Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Ночной сторож - Елена Евгеньевна Тимохина на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

– Ну и глаза, в каждом по дохлой мухе! – продолжал Сэр. – Уже заплесневели!

– Я здоров, – ответил Лев.

– Ах вот как! Может, ты ожидаешь вежливого обращения, и от меня требуется извиниться за то, что я помешал тебе думать? Нет, в самом деле, я не намерен извиняться.

Лев смотрел перед собой все с тем же выражением лица.

– И это на него я истратил столько времени, – вздохнул Сэр, – столько времени, что не хочется и вспоминать!

Или дело в нас, в неспособности нашей отмечать, что прежде чего? Напряжение воли ведет к тому, что владеть собой мы больше не в силах.

Лев закинул нога на ногу и болтал сандалией на босу ногу. Луч щекотал ему щиколотку.

– Борисов наконец-то ушел, – промолвил Сэр. – Бродил среди роз, толковал что-то. Предложил ему выпить, но он и так пьян.

То, что он вспомнил, было без связи и смысла.

– Надо бы отдать ту бутылку тебе, верно? Я же для тебя принес.

Розы, что действуют сильнее хмеля. Вот только цвет у них какой-то линялый. Что же ветер не перестает сыпать известкой.

– То, что я забываю, еще не значит, что я не помню, – заметил Сэр.

Вода была у них под ногами, на скамье лежали листья. Недальнее окно казалось противоположным берегом. Осевшие ворота не затворялись.

   Мальчик молчаливо играл в саду.

– К сожалению, нам пора, – говорит Сэр, распорядитель реальности, той части ее, которой его другу Льву не уловить.

Подвал. Вода. Мальчик. Вода шаги глотала зло.

– Поехали, – говорит Сэр и выталкивает на середину потока плот, палкой он лавирует среди ведер и других емкостей, расставленных по подвалу на случай наводнения, которое в изобилии своем заполнило их объемы и лилось по просторам.

– Дело двигается, – приговаривал он, когда ударом палки ему удавалось придать плоту требуемое направление.

Плот проходил препятствия – сие место казалось странным благодаря изливающимся потокам, – то был скорее чертог подземный, нежели подвал, и в том чертоге они устремляли свой путь, словно большие рыбы, не обращая внимания на течение и проходя дивные пруды, в чьей черной воде не отражалось ни звезды.

Сэр, следивший за движением плота точь-в-точь как командир затонувшего судна – взгляд сверху-вниз, правил с важностью, и буйная рыжая шевелюра развевалась усилиями ветра из воздуходувных труб и вентиляционных люков; ветер вырывался из хитроумного переплетения труб и устремлялся с гулом под торжественные своды, дабы струить воздушные потоки в обход установленной вентиляции.

С величайшими предосторожностями Сэр провел плот по узкому месту, отметив по правому борту присутствие насоса, который с покорностью позволил палке от себя оттолкнуться, Лев бросил быстрый взгляд в сторону стального обелиска – облупившаяся краска и поныне давала представление о его некогда благородном назначении.

– Ночью воду надо откачивать, – промолвил он.

– Умник, ума серая палата, – откликнулся Сэр. – Кто-то сломал насос, но я думаю, что лишь идиот решится его чинить. Выгодней будет просто поставить новый.

И он отвел лицо от укоризненного взгляда Льва.

– Я-то не буду чинить этот насос, чтобы получить от них горячую благодарность.

Место оказалось глубоким, и течение обнаружило свою силу – Сэр поднял палку, предоставив течению нести их.

– Предпочитаю, чтобы всех нас несло в открытое море, – весело проговорил он. – Что может быть лучше простора?

Детский голос позвал его.

– Тут недалеко, – сказал Сэр. – Ты узнаешь место. Используется для ночлега. Оно же трапезная. Но избегнем пространных описаний. – И он устремил палец к потолку.

Ребенок здесь к ночи – этот мальчик в пижамном пиджачке и в крошечных суконных брючках на лямках – столь странно, неожиданно, но почему бы в этой жизни не видеть и светлую сторону? Вот она данность – двадцать три тридцать, ночной сторож пребывает в первой половине своего рабочего дня. И мальчик между тем хорошенький – круто набранные локоны, никто не удержится оттого, чтобы погладить по головке. Сейчас он устроит его на ночь и поцелует, укладывая спать. Разве он не уснет спокойным? Никогда они не будут столь счастливы. Вот малыш его сидит на корточках у края воды и смотрит вниз. И Лев не удержался – его рука сама собой потянулась к его головке, – мальчик дернулся, быстро увернувшись, и повернулся спиной в знак презрения, всей позой говоря: «Да кому она нужна, твоя ласка!» И точка – пожал плечами. Пиджачок болтался на плечиках и уже измарался каплями. Как ни взглянешь, он снова на корточках присел над водой, смотрит свое. И капля воды не удержится на этом цветке.

