Ребенок от убийцы брата

Я потёрла лицо руками, понимая, что матери-одиночки не могут себе позволить слушать свою женскую интуицию и менять свои поступки основываясь лишь на первом впечатлении. Да и вообще, я устала, вымоталась… мне ещё и не то могло сейчас показаться.

— …а это Оксана и её сынишка, — тем временем услышала я хорошо поставленный голос Розы Ренатовны. — Пашенька, они поедут с нами.

— Здравствуйте, — кивнула я.

Мужчина лишь мельком мазнул по мне взглядом — я была ему абсолютно неинтересна, но затем отчего-то вперился взглядом в спящего Ромку.

Затем он повернулся к Розе Ренатовне.

— Ага, — кивнула она. — Поможешь перенести мальчика?

— Что вы, — замотала я головой. — Не надо. Я сама.

— Сама — что? — мягко спросил Павел. Его доброжелательный тон и тихий голос никак не вязались с его внешностью.

— Сама перенесу.

Мужчина окинул меня взглядом.

— Насколько ты его тяжелее, интересно? Килограммов на пятнадцать?

— На двадцать.

— Надорвёшься.

— То есть всю жизнь таскала — не надорвалась, а тут сразу — надорвёшься? — усмехнулась я. — Я благодарю вас, но о своём сыне я позабочусь сама.

Мужчина пристально посмотрел на меня — кивнул, а затем, поманил кого-то в нашу сторону.

— Сумки, — кивнул Павел на наши вещи. Появившиеся ниоткуда мужчины молча подхватили наши баулы и быстро направились к выходу. Я смотрела им вслед и думала: каким образом эти мужчины смогли пройти к нам без билетов?

Глава 3

Оксана

Несмотря на все мои опасения и пустые страхи, в поезд мы погрузились безо всяких проблем… да и вообще, поездка мне понравилась.

Так иногда бывает: случайно оказываешься на одной волне с незнакомыми людьми — и почему-то чувствуешь себя с ними также свободно как с родными.

Ну, почти также.

Не могу сказать, чтобы я не стеснялась своих треснувших сапог и промокших носков. Или настолько ограниченного бюджета, который не позволял мне купить какие-то сладости к чаю у проводницы. Это была моя ошибка: я не ожидала, что нас привезут из аэропорта прямиком к перрону, поэтому не успела купить ничего из провизии в дорогу.

Наши с Ромкой попутчицы, правда, позаботились и об этом: один из хмурых мужчин, сопровождавших Павла, принес в купе большую корзину с провизией, в которой имелись даже детские творожки — очевидно же, что Роза Ренатовна специально попросила об этом, зная, что с ними в поезде будет ехать ребенок.

Я не смогла отказаться от еды для сына — но сама пила только чай и остывшую из титана воду, не желая объедать наших милых соседок. Ещё я попросила номер телефона Розы Ренатовны, пообещав перевести ей деньги за билеты по номеру её сотового.

Но… если забыть о денежной составляющей, то в остальном это было прекрасное путешествие. Уложив Ромку спать на нижней полке, я устроилась рядышком с сыном, мои соседки — на полках с другой стороны: Галия на верхней, Роза Ренатовна на нижней. Мы долго, шёпотом разговаривали ни о чем: Галия рассказывала про свою учёбу — и я слушала её рассказы с белой завистью, так как моя собственная студенческая жизнь окончилась, почти не начавшись; затем Роза Ренатовна делилась своими воспоминаниями о проделках сына; все мальчишки, видимо, росли одинаковыми, потому что большая половина проделок их Рафика оказалась мне уже знакома по Ромке.

А потом я задремала и уже где-то сквозь сон услышала предложение Розы Ренатовны перебраться на верхнюю полку. Мол, сидя сидеть неудобно.

— Нет, — сквозь сон пробормотала я. — Рома ночью может проснуться и испугаться.

Зевнув, я прикрыла рот рукой.

— Ничего страшного, мне удобно так спать.

Рафаэль

Прошлый год выдался отвратительным. И таким же отвратительным начался новый.

Я больше не мог смотреть на то, что происходит с Соболем — мой не просто босс, но ещё и друг медленно съезжал с катушек, превращая жизнь окружавших его людей в ад.

