В купе. Пьеса на 5-6 человек

НАСТЯ: Вот уж правду говорят, у семерых нянек, дитя без глаза.

ПЁТР: Это тебе за спасение ребёнка всего лишь одну бутыль дали? Ууу… жлобы!

НАЗАР (улыбаясь): Вообще-то дали пять.

ПЁТР: Аааа, да? Ну, тогда ты жлоб! Где остальные? А мы тут, понимаешь, экономим, мучаем себя неслыханными тяжбами, страдаем…

Петя опять берёт бутыль и смело подливает себе ещё.

НАСТЯ: Страдалец ты наш, мученик. То-то я смотрю, под шумок уже четвертую подливаешь, исстрадался весь.

Назар достаёт вторую бутыль.

ПЁТР (радостно хлопая в ладоши): Ооо… Беру свои слова обратно! По крайней мере до того момента как кончится вторая!

НАСТЯ (Петру): Слушай, не наглей, а? Это он ребёнка спас, а не ты, чего ты пристраиваешься к чужой славе? Тебе перепало – радуйся тому, что имеешь. Кстати, спасибо тебе, Назар, вот Петя бы ни за что не поделился бы таким подарком.

ПЁТР: С чего это ты взяла, за что-то может быть и поделился.

Петя делает подхалимное лицо и жестами показывает инсинуации сексуального характера, адресуя их Насте.

НАСТЯ (Петру): Ты знаешь, мне кажется за это дело, ты бы многое отдал. Животного начала в тебе много слишком, Петя.

ПЁТР (Насте): Да я почти святой! Зря ты на меня наговариваешь, я просто весёлый человек!

Настя недоверчиво угукает.

На сцене темнеет.

НАСТЯ: Так, ну веселье у нас затягивается, давайте на сегодня закругляться!

ПЁТР (обращается к Стасу, кивая на Настю): Чует опасность!

Настя не обращает внимания на его шутку, обращается к Назару.

НАСТЯ: Назар, а можно нескромный вопрос?

ПЁТР: Ооо.. понеслась. Садись Стасян поудобней, сейчас будем лицезреть то, чего так долго ждали…

НАЗАР: Спрашивай.

Пётр усаживается поудобней, готовясь к длительному просмотру.

НАСТЯ (Назару): Ты не хотел бы со мной…

Пётр потирает ладони, чуть ли не брызжа слюной.

НАСТЯ: Поменяться местами? Я просто не комфортно себя чувствую на верхней полке. Ну, если можно.

ПЁТР: Тьфу ты!

НАЗАР: Да без проблем. Перебирайся сюда, а я наверх.

ПЁТР (подтрунивая): Ясное дело, сверху-то оно завсегда получше будет.

Настя бросает в Петра подушку.

Настя и Назар меняются местами, перекидывают постельное бельё, вещи.

На сцене медленно гаснет свет.

Конец первого дня пути.

ВТОРОЙ ДЕНЬ ПУТИ

На сцене плавно включается свет. Утро.

Стучат колёса ровными ритмами.

Назар просыпается.

ПЁТР: Здоров ты спать, браток!

НАСТЯ (Петру): Ой, сам-то пять минут назад очухался, да и то, если бы я не помогла, дрых бы до вечера!

Назар приподнимается на локте, видит девушку, которой принадлежит последняя фраза.

Пытается вспомнить, кто эти люди, вообще, где он и что происходит.

НАСТЯ (искромётно, но тихо, Назару): Привет!

Назар трясёт головой, воспоминания начинают проясняться.

НАЗАР (хмуро, невнятно): Доброе утро.

НАСТЯ: Я Настя, помнишь меня?

Назар смущённо проводит бровями, усиленно пытается вспомнить детали.

НАЗАР (Насте) У нас что-нибудь было?

Девушка краснеет, смущается, улыбается, молчит. Думает, как правильно отреагировать на неожиданный вопрос.

ПЁТР (звонко): Нет, у вас ничего с ней не было. Было у нас!

НАСТЯ (возмущённо): Что?

ПЁТР (передразнивая с той же интонацией и мимикой): Что?

НАСТЯ (Петру): Ты что несёшь?

ПЁТР (наигранно возмущённо): А что? После того, что ты со мной сделала, я теперь просто обязан на тебе жениться.

Настя отворачивается с надменной улыбкой.

ПЁТР (Назару): Представляешь, сплю себе спокойно, не храплю, не… ни при дамах будет сказано…

НАСТЯ (перебивает): Вот и не говори.

ПЁТР: Ну вот! И тут – на!!! По морде стаканом. Да не пустым, а с остатками вчерашнего чая.

НАСТЯ (взбеленившись): Слушай, я уже извинилась, чего тебе ещё от меня надо?

ПЁТР (затейливо): Ну как, что?

Пётр делает неоднозначный жест глазами, сыграв бровями, при этом разводит руками в стороны, указывая головой в нижнюю часть туловища.

НАСТЯ: Ой, пошёл ты…

Настя с хитринкой улыбается Назару, отводит глаза в окно.

НАЗАР (поднимаясь на тахте): Да, похоже, я многое пропустил. А с вами весело, ребята!

ПЁТР: То ли ещё будет.

НАЗАР: Мне бы одеться, ничего, если я при дамах?

НАСТЯ: Валяй, впрочем, если стесняешься, могу выйти.

СТАС (сонно хрипит с верхней полки Насте): Не выходи, а то Петька у нас такой, к трусам в горошек не равнодушный, мало ли чего, я в одного его не оттащу…

Под всеобщий смех, Назар натягивает одеяло на выглядывающий краюшек трусов с расцветкой в горошек.

НАЗАР (негромко, зрителю): поездочка, чувствую, будет ещё та…

Пассажиры купе собирают на стол, кто чем богат.

На столе традиционно курица, яйца, бутерброды, колбаса, сыры, фрукты.

Стол завален, кушают на коленках.

Стас ближе к выходу устраивает свой персональный столик из чемодана, кушает на нём.

ПЁТР (всем): Еду я как-то в автобусе. Стою, никого не трогаю, представьте себе – молчу.

НАСТЯ: Да ладно?

ПЁТР (кивает, сам себе удивляясь): И тут глядь, бабушка, божий одуванчик, по карманам сограждан, да так резво, так виртуозно. И они главное никто ничего не видят, не чувствуют. У кого сотенку вытащит, у кого записку какую. Я говорю ей:

– Ты чё мать, творишь?

А она на меня так жалобно посмотрела, что я как-то так проникся, достал из кошелька три «пятисотки» и протянул ей.

СТАС: Во даёт!

ПЁТР: Но самое интересное, что она взяла только одну, а две из них вернула обратно. Поклонилась молча, и вышла на ближайшей остановке. Так что стариков, конечно, надо уважать, но они есть тоже «палец в рот не клади».

НАЗАР: У меня тоже есть история с бабушкой. Выхожу в Сибе из метро, смотрю, сидит старушка с зашарканной картонкой в руках, «подайте на хлеб» – написано. Я хоть и спешил на встречу, но сжалился над матерью. Смотрю, метрах в двухстах красуется вывеска «Свежая выпечка». Я туда. Взял три больших круглых пирога с разными начинками, чтобы дня на два хватило. Несколько морсов натуральных. Подошёл, поставил всё это добро перед ней – держи – говорю – мать, кушай на здоровье.

СТАС (с иронией): Вот это мужик!

НАЗАР: Ага… Только этот мужик едва успел увернуться, как эти пироги мне с недюжинной силой в физиономию были брошены. В миг у старушки вся святость на лице испарилась и проступила злость или даже скорее ненависть.

ПЁТР: Это, брат, бизнес, сдались ей твои пироги. Вот если бы ты ей тысчонку положил, вот тогда бы она тебе улыбнулась нежно по-матерински и шепнула несколько добрых слов в дорогу.

НАСТЯ: Да, этих у нас в городе стало много, прямо нашествие какое-то. Что интересно, начальник ГИБДД когда сменился, вот тогда вся эта нечисть и повылазила. Совпадение? Не думаю, ведь основная-то масса «бизнесменов» не столько у метро, сколько по дорогам шныряют, пока красный светофор горит.

НАЗАР: Насть, я правильно понял, мы с тобой из одного города?

НАСТЯ: Да, в Новосибирске всю жизнь прожила. В Адлер к подруге ездила. Давно звала. Хорошо там, конечно, но не моё. Долго бы я там не смогла жить.

НАЗАР: Я тоже слышал, что не всякий сибиряк уживается в русском раю. Духота, пробки, менталитет опять-таки имеет свои нюансы…

НАСТЯ: Давай не будем об этом. Я почти месяц там жила, нагостилась вдоволь, теперь жду не дождусь увидеть родные берёзки, сосенки…

ПЁТР (торжественно с подлецой): Ну…, а я про что тебе всё утро?

Настя даёт неуклюжий подзатыльник Петру, хотя замах предназначался по наглой хитрой морде лица.

НАСТЯ (строго, ещё раз замахнувшись): Полегче на поворотах, шутник!

ПЁТР (наигранно обидно): Вот, а говорят – за спрос не бьют. И тут обманули, что за страна?

НАЗАР (тихо, спокойно): Мне моя страна нравится. Да, у нас во многих сферах бардак, перегибы на местах, в управлении, но всё это меркнет по сравнению с тем, какие у нас живут люди. Есть, конечно, как и везде невежественные личности, но в целом… хороших людей больше.

НАСТЯ: Вот поэтому я и вырвалась в родное сердце Сибири, хотя ещё на пару месяцев мне был уготовлен приют в Адлере.

Пауза на чайную церемонию. Пассажиры купе разливают чай, кофе, кому что, это можно обыграть на 1-2 минутки по своему усмотрению.

СТАС: Помню, сидел я как-то вот так же, пил чай в вагоне поезда «Москва – Владивосток». Приятная компания, душевный разговор. Открывается дверь, стоит девушка. А нас ехало в купе трое парней, так же как сейчас, кстати, я чего и вспомнил.

НАСТЯ (Стасу, с подозрением): Так-так?

СТАС: Парни – попутчики мои бледные, как поганки, сварщиками работали, ехали с объекта. А сверщик же в робе всегда в любую погоду, кожа не загорает. Лица смуглые, а всё остальное белое, да ещё и пьют без продыху, словом, они на моём фоне выглядели не презентабельно. А я как раз до этого месяц провёл на Таити. Загорел, в спортивных залах форму подправил, к алкоголю я тоже не слишком.

ПЁТР: Ну, понятно-понятно уже всем, девка запала на тебя!

СТАС (довольно): Естественно.