Помоги проекту - поделись книгой:
А с появлением этого убийцы все сразу изменилось.
— Я спрашиваю, ясно? — недовольно рявкнул мужчина. Я запоздало кивнула, вызвал довольную улыбку на его лице.
— Хорошо, девочка. Я верю тебе… пока верю.
Открыв дверь, он произнес:
— Но бойся потерять моё доверие.
Рафаэль
Она маленькая — это первое, что я подумал, увидев сиротку и своего ребенка, спешащих домой из магазина.
Парочка явно была довольна друг другом: сидя в припаркованной на обочине машине, я видел обыкновенную семью, прекрасно ладящих меж собой маму с сыном
Но была одна проблема: этот мальчишка оказался
Шапка и капюшон мешали мне рассмотреть лицо пацана, но даже одного беглого на него взгляда было достаточно, чтобы почувствовать какую-то горечь.
Это был мой пацан — а я столько всего пропустил. Гадское чувство!
И ведь могли бы жить как нормальные люди: ходить на обыкновенную работу, детей растить, отпуск в деревне проводить. И квартира к тому времени уже своя была, и машина. Зарабатывал я, конечно, тогда так себе, но на всё необходимое хватало. Мы и в Турцию пару раз ездили — как-то насобирали, хотя работал я один.
Я мысленно усмехнулся, вспоминая, как мы тогда радовались этим поездкам. Не то, что сейчас: даже на частных джетах, даже с девицами — скучно.
А могли бы счастливо растить пацана…
Когда парочка поравнялась с машиной, я заметил синяки под глазами сиротки — видимо, неделька у неё выдалась не из легких. Да ещё моя бывшая, определённо, подпортила сиротке сегодняшний день.
Я даже было подумал, что не стоит сегодня их тревожить — пускай она хотя бы нормально выспится, а завтра поговорим.
Но позвонил Соболь, с которым мне надо было обсудить текущие дела. Меня очень не хватало дома, поэтому моему начальнику пришлось взять на себя абсолютно всё проекты, даже те, которые курировал я. А с учетом состояния Дмитрия, это ему давалось не просто.
Разговор с начальником напомнил мне не очень приятные вещи: хорошие девочки иногда делают не очень хорошие вещи, особенно если им дать на это воли, а потому мне бы лучше поторопиться, чтобы не допустить женской паники. Одному Богу известно, что могла выкинуть Кукушкина, чтобы защитить своего ребенка.
Правда, сразу их тревожить я не стал: мальчишка после школы наверняка был голодным словно волк — я всегда хотел есть в его возрасте; дав им немного расслабиться в домашней обстановке после трудового дня, я тоже съездил поужинать, вернувшись к их дому где-то через минут сорок или через час.
Сиротка оказалась подозрительной.
Долго не открывала дверь, затем открыла — но с цепочкой.
«Милая, если бы я хотел войти к тебе в дом без твоего разрешения, цепочка уж точно бы меня никак не остановила».
Тут же пришла смска от Павла, что сиротка набрала на мобильном номер экстренных служб — подготовилась, значит, на всякий случай.
Смышленая девочка. И напуганная — после разговора с Лейсян.
А глаза у неё оказались невинные- преневинные — словно у бездомного котёнка, не знающего, как согреться.
Сказал ей, что родственник. Не поверила, но всё же засомневалась. Интересно, почему? Я никак не мог походить на кого-то из её родни… только на сына, который, судя по всему, внешне был моей копией. Получается, она уже неосознанно это признала. Любопытно.
Открыв дверь, сиротка пропустила меня внутрь квартиры: маленькая, стройная. Фигурка ладная, несмотря на эту ужасную тряпку, которая скрывала её талию. Впрочем, было в её хэбэшном халате что-то родное, домашнее… А сама она оказалась очень домашней. Мука на волосах, глаза — честные, наивные.
Хорошие глаза. Отвык я от таких…
Затем из комнаты выскочил пацан.
Сын.
Да, мы на самом деле оказались очень похожи. Это был странно: смотреть на свою уменьшенную копию — не больше, не меньше… неудивительно, что мать сразу заподозрила неладное: никакие ДНК тесты не нужны, и так понятно, чей мальчишка.
Мой! Мой ребенок.
Сиротка и парень начали жестикулировать— и я с болью в сердце подумал о том, что не понимаю языка, на котором разговаривает мой сын. Вот жеж…
— Что он хотел? — спросил я, заметив, что сиротка очень аккуратно отослала мальчишку обратно в комнату. Правильно, у нас тут пока только взрослые разговоры.
Девица улыбнулась — по-честному, открыто улыбнулась — просто как человеку, а не как папику, способному оплатить любой её каприз, и рассказала про кыстыбыи.
У меня от удивления приподнялась бровь: эта девица прямо находка. Милая, домашняя, воспитывает моего сына и умеет готовить моё любимое блюдо. Хмм…А может, жениться на ней? И матери моей она понравилась.
Я полез в карман, чтобы достать результат ДНК анализа и протянул его сиротке.
Я ждал, что она негодующе взорвётся, когда услышит моё имя, но, видимо, её организм вторую нервную встряску за день просто не выдержал: Оксана начала оседать на пол, я едва успел подхватить её.
Пока я нес сиротку на кухню (в комнату было нельзя — пацан мог напугаться; да и это был не совсем обморок, по крайней мере, не полный обморок), сразу отметил про себя миллион разных мелочей: тряпка, которая заменяла сиротке домашнее платье, хоть и скрывала фигуру девушки, но руки без проблем нащупали тонкую талию и вполне … гм, хорошего размера грудь.
От неё приятно пахло.
И кухня порадовала. Недорогая — если не сказать дешевая — мебель, убогие допотопные табуретки, зато всё в цветах. На открытой полочке — выставка специй, которыми явно пользовались; на стене рядом с холодильником — календарь с несколькими обведенными кружками датами и детские рисунки.
Эта кухня определённо принадлежала живому дому, а не как у меня — стальное чудовище закостенелого холостяка с обедами из ресторанов.
Усадив приходящую в себя девицу на табуретку, я налил воды и протянул стакан Оксане.
Вдруг мне стало обидно, что она — эта хилая бледная девица сумела справиться со всем без меня. И сына моего воспитала, и сама не пропала. Вон какой теплый дом создала.
Закончу оформлять документы на Ромку, вывезу их куда-нибудь на отдых. Куда-нибудь, где сейчас тепло. В Мексику, например… Или на Кубу.
Ромке полезно будет увидеть новые страны.
Когда моя сиротка пришла в себя, я решил, что сегодня давить на неё больше не стану. Ещё раз повторил главное: что именно я, а не её брат отец Ромы, и что это уже доказано.
Я ожидал, что она запротестует, будет требовать повторной экспертизы — у меня к ней всё было готово: эксперты на всякий случай остались сегодня на ночь в лаборатории. Но Оксана снова удивила меня.
Вместо того, чтобы драться за память брата, она принялась драться за сына. Я как-то не сообразил, что она свяжет моё появление со звонком Лейсян — и сделает соответствующие выводы.
Не знаю, кого эта девочка могла бы напугать: по виду ни разу не тигрица; так — котёнок пушистый. Её саму надо оберегать, чтобы никто зла не причинил, а она в бой кинулась.
— Я не отдам вам с Лейсян Ромку! — закричала она, а должна была бы по идее рыдать, убеждая меня и в первую очередь себя саму, что Рома — сын её братца.
Интересно, это она настолько сконцентрирована на пацане, что не замечает ничего другого, или сама давно уже стала догадываться, что Лейсян была с ними не совсем честна.
А может, и то, и другое?
В любом случае, её первая реакция меня
Женщиной, которой руководит страх, а не ненависть, куда проще управлять.
Только самое смешное заключалось в том, что это сиротка сейчас больше управляла мной. Я — взрослый мужик, прошедший через огонь, воду и медные трубы, мог вынести любое давление, а вот дрожащие губы Оксаны и её растерянные глаза как будто меня полностью обезоруживали.
Я заставил себя отступить.
Оказавшись возле двери, я вдруг подумал, что теперь понимаю своего шефа: недаром во всех книжках пишут про умниц и хулиганов. Умницы знают к нам подход.
«Вот точно так Янка вила веревки из Соболя», — вздохнул я, подходя к двери.
И тут же вздрогнул, вспомнив, как всё кончилось у моего друга.
«Ну, нет, я не буду совершать подобных ошибок».
Остановился, мягко предупредил Оксану не делать глупостей.
И на всякий случай выставил двойную охрану. Что б уж наверняка.
Глава 7
Оксана
Я не спала всю ночь. Просыпалась, шла на кухню, заваривала себе чай и тупо смотрела на бумажку, которую мне сунул в руки убийца брата.
Ромка — не сын Виталия.
В принципе, он никогда и не был на него похож. Не внешне… Я всегда думала, что внешне Ромка пошёл в родню Лейсян; но даже внутренне. Собранный, дотошный Рома ничем не напоминал порывистого Виталия, готового потратить всю свою зарплату на огромный букет цветов для своей девушки, а потом до самой получки перебиваться быстрой лапшой.
Брат жил порывами — Ромка допускал порывы, но всегда будто примеривался сначала: стоит оно того, или нет.
Я покосилась на свидетельство.
Мне просто надо принять это как факт. Мой мальчик — сын этого… злого.
У меня даже мысли не возникло, что Валеев мог подделать результаты теста. Да и зачем бы ему это делать?
Нет… документы настоящие. Только вот что мне с ними делать?
Кое-как дотянув до утра, я выпила две большие чашки кофе, налила ещё одну в кружку термос и выскочила вместе с Ромкой из квартиры.
Рома болтал — спрашивал про дядю, который заходил к нам вечером: кто это, зачем приходил, придёт ли ещё.
Во взгляде сына сквозила явная заинтересованность. Раньше он не видел чужих «дядь» в квартире — только рабочих и доставщиков, а потому просто «дядя» не мог не вызвать у него интерес. По крайней мере, так я себя уговаривала, потому что не могла принять даже мысли о том, что ребенка потянуло к отцу. Как говорят, родная кровь — не водица?
К часам двенадцати меня вызывал к себе в кабинет начальник и осторожно поинтересовался, всё ли у меня хорошо.
Сжав зубы, я кивнула…
— Кукушкина, если болеешь — лучше иди домой.
— Просто не выспалась, Георгий Алексеевич, — быстро ответила я и принялась работать с бешенной скоростью, пытаясь хоть как-то компенсировать свою сонливость утром.
В обед, вместо того, чтобы подремать в кафе, я целый час искала адвоката по семейным делам. В конце концов, остановилась на каком-то светиле, у которого оказалось одно свободное окно прямо завтра. Правда, стоимость за прием была такая, что хотелось выть… Пришлось снова звонить по подружкам и просить денег в долг.
Это всё, что я могла сделать.
Вечером, когда в нашу входную дверь позвонили, я сделала вид, что ничего не происходит — и продолжила смотреть с Ромкой мультфильмы, впервые мысленно порадовавшись, что мой сын — глухой.
Рафаэль
Эта девица продолжала себя изматывать.
Парни, оставшиеся сторожить мою сиротку с сыном, рассказали, что в её окне целую ночь горел свет. Они даже уже приготовились ловить беглецов, вызвали дополнительную машину, но сиротка не сбежала. Вместо этого моя храбрая девочка решила дать бой.
Нет, на самом деле. Даже адвоката нашла — хорошего, дорогого адвоката. Денег на прием насобирала.
Правда, выглядела Оксана… краше в гроб кладут. Только глаза воинственно блестели, когда она отводила сына в школу — я специально утром подъехал к её дому, чтобы проследить за своей сироткой.
Разумеется, адвоката тут же вычислили по номеру телефона и провели с ним беседу.
Сам я вовсю занимался бумагами: к концу недели Рома должен был официально стать моим сыном. А на следующей неделе уже можно было начинать лишать Лейсян материнских прав.
Ну, в самом деле, зачем пацану такие трудности: мать по бумажке, которую он и в лицо-то не помнит.
Вечером я заехал к сиротке, чтобы поговорить — так это перестраховщица просто не открыла мне дверь.
Посмела ведь!
Я сначала дико разозлился, собрался было просто выбить эту хлипкую дверишку напрочь, но передумал лишь из-за пацана: не хотел его пугать.
А потом, вернувшись в машину, даже развеселился. Боевая девчонка! Не сдаётся, прёт напролом… Отстаивает то, что ей дорого.
Я решил, что устрою ей сюрприз завтра вечером, когда она придет забирать Ромку с продлёнки. Я договорился с учительницей из его школы об уроках жестового языка, заодно и присмотрюсь к школе, в которой учится мой парень.
Долго оставаться в столице я не мог: Соболь ждал меня дома. И если бы Ромка был здоровым ребенком, можно было вообще не тянуть: забрать их в пятницу, за выходные устроить на новом месте, а в понедельник отправить Ромку в новую школу.
Поделиться книгой: