Я, Темный

– М? – вопросительно изгибаю бровь.

– Да ладно, я точно знаю. Давно за тобой наблюдаю.

Ух, ты! Вот она, слава.

– Слава Сат…

– Которому из? – скрестив руки на груди, с коварной усмешкой гляжу на последователя Темного учения.

– В смысле? – морщит лоб гот.

– Их знаешь, сколько?? На Думу наберется. На полный состав.

– Не может быть… Но самый главный же есть. Слава ему!

– А-а. Ты про Девятый Круг?

– Ну… э-э-э… да! – кивает радостно.

– Их там десять. По одному на каждое из Девяти Колец. Которому привет передать?

– Десять? А Кругов девять?

– Десятый гальюн чистит, – сообщаю доверительно, понизив голос.

– Да ты гонишь!.. Как это?? – глаза в густой черной подводке становятся как блюдца, модные, квадратные.

– Как-как? – удивляюсь бестолковости адепта Тьмы. – Мылом и щеткой. Они все по очереди чистят. Чтоб не зарываться и не упиваться властью. Профилактика такая. От звездной болезни.

Оставляю гота в тяжких раздумьях и ретируюсь. У меня дела. Надо шампанским закупиться, икоркой, фруктами к вечеринке, она же – собрание о спасении душ. Не знаю от чего, но от скуки точно спасемся!

* * *

На площадку, где расположились еще с десяток таких же, как я возчиков, двое работников выносят поднос с черными клейкими кусками. Язык не поворачивается назвать ЭТО хлебом, но это он и есть. Обед типа. Ура.

Куски расхватывают мгновенно. Я даже не пытаюсь подойти к подносу; знаю, что не успею. А кроме того, это провокация. Ну, вот, так и есть! Стая огромных черных ворон падает с неба лохматым каркающим покрывалом, выхватывая из костлявых пальцев рабочих клейкие куски. Кое-кто успевает до начала атаки запихать хлеб в рот, но таких мало.

Один ограбленный птицами доходяга в серых лохмотьях, перевязанных самодельным жгутом из сухой травы, падает на колени, стучит кулаками об землю, подвывает тоскливо. Потом заваливается набок и затихает, свернувшись калачиком. Совсем ему худо, наверное.

Я подхожу, трясу доходягу за плечо.

– Эй! – протягиваю ему кусок из своей заначки. Последний вообще-то, но что теперь?

Несчастный поднимает голову, пытаясь сфокусировать взгляд на куске и на благодетеле, его жертвующем – мне, то есть. Во взгляде мелькает недоверие, – вдруг опять подстава??

Да бери уже! Жуй!..

Ба! Знакомые всё лица! Это ж синхронист, напарник мой нелюбезный!

– Здорово, Клаус! – пытаюсь улыбнуться.

Губы пересохли, плохо слушаются, получается гримаса углом рта.

– Чё-т неважно выглядишь. Устал, поди? Работаешь много? Как всегда! Трудяга ты наш.

– Оставь меня, – шепчет синхронист. – Даже здесь от тебя покоя нет. Нечистый!

– …сказал тип, не мывшийся как минимум полгода, судя по запаху.

– Я про душу, не о теле речь! Ты ведь понял. Что же донимаешь глупыми придирками? Моя душа… Светла и полна благости…

– Оно и видно, – хмыкаю. Губы трескаются, выступают капельки крови. Соленые…Хм! – Что ж ты здесь тогда делаешь, ваше сиятельство, а не пребываешь на пажитях небесных?

* * *

Бозоны Хиггса, как первочастицы новорожденной Вселенной обладают большой энергией при малой массе и весьма стабильны. Кое-кто – даже не помню, то ли Наш, то ли светлый – выдвинул гипотезу, что бозоны – частицы той самой божественности, что присутствует и в человеке. Если точнее, то не как частицы, а как гармоническое колебание, импульс. Квант. Что отнюдь не противоречит троеполярности Земли, а, скорее, подтверждает. Как и ее материальность в дуальных состояниях – энергия и материя, энтропия и статика, частица и волна…

Другое дело, что кванты эти довольно редки и рассеяны по вселенной на изрядные расстояния, да еще и продолжают разлетаться со световой скоростью. Так что появление пучка бозонов в час Х в месте N- явление неординарное с вероятностью возникновения в ноль целых ноль… ноль…ноль… Короче, с очень малой вероятностью. Но, как говаривали в эпоху династии Минь, то, чего не ждешь, порой случается в самый неожиданный момент.

В памятный день группа молодежи приволокла на площадь перед гипермаркетом некое устройство. Соорудили постамент из ящиков и водрузили на него штуку, ощетинившуюся хромированными рогами и зело напоминающую Машину Времени из гайдаевского фильма про Ивана Васильевича. Полицейскому, заинтересовавшемуся штукой, было предъявлено разрешение на демонстрацию, подписанное мэром. (Что-то мне подсказывает, – разрешение фальшивое. Однако, к нему присовокупили красненькую купюру, и дежурный не стал вникать в детали.

Если бы те кулибины и курчатовы недорощенные задержались со своим фейерверком хотя бы на полчаса, пучок бозонов благополучно миновал бы Землю, и ничего, ничегошеньки бы не случилось! Но недобитые малообразованные физики решили продемонстрировать изобретение на публике. Заявить о гениальности миру, заодно половину этого мира обратив в дымящиеся руины.

Нет, конечно, взрыв не являлся их целью, но, когда поток перво-частиц пронзил их устройство, пафосно названное «радугой счастья» и запустил цепную реакцию, процесс мало того стал необратимым, еще и начал высвобождать энергию, эквивалентную взрыву маленькой бомбочки в Хиросиме в памятном году.

В другое время я не стал бы вмешиваться. Очередной теракт – дело обычное. Я их не одобряю уже потому, что они – не работа Темных, а исключительно «творческая» инициатива самих землян; пощечины самим себе. Мазохисты! Но! «Свобода воли» и всё такое прочее, – пусть сами и расхлебывают.

Однако в этот раз всё иначе. Как сказал чукча, встретив в тундре зеленого медведя. На суде я ответствовал, что в случае завершения разрушительного процесса, Темное измерение лишилось бы изрядного количества благотворной энергии, поступающей к Нам с людьми. Да, интерес исключительно меркантильный. А что должен был сказать? Что человеков жалко? Что планету жалко? Что вряд ли она успеет оправиться до возникновения на ней новой цивилизации? Да и допустит ли Великий появления новых? Может, надоели ему земляне, непокорные, вечно спорящие, вечно проверяющие на самих себе, насколько горяч огонь, мокра вода, смертельна смерть…

Пятая цивилизация! Пятая! А результат всё тот же. На месте Великого я бы закончил эксперимент уже после второй. Кто там был? Лемурийцы? Атланты? Да бог их знает, кто.

Только ничего этого я не сказал. Ограничился одним пунктом – «да здравствует ЭХ». За явное вмешательство и демонстрацию истинной сути меня отстранили от работы и перевели на Второй Круг. Довольно мягкое наказание, если подумать. Могли аннигилировать. Но решили, что кадр я достаточно ценный, опытный, с большой практикой, разбрасываться такими экономически нецелесообразно. Вывести на некоторое время из актива – да. Для осознания, осмысления, раскаяния.

А в чем раскаиваться?? В том, что Землю спас? Нет! Три раза нет! В том, что вступил в сговор с антагонистической формацией! С синхронистом, если точнее. А, если еще точнее, с Клаусом Оскаровичем, напарником принудительным, который меня тихо ненавидит. (Иногда не очень тихо). Вот это и есть проступок.

Я бы назвал наш вынужденный симбиоз Э/С. Красиво, правда?

Никто не оценил.

Но один я бы не справился. Ежу понятно, что для нейтрализации энергии третьего полюса нужно совместное воздействие первого и второго. Плюса и минуса. Энтропии и статики. Что мы и осуществили. Эффектно получилось! Два смерча, белый и черный, яркая переливчатая разноцветная вспышка… Время остановилось, атомные часы в палате Мер и Весов замерли на несколько секунд.

Из зрителей никто не понял, что произошло. Потом зааплодировали, а горе-изобретатели, ошеломленные не меньше толпы, заулыбались, зараскланивались. Кто-то успел выложить в Интернет видеозапись с эффектно кружащимися в радуге стаями белых и черных птиц.

А мы с синхронистом валялись в стороне без сил, чуть живые.

* * *

– Мне здесь не место, – синхронист дожевал хлеб; взгляд стал чуть более осмысленным.

– Кому-то надо строить. Почему не нам?

– Строить что? – вгляделся в сооружение с гладкими стенами, уходящими ввысь, в клубящиеся тучи. – Что мы строим?

– Не знаю, – пожал плечами. – Мавзолей, склеп… Какая разница?

– Никакой, – равнодушно согласился синхронист. Потом усмехнулся горько. – Ангел в аду строит склеп – что может быть нелепее? И мрачнее.

– Ну, знаешь! Насчет ада – это ты зря! – Мне даже обидно стало. Немного. – На Земле твоей любимой есть места и похуже! И созданы они – заметь! – без Нашего участия и вдохновляющих посылов. И вообще понятие «ад» довольно условное, не говоря уже о том, что примитивно уничижительное и не отражающее сути Нашего измерения. Если оно – обозначение места, где некомфортно, то ваш так называемый рай – оно самое и есть для меня.

– Тоже мне, – прохрипел синхронист, – демонический софизм. Можно подумать, тебе здесь хорошо!

– Я у себя дома, – пожал плечами. – Уже пятьсот статов заработал. Еще немного, и переведусь на Третье Кольцо.

– Пятьсот?! – прошептал светлый. – У меня всего три. За три года…

– Ты – гастарбайтер, – пояснил ему очевидное. – А я – резидент. Вот мне больше и платят.

Надзиратель щелкнул кнутом, и кто-то из работников тихонько завыл.

– Пора идти, – я поднялся. – работа не ждет.

– Послушай, – синхронист старательно отводил взгляд – ну, как же, разговаривать с Нечистым!.. – Послушай, Марк, помоги мне сбежать! Ведь можно… отсюда сбежать? Прошу! Не могу… не могу здесь больше!

Я хмыкнул, качнул головой и покатил тележку в обратный путь, в каменоломню.

* * *

«Побег из Ада». Неплохое название для какого-нибудь триллера. Отважные герои – невинно осужденные, конечно! –дерзко покидают место заключения под покровом ночи и, преодолев кучу смертельных препятствий, по возвращении в мир продолжают борьбу со злом… Написать, что ли сценарий? Для «Нетфликса».

Не напишу. Я не фантаст. А реальность гораздо скучнее – никаких подвигов, ничего этакого, «сверх-». Всё преодолимо. И даже без особых трудностей. При наличии средств. Они же – статы. Остальное – дело техники.

Подкупить Надзирателя, разумеется, нельзя, ибо оно – голографическая программа, а вот программиста можно. Вобщем… Выкупил я синхрониста. Пятисот статов, конечно, не хватило бы, но годы общения с ушлыми землянами кое-чему научили, и, когда после приговора заблокировали мой основной счет, никому и в голову не пришло, что у меня еще парочка офшорных. Вот и пригодились. Правда, опустели почти полностью, но финансы – дело наживное.

Зачем я это сделал? Порой сам удивляюсь себе любимому.

Пожалел? Я?? Клауса?? Скорее, привык к нему. Знаю, на что он способен. В конце-концов тоже неплохой специалист. Не в пример мне, конечно, но каждый работает в меру способностей, не так ли? И потом, это ведь он тогда позвал меня на площадь, где монтировали взрывное устройство. Пусть и от негодования, но позвал же! Думал, что сие – дело моих рук. Ругался, тыкал пальцем в зловеще поблескивающую рогатую штукень.

– Доволен?! Решил апокалипсис устроить?! Выслужиться хочешь?? Так вот я тебе помешаю! Жизнь положу, но помешаю!

Не стал я дураку белому объяснять очевидную суть происходящего, коли во всем видит демонические происки. Но ситуацию исправлять надо. В одиночку ни мне, ни ему не справиться. Даже при амбициозном желании «жизнь положить». Положить легко, а вот поднимать потом нечего будет. И некому.

Так что расправил я крылья в момент, когда синхронист перешел в свою бело-облачную форму, и перекрыли мы с ним на пару путь потоку бозонов, приняв на себя жгучее излучение. Ощущение не из приятных, скажу я вам; словно тебя изнутри взрывают. Пух, перья, радуга, аплодисменты и восторженные вопли толпы, – это я уже потом на You tube посмотрел, потому как после процедуры час в себя приходил и по кусочкам собирал. В какой-то подворотне, куда отдача зашвырнула.

Синхронисту тоже досталось, но я за ним не наблюдал. Ибо теми же Надзирателями быстренько был переправлен на Восьмое Кольцо для суда за вмешательство, а оттуда на Второе. В каменоломню по приговору, где не без удивления встретил Клауса. Его-то за что?! Да и меня по большому счету. Мы всего лишь выполняли работу Хранителей.

Н-да… Фортуна – девка капризная.

* * *

Какими соображениями руководствовался проектировщик нашего измерения, тайна великая есть. Для чего, к примеру, чтобы подняться наверх, надо сперва спуститься вниз? В самое необустроенное Кольцо. Первое. Здесь воняет сероводородом из-за вулканической деятельности, поля, покрытые застывшей лавой, бесконечные грозы из дождя пополам с пеплом. Вобщем, ад кромешный. И, конечно, тут никто не живет и не работает. Но, наверное, кто-то однажды в астральном путешествии посетил сие веселое местечко и сделал вывод, что вот оно, наказание для грешников! Потягали бы тележку с булыгами в полторы тонны да вверх по склону, узнали бы, что такое настоящее наказание! А то вулканы их ужаснули!

Но подъёмник на Землю именно здесь. Правда, он чуть в стороне от спусковой шахты, – надо пересечь пустошь с ядовитыми дымками. Мне-то ничего; я здесь много раз ходил, а вот синхронисту пришлось тяжко. Кашлял непрерывно, спотыкался – похоже, его и зрение тут подвело – пришлось чуть ли не волоком тащить за руку. Но ничего, ничего. Справились.

И уже наверху, в скверике возле нашей многоэтажки спальной, замолчал ошеломленно на какое-то время. Потом упал на траву и заплакал.

Картина, конечно, из разряда «сюр». Импозантный мужик, в костюме, с «дипломатом», сидит в одуванчиках и слезы утирает. Я только головой покачал. Радоваться надо! Вернулся к семье, к достатку, почету… Это я теперь гол, как сокол, всё заново начинать. Что ж, где наша не пропадала? На худой конец пойду библии раздавать. Шутка. А впрочем…

– Ты… – синхронист достал платок, вытер глаза, – я тебе…

– Ганс Адольфович, – хмыкнул я. – Смени-ка ты галстук!

– Чего?? – не понял светлый. – Как ты меня назвал??

– Голубой цвет ныне не в тренде. Двусмысленный немножко. Для мужчин. Даже для таких, как… светлые.

– Да как ты…?! – начал багроветь синхронист

О! Всё нормально. Он в порядке. Можно уходить.

Присел на непривычно пустую лавочку у подъезда. Что-то я устал…

Три мотоциклиста, круто развернувшись, одновременно затормозили на дорожке у газона. Только щебенка брызнула. Вот лихачи!

Один снял шлем, и я узнал самую свирепую бабульку из бессмертного трио нашего дома.

– Эй, красавчик, – подмигнула бабулька, – прокатиться не хочешь?