Помоги проекту - поделись книгой:
Он открыл глаза и положил руки на кусок дерева, лежащий перед ним на подставке.
«Хм… и что же из тебя получится, кем ты хочешь стать…»
Несмотря на раздумья, в голове был только образ птицы. Как он не пытался представить что-то еще, птица все равно возвращалась к нему.
«А почему бы и нет…»
Ладонь нащупала стамеску и полетела вслед за легким образом.
Неожиданно, посреди работы, в сознание начали проникать посторонние звуки. Они были совсем тихими, но незнакомыми, поэтому уши реагировали на них. Человек очнулся и прислушался, насторожась. Шаги? О, Господи, шаги.
Мужчина не смог сдержать смешок – всего лишь обычные шаги! Просто, он так давно их не слышал.
Руки вновь вернулись к работе. Около окна мелькнула тень, но человек сделал вид, что ничего не заметил. Спиной ощущался ее взгляд. Не отрываясь от коряги, он скосил глаза немного к окну. Там светились два золотистых глаза, осторожно заглядывающие в окошко снизу. Смешная черная макушка передвинулась, стараясь лучше рассмотреть мастерскую.
Он рассмеялся ее любопытству, не поворачиваясь к окну, и тут же раздался шорох и не громкие убегающие шаги.
«Хорошо, что она вышла из дома…»
Почему такое теплое чувство внутри?
Постепенно из дерева начала вырываться распахивающая в полете крылья птица. Казалось, что ее выдернули из воздушного потока и замуровали в это дерево в тот самый миг, когда она неслась навстречу ветру, напрягая крылья и каждым пером ощущая движения ветра. Совсем как живая.
Человек отодвинулся от рабочего стола. На сегодня достаточно, он хорошо поработал. Разогнув уставшую спину, подошел к двери и распахнул ее. Яркий солнечный свет ослепил его. Он охнул и прикрыл глаза рукой. И вдруг, впереди, в жарком мареве, показался тонкий женский силуэт в голубом. Сердце остановилось.
– А… Алисия… – тихо шепнули непослушные губы забытое имя.
На мгновение его глаза испуганно расширились, но потом, привыкнув к свету, разглядели, что это не она, конечно, это не могла быть она.
«Глупец, спустя столько лет, ты все еще видишь ее, помнишь ее…»
Он горько усмехнулся и снова поднял необычно усталые глаза. «Привыкай, теперь ты будешь видеть ее каждый день… да еще это платье…»
Впереди, на берегу, на фоне моря стояла девушка. Сарафан голубыми волнами обвивал стройные ноги. Темные волосы то взлетали, то опадали вместе с ветром, играющим с блестящими прядями. Такая нежная, такая легкая, рядом.
Человек отвернулся и пошел прочь от берега.
– Ненадолго.
Как он ни старался не думать о ней, ничего не получалось. Не о той, далекой, а о лин'ере. О такой беззащитной и смешной. Почему то все, что она делала, вызывало у него улыбку.
Вчера он видел, как лин'ера играла с морскими волнами. Видимо она редко до этого бывала в человеческом обличье, поэтому многое для нее теперь было необычным и вызывало чистую незамутненную реакцию. Она улыбалась, когда убегала от набегающих на берег волн. Сначала от волны, а потом вслед за ней, к морю. Босые ножки оставляли легкие следы на песке. Каждый раз, когда волна догоняла ее, на лице девушки появлялась робкая нежная улыбка.
Он не мог, уже давно разучился так улыбаться. Светло и чисто.
Неожиданно девушка обернулась и заметила, что за ней наблюдают. Фигурка сразу поникла. На лицо вернулось испуганное и немного растерянное выражение.
Мужчина вздрогнул и отвернулся. Сколько же в ней страха.
Но после того случая, ее страх и настороженность стали постепенно уходить. После той ночи, когда он проснулся и заметил, что ее нет в доме. На берегу девушки тоже не было. Мужчина прошелся по пляжу в надежде найти следы, но ничего не обнаружил. А потом, по дороге домой, решил заглянуть в мастерскую и нашел ее там. Она сидела на полу, закрыв лицо руками. Под волной волос были видны вздрагивающие в плаче острые плечики.
– Что ты… – непонимающее начал он, но потом заметил, что она сидит перед его почти готовой скульптурой. Перед летящей птицей.
Человек помрачнел, как он мог быть таким бессердечным и не подумать о ее чувствах. Как он мог так ранить ее!
– Прости, прости меня. Я… я выкину ее… это… это просто деревяшка, не плач, я уничтожу!
Мужчина оглянулся в поисках топора и приблизился с ним к скульптуре. Лин'ера подняла заплаканные глаза и неожиданно схватила его за руку. В сверкающих глазах была мольба.
– Что? Ты не хочешь? Она тебе нравится?
Девушка убрала руку и коротко кивнула.
– Но… тебе ведь больно смотреть на нее…я… я знаю, что ты не можешь подняться в небо и …
Услышав последние слова, у лин'еры задрожала нижняя губа, а из глаз покатились крупные слезы. Девушка протянула ладонь, кажущуюся такой удивительно белой в темноте и коснулась деревянных перьев. Осторожно провела по крылу.
– Не надо, пожалуйста, все будет хорошо… – он присел рядом.
У него не было сил смотреть на то, как она отчаянно плачет. Если бы он только мог помочь.
– Ты сможешь летать, правда. Пройдет время, раны заживут…
Рука сама собой погладила ее по голове, по гладким волосам. Она не отстранилась.
– … ветер будет шуметь, как раньше, купать в своих волнах. Ты будешь свободна, абсолютно свободна.
– Свободна… – еще раз еле слышно повторил он и грустно улыбнулся.– А до этого времени, можешь пожить у меня. Только мне надо тебя как-то называть…
Человек задумался:
– Может, «Янтарь», как твои глаза. Нет, слишком грубо.
Девушка перестала плакать и удивленно смотрела на гадающего мужчину.
– Хм… лин'ера… лин'ера. Как насчет «Лиин»? Одновременно звонко, нежно и протяжно, почти как ты…
– Ну, что думаешь? – улыбнулся он.
Лин'ера задумалась, но потом кивнула. И кажется, мелькнула улыбка.
– Хорошо, Лиин,– мужчина поднялся. – Пойдем тогда отсюда.
Скрипнула дверь в темноте, и чуть слышно проскрипели шаги по песку двух людей, таких непохожих друг на друга.
Одна маленькая лин'ера была наречена сильным и звонким именем, а имя, как известно, влияет на судьбу, не правда ли?
Постепенно Лиин стала привыкать к человеку, хотя и продолжала держаться на расстоянии. Расстояние было ею четко отмерено – примерно два метра. И когда он куда-нибудь выходил, то она шагала за ним хвостиком, но не ближе чем в двух метрах. Стоило мужчине остановиться, Лиин останавливалась тоже, он начинал двигаться – она следовала за ним. Две фигуры на берегу, он загорелый в соломенной шляпе, и она, хрупкая в голубом сарафане, робко шагающая вперед.
Она стала заходить к нему в мастерскую, смотреть, как он работает над птицей. В эти минуты ее взгляд становился нетерпеливым, казалось, что она впитывает каждую новую деталь, каждый штрих. Как будто, от этой птицы зависела ее судьба. Возможно, она верила, что они связаны.
Из того же дерева он сделал ей гребень для волос. Понимая, что она не взяла бы его из рук, человек оставил гребень около ее кровати. А потом, днем, она расчесывала им свои волосы. Длинные, блестящие, завораживающие. Было что-то мистическое в ее фигуре на берегу с черными развивающимися волосами, в том, как они взлетали крылом и контрастировали с ярким голубым сарафаном.
Примерно в это время на подоконнике стали появляться разные вещицы. Иногда это была красивая перламутровая ракушка, или золотистый камень с искорками внутри, или зеленоватое перо попугая. Каждое утро девушка робко следила за тем, как человек аккуратно берет их в руки и слегка улыбаясь, говорит:
– Спасибо, Лиин.
А потом кладет их на полку рядом с камином.
Она, наконец, поверила его улыбке, которая редко появлялась на его лице и поэтому была действительно честной.
Теперь, вечерами, он не был на террасе один, Лиин приходила и тихонько садилась рядом. Вдвоем они слушали вечерние крики чаек и шум моря. А их молчание не было рожденным страхом или болью, оно было тихим и гармоничным как природа вокруг. Одним из таких вечеров, Лиин, долго и задумчиво смотревшая на человека украдкой, вдруг встала и пересела к нему поближе. Осторожно протянула ладонь и слегка касаясь дотронулась до его шрамов на руке.
