Синий фарфоровый тигр у изголовья

Брай уже направился к своему голубому болиду, когда услышал:

– А мы тебя все равно в финале заделаем!

Брай улыбнулся: ему нравились близнецы Кастро-Вачовски. Нормальные, зачетные пацаны. Недавно Влад в сердцах сказал, что если продует олимпиаду, то станет соревноваться с девушками. На что Виктор заметил: «Давай, Влад, я всегда мечтал о сеструхе. Тебе даже фамилию менять не придется!»

Когда Брай проходил по площади Пьера де Кубертена, на которой расположился уютный восьмидесятиэтажный особняк олимпийского и паралимпийского комитетов, над городом зависла гигантская шахматная доска с глазами вместо черных клеток. На доске ничего не было, но периодически одна из клеток открывалась как обычная дверь, из нее выходила фигура, к примеру, слон или пешка, не торопясь проходила к другой клетке-двери и скрывалась внутри доски. При этом в небе как будто что-то тикало, а глаза по очереди моргали.

Брай несколько минут понаблюдал за «игрой», покрутил пальцем у виска и вошел в олимпийский особняк. В приемной главы департамента олимпийской космической программы Тиберия стояла тишина. Дремала старенькая секретарша Изольда, в углу сопел фанатично преданный космическим гонкам Король сосисок. В миру его звали Лукой Ефимовичем Тире, а помпезное прозвище он получил за то, что его тридцатилетний шаттл чем-то напоминал хот-дог. Впрочем, надо признать, что кличка отражала и его успешную торговлю фастфудами, поэтому форма ракеты являлась своеобразным рекламным трюком Короля сосисок.

В приемной и кабинете Тиберия Брай всегда испытывал двойственное чувство. С одной стороны, на стенах в пышных рамах висели портреты великих олимпиоников всех времен, с другой стороны, на каждой картине обязательно присутствовал автомобиль или чемпион рекламировал гоночные аксессуары. К примеру, вот знаменитый марафонец Абебе Бикила держит в одной руке атлас автомобильных дорог Африки, а другой прижимает к груди шлем пилота «Формулы-1». И что?

Брай проскользнул мимо спящих и, проскользнув в первую дверь, постучал во вторую. В кабинете находились глава департамента и Айс Смолл. Тот самый парень, который выиграл олимпийскую квалификацию и в финале будет стартовать с поул-позиции. Они, увлеченно переговариваясь вполголоса, рассматривая цветные репродукции.

– Приветствую тебя, Брай Столетов! – и Тиберий церемонно пожал Браю руку. – Присаживайся к нам…

На столе в кабинете стояли статуэтки обезьян в мотоциклетных шлемах: одна закрыла лапками свои глаза, другая – уши, а третья – рот. Брайан неловко сел сбоку, едва не сбросил локтем примата с закрытым ртом.

– У Айса возникла мысль расписать панели болида витражами, и вот мы думаем… У меня все-таки неплохая подборка граффити. Неаполь, Лувр, музеи Сибири! Но Айс упирается.

– А что ты сам хочешь? – спросил Брай. Айс Смолл смотрел на него так пристально, что Браю стало не по себе. Однажды они откровенничали, и Айс сказал, что у каждого человека есть психоз. Если нет, то это только кажется, что его нет. Просто надо внимательнее понаблюдать за этим гуманоидом, за его реакцией, особенно за лицевыми мышцами, за ответами на противоречивые вопросы… Ему показалось, что Айс Смолл решил выяснить и его диагноз.

– В кабине управления лучше всего Флэтвудского монстра…

– Неплохо! – Браю тоже нравились чудовища с инопланетными корнями.

– В тренажерном трансформере я бы установил «Кошмар» Фюссли, «Медузу» и побольше ужастиков Босха. А вот мальчика Билла Стоунхэма…

– Я больше не могу?! – взвыл Тиберий, заламывая руки над головой. – Ну чем плохи автомобильные гонки, крутые виражи, вспышки фар! На худой конец, давай наклеим в кабине красивую кровавую аварию, а? Мозги на асфальте! Но к чему все эти фантазии больного разума?!

Он метался по кабинету и проклинал современные нравы. Брай с трудом прятал улыбку: из Википедии он знал, что в молодости Тиберий был писателем и сочинял пьесы-мистерии, посвященные проблемам уличного движения.

– Господин Тиберий, а почему на старте я занимаю позицию Влада Кастро-Вачовски?

– А что тебя не устраивает?

– Не устраивает, потому что я проиграл ему квалификацию. А теперь буду стартовать с лучшей позиции.

– Я уточню. Возможно, там были судейские претензии…

– Я очень прошу вас уточнить. Это уже во второй раз! – Брай знал, что говорил. Братья Кастро-Вачовски часто проходили гонку «гуськом», и тогда пилот задней ракеты экономил эффективное топливо в более разреженной пустоте. Поставив Брая на позицию выше Влада, Тиберий «ломал» братьям привычное стартовое построение.

– А что за тон, что за тон? Айс, ты его слышал? – разозлился Тиберий.

– Я прошу вас разобраться. Все! – в бешенстве Брай развернулся и пошел к выходу.

– Я с ума сойду с этими гонщиками… Ему лучше делают, а он выпендривается! – Тиберий с криком выбежал вслед за ним в приемную. Изольда удивленно смотрела на шефа. Король сосисок спрсонья подскочил как ошпаренный.

– А это кто тут у меня в овисе прячется?! – Тиберий заметил кого-то за стойкой с кофемашиной и вытащил за ногу незнакомца в мундире в красно-белую шашечку.

– Что вы делаете в моей приемной? – гаркнул он в лицо незнакомца.

– Уберите руки, я допинг-офицер… Что, нельзя ключи от машины выронить?

– По-моему, вы интересуетесь моими секретами. Налево за углом есть шпионский магазин. Там вы можете купить все необходимые сведения, – Тиберий начал успокаиваться. Он махнул рукой Браю и вернулся в кабинет. Буквально в дверную щель за ним проскочил Король сосисок.

Когда Брай вышел из олимпийского офиса, дорогу ему преградил офицер уголовной полиции. В руке он держал сушеную обезьянью лапку.

– Твоя?

Брай помотал головой.

– Ну-ка, покажи руки!

Брай показал ладони, и офицер пропустил его беспрепятственно. Он посмотрел на небо: шахматная доска исчезла.

Накануне гонки Брай по традиции встретился со своей девушкой. Был красивый лунный вечер, хотя саму Луну наполовину закрывало что-то квадратное. Воздух наполнял легкие Брая приятным земным ароматом.

Девушка появилась в жизни Брая недавно, потому что у каждого космического пилота должна быть подруга – решительная, боевая, с длинными ногами и в коктейльном платье. Длинные ноги – это обязательный дресс-код, но еще важней коктейльное платье. Надо было бы расспросить дядю Федю, он спец по коктейлям.

Звали ее Ландыш. Еще Браю нравились имена Тюльпан и Эдельвейс, но Ландыш тоже было классно.

Как всегда, они помолчали. Потом он спросил, что она читает. Ландыш читала «Тайну белоснежного лунохода, без оружия и украшенного красными сердечками».

– Небось, ерундовая? Фантастика какая-нибудь?

– Вовсе нет, про любовь.

Они еще помолчали. Потом Ландыш решительно повернулась к нему:

– Я хочу благословить тебя перед стартом! И еще подарить тебе талисман, – она протянула ему Вилли. В уголках ее глаз блеснуло.

Вилли был мохнатый зверек, которого ее папа привез с Алтая. Ему никто не верил, что Вилли был с Алтая, там такие звери не водились. В дикой природе родственники Вилли жили в чилийских Кордильерах, их совсем недавно открыли и даже еще не придумали название. Ученые предполагали, что эти животные смогут говорить по-человечески, и теперь шли споры, на каком языке их учить разговаривать. В Чили все общались на испанском, а Ландыш учила Вилли говорить по-русски. Девушка его очень любила.

– Нет, я не могу принять такого подарка, – наотрез отказался Брай. Ему и так, если что, поможет Фредди Крайслер. Куда еще больше? Но он ничего не сказал Ландыш про своего виртуального друга. Во-первых, вдруг она подумает про Брая что-нибудь этакое на манер Айса, а во-вторых, если у тебя есть тайный талисман и ты начнешь всем про него трепаться, то он потеряет силу. – Вдруг эти звери не переносят невесомость…

Она согласилась, и они еще помолчали.

– Я бы остался на ночь, но ты же сама понимаешь – правила! – он наконец осмелился признаться ей в своих чувствах. Хорошо, что она не видела в темноте, как он покраснел.

– Тебе это нужно? – подыграла она Браю. Они оба знали, что законом было запрещено оставаться у девушки на ночь до шестнадцати лет.

– Не знаю, – растерялся он, – я не задумывался.

– Тогда закроем тему, – засмеялась Ландыш, и он облегченно вздохнул.

Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Так и есть – в тени пышного жасминового куста притаился допинг-офицер.

– Как они достали?!

– Допинговая служба – это важная профессия в борьбе за чистый спорт, – назидательно сказала Ландыш.

– Сплошные проверки… Я бы сбежал от них на край света! – взорвался Брай.

– Ты же знаешь, что при трехкратном нарушении допинг-офицеры вместо тебя поставят на соревнование твоего чистого двойника! Успокойся.

Он знал, что стоит ему сбежать и не сдать контрольные анализы, как его могут заменить. На планете Овощебаза Тэтчер двойников выращивают за считанные дни!

– Но он же ничего не выиграет!

– А им какое дело… Представляю себе, как ты решил сбежать под видом домашнего животного, – она заговорщически понизила голос. – И вот Брай в шкуре шимпанзе крадется по черной улице на страшный городской вокзал и покупает черный билет…

– Нашла себе редкое животное – обезьяну!

–А ты будешь красться под видом шимпанзе-дебила. И ростом вы почти схожи! – и Ландыш громко захохотала.

Олимпийский комитет всегда превращал свои соревнования в яркие шоу с фейерверками, карнавалами, концертами звезд эстрады, показами спортивных мод, декоративной машинерией. Демонстрировалось видео со знаменитыми и шоковыми моментами спортивных турниров прошлого: нелепый финиш марафонца Пьетри в Лондоне-1912, слезы Ирины Родниной, рухнувшие брусья за спиной Людмилы Турищевой, балаклавы террористов в Мюнхене-1972, «грязная» стометровка Бена Джонсона в Сеуле-1988. Суетились и пищали автоматы с фастфудом, мороженым, фуа гра и колой, веселили публику клоуны, стилизованные под персонажей из фильмов «Оно», бродили разнообразные мимы в гриме и одежде героев чеховских пьес, посвященных спорту.

Но самое главное: вызывая всеобщее восхищение, в отдалении красовались разноцветные болиды финалистов – оранжевый и розовый братьев Кастро-Вачовски, лиловый в черных треугольниках Айса Смолла и голубой с силуэтом тигра на носу Брая Столетова.

Дождавшись, когда мальчики-пилоты выйдут на подиум, директор олимпийского департамента Тиберий поднялся на трибуну. Выжидая, пока людские волны немного утихнут, он вспомнил, как еще несколько лет назад он был никому не известным писателем. И кто бы мог подумать, что его исследование автомобильных пробок позволит сделать открытие, что конфликты в олимпийском движении имеют сходную природу с поведением автолюбителей в стрессовой ситуации. Так, через чтение лекций по олимпийской конфликтологии и началась его сногсшибательная карьера спортивного функционера.

Призвав в своем коротком выступлении беречь чистоту спортивной борьбы и по возможности избегать драк в околоземном пространстве, Тиберий указал рукой в сторону юных космонавтов. Парни сияли и прыгали от удовольствия, их обступили журналисты и фанаты с календарями и программками, требуя автографы. Особенно доставалось платиновому блондину Айсу Смоллу – девчонки со всех сторон тянули его за рукава комбинезона, чтобы обратить на себя внимание. Тиберий усмехнулся: накануне вечером его внебрачный отпрыск закатил истерику: «Меня всего трясет! Я представляю, как поднимаюсь на пьедестал, но я не готов к этому – у меня что-то не так в одежде, что-то случилось с гримом или у меня начал ломаться голос! Ты понимаешь, у меня ощущение, что я большой артист, который вдруг забыл свою роль?!»

В этот момент Тиберия отвлек Король сосисок:

– А что, если сделать соревнования среди тупых? Как вам такая мысль, Тиберий? Чтобы соревновались только одни тупые космические пилоты, причем возраст роли не играет. Это будут классные тупые соревнования, зрители будут визжать от восторга! – Тиберий терпеливо слушал, так как Король сосисок был официальным спонсором соревнований.

– Вы не подумайте, Тиберий, что это вы тупой или я. Смотрите, я исхожу из следующей предпосылки. Как делается успешное кино – берется недалекий полицейский, удачливый преступник, красивая девушка, и строится сюжет. А как делается выдающееся кино, а? В нем все наоборот! Подумайте над моими словами…

Тиберий с тоской подумал, что если Король сосисок увлечется кинобизнесом, то призовые победителям олимпийского турнира упадут в разы. Соответственно, и его комиссионные тоже.

Предстартовый ажиотаж достиг своего пика. Брай разглядывал толпы зрителей, машинально давая автографы и кивая симпатичным девушкам. Мать он заметил, она стояла в отдалении с телефоном. А отец, похоже, так и не пришел. Да сколько можно прятаться?! Даже допинг-офицеры сбились с ног… Последний раз он сбивчиво сказал, что снова меняет местожительство, потому что за дверью его, по-видимому, прячутся анатомы. Брай ничего не понял, ведь за отцом гонялись кредиторы. Какие анатомы? Но отец уже бросил трубку.

В толпе она расслышал знакомый шепелявый голос и улыбнулся. Дядя Вася был в своем репертуаре.

– Ты меня спрашиваешь, сынок, легче ли по пьяни переносить невесомость? Сейчас я тебе дам предельно достоверный ответ… – рядом загрохотал ансамбль украинских бандуристов, и слова уже невозможно было разобрать. Да и какая разница, ведь дядя Вася, по его словам, никогда не летал в космос.

Рядом с клоуном в меховой шапке ушанке стояла учительница Марья Муратовна и шевелила губами. Наверное, не найдя подходящих лирических шедевров у своих обожаемых поэтов начала XIX века, на ходу решила сочинить сама. Что-нибудь вроде «заправлены в планшеты…» Невдалеке от Марьи Муратовны стоял дедушка и препирался с допинг-офицерами с желтыми шевронами Скандинавского союза.

Прозвучала команда: «На старт!» И космические пилоты, каждый в специально выделенном лимузине, направились к болидам. В толпе послышались выкрики «Поехали!», некоторые женщин заплакали. Два допинг-офицера тоже приложили к глазам желтые носовые платочки с коронами.

Над космодромом снова появился черная дыра. Сегодня она птицами не интересовалась, периодически словно корчилась в судорогах и покрывалась волдырями.

Во день проведения очередного соревнования по программе космических гонок Олимпийский комитет арендовал у Роскосмоса огромное помещение центра управления полетами ЦУП. Тиберий успел за несколько минут до старта занять привычное место в зоне ВИП и отгородиться звуконепроницаемым экраном от общего зала, который заполнили многочисленные журналисты, спортивные функционеры и их свита, фанаты и прочая шумная публика, которая раз в четыре года заполняет олимпийские арены. Он сложил ладони в молитвенном жесте и стал ждать начала репортажа…

Олимпийские соревнования для космонавтов до пятнадцати лет проходили на трассе между Землей и Луной, которую называли гоночным кругом. Проходя его, пилот огибал обе планеты, а на прямым отрезках должен был пролетать через лазерные круги или «ворота». На каждом отрезке «стояло» по шесть таких ворот, и, если астронавт отклонялся в сторону и «промазывал», то есть не попадал внутрь лазерного круга, его штрафовали. Пилоты должны был пройти двадцать гоночных кругов, разделенных на четыре этапа по пять кругов. Между каждым этапом проходила дозаправка. Победитель этапа получал пять зачетных очков, ставший вторым – три очка, третьим – два очка. Последний гонщик утешался единственным зачетным баллом. Победителем олимпиады становился космолетчик, набравший по результатам четырех этапов наибольшее число очков. С одной ремаркой: если пилот выигрывал первые три этапа, он награждался лавровым венком за явным преимуществом. Соответственно, серебро и бронза доставались спортсменам по текущим результатам без прохождения последних гоночных кругов четвертого этапа.

Первый этап закончился сенсационно. Влад Кастро-Вачовски, отсидевшись на первом круге за спиной фаворита Айса Смолла, на третьей прямой развил такую скорость, что «сделал» Айса на целый корпус. К концу третьего гоночного круга Айс почти выровнял нос своего болида с болидом Влада, но, совершив ошибку на вираже вокруг Земли, безнадежно отстал. На финише первого этапа Влад Кастро-Вачовски «привез» брату, пересекшему «ленточку» следующим, почти четыре корпуса болида, что было неслыханно для соревнований такого ранга. Но второе место получил Айс Смолл, потому что у Виктора Кастро-Вачовски были три штрафных очка за ошибки при прохождении ворот. Брай провалил первый этап – ракета не слушалась, «загребала» на виражах. Он не понимал, что происходит.

На старте второго этапа уже Влад занимал поул-позицию, опережая Айса на полкорпуса. «Теперь или никогда», – такой месседж послал создателю всего сущего Тиберий из своей «рубки управления» в ЦУПе. Его обращения к богу не носили молитвенный характер. Тиберий скорее информировал хозяина вселенной о происходящих в гонке событиях, он словно был его глазами и ушами, и именно на основе полученной от Тиберия информации бог должен был присудить победу тому участнику, кто ее действительно заслуживал. Тиберий не имел оснований сомневаться в своей объективности.

Однако ход соревнования на втором этапе снова заставил усомниться в том, что происходящие события соответствуют божьему промыслу. Влад Кастро-Вачовски допустил ошибку при прохождении второго гоночного круга, что позволило остальным участникам подтянуться к нему вплотную, а Айс Смолл даже выдвинул болид на полкорпуса вперед. Но следующие круги Влад прошел безупречно, и только Браю удалось поддержать темп лидера. Впрочем, и у того опустились руки, когда младший Кастро-Вачовски по идеальной траектории обогнул Луну и вышел на последнюю на этапе прямую. В результате Брай чуть не потерял вторую позицию в этой гонке, не заметив подтянувшийся из «мертвой зоны» болид Айса.

После двух побед на первых этапах преимущество Влада по очкам было гигантским. Более того, в случае победы на следующем этапе он досрочно становился олимпийским чемпионом. Это понимали его соперники, это понимали зрители, но самое сложное было в том, что это понимал и сам Влад. Он уже почти держал золотую медаль в ладони. Но золото – это коварный металл…

Поул-позицию на старте третьего этапа снова занял Влад Кастро-Вачовски, но теперь за его спиной находился Брай Столетов. Брай, который помог Владу, открыто заявив о несправедливом распределении мест после квалификационных заездов. Но сейчас это не имело значения. Первый гоночный круг – Влад и Брай идут нос к носу, но не отстают и другие финалисты. Второй круг – вперед вырывается Айс, за ним Брай. Третий круг – лидерство у Брая, но всего на полкорпуса сзади Айс и Влад. Промежуточный финиш на четвертом гоночном круге дал Айсу минимальное преимущество перед преследователями, и тут же его болид беспомощно задергался, теряя скорость. Серьезный сбой допустил и Влад, выходя из виража вокруг Луны. И теперь Брай, ликуя, вылетел из последних ворот в гордом одиночестве. Конечно, два корпуса болида – не бог весть какое преимущество, но это была полноценная победа.

