Снегурочка на бис

Пройдя ещё метров двадцать, Вероника вновь оборачивается. Неизвестность угнетает её сильнее, чем кляп и скрученные руки. В заклеенном рту остывает перегар коньяка и клубничной жвачки. Виски ломит. Шов карамельных колготок туго прикусил в промежности взмокшие половые губки, трогает её за увеличенный, налившийся страхом и желанием клитор. Отблеск фонарика разрывает пространство в мебельных дебрях – словно зарница перед грозой. Он одновременно и пугает и успокаивает беглянку: по крайней мере, один из бандитов от неё далеко. А где напарник?

Будто прочтя немой вопрос Снегурочки, новое пятно света прыгает между кроватями, сложенными штабелями на манер костяшек домино. Ага, вот и второй гаврик объявился. Гораздо ближе, чем хотелось бы. За краткие секунды, пока фонарик не погас, Вероника успевает миновать ещё несколько поворотов, выписывая замысловатые траектории и рассчитывая дальнейший маршрут, скользит за угол и снова замирает, обратившись в слух. Мебельные острова образуют продольные и поперечные улицы. Сбежать отсюда невозможно, можно только играть с бандитами в кошки-мышки, пока она окончательно не выдохнется.

Вероника Захарова осторожно шмыгает носом: волосы слиплись, мешают, цепляются за жирно намалёванные ресницы и золотые серьги. «Не надо слёз, уйдут на сперму», – говорил бывший муж. Есть ещё один вариант – выйти навстречу охотникам и сдаться – но его Вероника Андреевна даже не рассматривает. Коли уж господину Фотиеву приспичило трахнуть румяную Снегурочку, связанную скотчем, пусть не надеется, что она придёт к нему сама. Перетопчется, прилизанный.

***

У кого-то из бандитов играет мобильный телефон – что-то из блатной музыки, типа «Бутырки». Вероника машинально спешит прочь от источника звука, показавшегося здесь чересчур оглушительным.

– Алло, Игорь Афанасьевич… – нехотя отвечает бандит. – Да, мы в цеху. Нет, не готово. Проблемка у нас нарисовалась… Шухера нет, пока всё тихо, просто клиентка чуток соскочила. Ага… В зале прячется. Нет, бучу не поднимет, руки мы ей замотали, язычок тоже, только ножки не успели – сбежала… Да-да, цех закрыт на клюшку. Где-то тут притихла, отсиживается. Ага, Игорь Афанасьевич. Ищем.

– Что? Что говорит? – подаёт голос напарник, выдавая своё местоположение метрах в тридцати от Вероники.

– Ржёт. Мудаками обозвал. Тепловизором советует искать, – буркает говоривший по телефону. – Сказал, если что – он нас не знает.

– Грёбаная Снегурка со своими каблуками. Всё ещё из-за неё хромаю.

– Ладно тебе ныть. Ты свой сектор обшарил?

– Как бы почти всё прошёл. Мусор с неё нашёл всякий – звёздочки, конфетти…

– Ха-ха! А сиську она тебе не оставила, Колюха?

– Сам-то тоже не поймал, Сивый? А ржёшь.

– «Не поймал»! Мне чо, в каждый шкаф заглядывать? У меня аккумулятор в телефоне скоро сдохнет. Тут одних гардеробов три партии! Да прихожие, да стенки, да всякая шняга…

– Умная девка. Бойкая попалась, зараза.

– Бля, неудачно как-то всё пошло… Фотиев недоволен.

– Не в следопытов надо играться, а врубать верхний свет, искать и вязать курву за ляжки, чтоб не бегала.

Вероника Андреевна совсем не хочет, чтоб её вязали за ляжки. Достаточно того, что по наущению хозяина ей скрутили руки, залепили рот и заставляют бегать по чёрному залу как офлажкованную волчицу, спасая свою честь. Она ковыляет прочь от голосов, стараясь не приступать на каблуки, праздничные белые сапоги по края налились потом, руки набрякли за спиной в тугих лубках из скотча, зудит между ног и между лопаток.

Хочется пить, хочется две таблетки аспирина, хочется улетучиться отсюда куда угодно, лишь бы больше её не трогали. Не так-то легко балансировать на пуантах даме с избыточными формами. Когда Вероника на работе встаёт на весы в кабинете у худрука Сорогиной, стрелка судорожно взмывает к неутешительным цифрам. Вероника отшучивается:

– У тебя весы спешат, Аня!

***

В беспокойной артистической жизни с завклубом Вероникой Захаровой происходило разное. В её мятущейся натуре благополучно уживаются и ангелы и демоны.

Сегодня она может вести в ДК поэтический вечер, вышибать из зрителя слезу, исполняя романс на стихи Есенина в строгом монашеском платье, а завтра та же Вероника на автопилоте шкандыбает по Герасимовке пьяная вдрызг в заляпанной грязью мини-юбке и с туфлями подмышкой. Сегодня её увозит от ДК очередной поклонник на дорогой иномарке, она спит в отеле на батистовых простынях, благородно рыгая «Вдовой Клико», а назавтра Вероника с трясущимися руками занимает из кассы полтинник на банку дешёвого пива.

Старшее поколение в посёлке считает заведующую клубом дамой лёгкого поведения, поскольку мадам Захарова обожает фривольные образы разбойниц, пираток и злых колдуний, носит тугие лосины, необычные колготки и фирменные трусики. В личном плане у Вероники всё складывается довольно хаотично. Иногда под настроение она позволяет себе покурить травки, иногда соглашается на нетрадиционный секс (был бы человек приличный). Через постель и объятия Вероники прошли несколько партнёров, которым она разрешала себя связать и поиграть в сексуальное рабство.

Не раз и не два голая мадам Захарова исходила на крик в любовном ложе, растянутая и привязанная ремнями, схваченная пластмассовыми зажимами за губы и соски, соединённые бечёвками, пока её долго и изобретательно пытают. Надо признать, некоторые самцы ставили над Вероникой очень забавные и развратные опыты. Слава Богу, она давно не девочка и знает, каковы из себя жёсткие интимные игры, кляпы, наручники, а также каковы на вкус мужские члены и их содержимое. Но следует заметить, что кляпы в рот мадам Захаровой принято пихать исключительно по обоюдному согласию, и руки скручивать – тоже по её доброй воле.

Вероника Андреевна испытывает трепетные чувства к коньяку, мужчинам, ужимающим фантазийным колготкам и своей творческой работе. Взбалмошный ритм жизни Веронику вполне устраивает, правда, сына Егорку она навещает нечасто, хоть и живут недалеко. Совсем без матери пацан растёт. С другой стороны, в средствах сын с бабушкой не нуждаются, им и сама Вероника несёт, и бывший Костя алименты отстёгивает, поэтому мальчик сыт, обут, одет, в сентябре вон в Турцию их свозила. Ничем не хуже других неполных семей. Мамке тоже надо для себя пожить.

Вероника Андреевна не святая, но раз уж решила, что мерзкий господинчик Фотиев не соответствует её идеалу мужской красоты, то добром в постель к нему не ляжет. У неё своя система ценностей, хоть вы весь скотч мира на неё намотайте.

***

По стуку за спиной Вероника догадывается, что Сивый с Колюхой выборочно распахивают дверцы шкафов в поисках полненькой сексапильной беглянки. В этот момент мебельные громады впереди расступаются и Захарова скорее чутьём, чем зрением определяет, что приблизилась к головным воротам цеха. Отсюда «Эталон уюта» отгружает готовую продукцию. Место открытое, значит, надо держаться от него подальше. Зазевавшись, Вероника в потёмках налетает животом на офисный стол – скорее всего, здесь сидит учётчик (или приёмщик? или менеджер по отпуску товара?). Хм, это плюс, что рот залеплен скотчем, а то бы ойкнула от неожиданности.

Блин, зачем вокруг так темно-то? Ведь в столе у клерка наверняка валяются линейка, ножницы, ещё какой-нибудь острый предмет? У самой Вероники сделан отличный маникюр – длинные ногти, выкрашенные «под хром», – но руки спрятаны в рукавицы, всё завязано скотчем, и толку от маникюра, увы, никакого.

Чужое присутствие Вероника ощущает резко, как йоги ощущают приток энергии в астральную точку ци. Бандит сзади появляется внезапно, свет фонаря-мобильника в его руке описывает полукруг.

Ничего не успев сообразить, но повинуясь инстинкту самосохранения, Вероника моментально падает на колени, отбив чашечки о цементный пол. Колготки с бабочками оказались слабой защитой – в колени проникает каменный холод, впивается мелкая строительная крошка. Будто отбивая земной поклон, женщина вбирает голову в воротник, скорчившись у офисного стола за какими-то коробками.

Фонарь в руках Колюхи обшаривает стальные ворота с амортизаторами, висящие бочата огнетушителей, по стенам рассыпаются суматошные тени. Почти плеснувшись по коленям и лбу согнутой за столом Вероники, белый луч мечется туда-сюда и снова потухает – аккуратный Колюха бережёт батарею. Через плечо у него небрежно висит голубая шапочка с косой, сдёрнутая с беглянки. Затравленной Веронике блазнит, что капли пота с её лица падают с невыносимо громким стуком, будто кто-то вгоняет в мишень пули тридцать восьмого калибра.

– Цып-цып! И где ты, наша жопа с косичками?

Не получив ответа, грузчик бесшумно разворачивается и уходит в другой фанерный переулок. Там снова ухают дверцы, дребезжат шарниры, трясутся пирамиды из матрасов…

Снегурочка-Захарова с молчаливым криком выпрямляет спину, неловко поднимается на каблуки. Позвоночник будто налился свинцом, боль отдаётся в крестец, бурчит желудок, во рту пузырятся слюни, которые невозможно выплюнуть. От скотча одеревенели скулы, капроновая резинка колготок под свитером и шубкой врезалась в плоть почти до мяса. Без ботинок охотники за Вероникой стали гораздо опаснее и проворнее.

За несколько мгновений света Вероника разглядела у стены лестницу из железных пластин. Женщина помнит про ажурный переход-галерею, идущий над сборочным цехом. По идее, лезть туда опасно – если бандиты наплюют на маскировку и включат большое освещение, полная женщина в голубом окажется как на ладони. Но если рискнуть, то вряд ли они будут искать её там. Вдобавок, на галёрке может оказаться дверь в соседний цех.

Но сначала надо решить другую, самую неотложную проблему. Боязливо озираясь, Снегурочка-Захарова наваливается бёдрами на край стола, разводит ноги и принимается яростно чесаться промежностью об угол. На глазах у женщины выступают слёзы облегчения, она чуть не всхлипывает от радости. Движения невольницы выглядят похабно и комично, а тугие колготки с бабочками отзываются на трение сочным капроновым скрипом, но Вероника больше не может терпеть пытку зудом в половых органах. Её вульва изнемогла от эластичных трусиков, переполненных сыростью и возбуждением.

Расчесав интимные места о край стола до одури, почти до оргазма, как коровы в посёлке скребутся рёбрами о забор, Вероника принимает окончательное решение – идти наверх! Сборочный ангар огромен, спору нет, но прятаться по шкафам больше нельзя: судя по щёлканью дверей, бандиты вскрыли уже половину мебели. В шкафу от Сивого с Колюхой не отбиться. По этой же причине нет смысла заползать под одну из кроватей: скорее всего, задастая и грудастая Снегурочка намертво застрянет там со своими связанными руками и охотники благополучно возьмут её тёпленькой. Зато на узкой галерее на измученную Веронику не смогут напасть сзади и застать врасплох. Там может быть запасной выход. Там может быть спасение. Думать некогда, надо рисковать.

– А, вот ты где!

От охотничьего клича мочевой пузырь Вероники чуть не опустошается прямо в белые трусики. Она снова падает на пол, прячется за стол, тщетно пытается срастись с равнодушной тумбой. Сердце женщины выпрыгивает в рот и прилипает к кляпу вместе с языком. Нервы звенят как перетянутые фортепианные струны.

Сегодняшнее приключение стопроцентно доведёт её до кардиологии. Реально ли схлопотать приступ в тридцать четыре года? Если двое здоровых мужиков скрутят вам руки и начнут ловить по ночному цеху, похожему на кошачье кладбище из романа Стивена Кинга, – то, пожалуй, да. Реально, ещё как.

Отдышавшись, Вероника приподнимает голову. Рядом с ней никого нет, никто не прыгает на неё из темноты. Фонари охотников блуждают вдалеке, в мебельных трущобах.

– А, вот ты где! – очередной возглас, за ним дебильный мужской гогот.

Тьфу! Веронике хочется истерически захохотать сквозь заклеенные губы. Похоже, ребята устали молчать и решили сменить тактику, взять бегляночку на понт. Ходят по проходам и горланят в надежде, что Снегурочка таится поблизости и выдаст себя неосторожным движением. В общем-то, так и есть. Если бы они в это время подошли к воротам, пленнице не помог бы укрыться никакой камуфляж. Вон как шумно она нырнула под стол! Ракетой, мухой сиганула. Только коленки об цемент сбрякали, её бедные, изъезженные колени в карамельных колготках с бабочками.

Душа Вероники Захаровой постепенно возвращается из пяток, и сердце тоже уплывает из глотки обратно в грудь. Ложная тревога, сердечко моё. Надо торопиться, пока Вероника видит дислокацию бандитов Сивого и Колюхи, пока они оба далеко. Снегурочка грузно встаёт и, пошатываясь, чуть не в полный рост направляется к ажурной лестнице. Лишь на полпути Вероника вспоминает, что лучше бы пригнуться (опять ломать в поклонах свинцовый позвоночник!) и потише стучать каблуками. Достаточно ли крепка лесенка? Не будет ли лязга?

В ДК у Вероники тоже имеется пожарная лестница на второй этаж, до которой вечно докапывается инспектор пожнадзора. Это ржавое чудовище гремит от ветра как решето с гвоздями. В каждый свой визит инспектор Сверчков нудно записывает пункты нарушений в заведении великолепной Вероники, поедая глазами из-под фуражки её плечи и бюст. Сверчков знает, что все эти чёртовы пункты неисполнимы, и Вероника тоже об этом знает. Потом они улыбаются и прощаются до следующей проверки.

Сверчков неоднократно давал понять, что хотел бы прокатить красивую завклубом до ближайшей койки и раздвинуть ей шелковистые, крепкие ноги, но его планы неосуществимы: Вероника не спит с односельчанами. Она предпочитает ловить рыбку в городе, чтобы не плодить по Герасимовке лишних сплетен и неприятностей.

Наощупь Вероника ставит ногу в белом сапожке на ступеньку, сопит в опостылевший кляп, проверяет металл на прочность. Вроде бы держит. Подтянем вторую ногу… Поставим рядом с первой… Отлично. Поехали выше. Кстати, перила тоже железные. Наверху она попробует перетереть об арматуру клейкую плёнку на запястьях. Только суждено ли ей подняться? Дадут ли?

Крепкая фигурка в голубой шубке и белых сапожках медленно крадётся по сварным пластинам. Наверное, зрение Снегурочки адаптировалось к этой кромешной мгле, она всё уверенней различает контуры мебельного цеха, островки и баррикады полусобранных предметов интерьера. Бандиты тоже нет-нет да дают о себе знать контрольными вспышками фонарей в разных углах склада. Ставим ногу на ступеньку… Ставим вторую. Людям снизу отлично было бы видно пышную Снегурочку через паутину ажурных ступенек, но охотники сердито рыщут по шкафам и окутывающий мрак – её верный союзник.

Кое-где перила сделаны сплошными, забраны жестью или пластиком, в таких промежутках Вероника разрешает себе краткий отдых. Вообще-то она запросто бегает по утрам три километра, если не ленится (надо же заснять себя в лосинах для Инстаграма!), но изнурительный подъём в сборочном цехе «Эталона уюта» кажется ей в тысячу раз длиннее знаменитой Чкаловской лестницы Нижнего Новгорода, куда Вероника ездила ещё вместе с бывшим мужем. На последних железных ступеньках Снегурочке хочется выть от боли и усталости. Трусики сдавливают её женское естество, словно она села в таз с застывшим алебастром, колготочный шов продолжает теребить секретную пуговку между ног.

У бандита Колюхи снова звонит телефон, когда потная, взмыленная Вероника уже стоит наверху, в галерее, и неловкими толчками пытается разодрать скотч о заусеницу перил. Поджилки у Вероники дрожат, груди в бархатной шубке тяжело трясутся от спешки и напряжения. Она действительно нашла дверь, едва поднявшись на «галёрку», но – запертую.

В другом конце ажурного перехода, кажется, есть ещё одна дверь, там же висит стеклянная кабина оператора кран-балки. Возможно, это её шанс и там отыщется что-нибудь подходящее для защиты или бегства?

Но сперва Вероника пытается развязать руки. Она вслепую царапается задом о перила, хрипло дышит носом, капает потом себе на сбитые бронзовые коленки, усаженные погрустневшими бабочками. Скотч на запястьях порой совсем удачно начинает пилиться о железную зацепку, но тут же срывается, Снегурочке приходится собираться с духом и заново искать драгоценный заусенец на перилах.

Телефон у Колюхи звонит, он берёт трубку.

– Да, Игорь Афанасьевич… Да, я. Ищем… Виноваты, Игорь Афанасьевич.

Веронике надо опять немножко отдохнуть, колени и бёдра уже подламываются от позы в полуприседе. Она поворачивается лицом к залу и в эту самую секунду с её снегурочьей шубы отпадывает и пикирует вниз очередная снежинка. Мелкая сверкающая точка тихо и плавно планирует на мебельные трущобы. В панике Снегурочка наблюдает за кружением лоскутка фольги со своей верхотуры.

Колюха бубнит по телефону бессвязные оправдания перед патроном Фотиевым. А серебристый лоскут приземляется перед носом второго бандита – чуть не садится ему на рукав. Сивый машинально ловит звёздочку на лету, но что-то сообразив, задирает голову и разражается счастливым воплем:

– Нашлась! Нашлась Снегурочка, Колюха!

Охотники в два прыжка взлетают по ажурной лестнице, на которую пленная Вероника карабкалась, наверное, не меньше недели. Вокруг найденной женщины начинается светопреставление и пляска Святого Витта. Кривятся злобно-восторженные хари, на Веронику Андреевну наваливаются слева и справа, ей задирают голубую шубку, хватают за плечи, за сырые капроновые ляжки, хлещут по щекам, куда-то волокут, тискают, рвут.

Потом дружно вяжут в четыре руки бесконечными километрами скотча, облепляя ей лодыжки, предплечья, живот, бёдра… Дальнейшее выпадает из памяти. «Мне нравится Орфей… придётся дать».

***

«Вот и допрыгалась, Снегурочка!» – мрачно думает заведующая Домом культуры Вероника Захарова, прочно связанная по рукам и ногам.

Вероника Андреевна любит тесное сексуальное бельё, крем тирамису и качественный армянский коньяк. Но сейчас она мучится неподвижностью под высокой, в потолок, наряженной ёлкой в пустом зале, увешанном флажками и фонариками. На ёлке устало мигают ленты гирлянд, в рваном непредсказуемом ритме окрашивая сцену, заиндевелые окна и саму Веронику в розовый, изумрудный, больнично-жёлтый цвета.

Заведующая клубом в голубом костюме Снегурочки беспомощно скрючилась под ёлкой среди ватных хлопьев и запутанного серпантина. Лежащая на правом боку Вероника плотно и толсто связана мебельным двусторонним скотчем в синюю и белую полоску, из-за чего напоминает сладкую новогоднюю посылку. Её руки в голубых снегурьих варежках (в тон остальному костюму) заломлены за спину, полиэтиленовая плёнка туго охватывает запястья и локти, в несколько слоёв обкручена вокруг плеч и груди.

Этим же скотчем плотно упакованы её икры в блестящих кожаных сапожках, и размашисто, от уха до уха перехвачен слипшийся от жары полуоткрытый рот женщины. Язык и зубы пленницы намертво прильнули к изнанке полосатого полиэтилена. Вместо членораздельных звуков завклубом способна издавать лишь глухое ворчание, какое издаёт собака, если у неё отнимают кость.

Выпрямиться Веронике не даёт ловкая стяжка из скотча, которая оборачивает ей подколенные сгибы и крепко прижимает бёдра к животу, согнув пленницу в три погибели, словно портновскую линейку. Шубка сзади приподнялась, обнажая танкерный, глобусный зад, облитый карамельно-молочной лайкрой колготок с силуэтами бабочек.

Одна из бабочек распустила крылья прямо на интимном месте, где соединяются ноги. По двум штрихам оборок, словно вкруговую проведённым циркулем, отлично видно, где именно под колготками влажные белые трусики «танго» облегают спёкшийся пах Вероники. Её «пятая точка» в колготках и трусиках чем-то походит, как если бы на грузный Ноев ковчег натянули ленточку от матросской бескозырки.

Стреноженная Снегурочка-Захарочка отлежала себе плечо, её подташнивает, в горле першит. Клейкий пластырь скотча, занимающий половину лица, туго собрал в кучу щёки, губы и подбородок женщины. Руки за спиной вспотели в рукавичках, скотч поперёк запястий тормозит ход кровообращения, локти тоже болят.

Трусики защипнули тело резинками, чувствительно сжали интимную часть Вероники, там всё задохнулось от жары. Упругие колени блестят от лайкры, свет бросает тени полумесяцем, будто серебристые лезвия турецких сабель. На капроновые ягодицы и коленки вперемешку с бабочками налипло конфетти.

На связанной Веронике Андреевне театральный ансамбль сказочной героини. Перед нею на полу стоит картонная табличка, издевательская надпись гласит:

«Игорю – от Деда Мороза. С Новым годом!»

Вероника Захарова закрывает серые, выразительно накрашенные и подведённые гелем глаза. Она целый час пыталась вырваться из клейких пут, прогрызть осточертевший кляп из скотча, но лишь впустую израсходовала силы. Сейчас её, оклеенную полиэтиленом Снегурочку, страшно изнасилуют и унизят прямо под ёлкой.

Насильнику всего-то нужно чуть-чуть стянуть с неё трусы и прилипшие карамельные колготки, мокрые от боли, бесплодного барахтанья и ненависти. Забирайте сказочную красавицу, пользуйтесь на здоровье!

За дверью зала слышатся шаги. Злобный карлик Игорь идёт за своим подарком. Входит и останавливается над связанной, с кляпом во рту, сексуальной Снегурочкой. Повисает молчание. Лежащая Вероника отрешённо ждёт своей участи.

***

– Спасибо, Вероника Андреевна, – вдруг говорит Фотиев. – Вы вполне заслужили приз за волю к победе. Две тысячи долларов переведут вам на банковскую карту.

Ножом для бумаги он разрезает скотч на руках и ногах пленницы, освобождает ей от плёнки распухший рот, поворачивается и направляется к выходу. Не веря своим ушам, Вероника со стоном вынимает руки из-за спины, бешено растирает затёкшее лицо. У неё даже нет сил запустить чем-нибудь в спину злейшему врагу.

– Тварь! Подонок! – кричит она с пола надтреснутым голосом блюзовой певицы. – Думаешь, тебе всё можно? Типа подразнил, помучил человека … и пощадил?

И тут Веронику словно ударяют обухом по голове.

– Я и не собирался вас насиловать, – говорит респектабельный гад Фотиев. – Достаточно того, что я полтора часа смотрел увлекательное новогоднее приключение Снегурочки по камерам наблюдения сборочного цеха.

– Что-о-о? – упавшим голосом переспрашивает несчастная Вероника. – За мной следили по камерам?

– Да, это и был «ночной вояж», о котором говорила Илона, – ухмыляется Игорь Фотиев. – Триллер с эротичной связанной Снегурочкой в центральной роли. И главное – настоящие эмоции, неподдельное отчаяние, храбрая борьба за свободу.

– И Сивый с Колюхой тоже знали, зачем схватили меня? – мозги у Вероники отказываются работать, она бездумно общипывает мишуру с костюма. За вечер её хромированный маникюр подпортился, но по-прежнему производит впечатление.

– Гм-м… частично. Да, они немного вам подыграли. Ха-ха, неужели вы всерьёз подумали, что они не нашли бы вас на складе мебели? Ошибаетесь. Вы очень яркая, заметная женщина, а они знают цех как свои пять пальцев.

Захарова швыряет в Фотиева отщипнутой мишурой.

– Ну и как? Ты от души подрочил на Снегурочку перед телевизором?

– Зачем рукоблудствовать? Я не обделён благосклонностью женщин. У нас, богатых, свои причуды. В общем, спасибо за кино, Вероника Андреевна. Я смотрел не отрываясь.

– Хамло!… Тебя просто уязвило, что я не повелась на провокацию Илоны, не поскакала к тебе в койку.

– Обидно, конечно. Наверное, вы искушённая в любви женщина?

– Этого ты никогда не узнаешь, хорёк. Ты со своими орлами можешь скрутить мне руки и отыметь, но на взаимность не рассчитывай!

Фотиев лишь пожимает накладными плечами.