Помоги проекту - поделись книгой:
Юрий Харитонов
Борей
Арочный небесный свод сливался с океаном, огромной темно-синей дугой расстилавшимся с севера на юг. Словно гигантский купол, он накрыл остров и окрестности и своим весом изогнул горизонт. Темные волны Тихого океана перекатывались плавно и шумно, как будто некто наверху раскачивал невероятных размеров чашу, в центре которой и находился родной остров. Шиашкотан же, или Шишка в простонародье, если смотреть с застывшего и еле дымящегося вулкана, больше похожий на большую восьмерку, разлегся между океаном и Охотским морем точно медуза, порожденная Катастрофой. В туманной дымке серого горизонта были различимы еще два острова, пустующих и одиноких.
Данилка, худой и белобрысый пятнадцатилетний пацан, вздохнул. Пожалуй, слишком глубоко и громко. Удивленная птица выпорхнула из зарослей ольхи и устремилась вниз, вдоль склона горы, туда, где располагалась деревушка выживших. Огромный черный левиафан лежал на боку у берега, навсегда потеряв возможность вернуться в темные холодные воды океана. Его мощные хвостовые винты висели в воздухе, ржавея. Черный, покрытый резиной корпус искусственной конструкции, более напоминающей кита, обступили постройки из дерева. Будто чудовище не могло уже за себя постоять, поэтому и позволяло маленьким человеческим фигуркам скользить вокруг. Они обустраивались, создавая хлипкие домишки рядом, окружая, используя, воруя из сердца – атомного двигателя – энергию, благодаря которой люди и жили двадцать лет.
«Святой Георгий Победоносец»1, атомный крейсер проекта «Кальмар», выброшенный цунами на берег Шиашкотана, Курильской гряды, словно лампочка, притягивающая мотыльков, собрал когда-то давно вокруг себя выживших. И, словно лампочка, давал им тепло и электричество. Корабельные системы были разобраны, силовые кабели выкорчеваны из корпуса и оплели многочисленные постройки, которыми и оброс корабль. Русские, японские, корейские рыбаки, оставшиеся без дома после Последней Войны, как окрестили ее моряки, собрались здесь и создали общину. Численность ее перевалила в последнее время за десять тысяч.
– Скоро мы покинем остров, – раздалось из кустов. Данила вздрогнул и обернулся. Из спутанных зарослей торчало довольное лицо Фудзи. Его хитрые глаза стали еще уже.
– Идиот! Напугал! – недовольно буркнул подросток.
– Я – ниндзя! – заметил друг, японец по национальности. Черноволосый, низенький, еще и слишком шустрый плюс ко всему. Сам подросток родился на Шишке через пять лет после Катастрофы, как и Данила Чеков. Имя мальчику дали в честь «Великой Японской горы», а фамилия Ямомото, (зпт лишняя) в переводе тоже означала гору. Так что упрямства ему было не занимать.
– Да задрал ты со своим «ниндзя»! – недовольно буркнул тот. – Ваш фольклор здесь не катит. Вот придет через два года крейсер из Вилючинска для набора юношей в экипаж и будешь жить на корабле…
– Ну, а что? Здорово! – загорелся Фудзи, с треском выпадая из кустов: ольха была густая и цеплялась за одежду, отчего подросток распластался на склоне. – Ты только подумай! Петропавловск, океан, другая жизнь! – добавил он, поднимаясь и отряхиваясь. Кусочки листьев и травы прилипли к черному бушлату.
– Ага. А еще радиация, морские чудовища, да и петропавловцы… Говорят – издеваются над нашими… Экпу… Экплати… Эксплуати… Короче, живут за счет нашего труда!
– А ты что хотел? Хочешь жить по-другому – надо работать. Зато нам они привозят оружие, патроны, соль, да и много чего нужного. Вон и топливо реактивное для «Георгия» тоже…
– Радиоактивное, – поправил Чеков, с какой-то неестественной тоской поглядывая на катящиеся к берегу волны. Им все уши на уроках прожужжали про сердце, а этот не может запомнить.
– Какая разница? – Ямомото подошел ближе и положил руку на плечо друга. – Зато мы будем вместе.