Поэтому я решил, что с меня хватит — и на несколько дней умотал в Сочи, прихватив с собой одну из «мисс» нашего города для компании. Девица (никак не запомню её имя) даже неплохо каталась на лыжах, ну и в остальном тоже всё было … неплохо.

Пока утром мне не позвонила мать и не обрушалась на меня с проклятиями.

Спросонья, я не очень врубился, почему мать на меня рычит — и минут пять, словно идиот, переспрашивал, как они с Галией доехали до Москвы.

— Рафаэль! — рявкнула, наконец, мама. — Как ты мог так поступить, а? Неужели мы с отцом тебя настолько плохо воспитали? Неужели ты совсем не чувствуешь за собой никакой вины?

Тон матери был по-настоящему злым.

— Мам…

— Господи, они же живут в полной нищете, — почти плача, протянула мать. И снова обвиняющее произнесла. — Как ты мог, сын?

Выбравшись из простыней, я подошёл к бару, чтобы налить воды.

— Доброе утро, — услышал я сонный голос сопровождавшей меня девицы. В это время мать на ухо опять говорила что-то злое.

— Эй, детка, — я щелкнул пальцами, привлекая внимания своей спутницы. Как же её зовут, а?

— Принеси мне халат.

— А может… — девица, призывно улыбаясь, продемонстрировала свою готовность порадовать меня с утра пораньше.

— Халат, — рявкнул я, открывая бутылку. — Я с матерью разговариваю.

А мать в это время что-то вещала про зашитые колготки и какую-то голодающую девицу.

— Мам, — тяжело вздохнул я, чувствуя, что начинаю терять терпение. — Давай коротко и по существу.

На другом конце провода замолчали.

— Хорошо, сын, — протянула мать, явно недовольная моим предложением. — Скажи мне, почему ты настолько безответственно относишься к своему ребенку?

— Что? — я офигел, когда услышал, о чем именно вещает мне мать. — Чей ребенок, мам?

Девица подала мне халат и, видимо, уразумев моё настроение, благоразумно отошла подальше. Говорю же, смышленая.

Ещё бы мать не несла пургу по телефону.

— Тебе кто-то наврал, что у меня есть ребенок?

Я уже много лет предпочитал использовать профессионалок — тех, кто точно знал, как себя вести и что делать с последствиями. Никаких залётных девочек у меня не было — статус не тот, чтобы бегать по свиданиям и играть во влюблённость; проще заплатить.

— Нет, она даже была не в курсе, что мы — твои родственницы, Рафаэль. И поэтому у Галии тоже есть к тебе вопросы — неужели ты считаешь, что я не должна знать, что стала бабушкой, а Галия — тетей? Представляешь, наш шок, когда мы встретили их в аэропорту.

— Кого встретили, мам? — всё ещё ничего не понимал я.

— Оксану и Рому.

— Кого? — переспросил я… ну, потому что эти имена ничего мне не говорили.

Мать зарычала — реально зарычала, а затем принялась по новой меня песочить. Про то, какая милая эта девчонка; про то, какая она заботливая мать — и как хорошо развит «мой сын», даже несмотря на глухоту.

— Видно же, что девочка все жилы из себя тянет, — причитала мать, сменив раздражённый тон на сочувствие. — Сын, она такая худая, такая бледная… и пила только одну воду!

— А ей нельзя пить воду? — спросил я, поглядывая на бутылку в своей руке.

— Она стеснялась брать у нас еду, понимаешь? — провозгласила мать. — Девочка она хорошая, Рафаэль. Правильная девочка. Не знаю, что между вами произошло — не просто же так она вздрагивает от твоего имени, но ты должен позаботиться о них финансово. Даже если она отказывается — ты должен найти способ, чтобы помочь ей. Рафаэль, у меня сердце разрывается.

Запахнув халат, я уселся в кресло и, щелкнув пальцами, приказал своей спутнице позаботиться о завтраке. А сам попросил мать ещё раз рассказать всё подробно. С самого начала.

Оксана

Первый день после возвращения домой прошёл кувырком.

Я планировала, что мы вернёмся в Москву накануне днём — у нас будет целый вечер и ночь, чтобы отдохнуть, прежде чем начать трудовую неделю, а получилось… как получилось.

Ромка, несмотря на то, что выспался в поезде, целый день капризничал — видимо, никак не мог переключиться на нормальный, привычный режим.

А я… На себя я просто махнула рукой: беспокойная ночь в поезде, усталость, Ромкины капризы, завал на работе, пустой холодильник.

А ещё надо было отослать деньги за билеты Розе Ренатовне. Я, честно говоря, почему-то думала, что билеты на поезд дешевле, чем на самолёт, но когда уточнила сумму у проводницы, поняла, что моя попутчица здорово скостила мне цену.

Пожалела меня.

Пришлось брать в займы у коллеги.

— Ого, — с удивлением покосилась на меня Лиза. — Оксан, что-то случилось, да?

— Почему ты так думаешь? — не поняла я.

— Ты обычно просто так взаймы не берешь, — протянула Лиза. — Что-то с Ромкой?

— Нет, Слава Богу, — покачала я головой. А затем рассказала ей про наши приключения. К счастью, финансы подруги не были настолько ограничены, и я сразу же отослала полную сумму Розе Ренатовне.

На следующий день жизнь более-менее вошла в своё русло, чему я была несказанно рада.

Я решила, что на этой неделе мы немного отдохнём дома — а вот на выходных можно и по центру города погулять… или в Измайловский парк съездить — зимой там очень красиво.

Вечером, заскочив вместе с Ромкой в магазин, я наспех сделала ужин — мы поужинали, затем я занялась глажкой, разрешив сыну немного посмотреть мультфильмы.

— Мама, а ты знаешь, меня сегодня в школе водили к медсестре, — ожидая, пока закончится реклама перед очередной серией его любимых Утиных историй, заявил Ромка.

— К медсестре? — оставив утюг в сторону, я посмотрела на сынишку. — Зачем?

— Не знаю. — Ромка пожал плечами. — Мне не сказали.

И мне тоже — в этом была вся странность.

— А что тебе делали? Какие нибудь уколы? — забеспокоилась я, потянувшись к телефону. Плевать, что девять вечера: если в школе сделали манту или какие-нибудь прививки, классная руководительница должна была сказать! Или хотя бы написать в чате.

— Не, не уколы, — замотал головой сын. — Мне сказали открыть рот и немного поводили палочкой с ватой. Совсем не больно, — на всякий случай добавил Ромка.

— Да? — я притворно улыбнулась, не желая пугать сынишку. — Ну хорошо… А горько не было?

Насколько я помнила из собственного детства, единственная прививка, которую нам «капали» в рот, была горькой. Может, Рома что-то напутал.

— Нее, не было горько.

Горько не было, палочка с ваткой.

Я написала учительнице, попросив объяснить, что зачем сегодня Ромку водили в медицинский кабинет.

Честно говоря, я не ожидала, что она ответит скоро (всё таки девять вечера), но учительница прислала сообщение буквально через десять секунд — так, будто она всё это время только и ждала моего вопроса.

Впрочем, её ответ показался мне мало вразумительным. Она написала, что попросила медсестру проверить Ромкино горло, потому что он кашлял.

«Видимо у него взяли какие-то анализы», — написала учительница. — «Это же наоборот, хорошо, что у нас есть такая возможность в школе».

«Тогда почему вы не сказали мне, что Рома кашлял на уроках», — задала я логичный вопрос.

«Потому что он перестал».

Я с опаской посмотрела на дисплей телефона: это я дура или учительница отвечает как-то странно?

Рафаэль

Каюсь, я не поверил матери, когда она вещала мне про несчастную сиротку с сыном. Во-первых, я никогда не был большим любителем невинных цветочков — к таким девчулям нужен особый подход, на которого у меня никогда не хватало сил и терпения. Во-вторых, если грубо прикинуть возраст мальчишки, то получалось, что цветочек этот я опылил во время своей отсидки, что тоже как-то не срасталось. Благодетельницы, к нам, конечно, иногда заглядывали, но несчастных невинных сироток, к сожалению, не поставляли… Так что мать просто выдавала желаемое за действительное.

В голову закралось одно сомнение — о моей бывшей: во время судебного процесса она призналась, что беременна от погибшего хахаля — благодаря этому, я получил значительно больше, чем предполагалось вначале.

Могла Лейсян наврать? Вдруг этот ребенок был моим? — Меня даже передёрнуло от этой мысли.

«Но мать узнала бы Лейсян, а это девчонка ей была явно не знакома».