Тайны Востока

Александр Ушаков

Тайны Востока

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вряд ли еще какой-нибудь другой регион мира привлекал и продолжает привлекать к себе такое повышенное внимание как Восток. И это не удивительно. Ведь именно там, на Востоке, были сделаны во многом решающие для судеб человечества открытия, именно там появились все великие религии, которые сделали человека человеком, и именно там собирались обрести мировое величие Юлий Цезарь, Александр Македонский и Наполеон. Индия, Китай, Япония, Босфор — все эти названия как магнитом притягивали к себе путешественников и ученых со всего мира, которые и по сей день бьются над тем множеством загадок и тайн, которые остаются неразрешенными и по сей день.

Представляя нашим читателям «Тайны Востока», хотелось бы в первую очередь сказать вот о чем. Да, в России в последнее время выходит достаточно большое количество литературы по разным вопросам, и все же о Востоке ее печатается недостаточно. В результате для большинства россиян очень многие восточные персоналии или явления представляют определенную тайну. Каждый день многие из нас слышат о джихаде, но вот о том, что именно представляет собой это одно из основополагающих положений ислама, знают далеко не все.

То же самое касается и таких, казалось бы, известных уже личностей, как Клеопатра, Кровавая Орхидея, Нефертити, Чингисхан, Сулейман Великолепный и Роксолана. Да что там жившая тысячи лет назад Нефертити, если большинство наших читателей даже и не догадываются о настоящей жизни того же Мао Цзэдуна или иракского диктатора Саддама Хусейна! Обо всем этом и многом другом мы и расскажем на страницах этого сборника. И в то же самое время мы хотим предупредить всех тех, кто интересуется историей: наша книга ни в коей мере не является ни пособием, ни тем более учебником истории, и ее автор оставил за собою право по своему усмотрению трактовать те или иные факты из жизни своих героев. И ничего страшного в этом нет. Никто не станет спорить, что Бастилия была разрушена 14 июля 1789 года. Однако о том, почему это произошло именно в это время, можно спорить до бесконечности…

Но как бы там ни было, любой прочитавший нашу книгу познакомится не только с загадочной жизнью многих людей, сыгравших определенную роль в мировой истории, но и узнает для себя много нового и полезного из истории, философии, культуры и по сей день притягательного Востока…

Вряд ли еще какой-нибудь другой регион мира привлекал и продолжает привлекать к себе такое повышенное внимание как Восток. И это не удивительно. Ведь именно там, на Востоке, были сделаны во многом решающие для судеб человечества открытия, именно там появились все великие религии, которые сделали человека человеком, и именно там собирались обрести мировое величие Юлий Цезарь, Александр Македонский и Наполеон. Индия, Китай, Япония, Босфор — все эти названия как магнитом притягивали к себе путешественников и ученых со всего мира, которые и по сей день бьются над тем множеством загадок и тайн, которые остаются неразрешенными и по сей день.

Представляя нашим читателям «Тайны Востока», хотелось бы в первую очередь сказать вот о чем. Да, в России в последнее время выходит достаточно большое количество литературы по разным вопросам, и все же о Востоке ее печатается недостаточно. В результате для большинства россиян очень многие восточные персоналии или явления представляют определенную тайну. Каждый день многие из нас слышат о джихаде, но вот о том, что именно представляет собой это одно из основополагающих положений ислама, знают далеко не все.

То же самое касается и таких, казалось бы, известных уже личностей, как Клеопатра, Кровавая Орхидея, Нефертити, Чингисхан, Сулейман Великолепный и Роксолана. Да что там жившая тысячи лет назад Нефертити, если большинство наших читателей даже и не догадываются о настоящей жизни того же Мао Цзэдуна или иракского диктатора Саддама Хусейна! Обо всем этом и многом другом мы и расскажем на страницах этого сборника. И в то же самое время мы хотим предупредить всех тех, кто интересуется историей: наша книга ни в коей мере не является ни пособием, ни тем более учебником истории, и ее автор оставил за собою право по своему усмотрению трактовать те или иные факты из жизни своих героев. И ничего страшного в этом нет. Никто не станет спорить, что Бастилия была разрушена 14 июля 1789 года. Однако о том, почему это произошло именно в это время, можно спорить до бесконечности…

Но как бы там ни было, любой прочитавший нашу книгу познакомится не только с загадочной жизнью многих людей, сыгравших определенную роль в мировой истории, но и узнает для себя много нового и полезного из истории, философии, культуры и по сей день притягательного Востока…

ВЛАДЫКИ И ПРАВИТЕЛИ

ЗАГАДКИ ЧИНГИСХАНА

Эти пресловутые походы татаро-монголов, быстро завоевавших почти половину мира! Все началось в XIII веке, когда молодой и очень энергичный вождь племени Чингисхан создал огромное войско и отправился в свой знаменитый поход к «последнему морю». Он покорил многие народы и в 1237 году вторгся со своим войском в пределы Руси. Его последователи пошли еще дальше и попытались завоевать Западную Европу. Но, достигнув берегов Адриатического моря, вернулись назад, убоявшись разоренной, но тем не менее не покоренной Руси.

Начиналось знаменитое татаро-монгольское иго, и чего только не творила Золотая Орда в эти годы! Грабила русские земли, убивала русских князей, сажала их на престол. Но в конце концов Русь сбросила с себя опостылевшее ярмо…

Все это так, или, вернее, так нас учили. Ну а если отбросить усвоенные знания и задаться несколькими вопросами? В самом деле, кто же они, эти злые татаро-монголы и что это за странный союз — татары плюс монголы? Попытки найти хоть какое-то упоминание о монголах в древних летописях будут обречены на неудачу! Их там нет и в помине! Были, правда, пришедшие из Центральной Азии монголоидные племена — джалаиры и барласы. Вот только пришли они не на Русь, а на территорию современного Казахстана! Да так и остались там, почти полностью ассимилировавшись с тюрками.

Что же представляла собою «татаро-монгольская» Золотая Орда, спросите вы. «В древности это государство, — отвечает арабский историк Эломари, — было страною кипчаков, но когда ими завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они, то есть татары, смешались и породнились с ними, и все они стали кипчаками».

Вот так, не больше и не меньше: породнились и стали кипчаками! Остается только добавить, что этих самых кипчаков-половцев даже при всем желании невозможно отнести к монголоидной расе, поскольку они относились к европеоидному типу и в противоположность традиционному облику монгола были светловолосыми и голубоглазыми и мало чем отличались от славян.

Сам Чингисхан, как гласит легенда, имел… светлые волосы и синие глаза. А согласно персидскому историку Рашид ад-Дину, он носил родовое имя Борджигин, что означает Сероглазый! Да и его потомок Батый мало походил на монгола, поскольку, по описанию современников, был светловолос и светлоглаз…

Не все ясно и с их именами, поскольку у монголов нет имен «Бату» или «Батый»! А вот у башкир есть! Нет у монголов и имени Чингис.

Вывод прост: вместо монголов на Русь приходили совсем другие люди, внешне мало чем отличавшиеся от европейцев и самих славян. Кто же на самом деле приходил на Русь под именем татаро-монголов? Как известно, Монгольская империя формировалась на огромных просторах Сибири, Алтая и Прибайкалья. И, как считали многие древние историки, именно из Центральной Азии ушли в свое время в Европу этруски, эллины, славяне, венды и многие другие народы в периоды великих и малых переселений.

Что же касается непосредственно монголов, то впервые они упоминаются в записках первого китайского императора Цинь Шихуанди, который еще в III веке до н. э. говорил о большом и очень сильном государстве на севере, где из-за сильного холода люди носят штаны. С VIII века н. э. монголы стали упоминаться в китайских исторических источниках, в Европе вплоть до XV века территория бывшей Монгольской империи называлась «Великой Моголией», а ее разноплеменное население — «моголами». И только в XVI веке в этом слове появилась буква «н».

Геродот называл всех людей, живших за Уралом, скифами и считал их самым справедливым народом в мире. Другой известный историк древности Тимонакт включил в понятие «скифы» 55 народностей, и в том числе массагетов, аримаспов и царских скифов, которые обитали на Алтае и в бассейне Оби и Енисея. Именно скифы, состоявшие из множества народностей, стали называться монголами по имени библейских скифских народов Магог и Гог. В слове «Магог» слог «ма» означает «страна», а все слово означает «страна Гога». Многие ученые под этими словами подразумевали все северные скифские народы, от которых вели свой род славяне и татары. Авторитетный историк Плиний считал, что под именами «Магог» и «Гог» скрывались цари Ассирии и соседних с ними стран. Видное место среди народов этих стран занимали и скифские роды, которые переселились в районы Джунгарии и Прибайкалья. Как повествуют легенды, прародителями скифов были Таргатай и его три сына Липоксай, Арпоксай и Калаксай, а их прародина находилась на Алтае и в бассейне реки Обь.

Вопрос о происхождении «татар» и по сей день остается открытым. Китайцы, например, называли татарами практически все кочевые народы, которые обитали в Великой Степи. Правда, вплоть до XVIII века название звучало как «тартары» и включало в себя волжских, крымских и других татар. На старых географических картах огромная территория по обе стороны Урала называлась Татарией.

Что означало слово «тартар»? Ведь само по себе не возникает ни одно название, и, согласно Всесветной Грамоте, каждая буква и слог в словах несли определенный смысл. Выясняется, что первое «тар» означает родину арийских народов, а второе указывает на землю их предков. И только после того, как арийские народы покинули Центральную Азию и она была заселена другими народами, из слова «тартар» была изъята та самая буква «р», которая несла на себе важное смысловое значение и космическую энергию. И новое слово «татары» относилось, по сути дела, уже к совершенно другому народу.

В связи с этим вспоминается «солнечная теория» языка, взятая на вооружение турецкими учеными. Исходя из того, что первым культом практически везде был культ солнца и что самый простой звук человеческой речи «а», они объявили турецкое слово «аг» («свет, белый») изначальным словом всех языков мира. И именно от этого звука, по их мнению, произошли все остальные звуки и звуковые комбинации. И даже само слово «ариец», по их глубочайшему убеждению, произошло от слияния «аг» и «ар», где последнее слово означало турецкое «ер» — мужчина, человек.

Это, в свою очередь, дало повод создателям «солнечной теории» связать арийцев с турками и перенести прародину арийцев в Среднюю Азию. Разумеется, чрезмерное усердие турецких ученых не могло не привести к другой крайности — возвеличиванию турецкой нации над всеми другими, и некоторые из них уже открыто призывали связывать всю историю Восточной Европы с тюрками. Разница между словами «ар» и «ер» небольшая, и, возможно, за этим что-то есть.

Согласно другим источникам, предки современных татар в начале нашей эры жили на Дальнем Востоке, куда переселились с островов Тихого океана, ушедших под воду. Постепенно они стали перемещаться на Запад и во времена Чингисхана добрались до Северного Кавказа и Крыма.

ИВАН ГРОЗНЫЙ — НАСЛЕДНИК ДОМА ОСМАНОВ

В 1547 году Иван IV принял титул царя и был полон решимости расширять великое княжество. Захват Астрахани, походы на Азов и в Крым не очень-то понравились Османской империи. Она была и сама не прочь не только расширить свое влияние на эти земли, населенные тюркоязычными оседлыми и кочевыми народами, занимавшими степи, простиравшиеся от Крыма до Астрахани, но и, возможно, поставить их в зависимость от дома Османов. Отвоевание у русских Астрахани означало выход на северные берега Каспийского моря. Так обозначилось противостояние двух великих владык того времени — Ивана Грозного и султана Селима II.