– Да не хочу я так жить! – Данила печально посмотрел на южную часть Шишки, где обитали лисы. – Мне здесь нравится. Дышать можно воздухом, а не через этот идиотский шланг. Да и броди вечно с каким-то счетчиком… а тут? Рыба, птицы, животные…
– Это ты лисиц имеешь в виду? – скептически заметил Фудзи. Он поплотнее закутался в бушлат: лето летом, но на высоте почти в тысячу метров ветер продувал до костей. – Так они проглотят и даже не подавятся!
– Но согласись: если уметь, то на них можно охотиться. Вон…
– Да я понял, о ком ты, – отмахнулся Ямомото. – Дед Нахим – выживший из ума старик. Единение с природой и все такое…
– И никакой он не старик, – возразил Чеков. – Он очень хороший человек…С длинной бородой только. Просто неясно, что случилось с ним в прошлом.
– Да ладно. Знаю я твою слабость к этому чудаку, мне-то можешь не рассказывать. Даже если твоя мать от него без ума, то это еще не повод считать его жизнь лучше или правильней. Пойдем, а то занятия по физподготовке пропустим.
– Ты и так уже «ниндзя»! – крикнул Данила вслед другу, спускающемуся по склону горы, и бросился следом. – Погоди.
– Догоняй, зверобой, – съязвил тот, не оборачиваясь.
Идти было трудно. Заросли ольшаника и кедровый стланик переплелись и преграждали путь. Приходилось с треском прорываться через эти крепкие природные заборы. Ямомото в раздражении порой рубил по веткам огромным ножом, который отец подарил ему на десятилетие. Данила с улыбкой поглядывал на друга, у которого в крови все еще бродил «зов предков», заставляя при каждом удобном случае орать: «Я ниндзя». На чистом русском и без акцента. Чекову нравилась эта привычка Фудзи. При этом он имел вид настолько нелепый, что воспринимать без улыбки этого узкоглазого юнца было невозможно.
Вообще, когда выжившие рыбаки стеклись к Шишке и создали из разных народов колонию, то решили обучать детей единому языку, чтобы избежать национальной розни и междоусобиц, одна из которых еще на заре возникновения поселения чуть не уничтожила его. А так как наиболее грамотными и дисциплинированными были военные офицеры «Святого Георгия», то и решили обучать детей русскому. Собственно, и всему остальному тоже. Поэтому дети, рожденные после Катастрофы, довольно чисто на нем говорили. Легкий акцент, конечно, был, но с более поздними поколениями сходил на нет.
Ступать по камням приходилось осторожно. Мягкий вечнозеленый кустарник водяники скрадывал шаги и прятал особо острые камни под своими стелющимися ветвями. Так, глядя себе под ноги, друзья чуть не пропустили затаившуюся тварь. Опасность подстерегала на одном из кустов кедра, скрытая перламутрово-зеленым оттенком своих крыльев. И только необычный перелив цветов позволил Данилке заметить это существо.
– Замри, Фудзи! Не двигайся! – Пацан остановился, как вкопанный: сказались долгие тренировки, когда всех детей еще с малолетства приучали к страшной окружающей действительности. И порой не от скорости бега больше зависела жизнь, а от скорости реакции. Умение быстро замереть тоже было одним из факторов, продлевающих жизнь.
– Что ты орешь?! – прошептал Ямомото, сканируя взглядом окружающие кусты. – Я помру быстрее, чем меня кто-нибудь укусит! Отомстить решил, засранец?
– Нет! – Данилка медленно подкрался к Фудзи, и водрузил руки на плечи, пытаясь как можно сильнее сжать их, чтобы в нужный момент не выпустить бушлат. – Маака! Слева…
– Махаон? – пролепетал друг и, как показалось, даже перестал дышать. Но потом вдруг медленно начал поднимать правую руку, замахиваясь здоровенным ножом и наклоняясь в сторону ядовитой бабочки зеленого цвета. – Русские не сдаю-ю-у-у…
– Я тебе дам: «Не сдаются»! – прохрипел Данила, прикладывая все усилия, чтобы дернуть его назад. Он мгновенно понял, что хотел предпринять его друг, и сразу среагировал. Два пацана отлетели назад, упав и больно ударившись о камни, скрываемые водяникой2. Чеков взвыл от боли, когда в боку справа раздался неприятный хруст. А сверху и Ямомото навалился, размахивая ножом. Но это уже было не нужно. Видимо, первый взмах все же достал чудовищное насекомое размером с пятерню взрослого и рассек его. Даниле лишь оставалось обхватить взбешенного друга, чтобы тот ненароком не поранился.