Мужчина усмехнулся:
– Да, твои отметины.
Лицо девушки опечалилось. Широко открытые, словно медовые глаза с безграничной грустью заглянули на него снизу вверх.
– Лиин, я не сержусь. Я знаю, что ты никогда не причинила бы никому боль.
От его тепла в голосе грусть растаяла сама собой. Лин'ера радостно улыбнулась и забыла отсесть обратно, на свои четко отмеренные два метра. Или больше не было в них необходимости.
А затем настал тот день, когда все переменилось. И почему-то, именно в тот день он закончил вырезать свою птицу. Она получилась очень сильной и живой, и наверно, он не сможет отдать ее на продажу. Слишком много всего было заложено в ней.
Мешковина легко опустилась на готовую работу и в этот момент в мастерскую вбежала Лиин. Ее глаза светились от счастья как два фонарика.
Мужчина удивленно повернулся:
– Лиин?
Девушка буквально подпрыгивала на месте, казалось, что-то рвется из нее наружу. Она подбежала к человеку, а потом к двери и замахала руками.
– Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой?
Она кивнула и легко выскользнула за дверь. Человек улыбнулся, наверно, нашла что-то интересное на берегу. Он вышел следом.
Тонкий силуэт в голубом мелькал впереди. Неожиданно, на ходу, Лиин раскинула широко руки, и на желтый песок упал пустой сарафан, а сама девушка темной птицей взметнулась в небо.
– Лиин…
Мужчина прикрыл глаза от солнца, следя за ее торжествующим полетом. Расплывшаяся было по его лицу улыбка начала меркнуть и погасла. Руки безвольно повисли вдоль тела. Он ведь знал, знал, что так все и будет. Так все и должно быть. Тогда почему…
Развернувшись, он пошел в дом. Спустя некоторое время она тоже вернулась. Радостная, легкая. Он не повернулся к ней, лишь глухо сказал:
– Я… я рад за тебя, правда, у тебя все будет хорошо.
Девушка удивленно подбежала к нему и заглянула в лицо. В золотых глазах плескалась тревога.
Он собрался и мягко улыбнулся ей:
– Теперь ты можешь вернуться домой, к своему племени, они ведь ждут тебя, правда?
Лиин смутилась и коротко кивнула, она не умела врать.
– Вот и хорошо, – к человеку вернулось его самообладание. – Тогда ты можешь отправляться…
«Сейчас я причиню боль нам обоим…»
– … отправляться прямо сегодня, прямо сейчас… Тебе наверно надоел этот унылый остров.
Она не отрицала, она ничего не делала, лишь стояла перед ним, опустив плечи и не поднимая глаз.
Он отвернулся, чтобы не видеть намечающихся слез.
– Все, Лиин, тебе пора, – спокойно сказал он.
Девушка зло сверкнула глазами и, сжав кулаки, выскочила из дома. Мужчина вздохнул и опустился на стул – больше не надо было притворяться. Кажется, она поверила, что ему все равно. Так будет легче, наверно.
Потом он поднялся и закрыл дверь на замок. Захлопнул, все что было, все, что могло быть, запечатал, навсегда. Он не успел отойти от двери, как ее дернули с другой стороны. Один раз, потом другой.
– Лиин?
Она два раза быстро постучала в ответ.
– Лиин… – еле слышно прошептал он и, закрыв глаза, устало прислонился к двери.
Она постучала еще, настойчивее.
– Уходи. Я ничего не могу тебе дать, ничего не могу предложить, понимаешь…
Она не желала понимать, не желала мириться с его слабостью, с той пустотой, которая стала его выбором.
Дверь начала сотрясаться от яростных ударов. Она била со всех сил. Мужчина удивленно отпрянул, но потом снова помрачнел:
– Не надо, Лиин… пожалуйста…
Она не слушала, она боролась, и это разрывало его сердце. Он сел на пол и прислонился спиною к двери. Каждый удар отзывался болью по всему позвоночнику, отзывался в душе. Он сидел, закрыв руками лицо, по которому струились слезы и ждал.
Поделиться книгой: