Илья оборачивается и играючи шлёпает по попке Оксане.
Оксана весело визжит, отбегает в сторону.
ИЛЬЯ (игриво): Вот… так хочется тебе иногда врезать! Вот… вот ведь вредина… Ну да. Да, чёрт побери, правда жизни, правда жизни. Всё это так, но ты же знаешь мужчин. Нам эта правда жизни имеет вес в философских умозаключениях… При костре, в какой-нибудь глуши, в компании старых друзей… так, язык почесать… А по факту, мужик без лести жить не может. Мы конечно головой понимаем, что нам ездят по ушам, но приятно же, и вот это приятно имеет куда больший вес чем какие-то там правды жизни!
Оксана обижается, дуется, уходит.
ИЛЬЯ: Оксан? Оксан? Ты что обиделась? Ну, ты чего? Ну, вернись я же…
Илья встаёт со стула, убегает за Оксаной.
Возвращаются в комнату вдвоём, закинув руку за голову друг другу как старые приятели.
Оксана всё ещё злится, но борется с собой.
ИЛЬЯ: Ну, ты же сама говоришь, ищи друга поперечника, вот я и перечу!
Оксана вырывается и шлёпает Илье по попке.
ИЛЬЯ (выкрикивает): Ай!
ОКСАНА: Вот! Прибила бы, заразу… иногда. Ты давай не мою сторону логики не лезь. Сидишь там, кушаешь, вот и кушай! И попробуй только сказать что не вкусно, друг мой поперечник!
ИЛЬЯ (на эмоциях): Я бы сказал, я бы так сказал! Да ты, паразитка эдакая, каждый раз умудряешься такие финдибоберы закулинарить, что я язык проглатываю, я после твоих блюд потом вообще нигде есть не могу! Всё не то, всё паршиво. (Орёт) Какого чёрта ты так вкусно готовишь!
ИЛЬЯ, ОКСАНА (хором, подняв друг на друга руки до уровня плеч расшиперив пальцы): ААААААААААА!!!
Рычат друг на друга.
ХОРОМ в один момент:
ОКСАНА: Ненавижу тебя!
ИЛЬЯ: Обожаю тебя!
Стоят, смотрят друг на друга яростными взглядами, кидаются в обнимку.
ИЛЬЯ: Блин, Оксанка, я тебя обожаю.
ОКСАНА: Я тебя тоже. Тебе правда нравится, как я готовлю?
ИЛЬЯ: Никогда не ел ничего вкусней. (Улыбается ехидно, отпускает подругу) Мой дед умеет только яичницу недосоленную делать.
ОКСАНА: Ах ты, гад! Так я, поэтому для тебя кулинар высшего класса?
ИЛЬЯ: Да шучу я, шучу. Досаливает он яичницу.
Оксана берёт в руки стул, замахивается.
ИЛЬЯ (кричит): Стоп! Шутки в сторону. Поставь стульчик, пожалуйста, по-любому потом мне его чинить.
ОКСАНА: Сто процентов тебе.
Оксана опускает стул.
ИЛЬЯ: Да нет, Окси, ты мастер в кулинарном деле. Я действительно не знаю никого, кто бы делал блюда вкуснее тебя. Я даже за тобой как-то подсматривал.
ОКСАНА: Да ну?
ИЛЬЯ: Точно. В прошлом году пред новым годом. Помнишь, мы праздновали за городом с ребятами. Ты готовила свой фирменный салат.
ОКСАНА (грустно): Помню, конечно. Ты на следующий день познакомился с Наташей, по дороге домой.
ИЛЬЯ: Вот! Всё верно. Я за тобой следил! Всё это дело подсмотрел, запомнил. Потом несколько раз просил Наташку приготовить, она делала вроде всё то же самое – но вообще не то. Делаю сам – вообще жрать невозможно.
Оксана смеётся.
ИЛЬЯ: Ты, наверное, что-то утаила! Или я чего не досмотрел?
ОКСАНА (играючи): Вот ты, какой оказывается… шпионишь.
ИЛЬЯ: Да, я опасный человек! У себя на уме! Можно я ещё немножечко поем?
ОКСАНА (радостно): Садись, конечно, для тебя же старалась, знаю, что любишь.
Садятся за стол.
ИЛЬЯ: Короче говоря, мы надумали поставить железную дверь, чтобы старик нам не мешал. (Гордо) Я придумал!
ОКСАНА: Ты гений!
ИЛЬЯ: А-то…
ОКСАНА: Ладно, даст Бог, всё образуется у вас. Самое главное, между собой не ругайтесь, а остальное – пусть хоть весь мир с ума сойдёт. Берегите своё счастье.
ИЛЬЯ: Вот это разговор!
Илья закидывает очередную порцию еды. Оксана неохотно с печалью принимается обедать.
ЗТМ.
4 ДОМ
В доме Ильи и его деда играет старая советская музыка, старик готовит ужин. Пританцовывает в стиле лет своей молодости, хоть его движения и заторможенные, не связные, и местами не в ритм.
В дом возвращается Наталья, она брезгливо и с ненавистью смотрит на старика. Проходит в комнату, не здороваясь. Старик её не видит.
Наталя, выходит на кухню, старается не попасться старику на глаза, осторожно прячется за ним, ухватывает что-то со стола, пытается бежать, но в этот момент, дед неосторожным движением руки ошпаривает её горячим жиром из сковороды.
Наталья визжит как резанная.
НАТАЛЬЯ: АААААА! Етить твою мать, спалил шкуру, подпалил меня старый негодяй!
Дед вздрагивает от испуга, ещё раз ошпаривает Наталью неосторожным движением трясущейся руки.
Наталья кричит ещё пуще, скидывает кофточку, машет сумочкой на ошпаренное место.
НАТАЛЬЯ: АААА, старый хрыч, что творишь!
ДЕД (кричит): Что? Что ты взъелась на меня? Ну, прыснул пару капель, ненароком, что так орать-то? Пугаешь старика только. Я, между прочим, ужин готовлю, ты тут живёшь уже сколько, а до сих пор ничерта не готовишь. Кабы ни я, внук бы уже с голоду помер.
НАТАЛЬЯ: Знаете что! Не лезьте не в своё дело! Ваш внук сам в состоянии приготовить себе еду. У него что рук нет?
ДЕД: Руки-то у него есть, а вот мозгов-то маловато, раз выбрал себе такую жену.
НАТАЛЬЯ: Знаешь что, старик!
ДЕД: А ну?
НАТАЛЬЯ: Ты меня когда-нибудь доведёшь. Сдадут нервы, и внук твой не удержит. Я терплю – терплю. Да когда-нибудь сорвусь, мало не покажется. Не надо со мной ругаться, ты меня не знаешь.
ДЕД: А чего тут знать. Хорошая девушка, красивая.
Наталья удивляется, с подозрением смотрит на старика.
ДЕД: Красивая, нет, правда. Статная. Фигурка хорошая, нос не картошкой.
НАТАЛЬЯ: А… ну раз нос не картошкой, то это самое главное. Да? Что же я тебе так не угадила, старик, раз всё со мной в порядке.
ДЕД: Да понимаешь…
Старик манит пальцем, подзывает поближе.
Наталья подкрадывается, с интересом ожидая ответа.
ДЕД: Просто…
Дед медлит, Наталья вглядывается.
ДЕД: Да просто человек ты – дерьмо, вот и всё.
НАТАЛЬЯ: Тьфу. Я-то думала. Нет, старый, не найдём мы с тобой одного языка. Готовься к войне, партизан!
Наталья перекидывает воинственно кофточку, надменно смотрит на старика, уходит.
ДЕД (тихо спокойно сам с собой): Давай-давай, повоюем.
Открывается дверь, заходит Илья. Настроение хорошее.
ИЛЬЯ: Привет, дед. Как оно?
ДЕД: Здравствуй, внучок. Да ничего, слава Богу. Ужинать будешь? Через пять минут будет всё готово.
ИЛЬЯ: Ой, дед, спасибо, я сыт. Но Наташка придёт с работы голодная, я посижу за столом с вами за компанию. Как вы с ней? Ладите?
ДЕД: Ладим, внучок, ладим. Пришла уже твоя пассия. Наорала на меня, объявила войну и скрылась в комнате.
ИЛЬЯ: О как? Объявила войну? Тебе? Ни с того ни с сего? Странно. Она же божий одуванчик, ты, наверное, её обидел чем?
ДЕД: Да… одуванчик, что и говорить… только не в плане божий, а скорее в плане – ветреный.
ИЛЬЯ: Дед ты чего? Ты что такое говоришь?
Из комнаты выбегает Наталья вся в слезах, кидается на шею мужу, в руках держит изрезанное платье, в котором только что пришла домой.
НАТАЛЬЯ: Милый, наконец-то ты пришёл. Вот посмотри, моё любимое платье. Я захожу, а оно изрезано ножницами или ножом, уж не знаю. Я так любила это платье, вот посмотри.
Показывает разрезы.
НАТАЛЬЯ (мужу): Лежало на нашей кровати. Я, конечно, не знаю, утверждать не могу, но почему-то я думаю, что это сделал не ты.
Наталья косится на деда.
ИЛЬЯ (деду): Дед ты что совсем обалдел? Зачем вещи гробишь? Я знаю, что Наталья тебе не по нраву, ну так зачем человека гнобить? В конце – концов, это мой выбор. Будь любезен, уважай его! Знаешь что. Кушай свой ужин сам. Пойдём милая, в ресторанчике посидим. Не плачь, всё образуется. Будем решать.
Илья выходит из дома первым. Наталья, закрывая за собой дверь, улыбаясь, шепчет деду.
НАТАЛЬЯ (шёпотом): 1:0, старик. И это только цветочки. Готовь каску, партизан!
Наталья захлопывает за собой дверь.
ДЕД: Вот стерва, ну ладно. Значит, поклеп в ход пошёл. Это дело безнаказанным оставлять нельзя.
Старик подходит к шкафу, достаёт из него большие ножницы.
ДЕД: Тем более что мне терять, старому хрычу. Ну… как говорится… (поднимает воинственно руку с ножницами вверх) за родину за Сталина!
Дед воинственно уходит в комнату молодых под военные мотивы.
ЗТМ.
5 ДОМ
Полумрак. Время позднее.
Домой возвращаются засидевшиеся в ресторане, немножко на хмеле Илья и Наташа. Раздеваются.
ИЛЬЯ (с блаженной улыбкой): Оооооой, хоррррррррррошо.
