Иммунный ответ

То, что произошло после, вызвало у капитана Уйгурова некоторые затруднения при составлении позже рапорта о случившемся. Так как невидимая стена с каким-то неприличным звуком лопнула, и его вкупе с научниками облило с ног до головы содержимым выгребной ямы, явно и уже давно нуждавшейся в чистке. С трудом протерев глаза и изрыгая нечеловеческие проклятия, Уйгуров увидел вместо пустого пятна, к которому уже начал привыкать, синюю гладь Балтийского моря. «Логово» исчезло, будто его и не было здесь никогда.

Я прикрыл глаза от яркого, южного солнца, которое, несмотря на мое нахождение под зонтиком и около бассейна, удушающе обрушивало на меня всю свою силу курортного жара. Именно курортного, поскольку сейчас был самый разгар сезона, и поразмыслив, на очередном Совете мы с Энн решили остановиться именно в суетном, кишащем разномастными отдыхающими приморском городе. Общеизвестно, что большинство прячущихся от розыска губило их стремление забиться в глушь, при этом они совершенно не учитывали, что даже и не в цифровой век, в глуши каждый новый человек был на виду, словно в аквариуме.

Бегство из Прибалтики произошло планово. Единственный цифровой след, который мы оставили, это было обналичивание счетов в банкомате одного из небольших городков в приграничной зоне, где мы последний раз использовали свои банковские карты, после чего, сбивая преследователей с этого направления. ушли телепортом в одну из стран Центральной Европы, а там уже привели себя в порядок и закупили всю необходимую электронику. Дальнейшее уже не составляло особенного труда. Отдохнув в средней руки отеле, я сконструировал на те же имена паспорта, и потом мы уже без особых трудов арендовали на несколько месяцев приличный домик на южном побережье.

За время отдыха я встречался с ВВ в одном из многочисленных прибрежных ресторанчиков, где он, появившись в неожиданном для меня вольном туристическом одеянии, внимательно и сочувствующе смотрел мне в глаза и предлагал ( по моему желанию, естественно) расторгнуть контракт, поскольку выполнение его становится очень опасным для меня. Я ответствовал, что мол «рок знает куда ведет», что в случае пленения мой правдивый рассказ под пытками или в силу введения в организм химического раствора, вызывающего болтливость, приведет меня в случае правдивого рассказа о нем, ВВ, и нашем контракте, только в спец. больницу, поскольку проявления внеземных возможностей всегда будут объяснены вполне обыденными причинами, несмотря на наличие свидетелей и какую-то фиксацию событий средствами измерения или записи. ВВ заверил меня, что мои теоритические построения социума на новой основе, до сих пор признаются правильными им и его «начальством», но .понятное дело, хочется проверить это все на практике, но его повторные попытки обеспечить мне безопасность за счет внеземных ресурсов были отклонены по тем же причинам. На том собственно и расстались.

И сейчас я раздумывал, грызя коктейльную трубочку, о двух вещах: возобновлении преобразования законодательного пространства, но уже не на своей родине, а где-нибудь тут поблизости, где государственная система не так жестко будет реагировать на мои направления изменения общества через обновление системы законов и преобразования самого государства в аппарат координации. Но другая проблема не давала мне покоя в большей степени. Беспокоило затянувшееся молчание моих преследователей. В то, что они решили замять мою историю, похоронив ее под грифом «Совершенно секретно» в архивах, верилось мало. А поскольку им теперь уже стало известно, что я просто человек, только вооруженный новыми технологиями, якобы поставивший задачу со своими «боссами» из недружественных им государств, уничтожить государственное существование в не устраивающем их виде, то ждать проявления активности нужно было в сроки кратчайшие. Я был уверен, что сейчас на меня будут воздействовать через мои контакты и родственников, и с беспокойством ждал этого. Сегодня я завел об том разговор с Энн:

– Ты понимаешь, ведь несмотря на то, что сообщения от наших вроде и не дают повода для беспокойства, но если с ними будет что то происходить, то мне придется отбывать на родину и как то решать все эти проблемы?

– Да понимаю, конечно, но я отправлюсь с тобой – и это не обсуждается,– категорически заявила Энн, глаза ее приобрели стальной оттенок, свидетельствующий о том, что с ней лучше не спорить.

Поэтому я и терзал свою голову размышлениями о том, как, используя свои возможности защитить ее в случаях похожих на прибалтийские события. С учетом невозможности Энн применять для своей обороны ментальное усиление и уходить по желанию в портал телепорта, нужно было придумать, что то для отражения внешних воздействий земного типа. Понятно, что свободно пользуясь интернетом, я мог скачать и представить ментально схему любого оружия, боеприпасов и иной поражающей земной техники, но мы же не коммандос, чтобы, нацепив на себя килограммы разнообразного огнестрельного железа, вступать в огневой или иной боевой контакт. Поэтому в голову приходило уже проверенное на прошлом месте проживания, использование колпака защиты, который закрывал бы нас вместе, так как эксперименты с защитным полем показали, что я не могу его произвольно одевать на любых субъектов по своему желанию, а могу защитить только себя родимого, ну и выбранный периметр вокруг себя. Да и то в случае, если меня не успеют до этого лишить сознания. Попытки настроить защиту для автоматического «включения» вокруг меня при потере сознательной активности, после ряда попыток, оказались тщетными. Не радовала и еще одна особенность таковой защиты, в ней нельзя было активно передвигаться и совершать какие-то перемещения, она работала при стационарном положении объекта защиты, это наводило меня на мысль о каком-то техническом наведении ее с орбиты Земли что ли, когда объект можно «держать» на линии взаимодействия оптически или электронно. Кроме того, сам же ВВ меня просветил, что я правильно определил границы использования своего ментального усиления, то есть я не могу пойти и сложить новую пирамиду Хеопса для развлечения. Ментальный режим задействован на защите себя и неограниченного круга разумных от реальной опасности и собственно для выполнения Задачи, где есть определенные допуски «порока воли» субъекта, подвергшегося воздействию. Собственно на начальственных верхах ВВ предполагалось при санкционировании эксперимента со мной, что я буду заниматься научными изысканиями, претворять их в жизнь в тиши кабинета, да просить Вселенную варить мне борщи. Случившиеся с нами события не были запрограммированы, и поправки в таковую программу внести уже было нельзя. Вообщем знакомый до боли бюрократизм, но уже космического уровня.

– Айно, пошли на набережную,– прервала мои размышления Энн.

Действительно, сейчас или подставить свое тело морской прохладе, или сидеть в бассейне. Да собственно и мозгам надо дать отдохнуть, ведь если бы не контракт, то сейчас мы с Энн как раз были бы в отпуске, хоть и не в этом месте, но все равно на Юге. Почесав брюшко кота, совершенно обалдевшего от смены климатических поясов, и сейчас просто неподвижно лежащего на спине с открытом ртом в зоне действия кондиционера, мы вышли из дома.

Набережная как обычно радовала многолюдьем, постоянным драйвом разноязычной толпы отдыхающих и какой-то веселой энергетикой курорта, в которой наши прошлые приключения казались фантастическим сном.

Посидев с Энн в любимом ресторанчике за бокалом ледяного белого вина и полюбовавшись прибоем, мы отправились в тенистую средневековую улочку центра, чтобы, сделав необходимый и ставший уже ежедневным прогулочный моцион, подойти к дому.

– Ты знаешь, в этом нашем положении есть, однако, приятные моменты,– сказал я Энн, беря ее под руку, – и я подумываю о том, чтобы испросить у ВВ неделю-другую просто отпуска, мы могли бы…

Резкий вопль толпы, прервал мои слова. Резко обернувшись на шум (не прошли бесследно все ж таки наши приключения), я увидел большой белый тягач Вольво, несущийся сзади на нас, ломающий как спички фонарные столбы и давящий шарахающихся в стороны людей. Закрыв собой Энн и успев оттолкнуть ее в сторону ближайшей домовой арки, я воткнул прямо перед капотом озверевшего Вольво охранный щит, представив его в виде бетонной, метровой толщины стены, плотно закупорившей горловину улицы.

Дальнейшее я наблюдал словно в замедленной съемке. Сминалась кабина тягача, стремясь раздавить невидимую преграду, разлетались осколки лобового стекла в стороны, задний мост, резко задравшись, взлетел над кабиной и впечатался в невидимую стену, после чего на мгновение застыв, сам тягач рухнул в сторону ближайшего дома, обвалив несколько древних балкончиков и раздавив выносную веранду ресторана, с которой, крича, в панике разбегались люди.

Немного уняв бешено колотящее сердце, я закрыл нас с Энн защитным колпаком и, прижав ее к себе, тупо смотрел, как вращаются задние колеса тягача и как вокруг него образуется лужа из технических жидкостей и горючего. Медленно обвалилось на асфальт боковое дверное стекло, и вслед за осколками как то вытекло и провисло в дверном проеме кабины, то что раньше было телом водителя, в котором уже был перемолот в труху скелет, а вместо головы была какая то кровавая клякса из мозгового вещества и осколков черепа. Несмотря на близкое к шоку состояние и зашкаливающий у меня в крови адреналин, каким то уголком сознания я отметил кусок окровавленной тряпки, явно ранее имевшей зеленый цвет, немного свесившейся с того, что раньше было головой.

Кое-как на ватных ногах добравшись до дома под вой сирен различных служб, и покидав в организм все, что нашлось в доме успокоительного, мы сели в комнате у большого телевизора. По новостному каналу в режиме live на все лады обсуждалось сегодняшнее происшествие. Я посмотрел на демонстрируемую по весь экран фотографию человека, бывшего за рулем давешнего Вольво. На меня смотрел курчавый, смуглый молодой человек явно арабской внешности. Да и комментарий ведущего задыхающейся скороговоркой подтверждал это, называя его лицом, близким к радикальным террористическим организациям.

– Неужели все опять началось,– проговорила Энн, обнимая ладонями чашку с горячим чаем.

Она, несмотря на то, что с момента событий прошло уже больше двух часов, все никак не могла согреться от бьющего ее нервного озноба.

– При всей чудовищности сегодняшнего события, не уверен, что оно связано с нами,– помедлив, ответил я.

– Ты так считаешь? Почему?– вскинулась Энн.

– Да считаю. Не стояла у спец. службы задача нашей ликвидации, захват да, но сегодняшний случай под это никак не подходит. Осторожность требует, конечно, рассмотреть и вариант, что это по нашу душу, но воздействие на правоприменительную сферу, после нашего бегства закончилось. Поэтому выследить нас и ликвидировать столь экстравагантным способом, обставив все это под теракт, слишком уж,– я задумался,– непродуктивно, что ли.

На мысль о действительном теракте меня натолкнул кусок тряпки, что я видел на остатках тела террориста. Я предположил, что это была зеленая повязка смертника и все это действительно очень похоже на теракт, а мы просто стали его, Слава Богу, свидетелями, а не жертвами. Все это я изложил внимательно слушавшей каждое мое слово Энн.

– Тогда Провидению было угодно, что бы мы оказались именно в этом месте, чтобы спасти невинных,– немного, оттаивая, сказала Энн, хотя прежде не отличалась особой религиозностью.

– Провидению или Року может, это было и угодно, только я, если бы расследовал это дело, так или иначе, задался бы вопросом о механизме остановки тягача, – невесело заключил я,– но пока шумиха уляжется, время у нас еще есть.

– Стало быть, опять будем переезжать, – вдохнула Энн.

– Скорее всего, береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет, – пошутил я старой следовательской шуткой.

На следующий день, объяснив хозяину дома необходимость срочного отъезда в виду непредвиденных обстоятельств, хотя туристы после теракта и так повалили с курорта в массовом порядке, мы перебрались дальше по побережью, сменив не только город, но и страну. На этот раз выбор пал на одну из стран, бывшего Восточного блока, не очень жаловавшую переселенцев из арабских и африканских стран.

Как обычно несколько дней потратили на обустройство. Я начинал чувствовать, что меня тяготит наше теперешнее положение, не так я хотел проживать этот свой возрастной период. Да и положение убегающего благотворно на психику не влияло. Изъедало и чувство вины перед Энн. Ведь заключая контракт с ВВ, я совершенно не подумал о последствиях для нее, да и мог ли я это предвидеть, ведь все это мне казалось тогда интересным и даже забавным. Отказавшись, я продолжил бы свое немудряче спокойное существование, теоретизируя на виртуальных страницах о том, что сейчас пытаюсь воплотить в жизнь с такими рисками. Я немного загрустил, но тут же всплыли в памяти строки из самого любимого произведения Братьев Стругацких: « И с тех пор все тянутся передо мной глухие кривые окольные тропы.»

Нет уж, раз судьбе было угодно предоставить мне Знание того, что не теоретически предполагается, а достоверно известно, что человек не единственное разумное существо. А даже в какой то степени совершенно неразумное, раз заботятся о нем со стороны, пытаясь к этому разуму обратить. И раз так, то в моем теперешнем положении и действиях есть Большой Смысл. И давайте, господин Айно, покажем Вселенной, что мы можем с честью нести свой крест.

Придя к душевному равновесию, я отправился на поиски нашего пушистого любимца, который похоже уже был близок к психическому расстройству, сменив подряд несколько мест обитания. Поиски мои, однако, не увенчались успехом, так как Энн, сказала, что пушистик осваивает новый туалет, а также никак не может решить, где ему устроится в новом доме в плане спально-лежального места. От шутливого диалога с Энн по поводу бытовых проблем нашего домашнего животного меня отвлек звук входящего сообщения, прочтение которого заставило меня подумать про себя: «Ну вот, кажется и началось».

Глава 5 Страшен тот, кто за благо почитает смерть

В который раз я перечитывал сообщение, которое достигло меня, проскочив через несколько «облачных» серверов. Отправлено оно было, по крайней мере так следовало по номеру отобразившегося телефона, от моего близкого друга. Дружили мы со школьной скамьи, а после школы учились вместе на юридическом, даже в общаге жили вместе, ну и дальше по жизни шли рядом, были свидетелями друг у друга на свадьбе, наши дети играли вместе в песочнице. Ну и общались, и помогали друг другу, если кто в помощи нуждался, и вот:

«Срочно нужна помощь, попал в беду. Поспеши если сможешь, не смог найти тебя по телефону.»

Понятное дело, что первым порывом было набрать его номер через очень умную программу, путающую компьютерные следы. Но с учетом уже затянувшегося ожидания активности той стороны, проявлений деятельности которой я уже давненько не ощущал (эпизод с неудавшимся наездом, я все-таки отнес к трагическому стечению обстоятельств). Я решил не выходить на Аркадия напрямую, ведь уже длительное время я мыслил в режиме боевой готовности. Посему набрал я, соблюдая все предосторожности, нашего общего друга, который в принципе мог прояснить ситуацию с Аркашей:

– Привет, Славка.

– О-о-о, здорово! Куда пропал?! Наверное, уже постоянно на своей морской фазенде обитаешь, что то никто из наших до тебя достучаться не может!– как обычно начал кричать в трубку Славик, – Мы тут решили собраться как обычно, ты участвуешь? Просушил печень на морском берегу? Пора, старик, уже ею поработать!

– Да без вопросов, скидывай инфу, размер взноса и так далее, я тебя про Аркадия спросить хотел, что то тоже достучаться до него не могу.

– Ммм, видишь ли, старик, тут такое дело,– замялся Славик,– тебя все искали, хотели сообщить, но ты загасился где-то, я сразу и подумал, что к себе уехал, да и отключился от внешнего мира, для отдыха. В общем не знаю как получилось, но закрыли его, обвинения серьезные, короче спецура по нему работает. Наших, с курса, адвокатов к нему не допускают, какая-то там хрень с секретностью, что то мутное, вроде как участие в террористической деятельности… Точнее никто не знает. Я тебе даже сейчас не скажу, где он Питере или уже в Москве загорает. Такие вот дела. Эй, где ты? Алло, алло!

– А? Да здесь я , Славик, перевариваю, – очнулся я,– ладно, давай, я наберу тебя позже.

– Да, конечно, давай старик, всегда на связи, – извиняющимся тоном, переходя на нормальную речь, сказал Славик.

Я поймал себя на том, что уже долго смотрю на дисплей, на котором мигает перечеркнутая линией телефонная трубка, сигнализирующая, что сеанс связи окончен. Значит вот как, родных решили после анализа ситуации не трогать. Понятное дело, аналитики и эксперты не нашли ответа по физике воздействия по всем эпизодам со мной. Поэтому близких не рискнули задействовать. Кому же хочется попробовать на себе силу пресса в секунду превратившего малолитражку просто в металлический круг. А ведь, если при работе по фигуранту брать в «заложники» его родных, то просчитать его действия невозможно, поскольку он будет руководствоваться инстинктами, а не доводами разума. Вывод, для приманки нужен объект, к которому фигурант испытывает привязанность, не основанную на родстве.

– Что случилось?– в комнату вошла Энн.

– Аркадий у них, – ответил я,– и, похоже, взяться за нас через него попытаются серьезно. Самое поганое, что он-то ничего не знает. Наверное, просто закрыли на конспиративной квартире, изъяли мобилу, отстучали мне сообщение. Ждут реакции. То, что он арестован, не верю.

Я быстро пересказал ей содержание разговора со Славиком. Энн, конечно, знала и Славика, и Аркадия.

– Но если, допустим, мы не станем реагировать, то они вынуждены будут его отпустить, – в раздумье сказала Энн.

– Не такая это служба, чтобы просто отпускать, могут действительно и посадить по ложному обвинению, – ответил я,– а если вариант с Аркашей не сработает, то будут работать, уже по нашим ближним.

Энн вздрогнула:

– Надо что то делать. Айно.

– Надо, конечно, – вздохнул я, – но всех наших родных и друзей, мы не спрячем, даже под защитным куполом.

– Я верю, что ты что-нибудь придумаешь, в крайнем случае потребуй от ВВ, – в голосе Энн добавилось металла, – или я сама это с него потребую!

– Да, конечно, – согласился я, – что-нибудь придумаем.

– Они должны, они просто обязаны помочь! – крикнула она,– втравили тебя, меня, Аркашу, в свои дурацкие игры!

– Да, да, – покорно соглашался я, и вспомнив опять Стругацких, сказал, -кого собственно волнует жук к муравейнике, кроме самих муравьев.

Из Энн как будто выпустили воздух. Она бессильно осела на диван и молча смотрела в пол.

– Есть у меня мысль, принеси, пожалуйста, запасную сим карту,– попросил я Энн.

Она быстро выполнила мою просьбу. Минут пять я налаживал новый «запасной» гаджет и синхронизировал его с рабочим компьютером.

– Что ты задумал? – спросила Энн.

– Попробую, вычислить где, Аркадий, – ответил я,– сейчас наберу с этой сим карты его номер, геолокацию , конечно, определить не смогу, но вдруг я окажусь прав…

Я дал команду на просмотр конспиративного дома Рудольфа Идрисовича, и максимально приблизившись визуально к знакомому дому, скомандовал аудио фиксацию телефонного звонка с записью. Так все готово, сигнал, помчался через сотни и сотни километров коммуникаций на номер Аркадия.

Есть контакт, трубку взяли . Одновременно компьютер засекает и звонок в доме и голос Аркадия дробится как в гаджете, так и в динамиках компа :

– Алло, алло, привет, не слышу тебя!

– Привет, извини тоже ни черта не слышу!– притворно кричу я,– штормит на Балтике ужасно, я обязательно перезвоню как утихнет.

= Хор…,– обрывается голос Аркадия, а может просто трубку у него забрали.

Час личного наблюдения через экран компьютера за домом ничего не дает. Ставлю на запись и иду к Энн.

– Ну что же, по крайней мере ясно, где его искать, – я присаживаюсь за стол.

– Допустим, а какой дальше план действий,– нахмурилась Энн,– не в полицию же звонить о похищении,

– Будем вытаскивать его оттуда, мда Фокса нужно с «кичи» вынимать,– процитировал я «Место встречи изменить нельзя», – с этим то как раз ясно. Провешиваем портал в кабинет Идрисовича, я помню его расположение, там посидим в колпаке защитного поля, постараемся организовать сбор информации, определить, где держат Аркадия, берем его и через порт опять сюда. Причем уже нужно и собираться, поскольку звонок нами сделан. Они ждут уточняющего звонка. Так что нужно собираться, пока там не приготовились к встрече основательно.

– Как у тебя все просто,– всплеснула руками Энн.

– Другого мы все равно ничего не придумаем,– устало сказал я,– у меня только одна просьба…

– Нет, даже не заикайся об этом,– Энн покачала перед собой указательным пальцем,– я с тобой!

– Эх, или голова в крестах… – вздохнул я,– Ты ведь понимаешь, что остаток жизни мы можем провести в аналогичных приключениях по спасению, тех или иных людей, выбор у них велик.

– Ну, а какой выход, – тоже вдохнула она,– по крайней мере, будем честны перед самими собой.

Кабинет Идрисовича я бы хотел забыть, но не получилось бы даже и под гипнозом. «Материализовались» мы в нем в пять утра следующего дня. Времени хватило и на подготовку и на приискание оборудования. По тактике освобождения Аркадия особенного выбора не было, собственно как действовать меня научили и сами пленители моего друга. Время было выбрано с учетом жизненного опыта – самый крепкий людской сон в это время суток, как говорят моряки «собачья вахта».

Оглядевшись я убедился, что обстановка та же, что и во время нашего «теплого знакомства» с представителем Службы Внешней Разведки. Проинструктированная мною Энн молчала, также оглядываясь по сторонам. Стараясь не шуметь, я снял, висящий у меня на лямках за спиной баллон, жестом кивнул Энн на рюкзак за ее спиной. Она кивнула в ответ, доставая из рюкзака противогазы. Имеющееся у нас время до прибытия в конспиративный дом было проведено с пользой. Были тщательно изучены и материализованы как противогазы с автономными баллонами для дыхания, так и собственно наше главное оружие – баллон с большим объемом усыпляющего газа. Пришлось, конечно, покопаться в интернете. Газ был проверен на соседской собаке, по крайне мере на момент отбытия, она сладко спала уже к тому времени около часу. Собака была крупная, газа на усыпление потребовалось немного. Так что, какая-никакая уверенность в успехе есть. Я посветил фонариком по верхней части стен кабинета, так, есть! Что меня волновало, так это отверстие внутренней вентиляции. Осторожненько на цыпочках, прокладываем длинные шланги, один в вентиляционное отверстие, другой под дверь в коридор. По инфракрасной картинке, «подвешенного» рядом с домом коптера, которого я выпустил в первую «ходку» через портал с точкой прибытия вдалеке от дома, на планшете я вижу семь красных пятен, на разных уровнях дома, обозначающих соответственно семь человек. Пятно, обозначающее Аркадия, на мой неискушенный взгляд должно было быть на уровне цокольных или подвальных помещений.

Ну, с Богом! Я тронул Энн за плечо, предупреждая, и отвернул вентиль баллона. Чувствую по плечу Энн, что она дрожит, списываю это на «предстартовое волнение». Показываю ей на часы и показываю два раза по пять пальцев. Кивает, поняла, что ждем десять минут. Как же медленно идут эти десять минут. Старый психологический эффект, жажда действия тормозится кажущейся ватностью течения времени. Все тайм из аут! Трогаю опять Энн за плечо и машу рукой по направлению к входной двери, еще раз осматриваюсь в кабинете, замечаю видеокамеру. Но уже времени что-то менять нет. Куда идет трансляция? На пульт внутридомовой охраны или еще дальше, вскоре узнаем. Так, расскажи Богу о своих планах и рассмеши его. Дверь в кабинет по закону подлости оказывается закрытой. Энн жестом мне показывает на пистолет, который я сосворил ей вместо изъятого во время наших прибалтийских приключений «Макарова». В этот раз он гораздо изящнее, так как изваян по женской модели. Я отрицательно мотаю головой. Энн красноречиво разводит руками. Я подхожу к двери и ментально бью кулаком по замку. Опять из-за высокой концентрации адреналина расчеты немного неверны и дверь слетает с петель и грохочет по коридору. Ну, теперь пан или пропал! Машу Энн рукой вперед на манер завзятого спецназовца разведки, и мы бежим по коридору. Дрон снаружи методично с занудностью автомобильного навигатора, не спеша проговаривает маршрут. Так впереди лестница. Спускаемся вниз. Оп-па, на площадке между вторым и первым этажами лежит грузное мужское тело в обязательном для этого дома строгом костюме, изо рта растекается лужица рвоты.

«Что-то не так нахимичил с газом,– мелькает в голове,– или индивидуальная непереносимость паралитика субъектом, да какая сейчас уже разница!»

Пробегаем в цокольное помещение. Черт! Электронный замок! Возвращаться к лежащему на лестнице в поисках электронного ключа нет времени. Бью ногой, не прикидывая уровень силы, просто концентрирую желание освободить проход. Дверь выворачивает вместе с дверной коробкой. Свистит как пуля, пролетающая мимо виска дверная щепа. Бросаю Энн:

– Стой на входе!

Вбегаю внутрь, переворачиваю лицом вверх лежащего за столом, оказавшимся пультом слежения с видеокамер, человека. Дьявол ,ну конечно же, не Аркадий, что ж ему за самим собой наблюдать с этого пульта? Глаз замечает красное мигание какой то клавиши, да вот это плохо, или сигнализация из-за выбитых дверей сработала или дежурный успел нажать тревогу.

Ладно, если поймают – объяснят наши ошибки по организации диверсии.

Бежим дальше, «навигатор» не успевает за движением и «подвисает», приходится ориентироваться по памяти. Так большая комната с плазменным телевизором, напротив диван, на диване, бессильно свесив голову, сидит еще один мужчина, из угла рта тянется нитка слюны. Опять мимо.

– А если его вообще сейчас тут нет? – задыхаясь, говорит Энн.

– Должен быть! – рычу я в ответ, вышибая очередную дверь, уже совсем не заботясь об усилии и скрытности.

Спартанская обстановка, в углу кровать, лицом вниз лежит мужчина, переворачиваю. Есть! Аркадий! Трясу его, бью по щекам. Тщетно. Замечаю, что лицо у него в каких-то пятнах. Я и так уже понял, что переборщил с концентрацией газа, Аркаша и раньше не отличался здоровьем. Черт, черт!

Как будто пудовым молотом бьют меня в келавровую броню предусмотрительно «сделанного» и надетого на меня жилета. От этого удара меня бросает на Аркашу. В глазах круги, чувствую, что подняться уже не смогу.

«Только бы не вырубится,– молю я всех Вселенских Богов, выстрела я не услышал, что-то видать бесшумное, – Где Энн?!»

В ответ на свои мысли, рядом раздается грохот выстрелов, Энн методично разряжает обойму своего «Браунинга» в дверной проем. Хватаю за руку Аркадия, тянусь к Энн и последним усилием хватаю и ее за локоть. Последнее, что замечаю, ее бледное повернувшееся ко мне лицо, закушенные до крови губы. Пытаюсь сосредоточиться, но мысли уже путаются.

« Просто хочу домой» ,– бормочу я, ощущая вкус крови во рту.

Одновременно приходит сожаление о том, что не поставил защиту в дверном проеме, но это уже не важно. Круговорот сменяющихся обрывков воспоминаний, в которых мелькает Энн, друзья, родные, ВВ тянет куда-то в темноту, которая превращается в пропасть и падающее в нее мое тело становится невесомым. Темнота окутывает все вокруг. Занавес.

Послесловие

Мы идем с Энн, держась за руки, мы молчим. Нам не хочется вспоминать. Нам даже кажется, что этого не было. Не было залитой кровью комнаты в доме, не было бездыханного тела Аркаши, свернувшегося калачиком как замерзший ребенок, не было появившегося из ниоткуда ВВ с непривычным и жестким лицом, не было бессознательного безвременья когда лечили и восстанавливали наши тела, не было оставленных в доме Идрисовича биологических клонов наших тел, не было прощального слова ВВ о закрытии эксперимента, ничего этого не было, мы не хотим этого вспоминать. Мы просто идем по берегу…