– Оставь, – остановил друга Сэр и улыбнулся мальчику. – Ему это неприятно, а сказать он не скажет. Грех приставать к человеку, который тебе не ответит.

– Ты, серьезно? – удивился Лев.

– Да, не шучу. Я говорю о том, в чем мы убедились на деле, – он отказывается принимать и передавать информацию. Разумеется, что у него в голове, мне неизвестно, скорее в лепешку расшибешься, нежели добьешься у него отклика.

– Ты хочешь сказать, что он необучаем или отказывается обучаться? – спросил Лев.

– Это можно выяснить разными способами, – проговорил Сэр, —я все их перепробовал.

– Не похоже, чтобы это было у него с рождения, – сказал Лев, – он не похож на олигофрена.

– А между тем абсолютный ноль. Это же моя мысль. То лучшее, что я сотворил.

– Я не уверен, что ты представлял себе именно такой выход – кретинизм, – возразил Лев.

– И все же ничего другого и не могло быть. Но проблема, я считаю, вот в чем. Он не может не чувствовать одиночества в том особенном положении. Он тоскует от неспособности общаться с другими людьми, из-за того, что не может облечь мысли в слова. Не исключено, что он  находится под влиянием какого-то ложного представления о мире,  поскольку та часть его, владеть которой возможно лишь посредством слов, остается для него недосягаемой. Подумать только, что он будет страдать из-за этой химеры!

– Одной из тех, под чьим влиянием находишься и ты, – заметил Лев.

– Но он раньше вступит на путь совершенства, – говорил Сэр.

– Так-то он ничего, разве что не говорит, – Лев покачал головой.

В свою очередь Сэр изрек непререкаемо:

– Спокойней считать: как ты действуешь, тому и следует быть.

Лев поставил бутылку водки на каменный пол. Неподалеку раздался звон стекла, и еще раз – уже вблизи.

– И капли влаги упадут в наши пересохшие сосуды, – с чувством произнес Сэр.

– А яблочко – мальчику, – указал Лев.

– Твое здоровье, милый, – произнес Сэр. – Ты обо мне сказал когда-то: у тебя все кончается словно обухом по голове. Хорошие слова, мне понравились. Все верно – внутри как будто отбивная – каждый норовит стукнуть. Ежедневно новая добавочка.

– Твое здоровье, – откликнулся Лев.

–Но главное все же твое! Тебя надо спасать, срочно спасать, брат, –в этом Сэр нисколько не сомневаюсь.

Лев засучил рукав и потрогал шарик, вздувшийся на вене.

– По-видимому, сестра, которая сделала мне укол, рассуждала так же.

– Милое дело получается, – возмутился Сэр. – Принудительная инъекция со следами злого умысла. По-моему, прецеденту следует дать ход.

– Сдается мне, ты не отыщешь ничего лучшего, если, разумеется, еще ищешь, – заметил

Лев.

– Послушай-ка, милый, кто тебе делал укол? – вдруг спросил Сэр.

– Ночная сестра.

– А, та симпатичненькая. Вот он, крючок на удочке. Не безрассудство, но уверенность в себе!

– Тут не имеет значения, что именно – укол или другое – на роль судьбы, – пожал плечами

Лев.

Сэр, разыгрывая здравомыслие, возразил:

– Это в компетенции закона, а им нельзя пренебрегать…

– Мы страдаем от того же, от чего страдают и они – пациенты больницы и ее персонал. Не больница изобрела эти страхи, она открывает только новые формы прежней болезни.

И Сэр отступает, в нем неизменна готовность отступать под напором обстоятельств, впрочем, в его интерпретации это всегда звучит иначе.

– Погоди-ка меня, милый, я еще вернусь. Мальчику спать пора, надо его устроить.

Он позвал сына: – Ну-ка, малыш, ступай за мною.

Мальчик послушно вложил палец в его раскрытую ладонь, и Сэр к пальцу прижался, прилип. Другой рукой он продолжал грести. Колыхания палки снова наполнили емкость под плотом черной беззвездной водой.

– Мы плывем? – спрашивал мальчик и дрожал – не согреться улыбками.

– Мы гребем, – отвечал ему Сэр, – вот этой палкой гребем. Мы будем грести и тогда, когда все поплывут по течению.

Несколько раз он окликал Льва, потом он исчез, скрылся из вида. Все зависело от лампочки, а лампочка в подвале была весьма не ахти.

– Знаю, куда он пойдет, – вдруг произнес мальчик.

– Не беспокойся, сынок, все будет хорошо, – ответил Сэр. – Не нам судить о том, что заставило нас уйти, а его остаться, – о причастности к силам высшего порядка, силы эти вряд ли придутся тебе по душе,  от них людям становится страшно. Так восхищение безбрежностью нашего моря они превращают в страх перед неизмеримостью пространства, малую долю которого мы называем действительностью. А случись мне оказаться вовлеченным в рискованное противостояние этим силам, я бы умер, умер от ужаса. Но мы-то с тобой сделаем спасительное отступление, сынок. Наш разум регулирует все необычное, помещая его в рамки нашего мира, и это поистине спасительный выход. Можешь не бояться за папку, сынок. Мы воспользуемся этим спасительным слабительным и пустим все неисчерпаемое через ж…, мы навалим его вот такую кучу – все великое достояние разума.

– А тот, кто говорил с тобой? – спросил мальчик.

– И он пойдет домой баиньки, – сказал Сэр.

– Нет, он пошел туда, – настаивал мальчик и указывал в сторону черного нутра подвала.

– Не говори глупостей, малыш, – сердился Сэр. – Вечно ты сочиняешь. Ай-ай-ай, вот уж не думал, что ты у меня такой трусишка. Но это ничего. Ведь и у тебя есть своя сила, и если к этой силе ты прибавишь  маленькую тоненькую палочку, у тебя получится руль, и ты сможешь плыть, куда захочешь.

– Я не боюсь, – возразил мальчик. – Только жалко, что мы уходим, я бы еще за ним последил.

Сэр достал из кармана несколько камешков и стал бросать их один за другим в воду.

– Это хороший человек, сынок. Он скорее позволит сделать себе укол, чем даст другим пример к неповиновению. Так и мы, милый, обуздаем свои сомнения, дабы восстановить мир в сердцах.

И уже устроившись в теплом и сухом углу и расположив мальчика на ночь, Сэр почувствовал, что устал, и лег на спину. Он долго томился зловонием, время от времени поглядывая на часы, но часы остановились и показывали вечность. Мальчик высоко держал голову, чтобы не уснуть; окруженная кудрями кожа теплела от золота, которым одарила его мать – будь по ее, вырос бы красавцем и умницей.

Мальчик скоро он уснул.

Сэр тревожился за друга – быть может, ему что-то понадобилось или просто захотелось обменяться с кем-нибудь словом, не стоило его оставлять одного.

И вечно надо было его откуда-то вызволять, размышлял Сэр, ночь не ночь, а он должен нестись на плоту, чтобы разыскивать того, кто этого вовсе не желает, он должен выполнять свое дело, что бы ему ни говорили. Ведь не судить же обо Льве по его же словам, большей частью непонятным, которые ничего не объясняют. Не надо слов. Он возьмет своего друга Льва за руку и будет держать ее в своей. Он поможет ему восстановить утраченное равновесие. Впрочем, если равновесие восстановится, то произойдет это само собой, без чьего бы то ни было участия. И Сэр чувствовал, что готов сдаться. Однажды он видел в метро: приличный человек, вполне молодой и с умным лицом, стоял у самого края платформы, они коротко переговорили. Вдруг разговор иссяк, словно гул подходящего поезда разом оборвал их интерес друг к другу. Сэр все еще продолжал искать собеседника, в поисках набрел на его руку – это была вялая безразличная рука. Вдруг она зашевелилась, пытаясь освободиться от сжимающих ее пальцев.

– Смотри-ка, поезд идет, – произнес Лев.

И Сэр поднял глаза на проходящий мимо поезд, потом перевел их на своего товарища и убедился, что беда не миновала – тот остался стоять на месте, и на лице его было написано, как ему хотелось совершить шаг вперед.

Ну, самоубийства ему не запретишь, думал Сэр, если это действительного, что ему нужно. Тут, как и жизнь, каждый по-своему. Рука Сэра чувствовала другую руку и дергалась от волнения, ужи не разберешь, чья рука в твоей. И понятно, когда Лев хочет покончить с этой нудной странностью, если уж нельзя как-то рассеять ее или в ней раствориться.

А вот набрасываться, оттаскивать, стараться удержать – все это бесполезно. Через день или позже – все повторится. Состояние не изменяется. Так он и сказал Лев сегодня, и тот согласился.

Нет, он не собирается никого отговаривать. Только напоминает, что ночь закончилась, и смена подошла к концу.



Поделиться книгой:

На главную
Назад