– Да ты меня сейчас зарежешь, придурок долбанный! – рассвирепел вдруг Чеков, превозмогая боль и с усилием сбрасывая друга с себя. – Совсем, что ли, ополоумел? Русские у него, видишь ли, не сдаются! Да русские так никогда не делают! Только ваши идиоты ками… коми… Японские самоубийцы только так делают! Вот, – почему-то добавил он, успокаиваясь и поднимаясь.
– Камикадзе, черт, – тихонечко из кустов совсем не к месту вспомнил Фудзи, виновато высовывая голову. – Но махаон-то здесь откуда?
– От… от… – Даниле хотелось ответить что-нибудь оскорбительное, но он не находил слов. Вместо этого подошел и начал рассматривать невероятным образом разрубленную огромную бабочку. В боку болело, но любопытства от этого не убавилось. Черно-зеленая, перламутровая расцветка, переливающаяся на свету, крылья аккурат с ладонь одного из юнцов, ядовитые волоски по всей поверхности… Красивое чудовище, но до такой бабочки дотронешься – скончаешься в ужасной агонии примерно через час. Хорошо хоть, что сюда они залетают очень редко.
– Извини, – виновато пробормотал Фудзи, подходя к другу. – Она и вправду так ядовита?
– А это надо было спрашивать прежде, чем со словами "А русские не сдаются!" пытаться сделать себе хирикири…
– Харакири, – тихонечко поправил друг.
– Да иди ты! – в сердцах бросил Данила и, обойдя восхитительную, но опасную тварь, зашагал вниз по склону. Каждый шаг отдавался болью в правом боку. Видимо, ушиб ребро. Но тогда хруст откуда? Сломал?
– Что с тобой? – раздался сзади голос догоняющего друга.
– Ничего.
– Не ври мне! Я же вижу! – Фудзи насупился.
– Я, кажется, ребро сломал, – сдался парень.
– Какая же тебе теперь физподготовка? Блин, это я во всем виноват! – друг приблизился и положил руку на плечо. – Тебе к врачу надо. Срочно.
– Нет, – твердо ответил Данила. – Все подумают, что я филоню.
– И ничего они не подумают! Я тебя прикрою…
– Отлично! – Чеков вдруг резко остановился и повернулся к другу. – Одолжишь мне свой нож?
– Это танто3. Короткий меч, – Фудзи подозрительно сощурил глаза, отчего Данила улыбнулся. – Чего это ты удумал? Э-э-э… Даже не думай мне врать! Я вижу тебя насквозь!
– Так дашь или нет?
– Ну, почему у русских, когда они что-то задумают, морды такие хитрые становятся? Говори давай!
– Есть возможность, пока ты будешь меня прикрывать, проследить за Юрой, – пожал плечами Данила.
– За Нахимом? – теперь с уверенностью можно было сказать, что Фудзи вытаращил глаза.
– Ну, а когда у меня еще такая возможность будет?
– Так он обычно уже ранним утром стартует. Как ты его найдешь, Дань?
– Он вчера ореховой настойки перебрал, – ухмыльнулся Чеков. – Нам с матерью пришлось его до койки провожать. Думаю, что еще не ушел. Успею.
– Знаешь, Дань, не лез бы я на твоем месте раскрывать чужие тайны…
– Не могу. – Чеков пошел дальше, а Фудзи, догоняя, слушал разговорившегося друга. – Он с моей матерью живет, а за день может и слова не сказать. Молчит, нажирается ягодной настойки к вечеру, а утром уходит бродить по острову. Можно было бы оставить все, как есть. Ведь никто из начальства его не трогает, и рыба в доме всегда есть, но… Знаешь, он очень хороший человек; не могу объяснить, но чувствую это. Что-то давно грызет его изнутри. Что-то ужасное. Именно поэтому я должен решить эту задачу, узнать и решить, – последние слова Данилка говорил твердо и уверенно и невольно вызвал уважение Фудзи.
