттуда направились в далекую Россию…и не просто так слетаем. Поглядим на твоего знаменитого предка, мастера механических дел Карла, его брата Каспера и ответим на вопрос: «Кому достанется волшебный ключ?». Да, тот самый, которым ты открыл шкатулку из моря. Если ключ отдадут Касперу, ты попадешь в параллельную вселенную, а я так и буду лежать в шкатулке кучей деталей, похожих на конструкции лего. А потом эти бесполезные детали выбросят на мусорную свалку. Где они аннигилируются через некоторое время. Говоря иначе, время обратимо. И, как знать, может, придется вмешаться. Очень важно, чтобы шкатулку не взломали, а открыли. Старый командор, отправляя меня на дно Черного моря в специальной шкатулке, сказал: «Я не исключаю элемента случайности. Чья-то добрая рука должна тебе помочь вырваться из плена, а значит – избавить от неизбежного распада на мельчайшие элементарные частицы. Совет экипажа склонялся распылить тебя на кварки без помещения в шкатулку. Как пример остальным потенциальным бунтовщикам. Но я решил дать тебе последний шанс…». Послушаем, Ваня, твоих очень дальних родственников, подданных одного из последних Трирских курфюрстов.

– Сегодня особый день, – говорит мастер Карл. – Ровно месяц, как из нашего города изгнали французов. А еще ровно год назад я услышал на городской площади, как почтенный вызывала улещал почтенных бюргеров ехать в Россию, под покровительство Великой Екатерины.  Он читал манифест российской государыни от 22 июля 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах»…

– Ну и что, – отвечает лениво собеседник мастера Карла, Каспер, – французы придут и ещё, и ещё, до границы с ними недалеко. А наш курфюрст совсем дух военный потерял. Заперся в своем замке и носа не кажет. Ну, ладно. Бог виноват, что французскому офицеру-кирасиру понравилась твоя старшая дочь София? Не переживай: через год она вернется к тебе с внуком-французом. Вот будет радость! Первый внук! А Софии Августе Фредерике Ангальт-Цербстской из прусского Шеттина я бы не доверял. Ну, подумаешь, императрица Российская! Не люблю я пруссаков и пруссачек!

– Все ты знаешь, все ты понимаешь. Auch das laengste Lied hat ein Ende, – упрекнул младшего брата Карл и подлил ему мозельского сухого белого вина в высокий стакан. Дядя Миша переводит немецкую половицу для Вани: «Буквально звучит так: «Даже самая длинная песня имеет конец», а в среде русскоязычных говорят: «Сколько веревочке ни виться, а концу быть…».

– Женит тебя отец, дети пойдут, не так запоёшь. У меня сын подрастает. Единственный. Что я его ращу, чтобы отдать в армию курфюрста?  Вон, у наших соседей сына не дождались с последней войны. А в России тихо и спокойно. Дядя Генрих пишет: «Новую фабрику открыли в Сарепте. Механики нужны. Приезжай…». А с другой стороны: «Besser einen Spatz in der Hand, als eine Taube auf  dem Dach»…

– Что означает в буквальном переводе: «Лучше воробей в руке, чем голубь на крыше». Но твои соплеменники выражаются несколько иначе: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Тоже понятно, – поясняет дядя Миша и добавляет: «Почему-то моя система перевода дает сбой. Разговорную речь переводит сразу, а пословицы отказывается переводить. Первый день работы. Не раскачалась…».

Старый путешественник по временам и галактикам, принявший вид солидного немецкого ремесленника в кожаных шортах и в шляпе с фазаньим перышком, а Ваню обрядившего в короткие штанишки и гетры, продолжает: «А правду говорит почтенный дядя Карла, Генрих. В Сарепте, сегодня это один из районов Волгограда, был создан завод по выпуску хлопчатобумажной материи и платков. Так в истории России появилась знаменитая местная ткань –  сарпинка. Сырье для неё шло из Европы. Уже в 1797 году открыли второй каменный корпус, в котором впервые стали выпускать сарпинку из персидской и другой азиатской хлопчатки. Её прямым ходом доставляли из Астрахани по Волге.

Спрос на эту продукцию был столь велик, что уже в 1797 году на этой же фабрике был выстроен второй каменный корпус. Потом прядильни появились в Поповке, Севастьяновке, Норке, Лесном Карамыше, а в Сарепте открылась самая современная по тем временам красильня тканей. Но недолго  Сарепта диктовала свои позиции: в 1816 году производство перенесли в Саратов. Здесь дело в свои умелые руки взяли знаменитые купцы-немцы Шехтель. Но и они не удержали сарпиночное производство у себя и не передали свои монопольные позиции потомкам.  В 50-х годах ХIХ века на слуху у всех были предки выходцев из Германии Шмидта, Борель и Рейнеке. Они в основном и владели сарпиночными фабриками, а также закупали продукцию мелких фабрикантов. На одной из фабрик и трудились потомки Карла: механиками, слесарями, прядильщицами. Твой дальний потомок, Ваня, всё-таки решится поменять неспокойный родной Трир на новую тихую немецкую колонию в российской Сарепте.

– Впрочем, – сказал новоявленный дядя Миша, – ты порядком подустал от потока моих слов. Вижу, не скрывай. Мы не ответили на главный вопрос: «Кому в конце концов достанется волшебный ключ: Карлу или Касперу?» Послушаем далее разговор родных братьев.

– Наш почтенный отец склоняется к мысли отдать фамильный ключ тебе, дорогой мой брат Карл, – веско роняет слова мастер Каспер. – Не хочет старый Густав, оказывается, множить зло в мире. А всего-то я хотел с помощью нашего семейного ключа проникнуть в кассу полка французских кирасиров. И нам хорошо, и врагам наказание…

–«Der Ofen ist nicht fuer dich geheizt», – говорит в таких случаях наш отец, – отвечает Карл. – И он прав.

– Не хочет работать система перевода пословиц, – злится дядя Миша. – «Печка тебе не топится» – это буквальный перевод. А вообще-то у вас говорят: «На чужой каравай рот не разевай». Тоже правильно.

Кстати, младший брат твоего пра-пра-пра… деда без фамильного ключа не пропадет. Он закончит Трирский университет, открытый еще в 1473 году. Он успеет это сделать до его закрытия в 1798 году, станет адвокатом, войдет в  историю как советник  последнего курфюрста Трира. Трирское курфюршество было ликвидировано в 1803 году. Каспер уедет в Париж. Здесь, во Франции, будет продолжаться прямая и ещё одна из боковых линий славного рода Густава. Французский офицер, капитан полка кирасиров и просто красавчик-брюнет не бросит на произвол судьбы плененную им молодую немку, очаровательную блондинку Софию, старшую дочь Карла. Их молодая семья поселится в родовом замке отца капитана, бедного и гордого барона д’Альбре…Он был дальним родственником знаменитого Алена д’Альбре «Великого», сеньора д’Альбре , виконта де Тартаса, графа де Гора и де Кастра, графа Перигора и виконта Лиможа. Семьи Каспера и его племянницы Софии подружатся и не изменят своему выбору через века. Как говорят немцы: «Freundschaft ist das halbe Leben». Буквальный перевод звучит так: «Дружба – половина жизни». А русскоязычные россияне в таких случаях говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

– Ты любишь историю, Ваня? – спрашивает дядя Миша. Он замечает, что молодой путешественник заскучал. Пять минут назад они покинули окрестности дома почтенного мастера Карла и обосновались на травке, что густо выросла на лужайке перед Иерусалимской башней, укрепленным жилым сооружением в пять этажей, иллюстрацией известной немецкой поговорки «Eigenes Nest hält die Mauer fest», или «Стена держит свое гнездо»…

– Да, конечно, – отвечает Ваня. – Мама мне всегда на ночь рассказывает сказочные истории.

– Настоящая история недалеко ушла от сказки, – вносит уточнение старый путешественник по галактикам и временам. – Неожиданные повороты, великие герои, чудесные финалы. В России история творилась несколько иначе. Но об этом мы еще поговорим отдельно. «В Германии, Франции, большинстве других стран Европы наступал период господства третьего сословия, или буржуазии. Она все больше распоряжается богатствами и вскоре возьмет политическую власть в свои руки…».

– Что это со мной сегодня?  Откуда взялась эта цитата? – горестно восклицает дядя Миша и протягивает свои руки к Солнцу, которое щедро заливает своими благодатными лучами благодатную долину благодатной реки Рейн. Трир, самый старый город Германии, приходит в себя после очередного нашествия французов. Под лучами вечного источника тепла нежатся почтенные горожане, высыпавшие на зеленые лужайки возле амфитеатра, императорских терм, площади около собора Святого Петра и бывших северных ворот Порта Нигра, Рыночной площади… – Ваня, извини, давай я тебе расскажу сказку. Что-то ты заскучал. Сказка называется «Das Märchen vom Schlauraffenland», или «Сказка про страну Шлараффию». Её сочинили знаменитые немцы, братья Гримм. Она мне очень понравилась. Слушай: «Попал я в страну Шлараффию. Случайно. Проходил мимо. Подумал: «Дай зайду…». И зашел. И тут же у меня отвисла челюсть. От чудес. Вдалеке на тонкой, почти невесомой нити висят каменный дом и собор. Не успел я подумать: «Как это дом и собор не падают?», как мимо меня на руках пробежал безногий человек.  Да так быстро, что за ним и мулу не угнаться. Только я хотел удивиться, как безногий вытащил откуда-то большой острый меч и перерубил им громадный каменный мост. Опять я хотел удивиться, как осел с красивым посеребренным носом перестал гоняться за двумя шустрыми до невозможности зайцами, присел у большой липы и стал с её развесистых ветвей срывать горячие оладьи. И тут же направлять их себе в желудок.

Мне оладьи тоже захотелось, но вынуждено отвлекся на старую, тощую до невозможности козу. Идет она, качается, но терпит: пудов сто сала и соли чуть поменьше: пудов шестьдесят, на её спине.

Скажите: «Заврался! Язык как помело!».

Но то, что я увидел потом, ещё чуднее. Плуг сам по себе на поле ходит: без быка и пахаря, ребенок, которому едва исполнилось 12 месяцев, берет по два мельничных жернова в левую и правую руки. А потом их из Регенсбурга в Трир, а из Трира в Страсбург перебрасывает. А ещё такая хищная птица, как коршун, Рейн переплывает. Увидели это рыбы, которые голоса не имеют, шум подняли: как будто в небе медные кимвалы столкнулись. Решил я убежать от такого страшного гвалта и пошел дальше. И ещё сильней удивился: мёд ручьём из долины в гору бежит.

А что было дальше, ещё удивительнее. Две черные вороны зеленую лужайку косили, два пищащих комара деревянный мост рубили, два сизых голубя серого волка разорвали, а двое шустрых ребят блеющих козлят вместо мячика вверх бросали, две зеленые лягушки спелую рожь молотили. Смотрю дальше: две серые мышки толстого епископа крестили, две рыжие кошки у медведя болтливый язык оторвали, жадная улитка свирепого льва проглотила, старательный цирюльник  женщине бороду брил, а грудные младенцы на своих родных матерей ором кричали и руками махали.

Иду себе дальше: худущие борзые из речки водяную мельницу вытаскивают. Старая кляча их нахваливает, остановиться не хочет. Дальше, больше.  Ещё интересней. Четыре белые лошади муку мелют, две черные козы печь топят, а рыжая корова с черными подпалинами на шкуре хлебы в печь сажает. А петух орет, истошно надрывается: «Кукареку! Сказка кончается. Всё хорошо в меру, а ты намолотил вранья с целую гору!».

– Дядя Миша, не обижайся на меня. Какая-то неинтересная сказка у тебя, – обрывает Ваня монолог дяди Миши.

– Да, что-то я сегодня не в ударе, – соглашается нехотя старый болтун. – Эта сказка непростая. Если ты её поймешь, тебе нетрудно понять события, случившиеся со славными предками мастера Карла в России. Испокон веков люди мечтали об утраченном рае – стране с молочными реками в кисельных берегах и медовых реках в пряничных берегах. Братья Гримм отразили средневековой  европейский сказочный сюжет «о сахарном домике с крышей из оладий, балками из коричного печенья, колоннами из печеных гусиных ножек, с заборами из сосисок, с колодцами, полными сладкого вина мальвазии. В таких местах с неба идут молочный дождь и леденцовый град. А ещё в райской стране платят за игры и за сон». Братья Гримм  немного поиздевались над любителями несбыточного…ну, это дело обычное. Не любят люди умственного труда простых людей, кормильцев своих…ну, ладно. Если будем говорить на эту тему, и всей ночи не хватит. Солнце клонится к закату. В старом Трире не любили праздно шатающихся по ночам людей.  Переберемся от греха подальше к твоим предкам, что избрали своей второй Родиной Россию-матушку и увезли чудесный ключ в далекую страну. Мне не пришлось вмешиваться, и это хорошо. Им, твоим предкам, как любым другим людям, тоже хотелось найти лучшую долю. Получилось это у них или нет – интересный вопрос. Но прежде чем ответить на этот вопрос, я тебе, Ваня, расскажу русскую народную сказку о скатерти-самобранке.

Она начинается, как многие другие: «Жили-были старик со старухой. Так себе жили.  Хлеб ели, квас пили, с весны до осени лебедой да ягодами кормились.

Старик думал-думал и взял лукошко пшеницы у богатого соседа в долг. Мол, пора вспомнить молодость и засеять поле яровой пшеницей. К осени она выросла «Сам на десять». Пора урожай убирать. Как бы не так! Откуда-то набежал сильный  ветер, принес с собой град, каждая градинка в детский кулачок. Словом, начисто выбило поле старика. Старуха ругается: «Что в молодости тебе не везло, что в старости судьба бьёт тебя и приговаривает: «Экая ты бестолочь! Захотел сладкой жизни? Вот тебе, вот…»  Другие поля и не задело…».

– Не страховал свои риски всю жизнь, старик, вот и нарвался на неприятности, – вносит уточнение в нить сказочного повествования дядя Миша и вручает Ване кулек с вишнями. «Мытые, не сомневайся. Кушай. Мы уже прибыли в родное Поволжье. Урожай вишни в этом году щедрый…». Дядя Миша и Ваня усаживаются на ступеньках Центральной набережной великой реки Волга в Волгограде. Летняя ночь только вступает в свои права. Никому из прогуливающихся людей на набережной нет дела ни до кого. Мешковатый дедок в физкультурном костюме с надписью «СССР» на груди и его голенастый внук в летнем костюмчике и сандалиях на босу ногу растворились в толпе. Старый путешественник по временам и галактикам первой остановкой в России избрал современный Волгоград.

– Однако, – говорит дядя Миша. – Продолжение следует:

«– Успокойся, старуха, – говорит старик. – Пойду я к Ветру. Он виноват, пусть отвечает…».

Шёл старик и дошёл до высокой горы. Под горой большая изба. А в ней четыре крыльца, на все стороны света. С одного из крылец старуха спускается с ведрами и направляется к колодцу. Еле ноги переставляет. Совсем старая. Старик говорит ей: «Здравствуй, матушка, дай я тебе помогу, воду отнесу в избу…». А старуха отвечает ему: «Ты не смотри, что я такая старая. Сама управлюсь. А за добрые слова спасибо. Проходи в избу, располагайся…». Старуха нежданного гостя приветливо встретила: чаем напоила, щами накормила, на теплую печку уложила. И к расспросам приступила.

Старик рассказал про свою беду, ничего не скрыл. Старуха поспешила его успокоить: «Не печалься! Я мать четырех ветров. Это озорник Полуночник виноват…».

Прошло немного времени и стали слетаться в родной дом сыновья старухи: горячий Восточный ветер, ласковый Полуденник-ветер, холодный Запад-ветер и озорной, шумный Полуночник-ветер. Степенно старшие братья выступают, матери в пояс кланяются. А Полуночник-ветер никак не может успокоиться, все хвастается: «Все суда сегодня с курса сбил, напугал до смерти, наигрался от души, кушать хочу! Мечи, мать, пироги из печи!».

Старуха напоила-накормила сыновей, а потом спросила: «Признавайтесь, кто сегодня из вас беду натворил?». Потом позвала с печи гостя-старика. Старик всё рассказал как на духу.

Полуночник голову опустил, а потом говорит: «Дело это поправимое!». Озорной ветер достает из-за пазухи сверток и вручает его старику:

– Дарю тебе, мой названный брат, скатерть-самобранку. Ты её разверни и скажи: «Попить-поесть!». Тут же на скатерти блюда с угощением выстроятся. Выбирай! Кушай от души и не вспоминай меня лихом! Прощай! Запомни только мой наказ: «На постоялый дом со скатертью не заходи!».

Распрощался старик с хозяйкой дома и её сыновьями. Ночь наступила, а он всё идет. И захотелось ему  под крышу. «Когда хлеб свой –  хоть у попа стой!». Забыл он предупреждение Полуночника-ветра и направил свои ноги к постоялому двору. Приветливо встретили старика, предложили заказать блюда и напитки…

– Вот здесь, Ваня, начинается самое интересное, – прерывает свое повествование дядя Миша. – Стоит русскому человеку поймать за ноги птицу-удачу, так сразу же он превращается в хвастуна! То ли он не верит в случившееся, то ли спешит поделиться своей радостью со всем миром?! А, может, надо простому русскому человеку прожить 100 лет в благополучной стране, насладиться самыми элементарными вещами, стать добропорядочным и законопослушным обывателем, на котором держатся государство и общество?! Тем самым, который верит в разумное устройство мира и в своё достойное место в нём, и не пускает пыль в глаза, потому что он самодостаточный. В общем, дорогой Ваня, прогулял всю ночь у своей скатерти старик, а к утру остался ни с чем. Хозяин постоялого двора поменял волшебную скатерть на свою скатерть, внешне ничем не отличающуюся. Дошел до дома старик, успокаивает старуху: «Сейчас будет у нас пир, на весь мир…». Конечно, ничего у него не получилось, едва от сковородки заждавшейся старухи увернулся. Пришел он опять к большому дому и дождался братьев-ветров…».

– Нет бы, подумать, – горячится дядя Миша и большой мозолистой ладонью правой руки трет свою грудь в районе буквы «Р», – кто виноват на самом деле, опять к благодетелю, за помощью. Он вручает Ване очередной кулёк. На этот раз с абрикосами и говорит: «Кушай, расти…». Затем дядя Миша продолжает свое повествование:

«Как и ожидалось, простил старика Полуночник-ветер и вручил ему очерёдной подарок: кошелёк-самотряс. И опять предупредил: «Не заходи на постоялый двор, иди домой, к старухе…». Но старику захотелось отдохнуть, сладко попить, обильно поесть. К хорошему тоже привыкаешь быстро. Хозяин постоялого двора узнал старика и снова уговорил его расщедриться. Остался старик наутро с похмельной головой, трясущимися руками и похожим на волшебный кошёлек простым кошёльком. Вот и думаешь: а полученным богатством ещё нужно распорядиться с умом. Не только сохранить, но и приумножить его! Старик между тем добрался до дома, хочет улестить старуху. Не получается. Старуха плачет и бьёт старика всем, что под руку подвернулось: «Пустомеля, пустозвон, жизнь мою загубил, на старости лет из ума выжил…».

И опять старик побежал за помощью к ветру-Полуночнику. Испугался хозяина постоялого двора: «Ну что я докажу, одна шайка-лейка, набегут и сомнут как траву в поле…».  На этот раз покровитель старика взялся за ум и вручил названному брату  суму с двумя молодцами с дубинками. Старик вначале попробовал силу их дубинок на своих боках, а потом решил зайти в постоялый двор и наказать с их помощью хитрого хозяина.  И это у него получилось: вернул он скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс. И со старухой старик разобрался. Попугал её молодцами с дубинками из сумы, а потом угостил её на славу. Получилось у старика и с алчным барином справиться. Хотел он завладеть сокровищами старика, но, отведав дубинок молодцов из сумы, уехал восвояси из деревни. Подумаешь над этой сказкой и всю историю твоей родной страны представляешь. В той ее части, которая касается ее последних великих революций – февральской и октябрьской 1917 года. Какой великолепный лозунг был брошен в массы: «Земля – крестьянам, фабрики – рабочим!». Берите скатерть-самобранку, владейте кошёльком-самотрясом! Сказка стала явью!

Ваня хотел было сказать новоявленному дяде Мише: «Домой хочу, к Папе и Маме, домой…», но представил себе Маму, сидящую в инвалидном кресле, и решил: «Дядя Миша многое знает, многое умеет. Попрошу его помочь Маме. Почему бы с ним не отправиться на место автомобильной аварии?». После случившегося с Мамой он как-то сразу повзрослел: его беззаботное детство разом оборвалось и не собиралось, по всей видимости, возвращаться. Поэтому он улыбнулся дяде Мише и спросил: «А Мама и Папа меня не заждутся?».

– Ни в коем случае, – поспешил ответить дядя Миша. – Мы вернемся в твою комнату в то же время, в какое из него отбыли в путешествие по времени. Ну, что готов?

– Готов! – ответил Ваня. Центральная набережная в Волгограде уменьшила численность прогуливающихся на ней  в наши дни на две единицы. Мальчик и старый путешественник по временами и галактикам очутились в 1919 году.

Пока что у них получалось по-немецки: «Der Ton macht die Musik» (буквально: «Звук делает музыку»), а, может, по-русски: «Доброе начало полдела откачало».

– Бывшая Сосновская волость Камышинского уезда Саратовской губернии. Была образована вместо Сосновского колонистского округа, которая включала 13 немецких сёл: Антон, Бальцер, Бауэр, Бейдек, Гримм, Деготт, Денгоф, Кратцке, Куттер, Меркель, Мессер, Моор, Шиллинг. В селе Меркель, в котором мы сейчас, Ваня, находимся, знали и уважали мастера Генриха и его жену Гертруду, как родителей Адама, – защитника прав рабочих и крестьян и одного из активистов Автономной области немцев Поволжья, – начал свой очередной монолог неутомимый дядя Миша. – Сегодня Адам гостит у отца и матери по поводу прибытия в Меркель дорогого гостя, Курта, сотрудника французского Красного Креста и просто дальнего родственника. Вот уже добрый десяток лет Адам и Курт переписывались, встретились впервые. Им есть о чем поговорить. Прислушаемся. Адам в этот памятный вечер определит судьбу рода, идущего от славного Карла, на многие десятки лет вперед. Ты даже не представляешь, как это важно знать своё будущее не только на ближайшее столетие, но и на тысячи лет вперед!

Ваня хотел было раскапризничаться: что ему было до боли старого путешественника по временам и галактикам, оставленного собратьями на чужой планете?! Но Ваня ещё раз вспомнил Маму, сидящую в инвалидном кресле с грустным отсутствующим лицом, и предпочел ответить на последнюю фразу словоохотливого дяди Миши неопределенно – вежливо: «Простите, я как-то не задумывался над этим раньше…».

– Ну, да, конечно! Я тоже не думал над этим, пока не очутился на третьей от Солнца планете заточенным в специальное хранилище, шкатулку. Этого и следовало ожидать. Я замахнулся увидеть будущее моей цивилизации, представляющей из себя электрические волны высшего порядка, через десять тысяч лет. Свои соображения я доложил командору космического судна. Это было неправильным. Наш корабль, как многие другие, аналогичного класса, бороздил просторы вселенной с конкретной целью: нахождение развитой цивилизации. Наши поиски к тому времени, когда я решил попробовать себя в роли прогнозиста, не дали ожидаемого результата. Командир предупредил меня: «Скоро мы вернемся на базу, я доложу ваши соображения по инстанции. А пока что все, что было сказано сегодня, должно остаться строго между нами…». Я пообещал старому командору, что так и будет. Но не сдержал своего обещания. Экипаж разделился на два лагеря. Моих сторонников и моих противников. Что же могло взбудоражить моих братьев и сестер по полету в очередной галактике, называемой вами, землянами, Млечным путем? Я путем многочисленных точных расчетов пришел к выводу, что уже через десять тысяч лет наша цивилизация перейдет на последнюю ступень в своем развитии в цифровом формате и просто растворится в бесконечной Вселенной! Те немногие, кто поддержал меня, предлагали прервать полет и вернуться на центральную базу. Цель – довести до Высшего совета нашей цивилизации мои расчеты. Враги разума, иначе я не мог выразиться, считали, что в мои расчеты вкрались ошибки: лучистая энергия и есть высшая и последняя ступень развития Вселенной! Раз мы её часть, как мы можем исчезнуть? Нет никакого резона бросать программу исследований и возвращаться на центральную базу. Только она имела связь с нашей родной планетой. Как всегда, последнее слово было за командором. Он решил, как говорят у вас, избавиться от одной паршивой овцы, чтобы спасти всё стадо. Дальше ты всё знаешь. Кто бы мог подумать, что через десять тысяч лет на Земле разовьется человеческая цивилизация и что хитроумный командор предусмотрел всё до последней мелочи?! Освобождение меня из шкатулки запустило механизм извещения о появлении на Земле разумного существа, умеющего открыть хитроумный инопланетный замок шкатулки. Вскоре следует ожидать появления на Земле моих братьев и сестер и исполнения моего пророчества…

– Ваня, извини, опять я не в тему, – прервал свой очередной монолог дядя Миша. – Давай все-таки послушаем, что говорят Адам и Курт:

«– Как у вас здесь просторно, – говорит Курт. – Едешь, едешь, а ширь не кончается. В хорошем месте расположилось село Меркель. Чувствуется, отцы-основатели серьезно подошли к  выбору места для нового немецкого села…

– Село начиналось в том самом месте, где река Макаровка впадает в реку Карамыш. В 1766 году появились первые дома и улицы, а потом построили лютеранскую церковь, школу, фабрику по производству ткани и платков из сарпинки, – уточняет Адам. – Хорошо живется немцам не только в  селе Меркель. Россия – наша любимая Родина. Она первая в мире воплощает в жизнь гениальные идеи великого Карла Маркса, приступив к строительству коммунизма. Я горжусь тем, что мои предки из Трира, в котором родился и рос наш вождь и учитель…

– А я этим обстоятельством не горжусь, – отвечает гость из Франции, дальний родственник брата Карла,  Каспера. – Как говорится в «Манифесте Коммунистической партии», написанном Фридрихом Энгельсом и Карлом Марксом в 1848 году, а затем дополненном в последующие годы: «Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства…

Это может, конечно, произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения, т. е. при помощи мероприятий, которые экономически кажутся недостаточными и несостоятельными, но которые в ходе движения перерастают самих себя и неизбежны как средство для переворота во всем способе производства». Проще говоря, ваш пролетариат, вернее, его вожди,  не остановятся ни перед чем. И это пугает меня больше всего. Один из ваших вождей, Владимир Ленин, пишет в статье «О «демократии» и диктатуре», опубликованной в газете «Правда № 2, 3 января 1919 года: «Маркс и Энгельс, когда они последний раз вдвоем подписывали предисловие к “Коммунистическому Манифесту” (это было в 1872 году), считали необходимым особо обратить внимание рабочих на то, что пролетариат не может просто овладеть готовой (т. е. буржуазной) государственной машиной и пустить её в ход для своих целей, что он должен сломать, разбить её».  Итак, «Das dicke Ende kommt noch»…

– Этим гость твоего дальнего предка хочет сказать, что «Большой конец впереди», – невольно врывается в ход диалога дядя Миша. – По-русски будет понятней: «Это только цветочки, ягодки ещё впереди».

Между тем дальние родственники продолжают разговор:

– «Das Feuer, das mich nicht brennt, loesche ich nicht», – отвечает Адам…

– Это в буквальном переводе с немецкого языка звучит так: «Я не тушу огонь, который меня не сжигает», – уточняет старый путешественник по временам и галактикам. – Но лучше сказать по-русски: «Моя хата с края».

–Но не замечать огонь, который сжигает соседа, – это не по-людски. Я и мои сыновья построят в России коммунизм, и ты будешь приезжать в гости, чтобы вкусить коммунистические блага и признаться в своей неправоте. Впрочем, что я говорю? Мировая революция скоро разрушит все границы, и пролетарии всех стран соединятся!  Жалко, что Эльзасская Советская Республика просуществовала так недолго, зато в эти славные дни у всех на устах Баварская Советская Республика! Да здравствует коммунизм во всем мире! Не поеду я во Францию, и сыновей своих не пущу! Давай закроем тему политики и попробуем российский шнапс. У меня из яблок. Будет лучше твоего кальвадоса по всем статьям! И наша копченая свинина вкуснее твоего бекона!

Дальние родственники прерывают затянувшийся разговор и приступают к гораздо более приятной части ужина.

–Как видишь, твой дальний предок отказался уехать в качестве беженца во Францию, – радостно замечает старый путешественник по временам и галактикам. – Это говорит в пользу гипотезы о нашей неизбежной встрече через 100 с небольшим лет в Москве и отсутствии необходимости моего вмешательства в ход времени…

–А что будет потом с моим предком Адамом? – спрашивает Ваня.

– Какое-то время немцы, проживающие на территории АССР немцев Поволжья не чувствовали на себе репрессии, начатые в 1935 году по мере ухудшения отношений между СССР и Германией и выразившееся в выселении более двухсот тысяч этнических немцев в Казахстан из приграничной зоны в Украине. Не затронули их и арест всех немцев, работавших на предприятиях оборонной промышленности или предприятий, имеющих оборонные цеха, а также увольнение всех немцев из армии, закрытие за пределами АССР Немцев Поволжья немецких национальных сельских советов и районов, перевод школ с преподаванием на родном немецком языке на русский язык. Началась война, и 28 августа 1941 года согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» АССР немцев Поволжья была ликвидирована. Немецкие жители бывшей республики насильно депортированы в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Центральной Азии. Эта же участь ждала и этнических немцев, проживающих в населенных пунктах Европейской части России и Закавказья. По большинству оценок, в годы войны было депортировано около одного миллиона этнических немцев.  Адаму повезло: он просто не дожил до этих страшных дней. Его старший сын, унаследовавший фамильный ключ, после войны завербовался на строительство новых цехов на кабельном заводе  («Подольсккабель»)  и перевез семью из казахского городка Ерментау в Подмосковье. В новом жилом квартале в юго-западной части города он получил квартиру. Его старший сын поступил на работу в Подольский механический завод и стал твоим дедушкой, Ваня…

Пора было прощаться. Пора было обратиться к дяде Мише с просьбой: вернуть его в день и час, когда Мама стала другой: молчаливой, большей частью отказывающейся от игр с ним…

– Спасибо большое, дядя Миша! – сказал Ваня. Он хотел улыбнуться, но улыбка получилась натянутой. – У меня просьба. Раз я смог с твоей помощью, дорогой дядя Миша, вернуться в прошлое, отправь  меня в день, когда в наш дом пришла беда. Я просто не пущу Маму в ту поездку и она не попадет в аварию.