Человеческая оболочка: от/с/чет

– Слушаю! – он моментально ответил.

– Пап, тут ЧП. Нужны права капитана «Канады»… – борясь с одышкой, выдавливал я.

– Что за ЧП?

– Долго… объяснять. Утечка, – я тратил воздух туда, куда бы не следовало. Запас скафандра тоже ограничен. Не прошло и минуты, как отец вернулся в эфир.

– Готово. Права твои.

– Спасибо.

– Сын. Может, ты вернешься?

– Да все нормально, – нагло врал я, еле кряхтя в переговорник.

Нихрена не нормально. Я еле волочу ноги, а в глазах темно. Если бы не герметичный скафандр, то я тут же бы и наблевал. Нужно сдержаться. Слюна подступает к горлу, а я взмок, передвигаясь в этой тяжеленой скорлупе.

Я подхватил сварочник с кучей перепутанных между собой проводов, и волоком начал тащить его в другой конец коридора.

– ИСП! Откачай воздух в общем пространстве корабля, кроме мостика. Срочно!

Прошла минута, может быть две, пока я двигался в сторону спуска в тех этаж. Звуки вокруг меня пропали, остался лишь яркий свет, что с трудом пробивался в заплывшие глаза.

– Сделано.

– Какой объем?

– Четыреста двадцать семь кубических метров воздуха при нормальной плотности.

– Снабжай капитанский мостик, загерметизируй их двери. Поставь запрет на выход.

– Слушаюсь, Капитан.

– Рециркуляция только на мостике. Остальное оставь безвоздушным.

Воздуха нет. Искать пробоину придется интуитивно, космос больше ничего не высасывает. Будет трудно, но надежда есть.

Блядь, как же тяжело. Я спотыкаюсь. Падаю. Ползу. Потом снова поднимаюсь на ноги. Чертова гравитация. В космосе скафандр был таким легким.

Я не работал в нем над ремонтом реактора. Нежные руки уже покрылись кровавыми мозолями. Слишком редко я работал руками в этом костюме. Вот он, час расплаты. Если какие-то Боги и были, то они остались вокруг материнской планеты, на ее «небе». Тут Бога нет, лишь бездушная чернота, что насовывает мне последний год на каждом углу и повороте.

– Открывай люк.

Напольная пластина сдвинулась и передо мной появилась лестница с мелкими ступенями, что вела на уровень, который никто и никогда не посещает. Куча пыли. Она оседает на силовых кабелях и магистралях водо- и воздухопроводов. Провода, толщиной с бедро здорового человека. Твердые, недвижимые. Черные.

Я шел и путался в паутине коммуникаций, волоча не себе сварочник. Иногда, вместо того, чтобы перешагнуть через препятствие, я просто переваливался через него и вновь вставал на ноги. Хоть мне становилось лучше, после появления вокруг меня воздуха, но усталость и тяжесть никуда не делись.

Свет. Красный, белый, синий. Блядь! Да она же искрит. Если бы не костюм, то меня уже давно сожгло бы на этом тех этаже.

– Глуши реактор! – закричал я. – ИСП! Глуши чертов реактор!

– Попытка //ОДИН//… Неудача… Попытка //ДВА//…

– Почему? Отвечай!

– Невозможность сомкнуть гаситель реакции.

– Обесточь тех этаж!

– Это поведет за собой отключение систем жизнеобеспечения.

– Капитан имеет право принять такое решение!

– В таком случае…

– Да, трибунал, я знаю! Отключай долбанное питание!

– Выполнено.

В тех этаже повисла кромешная темнота. Лишь красное, оплавленное пятно на корпусе корабля горело во мраке. Я включил фонарик скафандра и, практически на ощупь, побрел к месту обрыва.

Дыру заварили. А вот кабель дал о себе знать только после подачи питания. Он пробивал на корпус, медленно расплавляя заплатку, пока не обгорел сам и не упал на стальной пол. Куски оплавлялись, стекали и искрили. Судя по толщине – несколько киловатт.

Я бросил сварочник рядом с расплавленной дырой. Толщина металла была больше метра, но заплатки сейчас хватит и маленькой. Главное, чтобы воздух держался.

С трудом подняв тяжелый, мягкий от нагрева кабеля, я бросил его на другую связку таких проводов. Их изоляция была в норме, а значит, пока что, он не будет пробивать.

Ясность мыслей вернулась, и заплатки, что были в кармашке сварочника, улеглись ровно над дырой, все еще красной от электрической дуги.

Я не умею варить металл.

Я тыкал электродом, сбивал положение пластин, пачкал брызгами пол. Иногда я умудрялся разжечь дугу, но моментально затемняющееся забрало скафандра сбивало меня с толку.

Я начал водить сваркой по полу, рядом с дырой, в надежде понять, как это делать. Дуга появлялась на секунду. Потом на две. Потом я начал видеть, как под электродом плавиться металл, стекая в прожженную ванночку.

Ну, вроде что-то получается. Я точками прихватил пластинки, чтобы они не ерзали. Начал обваривать, аккуратно, медленно ведя расплавленный металл, стараясь закрывать все щели, что образовывались. Для первого раза неплохо. Вот только проверить вряд ли сейчас выйдет. Дыра была большая, размером с ладонь. Неудивительно, что воздух вышел так быстро.

– Что ж с тобой делать-то? – смотрел я на обгоревший кабель.

Выяснять его происхождение и за что он отвечает, не очень-то и хотелось. Сварить его не выйдет, запаса у него тоже нет. Я примотал его к другим кабелям, в надежде, что он больше на свалится, и побрел наверх.

– ИСП, верни питание.

Лампочки загорелись, и кромешная темнота рассеялась. Стало немного комфортнее. Стекло шлема начало запотевать, и кислород в скафандре начал кончаться. У меня осталось минут двадцать.

– Когда сможешь нагнать кислород в корпус корабля?

– Синтез кислорода занимает от четырех до восьми часов.

– Ладно. Проведи проверку систем. Что обесточено?

Минута молчания сменилась треском электронного голоса.

– Связь.

– Но я же мог связаться с МакКреем?

– На данный момент используется УКВ.

– Расшифруй аббревиатуру.

– Ультракороткая волна. Действие связи лишь в видимом диапазоне.

Я добрался до мостика. Там есть воздух, и я смогу продержаться еще немного. Даже, если я на секунду открою дверь, ИСП сможет нагнать туда нового кислорода.

– ИСП, открой, и как только я окажусь внутри, снова герметично закрой.

Дверь скользнула, в разные стороны, и я ввалился внутрь. Тяжелый скафандр я поднять уже не мог. Дверь лязгнула позади, и я извернулся, начав расстегивать свою скорлупу. Выход был на спинной пластине, а места внутри хватало, чтобы изогнуться и самостоятельно выбраться из тяжелого костюма.

Воздух. Он тут есть. Я полной грудью вдохнул его. Просторная комната, полная воздуха. Вот она, разница в давлении. Даже в скафандре было не так хорошо. Теперь нужно дождаться, когда система нагонит воздух в весь корабль. Иначе это будет корабль-призрак и смысла чинить его не было. Надеюсь, моя сварка будет держать атмосферу. Вроде все заварил.

– Эй, вы спите что ли? – кричал я в пространство мостика.

Тишина.

– Есть тут кто? – ну не зря же я так старался.

Никого.

Я начал бродить между компьютеров и панелей управления, но в основном зале людей не было. Даже лежащих между оборудования. С задней стороны мостика, по ходу движения, в два этажа располагались каюты некоторых членов экипажа. Выше, третьим этажом, были покои капитана этого корабля.

Вот там-то они все и лежали. Мирно уснув в обнимку на большой просторной капитанской кровати. Все восемь человек. Я приложил ладонь к шее первого попавшегося, и даже через антикинетический костюм, все понял.

Эти люди уже не проснутся.

* * *

– ИСП, открой разгрузочный шлюз. Я лечу домой.

– Отказано. Доступ к элементам целостности и герметичности корпусов колонистов имеет лишь капитан МакКрей, командующий флотом. До особого распоряжения или смены статуса миссии.

– Установи связь.

В переговорнике захрипел голос отца, уставший, сонный. – Слушаю! Винсент, ты?

– Да. Открой шлюз. Я возвращаюсь.

Огромная пластина оттопырилась в сторону соседнего корабля. Я бросил коробку с магнитным жумаром, и она вновь повисла в незримой линии магнитной сцепки, склеивающей корабли воедино.

Глава 5

Человеческая оболочка

Я наконец-то дома. Последний раз я был здесь пару месяцев назад. Там, далеко за пространством моего родного корабля, осталась стальная скорлупа «Канады 01», пустая, безжизненная. С одной стороны, я рад, что большинство ликвидаторов успело улететь до разгерметизации. Однако, те кто там погиб, погибли очень глупо.

– Винсент, че ты там все пишешь? – обратился ко мне отец, бесшумно вошедший в комнату.

– Дневник веду.

– Капитанский?

– Типа того. Тренируюсь. Ты же должен делать ежедневные записи.

– Ну как сказать. Последнее время я их веду. Но обычно нет. Смысл писать одно и то же?

– Вот и я так же. Недавно начал.

Отец немного помялся в проходе, не давая ИСП захлопнуть створки дверей. Чем-то встревожен? Нет, скорее обеспокоен.

– Пойдем, – наконец-то выдал он, – надо поучаствовать в совете капитанов. Хочу, чтобы ты посмотрел на старый состав. При тебе уже будут другие люди.

– Без проблем. Пойдем.

Совет проходит на мостике. За большим круглым столом. Через окно каюты я наблюдал за голограммами стариков очень часто. Но участвовать меня еще не приглашали. Немного волнительно, пусть я и буду, всего лишь, стоять за спиной отца.

Сотня голограмм лиц. Они становились то больше, то меньше, перехватывая своими словами внимание системы, заставляя их увеличивать на фоне других. Шум и споры не смолкали, но стоило только МакКрею сесть за стол, как голоса стихли.

– Капитан Тат, – обратился мой отец в сборище электронных лиц, кружащих над круглым столом, – отчет системы показал, что вы используете разгрузочную секцию не по назначению. Объяснитесь!

ИСП вырвала из кучи одно лицо. Такое же старое, как и у МакКрея. Это капитан корабля «Норман Эмпайр 01».

– При всем моем уважении, капитан МакКрей, – голограмма начала двигаться, – я не впущу этих людей на борт. От них идет такой радиационный фон, что они представляют угрозу для членов экипажа.

– Вы не отрицаете тот факт, что держите в разгрузочной секции людей?

– Никак нет. Считаю, что это полностью оправданная мера.

Лица начали перешептываться, слегка увеличиваясь в размерах. Отец громко вздохнул и все тут же затихли.

– Впустите их на борт! Радиационное заражение в скором времени пройдет.

– С какой стати? – возмутился Тат. – Ваши решения поставили под угрозу экспедицию. Сколько погибло? Десять? Ах, нет. Двадцать человек. А сколько погибнет из тех, кто вернулся?

– Прекратите, Тат!

– Ну уж нет! Если бы я был капитаном всего флота, то отцепил поврежденный корабль, не сбавляя скорость. Мало того, что мы потеряли людей и ресурсы, так мы еще и скорость потеряли. ИСП сказала, что разгоняться до крейсерской мы будем двадцать лет!

– Вы ставите под сомнение мое решение?