Тиберий чувствовал себя уничтоженным. Теоретически Влада, имеющего по сумме трех этапов тринадцать очков, еще можно было догнать. И только в том случае, если младший Кастро-Вачовски откровенно завалит последний этап и финиширует четвертым. Но достать его мог только этот наглый Брай Столетов с девятью очками. А у Айса с семью баллами оставался лишь шанс на серебряные медали. Увы, призовые за серебро в два раза уступали сумме, которую получит чемпион. Плюс тому причитался еще и Bentley в подарок. Про денежное вознаграждение за бронзовые медали можно было вообще не говорить.

Тиберий убрал экран, отделявший его от зрителей. ЦУП гудел: журналистов интересовало насколько вероятно, что Виктор Кастро-Вачовски «сдаст» четвертый этап брату, чтобы помочь ему в борьбе за чемпионство. Конечно, нельзя исключать, что Виктор, ни разу не поднявшийся выше третьего места, соберется в четвертой гонке и даст бой Браю и Айсу. Но, соглашались все специалисты, такой ход событий маловероятен. Пусть уж докатает этот финал как получится, а потом они с братом погоняют на призовом Bentley где-нибудь в Монте-Карло…

В общем-то, опытные журналисты знают, о чем говорят, – чудес не бывает. После первых двух кругов четвертого этапа лидировал Айс Смолл, последние гоночные круги и финиш остались за Браем. Айс закончил гонку, отставая от него всего на полкорпуса. Первые круги Влад шел рядом с лидерами, но на четвертом круге, имея информацию о значительном отставании Виктора, уже не рисковал и спокойно финишировал третьим…

«Серебряный» Брай приземлился на космодроме последним. Казалось, розовый болид чемпиона Влада Кастро-Вачовски фанаты разнесут на куски, – так его раскачивала толпа. Самого победителя уже унесли на руках в руках к его лимузину. Судя по тому, как автомобиль ходил ходуном, его тоже подняли в воздух.

Фредди Крюгер расположился на панели управление. Он сидел на той самой загадочной кнопке, которую вмонтировал дядя Федя, и был размером с гнома. Временами его изображение дробилось, но звук был нормальный и не пропадал.

– Ты вчистую проиграл префлоп и классно провел ривер. Все нормально, парень, – сказал Фредди.

– Ну… не знаю. Наверное, мог и получше. Слушай, зачем эта кнопка?

– Узнаешь еще. Она мне помогла три раза, а потом я оказался черт знает где. И до сих пор никто не понимает, где я. Вообще-то, эта кнопка и еще вон та, как бы это тебе объяснить… В принципе, это все не совсем честная игра. Это типа блефа, понимаешь?

– Нет.

– Тогда пока. До следующей гонки! – и изображение Фредди погасло.

На следующее утро после награждения позвонил Виктор и сказал, что Айс Смолл больше не будет участвовать в космических гонках. Он выиграл конкурс национальной психиатрической службы для пацанов до шестнадцати лет и по контракту уехал волонтером на какую-то планету, населенную одними психами. И он будет там определять, у кого какой диагноз.

– Знаешь, только кажется, что все психи одинаковые, – сказал Виктор, – на самом деле там куча девиаций.

– Это Айс умеет, – подтвердил Брай. – Хотя жаль! С ним было здорово гоняться. Что чемпион делает?

– Нервы успокаивает – дрыхнет.

– Да, обломилось у тебя с сестренкой, – хихикнул Брай.

– Ну, знаешь, если я и дальше стану выступать в гонках, как на олимпиаде, то мы поменяемся с ним творческими планами на будущее… Кстати, а ты не читал сегодняшние газеты про нашу гонку?