– А знаешь, я помогу тебе. Постой, – с этими словами Ямомото остановился, отстегнул ножны короткого меча танто от пояса и протянул другу. – Это семейная реликвия, но для хороших дел, думаю, подойдет. Только смотри… Если им мясо разделывать будешь, то я лично потом тебя покромсаю. Не для этого он. Это наследие настоящих Самураев!
– Спасибо. Ты лучший друг на свете, Фудзи!
– Я же говорил, что ниндзя! – паренек с гордостью поднял вверх палец, отчего Данилка засмеялся, и друзья продолжили путь к поселению, раскинувшемуся у берега.
Двадцать лет назад, когда поселенцы только сбивались вместе, наряду с малыми рыбацкими суденышками рядом с берегом бросил якорь танкер с топливом из Малайзии. Этого на несколько лет хватило, чтобы утлые старые посудины выходили в океан, а рыбаки добывали рыбу. Да что и говорить: это позволило на два года сохранить кораблям жизнь, иначе шторма вне спокойной бухты просто срывали их с якорей и бросали на берег, что в конечном счете и случилось позже, когда топливо закончилось. Теперь берег представлял собой кладбище затонувших и выброшенных на землю и отмель вблизи ее кораблей. Сам траулер снесло в океан, где он «благополучно» и исчез. А из обшивки и каркаса малых судов люди сделали заграждение, которое помогло спастись от нашествия крабов – огромных, закованных в хитиновые панцири монстров, которые начали свои набеги на поселение. С тех пор Город окружала металлическая стена.
Дома, или скорее хижины, состояли из переплетенных ветвей кустарниковых кедров и ольхи с нагроможденными сверху пластинами железа. И только позже, когда состоялось прибытие на Шишку делегации из Вилючинска, на остров начали поставлять древесину и оружие, дома стали строить прочнее. Но старые, плетеные, стояли до сих пор. В условиях нового мира нельзя было разбрасываться строительными материалами.
– Ну, ни пуха тебе, – махнул рукой Фудзи и побежал дальше к берегу, где покоилась махина «Святого Георгия». За ним на пляже разместили учебный полигон, где тренировались мальчики и юноши. Ямомото бросил взгляд на гребные винты, словно вживленные в корпус, потом на прикрытые самодельными патрубками отверстия водяных насосов, которые служили для охлаждения реактора. Из них к речке мимо АПЛ, будто огромные змеи, скользили трубы и шланги. Когда-то давно, когда атомоход выбросило на берег, команде в авральном4 режиме пришлось создавать эту замысловатую конструкцию, иначе сердце гигантского корабля могло остановиться и наделать много бед.
Фудзи окинул взглядом атомоход и почувствовал невольное уважение к чудовищу. Исполинский корабль с помощью людей уже двадцать лет сопротивлялся окружающему миру. И только благодаря его жаркому и доброму атомному реактору людям удалось выжить на этом пустынном острове, обустроиться и победить новый мир.
Мысль скользнула дальше, вернее возвратилась почему-то к Даниле, вызвав далекую аналогию. Фудзи зацепился за нее и через мгновение осознал, что Чеков, словно этот раненый металлический кит, лишь из добрых побуждений пытается сейчас помочь не только своей матери, но и отчиму. Человеку, казалось бы, совсем чужому, который за два года жизни вместе с Маргаритой Павловной вряд ли стал настолько близок Даньке, что из-за него стоило чем-либо рисковать.
Вместе с тем в душу юноши закралась необъяснимая тревога за друга. Что-то подсказывало, что если он пойдет, вопреки запретам Нахима, следом на южную часть острова, то это будет опасное путешествие для парня. Своры лис, из-за боязни быть убитыми, не лезли к людям, но вот на своей половине они чувствовали себя хозяевами. И только редкий смельчак или дурак, как, например, отчим Даньки, мог в одиночку пуститься на ту сторону. Хотя, что может прийти в голову Чекова…
Фудзи встал, как вкопанный. Он не мог позволить другу рисковать собой. Это не в правилах ниндзя! Да и не в правилах настоящего японца, пусть даже русского! Нет. Он не позволит Даниле распутывать клубок этой тайны в одиночку. Но как пораньше уйти с тренировки? Нужен был план. И он практически моментально созрел в голове парнишки.
– Ямомото! – инструктор издалека заметил спускающегося по крутому склону подростка. По недовольным ноткам в голосе Фудзи определил, что старший мичман Воронин зол. – А ну, живо в строй! Шаландаются где ни попадя. Чекова где забыл?
– Так это… – запыхавшийся мальчик втиснулся в строй сверстников. Девять подростков в черных бушлатах молча косились на опоздавшего. В их взглядах тоже читалось неодобрение.
– Ты должен яснее выражать свои мысли, Ямомото! – перебил его Аркадий Семенович голосом, не терпящим возражений. После чего скомандовал: – Взвод! Упор лежа принять! Двадцать отжиманий!
Десять подростков, как один, рухнули руками на холодную, отшлифованную водой и северным ветром гальку. Боли не было. За годы тренировок руки уже привыкли к подобным испытаниям. Огрубели и налились силой. И подростки дружно отчеканили задание.
– Ямомото! Ты понял урок? – спросил мичман, когда взвод закончил упражнение. Холодный, колкий взгляд серых глаз уперся в Фудзи.
– Так точно! – отрапортовал тот.
– Где Чеков?
– Товарищ старший мичман. Он сломал ребро.
– О, как! – удивился Воронин. – Я надеюсь, он посетил лазарет?
– Думаю, да.
– Я не это спросил, Ямомото.
– Наверное, да. Я в это время бежал на урок, не могу точно знать. Товарищ мичман… Разрешите спросить.
– Валяй, – бросил Воронин, подойдя к Фудзи вплотную и вглядываясь в черные глаза японца.
– Разрешите покинуть урок. Надо поддержать Чекова.
– Похвально, Ямомото, что ты заботишься о друге, но будет правильней, если ты поможешь ему здесь. – Аркадий Семенович обвел рукой тренировочную площадку, ограждённую от остального пляжа ржавеющими металлическими листами. – Будешь тренироваться и за друга. Вдвойне, так сказать.
– Но… – Фудзи скосил взгляд на старшего мичмана, но тот выдержал паузу.
– Опять мямлишь, Ямомото! – недовольно пробасил Воронин. – Снова. Упор лежа принять! Двадцать отжиманий!
Как бы подростки не умели сдерживать себя, но в этот раз недовольство подавить не смогли. Еле слышимый гул ворчания раздался над строем, пока мальчишки принимали упор лежа. Мичман удовлетворительно хмыкнул и добавил:
– Сорок отжиманий! – далее он, довольный, пошел вдоль шеренги отжимающихся юношей, выговаривая слова. – Все, что не убивает, делает нас лучше. И если бы ты, Ямомото, был способен это понять своим слабеньким умишком, то вопросов не возникло. В наше неспокойное время если один человек выбывает из жизни по любой, даже идиотской причине, остальные неукоснительно делят его обязанности. Они закрывают ту брешь, которая образовалась из-за выхода из строя их товарища. Это всем ясно?
– Так точно!
– Не слышу!
– Так точно! – десять глоток разом, почти синхронно, выдавили из себя воздух.
Старшие и младшие группы учащихся сегодня занимались прикладными предметами, так что на тренировочной площадке их взвод был единственным. И это хорошо с одной стороны, так как удалось избежать позора перед остальными, но с другой – вел себя жестче и мичман. Все же в присутствии других учащихся он был несколько мягче. Ямомото, под недовольное сопение сверстников и шум собственного дыхания, обдумывал план. Отпроситься не получилось, но, может, получится как-нибудь по-другому «откосить» от занятия? Он чувствовал, что нужен Чекову: что-то должно произойти, а товарищеское плечо всегда лучше полного одиночества. Единственной возможностью было причинение себе какого-нибудь вреда, так что рында5 дозорного, отбивающая на Морзе команду: «краб»6, лишь взбодрила его. Теперь есть возможность слинять с урока. Правда, попотеть все же придется.
– Встать! – скомандовал Воронин. Подростки повскакивали и дружно закрутили головами, стараясь разглядеть за железными пластинами краба. – На два часа от меня. Панов!
– Я!
Поделиться книгой: