Помоги проекту - поделись книгой:
– Ты же обещал, – взмолился я.
– Да, да, я обещал, – кивнул приятель и достал из холодильника початую бутылку водки. – Водка не пиво, давай для куражу.
После третьей рюмки процесс пошел бодрее, к утру песня была готова.
– Неплохо, – сказал приятель, прослушав материал.
Он еще пару раз одобрительно качнул головой, глядя на меня, и уснул с недокуренной сигаретой. Выспавшись, мы похмелились, выкурили по сигарете и разошлись. Два дня у меня болело сердце, я был сам не свой.
Когда в дверь постучал учитель, дом был вылизан, как корабль во время штиля.
– Здравствуй, учитель, – жизнерадостно улыбался я.
Чувствовал я себя хорошо.
– Привет. Сколько ты без пива и сигарет? – сразу перешел к делу учитель.
– Неделя и четыре дня.
– Неплохо, – сказал учитель и крепко пожал мне руку.
– В чем дело? – не понял я. – Теперь можно пить пиво и курить сигареты?
– Теперь тебе нужно, по меньшей мере, полгода торчать здесь без пива и сигарет.
– Полгода?! – расстроился я.
– Да, полгода, не меньше. А если опять нахлебаешься, то и больше.
– Нет, только не это! – испугался я.
– Ты сам делаешь выбор. Пиво и сигареты или …
– Никакого или! – перебил я. – Я так больше не могу! Забери меня отсюда! Иначе я сойду с ума! Я ненавижу пиво и сигареты! Они сами в меня лезут, как к себе домой!
– Выбор делаешь ты, – учитель повернулся к выходу.
– Э, нет, постой, – схватил я его за руку, – это не я делаю выбор, это они меня выбирают.
Учитель поморщился от моих слов, как будто я схватил его не за руку, а за яйца.
– Если ты будешь и дальше так думать, мы не скоро увидимся.
– Стоять! – я преградил выход. – Мне терять нечего!
– Чего ты хочешь? – спокойно спросил учитель.
– Пойдем, выпьем пивка, а.
Мы сидели в моем дворе на перекошенной лавочке и пили пиво. Учитель делал большие глотки и пускал дым колечками.
– И чем тебе здесь не нравится? – спрашивал он. – Пей себе пиво, кури сигареты. В чем проблема?
– Я хотел бы делать это в другом месте. Здесь всё как-то бессмысленно. Тем более без пива и сигарет. Еще надо работу искать, я много задолжал за квартиру.
– В другом месте может и не быть пива и сигарет.
– Что же делать? У меня такое ощущение, что я закончу свои дни, сжимая недопитую бутылку пива и тлеющую сигарету.
– Всяко может быть.
– А как же ты? Как ты держался без пива и сигарет?
– Я не люблю пиво и сигареты.
– И я не люблю! – заорал я. – Мне больше нравится вино и шишки!
Учитель с интересом посмотрел на меня и засмеялся:
– Кажется, ты не в себе. Тебе, и правда, надо отсюда сваливать.
– Но как?
– Не пей пиво и не кури сигарет, – посоветовал учитель.
– О! – завопил я. – Зачем ты издеваешься надо мной?
– И нервы у тебя ни к черту, – посочувствовал учитель. – Видишь, до чего тебя довели пиво и сигареты.
Я сжал кулаки, но сдержался. Допил пиво.
– Пойдем, отольем, – предложил я.
– Ты иди, а тебя здесь подожду, – улыбнулся учитель.
Когда я вернулся, на лавочке никого не было. Со всей дури я пнул пустую бутылку, и она разлетелась вдребезги, врезавшись в стену дома.
Из окна выглянула соседка:
– Опять нажрался, козел! Иди домой проспись, а то милицию вызову!
Я вышел со двора. Летний выходной день был в разгаре. Мимо прошли подростки, они курили и пили пиво на ходу. Недалеко на лавочке сидели две молодые женщины, они жеманно затягивались тонкими сигаретами и делали осторожные глотки из маленьких пивных бутылочек. Из магазина выполз потрепанный старикан с трехлитровой пластиковой баклахой дешевого пива, он довольный дул в папиросу.
А с перекрестка мне махала подруга, с которой я недавно закрутил приятный роман без истерик. Она шла ко мне и расцветала.
– Привет, малыш! – обрадовалась она и нежно поцеловала в небритую щеку. – Какой денёк! Может, прогуляемся в парке и выпьем по бутылочке холодного пива?
Я мило улыбнулся и подмигнул. Через дорогу от нас стоял бронзовый памятник известному мужику в кепке. Одной рукой он откинул полу пиджака, а другую держал в странном неприличном жесте. Какой-то умник вставил ему туда пивную банку. А в руке, которую мужик держал за спиной, я так полагал, была припрятана зажженная сигарета.
История фиолетовой любви
Её сердца нужно было добиваться семь лет. Я протянул четыре года и выдохся. Почувствовал смертельную усталость и несправедливость и сдулся. Поплакав, прокричал в вечность слезную молитву любви, и мне оттуда в качестве замены устроили встречу с другой женщиной.
Всё бы ничего. Да только женщина эта оказалась наподобие андроида. Что только она не вытворяла с собой, обычное бы человеческое тело развалилось, как ступень ракеты в плотных слоях атмосферы, а ей хоть бы хны. И это я как-нибудь перетерпел, смог бы и с андроидом жить, но она была сильно пьющий андроид.
Я и сам не дурак выпить, а тут и вовсе слетел с катушек.
На пару мы забухивали на неделю, на месяц, на два – пили на износ. С новой женщиной я чувствовал себя верхом на комете, улетающей в черную дыру.
Я улетал всё дальше и дальше. Безвозвратно. И всё же к той, которую добивался чуть больше четырех лет, тоже захаживал. Так просто, как старый приятель.
– Что редко заходишь? – спрашивала она.
– Ну и дура же ты! Ты сердце моё разбила! Навсегда! Я из-за тебя сейчас живу с пьющим андроидом! Это всё равно, что жить на пороховой бочке с тлеющим фитилем! Представляешь, каково мне?! – хотелось орать мне каждый раз, но вслух выражался иначе: – Всё сложно, я переступаю порог твоего дома и попадаю в рай. А выхожу обратно, там ад. И меня начинает трясти, словно я насмотрелся на газосварку. От мысли, что тебя не будет рядом, сердце стягивает жгутом. Как можно терпеть такие муки часто?
Она смотрела на меня, как конченого кретина, и ничего не говорила. Видимо, объяснение казалось ей не убедительным.
– Ты не теряйся, – улыбалась она на прощание, махая загорелой ручкой, – Я на днях опять в Венецию еду. Привезу вина, заходи, выпьем.
А я и не терялся. С чего мне теряться? Я жил с женщиной-андроидом. Меня носило, как на качелях. Она через день выносил мне мозг своими пьяными выходками. Когда мы были вместе, нас словно черти на сковороде поджаривали. Если я сбегал куда-нибудь, то всё вокруг, небо и земля, вопило:
– Эх ты, парень! Потерпел бы еще три годика и был бы счастливым человеком! А теперь живи, как знаешь!
Но я старался ни о чем не жалеть, держался молодцом. Только иногда хотелось кого-нибудь придушить или отравить. Самыми печальными были моменты, когда я сам был не прочь отравиться или петлю на шею накинуть.
А потом я прикинул вот чего. В мире часто встречаются люди похожие друг на друга, как две капли воды. И они не подозревают о существовании близнеца. К примеру, в Питере я познакомился с художником по имени Макс. А в Барнауле я уже знал такого же, но Петю – вылитого внешне, с теми же повадками и голосом. И был он не художник, а музыкант. И в тюрьме три года отсидел за наркотики. Похожи они были как близнецы, только не догадывались о существовании друг от друга на четыре тысячи километров. Таких примеров немало. Природа давно занимается клонированием.
Так вот я начал склоняться к мысли, что где-то живет женщина – копия той, которой нужно добиваться семь лет. Именно та женщина и была предназначена мне судьбой. А я по ошибке запал на двойника, и всё пошло наперекосяк. Вот от этой мысли я и начал окончательно сходить с ума. С утра встаю и думаю: «Где же её искать, сколько тысяч километров и лет надо преодолеть?»
Женщина-андроид, присланная из космоса, умевшая перевоплощаться во все формы земной жизни, первая заметила во мне изменения. И стала обвинять в странных вещах.
– От тебя уже никакого толка нет! – кричала она. – Ты даже е*аться разучился!
Но меня уже было не остановить. Если бы я знал нужное заклинание или молитву, было бы проще. А так маялся, как проклятый. Видимо, если не я сам, так мой предок, обесчестил какую-нибудь женщину, и та наслала проклятье на него и на потомков в десятом колене. Хотя, может, я и сам кому нагадил, не помню.
В общем, я издыхал от нехватки любви. А её много не бывает. Говорю вам, если однажды утром кто-то из вас не проснется, то только потому, что перекрыли доступ любви. Идея, найти вторую женщину, чуть не проела мне голову, я даже подумывал, не заручиться ли мне поддержкой потомственной ясновидящей из рекламы в интернете. Она так на меня посмотрела с экрана, что меня аж передернуло. Уж она-то сможет помочь. Но потом решил, что такой помощник ни к чему. Лучше опять начну понемногу волочиться за той, которой не добился.
Пришел к ней на день святого Валентина, принес плющевое сердце, шоколад с миндалем и коротенький стишок о любви. Я вообще стихов не писал, а тут подумал: может, пора начать, глядишь, пригодится. Ну и что смог накарябал.
Она встретил меня на пороге с котом на руках. У животного вид безумней некуда. И она сама вся бледная, глаза воспаленные.
– Вы чего? – спросил я. – Умер кто-то?
– Я своему коту яйца отрезала.
Конечно, она не так сказала, а несколько двусмысленно. Мол, была у ветеринара, чик и мой кот теперь не мужчина. Но я услышал именно это:
– Я своему коту яйца отрезала.
– Ты с ума сошла! – возмутился я. – Это же живое существо, и кот к тому же! Как же он теперь без яиц!
– Ничего переживет, зато углы метить не будет.
– И ради этого ты ему яйца отрезала?!
– Да. Так спокойнее будет и ему, и мне.
– Ясно всё с тобой, – покачал я головой, – на вот тебе шоколад.
А мне и вправду всё стало ясно. Прихожу отметить день всех влюбленных, а меня встречают кастрированным котом. Чего уж тут не ясного?
– А я не ем шоколад, – сказала она, – правда не ем, там очень много калорий.
– Совсем не ешь?
– Ну, съем кусочек с чаем, – сказала она и так посмотрела, словно сделала огромное одолжение.
– Кхм, тогда вот тебе сердце из груди, – смутившись, невнятно проговорил я и достал из нагрудного кармана алое мягкое сердце.
– Откуда? Из Грузии? – не поняла она.
– Из груди, – обиделся я.
А сам подумал, стоит ли стих отдавать. Вдруг она еще чего-нибудь скажет. Не общение получается, а глухой телефон.
– Вот, держи, – все-таки достал я свернутый в четверть лист бумаги, – с утра специально для этого дня сочинил. Только ты его потом прочти, когда я уйду.
Я так сказал, потому что стих, если по-честному, не очень вышел. Я как его написал, сразу подумал – так сочинять нельзя:
Что и толковать, плохонько вышло, сопливо и невкусно. Не говоря уж о том, что три раза повторяется: «знают», «знаем», «знает». Хотя никто ничего не знает. Какого черта я, вообще, его написал, ну прямо как школьник на праздничной открытке.
Но я старался, ей богу, выразить свои чувства. И выразил, как мог. Можно было у другого автора взять, кто поинтереснее пишет. Только я подумал, что так будет оригинальнее и, может, как-то тронет ёё. А как увидел кота без яиц, так сразу и понял – мою любовь здесь тоже кастрировали, и она теперь так и будет ходить обрезанная. Всё прахом пошло.
Поделиться книгой: