Времена и время

Чет не знал, что ему делать, поэтому притворился неодушевленным предметом.

– По оскаленной земле, – пропела Лиока.

– Неурочные могилы, – вздохнул Бауэр. – Что у вас?

– Мэрдок сообщает. Особой важности. Миссия полностью провалена. Проект необходимо свернуть. Отмените посадку на Яксарт. На космодром будет нападение.

– Чушь! – фыркнул Бауэр. – Мэрдок спятил. Яксарт – охраняемый космодром, кто на него нападет?

– В штабе опеки предатель. С большой вероятностью это – Хоу Чжан. Отмените посадку челнока, перебросьте в другой порт. Конец сообщения.

– Мэрдок спятил, – заявил Бауэр, побарабанил пальцами по столу, пропел на неизвестный Чету мотив. – Неурочные могилы по оскаленной земле… Чепуха! Мэрдок пристрастился к этой… которую вы там курите. Чушь!

Чет решил вмешаться в дело:

– Но кузнечик! Пароль! И потом…

– Дайте Яксарт! – крикнул Бауэр.

На стене отодвинулась панель, за которой оказался огромный экран. Через мгновение на экране возник человек в форме космофлота.

– Как обстановка, полковник? – бросил Бауэр.

– Все штатно, – улыбнулся полковник. – Через сорок минут готовимся встречать корабль. Ты знаешь «Луна – триста два» такой шикарный корабль! Вот чудо мысли человеческой. Мы тут все рады безумно, что к нам прибудет, а не на Байк-конур. Ну что там Байк-конур?! Деревня в степи… А это кто у тебя? – полковник взглянул на Чета. – Сынок? Внучок?

– Есть у меня к тебе… странный, возможно, вопрос, – медленно проговорил Бауэр. – А не было ли там вблизи мигрантов?

Полковник рассмеялся:

– Вот вездесущая «Девятка»! Ничего не утаишь. Были! Была группа беженцев, которую преследовали стражники. Ох эти стражники! Звери какие! У одного мигранта рука по локоть отрублена, другой глаза лишился. Э-э…. Да. Я понимаю, что нарушение инструкции, но мы их запустили на базу. Иначе беженцев бы тут перебили перед нашими воротами. Да еще и перед прилетом челнока. Мы – гуманисты все же. А они, представь, на верблюдах…

– Сколько их?! Где сейчас?! – резко крикнул Бауэр.

– В карантине, конечно. А сколько? Человек двадцать, может. Да такие бедняги! У одного глаз выбили, еще у одного такая рана во всю спину!

– Общий вид космодрома Яксарт! – велел Бауэр.

Добрейший полковник исчез, а на экране возникла пустыня, по которой тонкими ниточками тянулись две реки. Вид приближался. Чет незаметно сделал несколько шагов вбок, чтобы лучше рассмотреть Яксарт. Он там еще не бывал.

Когда вид космодрома приблизился, первое, что увидел Чет, это мужчину в яркой сирийской накидке, громившего железной трубой Нуль-кабину. В другом углу экрана еще один перерезал горло молодому парню в форме охранника космодрома. Потом мигрант достал из кобуры охранника бластер и, пощелкав кнопками на нем, пустил смертоносный луч в сторону белого домика, из которого как раз выходили две девушки в форме космофлота.

Чет хотя и ужаснулся, но мелькнула мысль: как мигрант может ввести защитный код в бластерный пистолет.

Потом на экране возникли еще двое смуглых мужчин в пестрых халатах, направляющихся в сторону здания с флагом – очевидно штаба.

Бауэр грязно выругался, шагнул к Лиоке и отвел руку для удара. Чет перехватил руку президента, оказавшуюся наощупь совсем хилой. А на экране продолжалось побоище.

– Луну триста два мне! – крикнул Бауэр, добавив в сторону Чета. – Молокосос.

На экране молодое лицо.

– Я президент Бауэр, – молодой слегка кивнул. – Отменяйте посадку на Яксарт! Отменяйте посадку!

– Простите президент, но я вам не подчиняюсь, – спокойно сказал космонавт.

– Переходите на Байк-кур! Это приказ! Это… На Яксарте сейчас опасно. Туда нельзя!

– Мы будем садится по плану, – нагло сказал космонавт. – И даже если бы давать такие приказы было в вашей компетенции, посадка производится автоматически. Программа введена, я ничего не могу сделать. Через полчаса корабль заходит на указанный в программе порт…

– Да пошел ты! Еще один молокосос. Яксарт давайте.

– Я ничего не понимаю, – лепетал с экрана испуганный полковник. – Тут какая-то война.

– Воюйте! – приказал Бауэр.

– Охраны было тридцать человек, похоже все перебиты. Остальные -ученые, мы забаррикадировались, но у них бластеры. И нуль-транспорта нет…

– Я высылаю боевую группу. Постарайтесь продержаться.

Бауэр оставил вид космодрома, сам с кем-то связывался по телефону. А Чет не отрывал взгляда от экрана, на котором творилось что-то невообразимое: перестрелка лучами, местами рукопашная и надо отметить, что в рукопашной южане были явно сильнее. Это не удивительно, в Гиперборее нет такого, чтобы человек ударил человека.

– Президент Бауэр, – позвал Чет. – Посмотрите. Там… Вечный.

На экране было видно, как между двух домов двигалась фигура в пурпурном плаще. А может и не фигура, может сгущенный воздух, потому что ни рук, ни ног не было видно, а вместо головы высокий капюшон. Плащ двигался прямо на оного из нападавших, который палил из бластера в разные стороны. Когда мигрант заметил Вечного, он направил на плащ синий луч убийственной силы. Ничего не произошло, Вечный двигался, будто плыл по воздуху. Рукав плаща описал полукруг, тогда случилось странное: нападавший отбросил пистолет и, упав на колени, пополз к Вечному простирая руки. Из-за угла также на коленях полз еще один мужчина в пестром халате. Похоже он плакал. Третий мигрант подползал к Вечному по-пластунски, он вырывал себе клочья волос из бороды.

Президент Бауэр поглубже укутался в жилет.

– Ну вот, – хрипло сказал он. – Так Вечные и повелевают умами… Они опять нас всех спасли. В который раз.

Только теперь Чет заметил, что Бауэр очень и очень стар.

– Отправляйтесь домой, Чет Талан. Оставайтесь там до особых распоряжений.

– А Лиока?

– Ну хотите, забирайте с собой. Ближайшие дни будет не до нее.

– Предатель из штаба? – понял Чет.

– Мгм, из штаба. Со вчерашнего дня Хоу Чжан является членом Президентского Совета. Избран от работников медицины. Вот вся эта хваленая демократия, которой мы все так гордимся. Сирийцам все же проще: один царь, он же бог и великий утес. А у нас, борейцев, каждый гражданин избирает двух президентов: от профессии и по территории. Десять тысяч президентов на пятьдесят миллионов человек. А у южан на десять миллионов – один царь.

– У нас же тоже был один правитель в давние времена. Нам по истории…

– Да пошел ты со своей историей! – заревел было Бауэр, но моментально взял себя в руки. – Извините, офицер, сами видите нештатная ситуация. Такого не было никогда, мигранты напали на базу.

Чет понял, что президент совсем не собирался с ним делится своими соображениями о государственном устройстве, а просто как человек только что перенесший чудовищное нервное напряжение, болтал, не видя смысла слов. Чет Талан коротко кивнул и вышел из кабинета.

В Нуль-кабине он ввел свой адрес и сказал Лиоке:

– Мы сейчас переместимся на другой конец света. Там тепло.

***

В своей квартире Чет засунул Лику под горячий душ, приготовил скромную трапезу, дал девушке пижаму. Потом они беседовали. Вернее, Лиока рассказывала.

Может он и человек, но для меня он – Бог, говорила девушка. Для многих в нашем городе он Бог. Он лечит. Он учит. У него есть мудрое слово для всех. Отец на каторге, а мать умерла давно и два брата умерли, а сестра замужем. Жили с бабкой. В маленькой такой хижине, но хватало, и было хорошо. А один раз бабка кормила козу и упала в обморок. Лиока была испугана, потому что бабушка еле ходила и больше лежала. А во сне она бредила. Через неделю бабушка впала в горячку и перестала узнавать Лиоку. Местный лекарь сказал, что ничего не может сделать. А поздним вечеров появился Он. Он что-то сделал, и бабушка ожила. Бог! Великий Мардук. Но он потом сказал, что бабка долго не протянет, но хотя бы умрет без боли и в ясном уме. Тогда, сказал он, пусть Лиока приходит к нему. Когда Лиока схоронила бабку и пришла в дом Мардука, она думала, что будет ему верной наложницей. Но он непонятно сказал, что Лиока будет ему полезнее девственницей. Лиока расстроилась, какой девушке приятно, что ее считают не красивой. А Он сказал, что Лиока красивая, и она сразу поверила. Она делала работу по дому, а он учил ее читать и писать. А через полгода начал учить языку Севера, великой Гипербореи. А как-то раз он вернулся домой очень озабоченный и заставил Лиоку выучить сообщение. То самое. А потом она прибилась к группе беженцев и вот…Приплыла на плоту. Я так благодарна, что ты сегодня меня спас! И от этого злого человека, у которого бегают живые картинки на стене.

Потом рассказывал Чет. О Гиперборее и борейцах, о

Девушка встала на колени возле кресла, в котором сидел Чет и поцеловала ему левую руку.

А Чет машинально – честное слово, машинально! – положил другую руку ей на голову. И не было здесь ничего неблагопристойного, а только сочувствие и усталость.

Тут раздались аплодисменты. Мирра хлопала в ладоши.

– Милые забавы! – сказала она. – Безудержный мигрантский секс!

Чет вскочил, оттолкнув Лиоку.

– Мирра! Я тебе все объясню!

– Не-не, – Мирра поцокала языком, и Чет знал, что это знак крайней злости. – Не надо объяснений. Мы же не семья. Встретились и разбежались.

– Это не то, что ты думаешь! – закричал Чет, понимая, при этом, противную стандартность своих слов.

– Я просто хотела сказать, что предложили проект (она сказала название проекта) и я уезжаю. Это далеко, линия Алтай-Гималаи. Связи там нет, так что не утруждай себя звонками.

– Мирра! – Чет попытался взять ее за руку, но она вырвалась, шагнула к Нуль-кабине, и исчезла. И, конечно, стерла из памяти код пункта назначения.

Чет отправил Лиоку спать, какое-то время расхаживал по комнате. Звонил Мирре раз пятьдесят…Опять полез в Нуль-кабину. Может как-нибудь восстановить куда отправилась Мирра. Должен же этот код где-то сохраняться! Может панель разломать?

В Нуль-кабине Чет обнаружил снаряжение для плавания, о котором долго мечтал, и несколько пар теплых носков. Конечно, она не прощаться приходила.

***

Через три дня заявился (через дверь!) представитель Президентского Совета Эни Лой и забрал Лиоку.

На вопрос о ее дальнейшей судьбе Эни Лой, выкатив глаза на щеки, сурово прошептал:

– Это не нам решать. На то есть компетентные люди.

Чет остался один. Он предавался безделью, один раз связывался с островной базой. Рекрут Шахт и рекрут Холт были ему рады. Чет спросил об одноглазом.

– Он раскололся, что был послан сирийской разведкой следить за девчонкой, – доложил Шахт. – Даже не разведкой, а почему-то контрразведкой!

– И тут я ему выкручиваю руку, – радостно сказал Зик Холт. – На излом. Говорю, расстреляю, сучий потрох! Он такой: я все скажу!

– Сказал? – без интереса спросил Чет.

– Не успел. Тут заявились два каких-то дяденьки из штаба опеки и утащили его восвояси.

В новостях говорили о чем угодно, только не о событиях, в которых Чет принял участие. Еще хвалили космический корабль «Луна-триста два». Правда, один умный тип авторитетно заявил, что корабль нужно еще дорабатывать, потому как двигатели первой ступени на «Луне – триста два» небезопасны и если будут включены раньше, чем нужно, то последствия будут катастрофическими. На что ему резонно заметили, что никто раньше времени ракетные двигатели не запустит, ракета-носитель поднимет корабль на предписанную высоту и тогда…

Одним словом, Чет находился в апатии: ел, спал, смотрел телевидение, периодически пытался связаться с Миррой.

Так и было в тот день. Чет отдался дневному послеобеденному сну, который не так крепок, как сладок. Он лежал на кушетке, когда прозвучал этот голос:

– Вставай, соня. Сдергивай с лежбища. А то ведь ухи надеру.

А Чет лежал и думал сквозь сон, что дедушка всегда грозится уши оторвать, но никогда того не делал. И не будет.

– Чет! Просыпайся!

И тут дошло! И он вскочил с дивана! Дедушка?! Дед?!

А стоял перед ним…

А может, висел. Багряный плащ. Вечный! Один из хранителей планеты. Бессмертный и всемогущий.

– Тс-сс…Теперь я такой, Чет. Такой.

– А как же?.. – Чет потянулся к плащу.

– Не надо тебе видеть, – плащ отстранился. – Новое обличие, оно… Когда я собирался умирать, мне предложили стать Вечным. И после раздумий, вот так.

– Это ты был на Яксарте?

– Другой. Один из нас.

– Тут со мной произошло…

– Да. Я и хотел прояснить. Хотя и клятву давал не поддерживать связи с родней. Но ситуация поменялась.