Научи меня мечтать!

Ага! Наконец!

Изобретатели таки доказали, что достойны носить свою почетную должность, и разработали новую модель ручки!

Замечательная какая модель!

Элрой всегда старался быть открытым для новаций и усовершенствований. Он определенно не из тех, кто боится перемен. Разумеется, до известного предела.

Он знал, как никто другой, что формула чернил теперь улучшена, стержень обладает оптимальной остротой, а сама форма ручки стала удобнее. Прекрасно! Теперь ставить подписи будет еще проще!

И все-таки… Она была новой, непривычной… в какой-то степени, если хорошенько подумать, даже и страшной. Что, если он сейчас поставит пятно на важном указе? Или порвет бумагу?

Но… некогда тут философствовать! Ему известен лишь один способ — надо попробовать!

Сейчас достанет бумагу. Возьмет эту ручку в руку. Напишет строчку!..

Ну вот и все! Какое облегчение! Какое удовольствие! Действительно, удобнее!

Как мило!

Элрой порадовался маленькой победе над собой.

Есть еще и больший повод для искренней радости: всякое проверенное усовершенствование в работе — это же всегда праздник!

Без двадцати секунд как девять. Самое время к Бдэчжу в кабинет. Это соседняя дверь.

Бдэчж восседал в своем большущем мягком кресле, сосредоточенно вперившись взглядом в дверь, не хуже стародавних земных королей на своих тронах.

Классическая картина: окно, заливающее светом комнату; начальник, стол и кожаное кресло, бросающие тень на ковер и подчиненного там же.

Дежурное приветствие, холодный обмен улыбками.

Стандартный вопрос. Изо дня в день стабильно повторяющийся.

— И что же намечено на ближайшее время?

Элрой, важно нахохлившись, захватил побольше воздуха и на редкость мелодичным речитативом принялся перечислять: встреча с советом директоров корпорации Джитчиэль на выходных, составление доброй сотни отчетов по проведенной в прошлый четверг инспекции на заводе коммуникаторов «59263-Комм», что недалеко от Тчельпьорьи-15[32], подготовка реформы образования[33] и, наконец, на сегодня у нас… у нас сегодня… экхм…

Бдэчж, убаюканный сими прелестными напевами, очнулся и нахмурился. Впервые за несколько последних лет Элрой вдруг запнулся. Как это понимать?

— … слушание проекта Шеррильи Дчжонс, — договорил несколько побледневший Элрой.

Он что, подавился воздухом?

— Какой еще Шеррильи Дчжонс? Ей-то что надо? Протолкнуть новую систему налогообложения у себя на предприятии?

— Н-нет. Это по поводу… — голос опять предательски дрогнул. Совсем чуть-чуть, но все же. Больше он такого у Бдэчжа не допустит. — Земли.

— Земля? Земля… Ах, Земля! Продолжай!

— В ее заявке указано, что она желает провести некоторые исследования, более того, в форме эксперимента. Остальное обещает рассказать сегодня, уже через час, на собрании в Главном городском зале заседаний. Дело серьезное, касается малоизученной планеты, поэтому наше присутствие там обязательно.

— Ну вот прекрасно, все-то всякие вылазят невесть откуда и постоянно отрывают порядочных людей от серьезных дел! Ты свидетель, я всегда утверждал, что Земля — напрасная трата времени, а исследователи эти — сущие нахлебники[34]. Мне вполне хватило на всю жизнь с Земли всего одной их, пожалуй, единственно верной поговорки, которую я бы и ей посоветовал вспомнить: много будешь знать…

«… скоро состаришься», — проговорил про себя Элрой. Не самая радостная перспектива.

— Но нечего делать, надо исполнять долг перед обществом… Ты свободен.

— Да сэр. До встречи в Зале через час.

Элрой постарался поскорее закрыть дверь и переправиться к себе в кабинет.

Ну вот. Он уже в своей крепости.

Хорошо иметь собственный кабинет, где можно посидеть в уединении, где легче пережить волнение, поскорее оправиться и прийти в себя.

Собраться с мыслями. Собраться с мыслями.

Собраться.

Для начала успокоиться.

Не так-то это просто.

Есть на свете такие редкие имена, которые, особенно если долго их не произносить, начинают казаться заветными и попросту непроизносимыми, а сама мысль о том, что их придется когда-нибудь озвучить, приводит в трепет и выводит из состояния равновесия.

Назовите еще хоть что-нибудь глупее, чем это. Давайте-давайте!

Элрою было досадно, что он так сплоховал. Столько лет практики механического беспристрастного автоматизма и сдерживания чувств — и что же, пшик в один момент?

Возможно, его замешательство было почти незаметным. Но… вряд ли незаметным для Бдэчжа. Уж он-то его с детства прекрасно знает и подмечает все гораздо лучше, чем может показаться на первый взгляд.

Он точно заметил.

Как неприятно получилось!

И как это только вообще получилось? Его — всезнающего Элроя — застали врасплох! С такой легкостью!

Он же совершенно забыл об этом намечавшемся Заседании.

Более того — он даже не знал о нем!

Всю организационную работу выполнили подчиненные и лишь прислали ему служебную записку. Их он, признаться, никогда не читал[35], просто потому, что, во-первых, их было слишком много и если б он принялся их все читать, он бы никогда не дошел до более важных дел[36], а, во-вторых, он знал их содержание и без чтения.

Но не в этот раз!

А почему?

Нечего было учиться так старательно систематически гнать мысли о Шерри, пока они совсем не пропали. Более того, он попросту не пропускал их в голову — ни в каком виде!

Сам и виноват — не успел подготовиться и узнал все в последний момент.

Ощущение было таким, будто его окунули в воду. Холодную. С головой.

Не самое замечательное.

Есть еще почти час (56 минут, 12 секунд, если быть точным), чтобы успокоиться.

С тех самых пор, как он выбил ей стипендию на исследования[37], Элрой старательно больше не вспоминал о Шерри. Никогда. Глупейшие сны не в счет.

Никогда больше не встречался с Шерри.

И уже через час она предстанет перед ним. Интересно, изменилась?

И как ему себя с ней вести? Да еще и в обществе всех этих мнящих себя гениями, напыщенных умников-исследователей из научного сообщества. И Бдэчжа в придачу.

Что она задумала? Дадут ли ей шанс?

Очки не знали, но сам Элрой прекрасно знал за них: нет, не дадут. Такие, как они, не дают шансов таким, как Шерри.

И хотя в любой момент времени он мог бы без проблем перечислить 7 с половиной причин, позволяющих ему считать себя счастливым человеком, сейчас он ощутил себя очень несчастным.

Глава 3

Элрой не бил нервно пальцами по гладкой крышке стола, не дергал галстук, не участвовал в поддержании напряженного гама в зале (с этим прекрасно справлялись остальные присутствовавшие, создавая все больше бубнежа), ничего такого! Он лишь временами поправлял свой безнадежный хохолок[38], да поглядывал на дверь, на Бдэчжа, сидящего рядом, на кафедру и опять на дверь. Иногда он гулял расфокусированным взглядом по всему залу, но все дорожки неизменно приводили либо к двери, либо к кафедре.

Какой у них все-таки замечательный Зал заседаний! Ни в одном городе ни в одной стране не найдете вы зала роскошнее. Величественные своды, прекрасная акустика, строгий и элегантный интерьер, приглашающий к серьезным дискуссиям и вершению великих дел. Когда-то так оно и было[39].

Теперь Зал редко использовался, со временем он будто помрачнел. И обзавелся кое-где ажурными сединами паутинок, поблескивающими в полутьме.

Все слушатели располагались над кафедрой, точно в бельэтаже, полукругом. Члены научного сообщества заседали слева и справа. Самые высокопоставленные — представители власти (их было двое) — сидели в ложе в центре.

Потому Элрой мог спокойно обозревать зал со всех сторон.

Но все его внимание захватила кафедра для выступающего. И дверь, через которую этот выступающий должен был войти.

Не верится!

Сейчас кафедра была пуста. Но он знал, что скоро ее займет Шерри. Вот там, где сейчас никого пока нет, будет стоять Шерри!

Не верится!

Он силился представить, как она войдет, что скажет… и не мог. Как грустно не уметь ничего представлять!

— Ну где там она пропадает? — рявкнул Бдэчж. — О, мисс, будьте так любезны, почтите нас своим присутствием!.. Слишком много себе позволяет.

— Она придет сэр. Запаздывает на 8 минут, 4 секунды, но придет.

Внешне он был совершенно спокоен. Только так с Бдэчжем и надо разговаривать. Свой лимит выразительности он уже исчерпал на год вперед сегодня утром.

Где она правда есть, эта Шерри? Немыслимо, как ей всегда удавалось опаздывать и при этом приходить в самое подходящее время, которое, как он для себя открыл, не всегда совпадает с тем, что назначает какое-нибудь должностное лицо сверху. Все ей сходило с рук! Ничуть не изменилась за столько лет!

Опаздывать — дурной тон. Что может быть хуже? Элрой не сомневался — кто угодно на ее месте уже разозлил бы всех этих важных мужчин и женщин до такой степени, что его просто-напросто лишили бы аудиенции. Либо они разошлись бы, не дожидаясь его появления, либо — что еще неприятнее — вынесли бы ему публичный выговор, провели бы нудный урок хороших манер и отправили домой, не дав и рта раскрыть (за чем он, собственно, и пришел).[40]

В данном случае Элрой не боялся такого развития событий. Это же Шерри! За столько лет он так и не расстался со своей бессознательной уверенностью: Шерри знает лучше всех, как правильнее сделать. И точно не уйдет, пока не скажет все, что хотела.

Элрой в какую-то долю секунды не смог сдержать улыбки. Ну конечно, причина опоздания, Шерри в своем амплуа!

Интересно все-таки, что же она решила предложить? Очки молчат, значит, ни с кем не делилась еще своими идеями. Пока. До сегодняшнего дня.

Ну приходи же скорее!

Ему не терпится тебя увидеть.

Шерри все не шла, Элрой снова помрачнел. Еще одна мысль грызла его: почему она будет стоять внизу, а он, Элрой, наверху? И почему все эти люди сидят наверху? Что они такого особенного сделали, чтобы там сидеть? Что особенного сделал он? Лишь пользовался ее изобретением все это время и будет еще продолжать пользоваться до конца жизни… Ему было неловко от этих мыслей и его просто изводило ощущение неправильности, какой-то ошибки. В чем заключалась эта ошибка? Он не знал. Просто… что-то тут неправильно.

Никогда об этом не задумывался. До сегодняшнего дня. Мысль о встрече с Шерри очень странно на него подействовала.

Они не должны были больше пересекаться. Не должны, но пересеклись опять.

Элрой припомнил далекий-предалекий разговор с Бдэчжем в коридоре. Тогда он обещал ему покровительство Шерри и реальную возможность оказать ей поддержку, когда потребуется.

Потребовалось. Сейчас. Элрой не знал, что она задумала, но верил: это будет что-то замечательное.

Все, как Бдэчж когда-то и предсказал. Кроме того, что…

… реальной возможности так и не появилось. Вот сидит он тут в ложе, в центре самого величественного зала, ему всегда демонстрируют вежливое почтение, приглашают на приемы, чуть ли не каждый день цитируют в газетах… и что? Все равно, за все время он ничего не переменил в отношении тыньчжиан к Земле.[41] И сейчас он тоже ничего не сможет поделать.

Решать Бдэчжу. Еще, конечно, научному сообществу. И ему, Элрою. Но и он, и сообщество несут лишь совещательные функции. Не больше.

Решает все Бдэчж. Первый заместитель Президента.

Безнадежный случай.

«Уже на крыльце!» — поразила молнией мысль.

Еще несколько секунд… и Шерри открыла дверь.

Казалось, силуэт ее купался в солнечном свете, которым была залита улица, видневшаяся в дверном проеме. Тонкая полоска этого света успела уже пробраться и в зал.

Элрой силился и никак не мог разглядеть ее лица — все из-за света!