Фигура русского царя хорошо известна в России, а о турецком султане Селиме надо сказать несколько слов. Сын великого Сулеймана Великолепного, он был весьма убогой личностью. Ленивый и распущенный, он не унаследовал талантов отца и интриганки матери и не пользовался уважением своих министров и подданных. Не испытывая ни малейшего желания переносить тяготы военной и походной жизни и заниматься государственными делами, Селим предпочитал сабле и походному шатру праздное времяпрепровождение в Серале. Здесь, в окружении закадычных друзей и льстецов, он жил без цели, нисколько не заботясь о судьбе вверенной ему империи. Краснолицый, невысокий и тучный, он получил прозвище «Селим-пьяница» из-за своего пристрастия к вину.

Но… нет худа без добра, и полнейшее отсутствие у Селима интереса к делам государства приносило стране только пользу. Не трудно себе представить, что было бы с империей, начни вечно пьяный Селим проводить свою политику. Реально власть принадлежала умному и осторожному великому визирю Соколлу, к которому султан относился с должным уважением и на дочери которого был женат.

Великий визирь был очень энергичным и способным человеком с честолюбивыми замыслами и многочисленными идеями. Это он развернул османские армии в новом направлении — на Россию. Столь резкий поворот во внешней политике диктовался как религиозными, так и политическими причинами. Экспансионистская политика Ивана Грозного и запрет русского царя пропускать паломников и торговцев через свои земли заставляли султана принимать ответные меры, чтоб сохранить свой престиж халифа и защитника святых мест — Медины и Мекки.

Уверенный в своем могуществе, великий визирь вынашивал грандиозный план: остановить распространение русских на юг и способствовать продвижению турок на восток. Он планировал вырыть канал между Доном и Волгой, что позволило бы соединить уже ставшее турецким Черное море с Каспийским. В 1568 году он направил войска в Азов и в Астрахань.

Перед Иваном же Грозным стояла задача превратить земли Волжско-Камского бассейна в естественную границу, которая отделяла бы Московское государство от остатков Золотой Орды и от «новой силы» на юге, как он называл османского вассала Крымское ханство, которое было еще и союзником польских и литовских феодалов, воевавших с русским царем. И хотя военные действия 1569 года пока еще не носили регионального характера, начинали просматриваться глубинные сдвиги в геополитике обоих государств. Однако обострение отношений между двумя соседями имело и некоторые тайные причины, о которых и пойдет речь ниже…

Седьмого августа 1560 года умерла царица Анастасия Романовна, и Иван Васильевич, не пожелавший долго оставаться один, решил снова жениться. В поисках достойной спутницы русского царя его слуги разъезжали не только по Руси — будущую царицу они искали и в Литве, и в Швеции, и даже во владениях пятигорских черкесов, чьи дочери издавна славились красотой.

После долгих поисков сваты остановили свой выбор на юной смуглянке Кучен, дочери кабардинского «большова» князя Темрюка Айдарова. Пятеро сыновей князя Темрюка были хорошо известны Ивану Грозному, поскольку подолгу проживали при его дворе. А один из них — Султан-кули — крещенный под именем Михаил, стал одним из его самых преданных опричников и очень богатым горожанином. Само собой повелось, что кабардинские князья ездили в Москву служить царю-батюшке, а московские духовные лица — в Кабарду: просвещать и обращать в христианство подданных Темрюка. Красавицу княжну крестили, и новоиспеченная православная Мария Темрюковна* отправилась в Москву, где ее с нетерпением ожидал Иван Грозный.

В Стамбуле с большим вниманием следили за действиями русского царя и… остались крайне недовольны его выбором! Ведь благодаря браку Ивана с кабардинской княжной у него появилось вполне законное основание… заявить о своих претензиях на османский трон! Не напрямую, конечно, но от этого османским правителям было не менее тревожно.

Родная сестра новоиспеченной царицы красавица Алтынчеч, или, как ее еще называли, Золотоволосая, была первой, а затем и единственной женой астраханского царевича Бекбулата, который являлся прямым потомком Чингисхана и имел все основания претендовать на бахчисарайский престол. Разумеется, Стамбулу очень не понравилось, что этот самый Бекбулат прибыл вместе с сыном Саин-Булатом в Москву приветствовать новую царицу и укрепить свои позиции.

Османский двор давно уже ставил на очень хорошо известного Ивану Грозному сына астраханского хана Дервиш-Али Мехмет-бея, который был ярым врагом московского государства. И именно он должен был стать астраханским правителем. Так думала сама Роксолана, которая всегда считала, что удобней всего управлять миром из гарема, и сделала женой своего сына Селима внучку последнего астраханского правителя, то есть дочь Мехмет-бея, которая родилась от русской женщины!

По сути дела, поход Селима II в 1569 году являлся походом к… приданому своей жены и к законным владениям своего тестя — янычары и сипахи шли в русские земли «по делу о наследстве Османа»! Ситуация осложнялась еще и слухами о том, что сын Роксоланы и Сулеймана Великолепного Баязид, которого родители принесли в жертву, дабы он не стал конкурентом Селиму, бежал от своих палачей в Иран и собирался вместе со своей любимой женой перейти к московитам.

Таким образом, Иван IV имел целый набор претендентов на османский престол, начиная с Чингизида и кончая сыном царствующего султана! По Стамбулу ходили упорные слухи о том, что Баязид вот-вот появится в Москве — и тогда последствий не миновать! Планы борьбы за османский престол обрастали огромным количеством самых невероятных слухов, которые самому Селиму не казались столь уж невероятными. Особенно если учесть, что некоторым османским правителям грозило лишение власти либо потомками тюрко-монгольской линии Чингисхана, либо потомками Тимура.

Было решено сначала разобраться с астраханской проблемой, и Роксолана тут же постаралась свести на нет черкесское влияние при османском дворе — уничтожила в 1521 году любимую жену Сулеймана Гюльбехар, ее сына Мустафу и ее внуков. А незадолго до похода на Астрахань «на всякий случай» были задушены или утоплены почти все выходцы с Северного Кавказа. Не было веры и самому Девлет-Гирею, две жены которого были черкешенками из семьи князя Тарзатыка, а их братья служили при дворе крымского хана. Да и мать наследника крымского хана тоже была черкешенкой.

Уже в июле 1568 года в Крым прибыл отряд османских войск с пятьюдесятью пушками. Весной следующего года в Кафу морем прибыло 17 тысяч конных сипахи и пятая часть всего янычарского войска, насчитывавшего в то время около 14 тысяч человек. Помимо них в походе приняли участие 7 тысяч вспомогательного войска из арнаутов (албанцев), валохов и жителей подвластных Порте Дунайских княжеств. Султан отдал приказ паше Кафы Касиму возглавить войско, идти к Переволоке, каналом соединить Дон с Волгой, а затем взять Астрахань. Вместе с турками в поход двинулся и хан Девлет-Гирей с пятьюдесятью тысячами всадников. Турецкие суда с тяжелыми пушками плыли по Дону от Азова до Переволоки.

Со стороны Московского государства выступила полевая армия в 50 тысяч человек. Имелась у Ивана Грозного и так называемая «Запасная армия» в 100 тысяч человек, но участия в боях она так и не приняла.

Первый бой произошел между русским разведывательным отрядом из донских казаков и передовыми частями османского войска на реке Северский Донец. 31 мая османское войско выступило из Кафы (Крым) на Азов. В Азове армия разделилась на две походные группировки. Татаро-ногайские части и незначительная часть сипахи двинулись к Астрахани через Ногайскую орду и прибыла в город 5 августа 1569 года. Основные силы двигались в направлении Дон — Волга, где и принялись копать канал. Здесь же произошло в середине августа сражение с войском князя Серебряного, который командовал отдельным стрелецким отрядом. Нападение оказалось неожиданным и закончилось полным разгромом сипахи и основных янычарских войск. Правда, окончательного поражения туркам удалось избежать из-за несогласованности русских войск. Тем не менее от планов захвата Астрахани они не отказались и начали осаду города. Однако русские сражались отчаянно, и в конце концов османы отступились.

Впрочем, иначе уже и не могло быть: турецкая армия не имела надежного тыла и осадной артиллерии, которая осталась в бескрайних степях между Доном и Волгой. Сказались и острейшие разногласия между османскими и татарскими военачальниками, которые постоянно выясняли отношения между собой в ущерб общему делу. К тому же крымские татары не имели опыта ведения длительной осады, и Касим был вынужден отпустить их на зимовку.

И вот тогда-то взбунтовались янычары и, как вспоминал плененный турками посол к ногайцам Семен Мальцев, «пришли турки на пашу с великой бранью, кричали: нам зимовать здесь нельзя, помереть нам с голоду, государь наш всякий запас дал нам на три года. А ты нам с Азова велел взять только на сорок дней корму, астраханским же людям нас прокормить нельзя; янычарам все отказали: все с царем крымским прочь идем!»

Ситуация осложнялась еще и тем, что русские подбросили Калыму через пленного дезинформацию о том, что к Астрахани идет Серебряный с 30 тысячами ратников и Иван Бельский со стотысячным войском. Касим дрогнул. 20 сентября турки зажгли свою деревянную крепость. В шестидесяти верстах от Астрахани их встретил гонец Селима II и передал приказ султана «зазимовать и учинить по весне взятие Астрахани, а всем ногаям и татарам раздать великое жалованье». Но, увы, остановить бегущее войско какой-то там грамотой было уже невозможно, и хитрый Девлет-Гирей повел войска так называемой Кабардинской дорогой через безводные степи к Крыму. В пути из-за отсутствия воды и пищи погибло очень много турок, и оставшиеся в живых в полный голос заговорили о том, что ими правит несчастливый султан.

В 1570 году Иван Грозный направил дьяка Новосильцева в Стамбул якобы поздравить Селима II с восшествием на престол. И тот так изложил ему свою версию покорения Казани и Астрахани: «Государь наш за такие их неправды ходил на них ратью, и за их неправды Бог над ними так и учинил». Послы Ивана Грозного по-царски наградили фаворита султана Мехмет-пашу, и хотя им так и не удалось добиться признания захвата Астрахани и заключения мира, от намерения посылать турецкие войска как против Астрахани, так и против Руси вообще Селим II отказался.

В октябре разбитое и полностью деморализованное османское войско вернулось в Азов. Великий визирь был в бешенстве: Османская империя потерпела крупнейшее политическое и военное поражение той эпохи, и, таким образом было приостановлено массированное наступление на Центральную и Юго-Восточную Европу. Что же касается Московского государства, то, значительно укрепив свои позиции на Северном Кавказе, Волге и Каме, откуда открывался путь в Сибирь, оно так пока и не обеспечило себе выход к побережьям Азовского и Черного морей.

Русское войско окрепло в военном отношении. Оно научилось деблокировать осажденную часть крепости, использовать речные гребные суда, а стрельцы победили лучшую в мире пехоту того времени — янычар. Конечно, война не разрешила всех русско-турецких противоречий, но столь мощного вторжения османских войск на русские земли не было уже никогда.

Дело на этом не кончилось, и, избавившись от турецких войск, Девлет-Гирей потребовал от Ивана Грозного… Казань и Астрахань! А когда тот отказал, он собрал стодвадцатитысячное войско и двинулся на Русь. В мае он сжег Москву и, услышав о приближении большого русского войска, забрал много пленных и ушел. Однако летом 1572 года он снова двинулся на Русь. Но на этот раз удача отвернулась от него. В 50 километрах от Москвы на берегу реки Лопасни его встретил князь Воротынский и в тяжелом бою разбил татарское войско. На этом и закончилась борьба за Казань и Астрахань и за «османское наследство»…

ЩИТ НА ВОРОТАХ ЦАРЬГРАДА: ВЕКОВАЯ МЕЧТА РУССКИХ ЦАРЕЙ

В 1453 году пал Константинополь, и после того как над Великой Софией, превращенной в мечеть, был воздвигнут полумесяц, духовной наследницей Византии и всего православия стала Россия. Москву стали называть третьим Римом, а русский царь виделся в будущем охранителем вселенского православия. И для этого имелись все предпосылки. С одной стороны, порабощенные Османской империей греки и балканские славяне взывали к России о помощи и просили освободить их от мусульманского владычества, с другой — к совместной борьбе с турками и изгнанию их из Европы призывал Россию Ватикан. Ну а в качестве награды и те и другие обещали русскому царю древний престол византийских императоров. Но в этих призывах и обещаниях не все было просто и ясно. Константинопольский престол был всего лишь приманкой для русских в огромном клубке политических игр и интриг вокруг восточного вопроса. Ватикан делал все возможное, чтоб втянуть Россию в борьбу с Османской империей, ослабить ее и в конце концов подчинить Православную церковь своему влиянию. В 1581 году в Москву приехал новый посланник Папы иезуит Антонио Поссевино. Он вручил Ивану Грозному книгу о флорентийском соборе в богатом переплете и без обиняков заявил: «Если ты соединишься верою с Папой и всеми государями, то при содействии их не только будешь на своей прародительской вотчине, в Киеве, но и сделаешься императором Царьграда и всего Востока!» Однако Грозный и не подумал хватать брошенную ему наживку и отвечал: «Мой долг заправлять мирскими делами, а не духовными… Нам же без благословения митрополита и всего священного Собора говорить о вере не пригоже… Что же до Восточной империи, то Господня есть земля, кому захочет Бог, тому и отдаст ее. С меня довольно и своего государства, других и больших государств во всем свете не желаю». Однако латиняне и не думали отступать, в Москву из Рима ехал посланец за посланцем, но русские цари и не думали воевать с туками. «Наши прадеды (Иоанн и Баязет), — писал в 1584 году турецкому султану Федор Иоаннович, — деды (Василий и Сулейман) и отцы (Иоанн и Селим) назывались братьями и в любви ссылались друг с другом, да будет любовь и между нами».

Но… Борис Годунов уже думал иначе и, враждебно настроенный к Османской империи, весьма деятельно помогал Австрии в войне с ней. Слишком уж лакомым куском выглядел константинопольский престол для преемницы православной веры и рано или поздно, но кто-нибудь из русских царей должен был сказать свое веское слово! Первые попытки овладеть этим престолом предпринял Алексей Михайлович. Для этого он повел церковную реформу, целью которой являлось достижение полного единообразия в обрядах с греческой церковью и другими восточными церквами греческого обряда. И именно это церковное единообразие с восточным православием и было первой и весьма необходимой ступенью будущего единения всех православных народов под скипетром русского царя.

Незадолго до собора 1666 года, который должен был окончательно утвердить реформу, царь получил с Востока «Судебник» и «Чиновник всему царскому чину прежних царей греческих». Иными словами, он уже примерял древнюю корону византийских императоров и отрабатывал ритуал будущей коронации на византийский престол. Именно в его царствование все громче слышались призывы к борьбе с Османской империей, особенно из уст любимца царя, известного дипломата А. Л. Ордина-Нащекина, который в конце концов и настоял на союзе с Польшей против Турции.

Петр Первый уже с детства был ориентирован отцом на наследование византийского престола, и одним из основных направлений его внешней политики стала борьба с Турцией. Правда, после неудач с Азовом царь вовремя осознал, что Константинополь — мечта далекого будущего, и все свое внимание обратил на берега Балтийского моря.

Идея утверждения в южных морях с прицелом на византийский престол была положена и во внешнюю политику Екатерины, и ее царствование проходило в бесконечных войнах с Османской империей. Да, теперь Россия окрепла, и ей было вполне по силам снова водрузить крест над Святой Софией. Да вот только Европа была против и делала все возможное, чтобы не допустить Россию к Средиземному морю. «Отдать Константинополь России? — спрашивал Наполеон и сам же отвечал: — Никогда! Ведь это мировая империя!»

Павел I и Александр I были настроены куда менее решительно и проявляли известные колебания в восточном вопросе, но уже Николай I попытался разобраться с Турцией по-настоящему во время Крымской войны. Но и на этот раз его стремление натолкнулось на непреклонную волю Европы, для которой «больной человек», как называли Османскую империю, все еще оставался основным фактором европейского равновесия.

Запад очень боялся усиления России на Ближнем Востоке, где он и сам имел весьма серьезные интересы.

После поражения в Крымской войне, казалось, было покончено с мечтой о византийском престолонаследии. Ведь России было запрещено иметь на Черном море военный флот и базы, а поражение в войне и тяжелое экономическое положение привели к возникновению в стране революционной ситуации. И именно эта попытка овладеть Константинополем создала первую крупную трещину в российском государственном корабле.

Но гораздо хуже было все же то, что теперь политическое соперничество Востока и Запада начало переходить в конфронтацию. И, по словам Энгельса, вопрос теперь стоял так: «Он (панславянизм) ставит Европу перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России». Вот так восточный вопрос дал повод врагам России и православия открыто призвать европейцев к уничтожению России во имя свободного Запада.

Однако Россия и не подумала отступаться от своей вековой мечты, и особенно выделялось в этом отношении царствование Александра II, когда идея византийского престолонаследия русским царем стала настоящей идеей-фикс русского общества. Тютчев, Аксаков, Достоевский, Катков, Самарин… «Рано или поздно, — повторял Достоевский, — но Константинополь должен быть наш. Это единственный наш выход в полноту истории!» Более того, в России стали поговаривать уже не только о Восточной православной империи, но и о всемирной христианской монархии, во главе которой должен стоять русский царь.

«Неужели правда, — с необыкновенным восторгом вопрошал Тютчев, — что Россия призвана воплотить великую идею всемирной христианской монархии, о которой мечтали Карл Великий, Карл Пятый, Наполеон, но которая всегда рассеивалась как дым перед волей отдельных личностей? — с не меньшим восторгом отвечая: — Да, конечно же правда!»

И это несмотря на то, что незадолго перед смертью Николай I заявил о том, что Крымская война раскрыла ему всю «ошибочность внешней политики», а Александр I весьма скептически относился к византийскому престолу и был твердым противников конфронтации с Османской империей.

Ну а что же Запад? Нравились ли ему подобные воззрения наиболее просвещенной части русского общества. Да, нравились, но отнюдь не ради их воплощения в жизнь (этого он бы никогда не допустил), а только как повод втянуть Россию в какую-нибудь очередную военную авантюру, что в конце концов и случилось в 1877 году. Восстания на Балканах в семидесятых годах XIX века с новой силой всколыхнули русское общественное мнение и оживили идеи панславянизма. «В опьяняющей атмосфере Московского Кремля, — писал М. Палеолог, — говорили лишь о Византии, Золотом Роге, Святой Софии, завещании Петра Великого и об исторической миссии русского народа». «Как русские, — восклицал на всю страну М. Погодин, — мы должны взять Константинополь для своей безопасности. Как славяне мы должны освободить миллионы наших старших единоплеменников, единоверцев, просветителей и благодетелей.

Как европейцы мы должны сохранить восточную церковь и возвратить Святой Софии ее вселенский крест. Все зовет Россию в Константинополь: история, обстоятельства, долг, честь, нужда, безопасность, предания, соображения, наука, поэзия…»

Русская армия и на самом деле смогла выйти к тем самым воротам Царьграда, на которых князь Олег некогда прибил свой щит. Казалось, еще немного — и сбудется вековая мечта русских царей! Но не тут-то было! Запад грудью встал на защиту Османской империи, Англия мгновенно двинула свой флот к Константинополю и, объявив мобилизацию, стала угрожать Москве войной. И снова Россия ушла ни с чем, поскольку воевать с Англией у нее не было сил…

Болгария получила независимость и тут же заняла антироссийскую позицию, приведшую к разрыву дипломатических отношений между двумя странами почти на десять лет.

Шло время, идея продолжала жить, а Царьград в руки так и не давался. Но вот началась Первая мировая война, и у России появилась новая возможность водрузить крест на Святой Софии. С подачи Запада, в какой уже раз пообещавшего русскому царю престол византийских императоров за его участие в бойне народов.

«Мы, — заявил председатель Совета министров Горемыкин на одной из встреч в Зимнем дворце, — не могли позорно отступить перед брошенным нам вызовом!» Его призыв мгновенно подхватила вся общественность России. «Будем надеяться, — выразил общее мнение Б. Глубоковский, — что Россия на этот раз твердо и непреклонно будет добиваться открытия Босфора».

«Осуществление наших национальных задач стоит на верном пути. Мы уверены, — вторил ему Милюков, — что выполнение главнейших из этих задач — приобретение Проливов и Константинополя — будет своевременно обеспечено». «И ради евангельской жемчужины, каковой являлась Святая София, — заявлял Трубецкой, — Россия должна быть готова отдать все, что имеет».

В 1913 году проект о том, что в случае европейских потрясений русская политика должна упрочить за отечеством господствующее положение в Константинополе и на ведущих к нему Проливах, был представлен на одобрение императора и утвержден им. Константинопольская приманка сработала и на этот раз. «Проливы, — писал российский посланник в Сербии князь Трубецкой, — для нас не только средство, но и конечная цель, коею осмысливается вся нынешняя война и приносимые ею жертвы». И, конечно, говорить о защите какой-то там Сербии было смешно. Россия очень боялась, что на Проливы придут Австрия и Германия. Весною 1915 года Англия попыталась овладеть Константинополем и Проливами. Однако галлипольская операция провалилась, и англичанам пришлось ждать еще целых три года, чтобы установить контроль над столицей поверженной Османской империи и Проливами. Трудно сказать, как повела бы себя в этой ситуации царская Россия, но она перестала существовать. Пришедшие к власти большевики сделали все возможное для того, чтобы новый правитель Турции Ататюрк изгнал англичан, не дав им закрепиться на столь важных в стратегическом отношении Проливах. Что же касается самой идеи византийского престолонаследия, которая подогревала аппетиты русских царей в течение почти трехсот лет, то она сыграла весьма негативную роль в истории нашей страны. И, как знать, не она ли привела к расколу русской церкви и гибели самой русской государственности?

ИМАМ ШАМИЛЬ. КТО ОН?

Кавказская война, о которой основная масса россиян имеет весьма приблизительное представление, всегда ассоциировалась у многих с именем имама Шамиля, который в течение нескольких десятков лет был на Кавказе идейным вдохновителем борьбы с Россией. Каким же образом Шамилю удавалось объединять и направлять десятки горных племен и кланов, которые никогда не проявляли особой дисциплины и желания подчиняться.

Он родился в небольшом аварском селении Гимры в горах Дагестана и с раннего детства отличался крайней замкнутостью и любовью к одиночеству. Молчаливый, мечтательный и своенравный, он мог неделями жить в горах и чувствовать себя в своей стихии. У него не было никакого желания общаться со своими сверстниками, за что его и не любили односельчане. В юности у него был только один друг — Гази-Муххамед, старше Шамиля на несколько лет, необыкновенно молчаливый. Шамиль говорил о нем: «Молчалив, как камень!»

Объяснялась эта особенность тем, что Гази-Мухаммед готовил себя к духовной карьере и большую часть дня проводил за молитвами. Шамиль начал читать Коран в шесть лет, но вместе с тем он был настоящим непоседой и очень любил бороться, прыгать и плавать. Он всегда старался быть первым и очень скоро стал одним из самых искусных наездников Дагестана. Ну а о его умении владеть шашкой и стрелять в цель уже ходили настоящие легенды.

Постоянное общение с Гази-Мухаммедом привело Шамиля от изучения Корана к желанию стать первым учеником знаменитого муллы Джамалуддина из Кази-Кумуха. Правда, для этого ему пришлось покинуть родной аул и отправиться вместе со своим товарищем в Ун-цукуль, где он серьезно занялся арабским языком и литературой, логикой, теологией и философией. Не растерял он и воинских навыков и время от времени вместе с другими молодыми людьми принимал участие в боях с отрядами генерала Ермолова. По сути дела, уже тогда он стал одним из самых активных участников разгоравшейся Кавказской войны.

Прошло несколько лет, и Шамиль добился своего: Джамалутддин признал его своим первым учеником. Но он шел уже дальше и очень скоро увлекся особым мусульманским учением — мюридизмом. «Христианский русский царь хочет владеть правоверными, как владеет своими мужиками, — заявил однажды Шамиль. — Значит, нужно с ним вести войну за свободу». Впрочем, он намеревался воевать не только с русским царем, но и с теми аварскими ханами, которые не желали признавать законы шариата, и собирался лишить их власти над правоверным Дагестаном.

Чтобы поднять горцев на борьбу, Шамиль отправился по аулам и призывал их к священной войне — газавату. Его властная натура, образованность и умение хорошо говорить сделали свое дело, и уже очень скоро попавшие под его влияние горцы признали его имамом Чечни и Дагестана, наградив его духовным авторитетом, который был гораздо сильнее любой светской власти.

Тем временем русские двинули против нового владыки Кавказа трех генералов: Розена, Вельяминова и Вольховского. И в первом же бою с русскими отрядами, состоявшемся 17 октября 1832 года в горном ущелье близ родного аула, Шамиль понял простую истину: в прямых столкновениях ему никогда не победить русских, имевших над ним огромное численное преимущество. Но дрался он отчаянно, а когда горцев осталось всего несколько десятков человек, вместе с Гази-Мухаммедом бросился в рукопашный бой. Его приятель был мгновенно убит, Шамиль зарубил двух солдат, а когда третий всадил ему в грудь штык, он одной рукой выдернул его, а другой ударил своего врага саблей.

Шамилю удалось выйти из окружения. Он спрятался в родных горах и три месяца лечил раны. И хотя он не потерял своего духовного авторитета и его возвращения ждали, имамом стал Гамзат-Бек, а Шамиль выступил его наместником. Прошло целых два года, прежде чем Шамиль снова стал имамом, но произошло это только после того, как Гамзат-Бек был убит в мечети за убийство знатного аварского хана. И тогда народ и ученые сделали свой выбор!

На этот раз Шамиль не спешил выступать против русских, а занялся наведением порядка в собственных горах, вводя мусульманское право. Слишком уж разнились обычаи и традиции многочисленных племен и родов, но самым печальным было то, что они совершенно не мешали распространению среди горцев пьянства, грабежей, невежества и, что было особенно печально, своеволия. Не было среди удельных князьков и дисциплины, так необходимой на войне и без которой было немыслимо воевать с мощной и хорошо организованной русской армией.

Шамиль не стал выдумывать ничего нового и решил править железной рукой, безжалостно карая смертью за обман, измену, разбой и грабеж. Такому же наказанию подлежал любой горец и за сопротивление мюриду, за несовершение пяти обязательных молитв в день и неотчисление определенного процента в пользу бедных. Наказанию подлежали и те, кто нарушал шариат и предавался таким нечестивым занятиям, как слушание музыки, танцы и курение трубки! Ну а тем, кто все-таки осмеливался танцевать, мазали сажей лицо, сажали на ишака лицом к хвосту и возили по селению. Тем же, кто не желал отказываться от курения, продевали сквозь ноздри бечевку и привязывали к ней горящую трубку. Но больше всего на свете Шамиль ненавидел пьянство, и еще ребенком он пообещал любившему вино отцу зарезать себя, если тот останется рабом отвратительной привычки. Отец пить перестал, а Шамиль, став имамом, заменил положенные по шариату сорок ударов палкой за пьянство смертной казнью. Главным его достижением была отмена крепостного права, противоречившего мусульманской идее о равенстве всех людей. Да, зачастую он заменял обычаи и традиции предков своими законами, но уже в 60-х годах XIX столетия из них можно было составить своеобразный кодекс, и их справедливость вызывала уважение всех честных горцев. Но держалось это уважение главным образом на страхе. Со своими противниками Шамиль не миндальничал, и только по одному его приказу были сожжены тридцать три телетлинских бека, а одиннадцатилетний наследник аварских ханов Булач-Хан брошен с высокого обрыва в горную речку. Шамиль не был просто «удачливым и хитрым атаманом», даже самые удачливые и хитрые не способны подчинить себе чуть ли не весь Кавказ и на протяжении тридцати с лишним лет сражаться с Россией. Это был мудрый правитель и законодатель и прекрасный военачальник, не только руководивший своими джигитами, но и сам принимавший участие в боях. С рыжей бородой, окрашенной хной, на бело-сером в яблоках коне, он всегда был в первых рядах сражавшихся и приносил удачу.

Конечно, русским подобное геройство было не по душе, они направляли против Шамиля все большие силы, и в 1839 году имам только чудом сумел уйти из своей резиденции в ауле Ахульго после трехмесячной осады. Восемь месяцев о нем не было слышно, и Россия уже начала праздновать победу. Но, как оказалось, рано. Шамиль снова вернулся, и теперь его союзниками стали Большая и Малая Чечня. Именно Чечня обратилась к Шамилю с просьбой либо защитить ее, либо разрешить ей отдаться под власть белого царя. Хорошо зная, что за подобное отступничество им грозит смерть, чеченские послы передали свое предложение Шамилю через его мать. И тем самым поставили его перед трудной дилеммой. Ведь, приняв послов, мать совершила преступление, и Шамиль был обязан наказать ее.

Три дня провел он в молитвах, пока наконец не «услышал» голос Аллаха. «Кто первым высказал свои столь постыдные намерения, — сообщил ему Всевышний, — дай тому сто ударов плетью!» Однако Шамиль смог ударить мать только пять раз, после чего упал без чувств. Затем он заставил послов Чечни прочитать предсмертные молитвы и… отпустил их домой.

Сдаваться на милость русских он не собирался и, прекрасно понимая, что в открытом бою ему не победить русскую армию, повел партизанскую войну. К концу 40-х годов XIX столетия он достиг пика своей славы, объявил своего сына наследником принадлежавшей ему духовной власти. Этим он вызвал недовольство горцев, заговоривших о том, что Шамиль заботится лишь о себе и своей семье. К тому же народ прекрасно видел, что наибы-управители, которых Шамиль объявил своими апостолами, заботились прежде всего о своем кармане а на все остальное им было наплевать.

Понимал ли это сам Шамиль? Да, конечно, понимал и с горечью выслушивал суждения своего сына, прошедшего обучение в Пажеском корпусе поручика гвардейского уланского полка, о своем убогом войске. Правда, уже очень скоро и сам Шамиль, и его братья стали чуждаться Джамалуддина, который настойчиво просил отца примириться с могучим русским царем. И кто знает, чем бы закончилась вся эта история, если бы тот вдруг не умер от чахотки.

К тому времени русские уже научились воевать в горах, и кольцо окружения неумолимо сжималось вокруг горной резиденции Шамиля аула Ведено. И тогда имам потребовал от всех своих сторонников дать клятву стоять до конца! Но, увы… слишком велико было превосходство русской армии, Чечня была покорена, и Шамиль с остатками верных наибов отошел в аул Гуниб. По дороге его обоз был ограблен его же сторонниками, и оставшийся всего с четырьмя сотнями джигитов Шамиль был обречен.

После долгих раздумий Шамиль пошел на переговоры с Барятинским, и тонкий дипломат полковник Лазарев стал убеждать имама в том, что его сопротивление бессмысленно, что дальнейшая борьба только приведет к ненужным жертвам и что Барятинский сохранит имаму не только жизнь, но и возможность жить с семьей в Мекке. 26 августа 1859 года Шамиль принял историческое решение прекратить борьбу и вышел навстречу князю Барятинскому. Он не верил Лазареву и даже не сомневался в том, что его убьют. Но и сдаваться на милость победителю он не собирался и решил дорого отдать свою жизнь вместе с пятьюдесятью верными ему наибами.

К его великому изумлению, при его появлении грянуло громовое «ура». В небольшой роще имам встретил князя и сказал: «Я тридцать лет дрался за религию, но теперь мои народы изменили мне, да и сам я утомился. Поздравляю вас с владычеством над Дагестаном и от души желаю государю успеха в управлении горцами для блага их!»

Шамиля отправили в Россию, где его принял сам Александр II, который повелел положить имаму двадцать тысяч рублей ежегодно и поселил его в Калуге. В марте 1870 года Шамиль получил разрешение отправиться в Мекку, правда, для этого ему пришлось написать клятвенное письмо, что он не причинит России никакого вреда. Великого деятеля ислама с почетом встретили в мусульманском мире, турецкий султан оказал ему большие почести и особенно полюбил его после того, как он предотвратил его войну с египетским Исмаил-пашой. В Мекке за ним постоянно ходили толпы паломников, ловившие каждое брошенное знаменитым имамом слово.

Вскоре Шамиль переехал в Медину, где и умер в возрасте семидесяти двух лет после неудачного падения с лошади. Его могила в святом для всех мусульман месте и по сей день является одним из самых почитаемых мусульманами всего мира мест…

ЛЕНИН, АТАТЮРК И СУДЬБА АРМЕНИИ

Почти восемьдесят лет прошло с того дня, когда советское правительство во главе с Лениным согласилось отдать Турции часть Армении с такими известными городами, как Карс, Эндижан и Эрзрум. Много воды утекло с той поры, но и по сей день не утихают ожесточенные споры вокруг той сделки руководителей СССР и Турции. Но если все-таки вспомнить обстановку того непростого времени, то можно увидеть, что сделки как таковой не было и уступка большевиков была далеко не добровольным актом, а лишь следствием сложившейся политической обстановки…

Как утверждали люди, хорошо знавшие Ататюрка, о тактическом союзе с большевиками он заговорил уже в 1919 году, когда Советам, ведущим отчаянную борьбу с Западом, было далеко не безразлично, кто будет править Турцией. И ничего странного не было в том, что на дух не переносивший коммунистические идеи Кемаль шел на сотрудничество с большевиками. Ленина он, конечно, не читал, но о необходимости компромиссов знал по опыту.

Да и сам Ленин был далеко не прочь заручиться «дружбой» с человеком, от которого зависело будущее южного соседа России. И, как указывают некоторые источники, уже летом 1919 года в Хавзе состоялась встреча Кемаля с Семеном Буденным, обещавшим ему деньги и все необходимое для того, чтобы одни люди могли как можно успешнее убивать других. Правда, вместе с пушками простоватый Семен Михайлович предложил принять и коммунистическую веру, способную, по его словам, осчастливить турецких братьев в их борьбе за светлое будущее с кровопийцами-буржуями!

Однако Кемаль не внял призывам и предпочел пулеметы! Вернее всего, это только легенда, и, говоря откровенно, вряд ли Ленин и Троцкий, знавшие истинную цену косноязычному кавалеристу, послали бы его на подобные переговоры, но то, что на его месте могли оказаться совсем другие люди, гораздо более умные, сомнений не вызывает.

Знал ли Ленин, с кем ему придется иметь дело? Судя по всему, знал и не строил на этот счет никаких иллюзий. Вряд ли добавляла ему оптимизма и характеристика, данная Ататюрку позже работавшими в Анкаре дипломатами. «Мустафа Кемаль, — писал в своей служебной записке в Наркоминдел первый секретарь полномочного представительства РСФСР в Турции Умпал-Ангорский, — весьма оригинальная фигура на фоне своеобразной восточной переходной эпохи монархического сатрапизма и буржуазного демократизма. Он полностью представляет турецкий государственный строй со всеми его пороками. Личность Мустафы Кемаля, безусловно, выдающаяся в Турции по своему уму, энергии, силе воли, способности убедить (внушением кажущейся искренности даже недоверчиво относящихся к нему лиц). Главным его движущим импульсом является большое честолюбие. Для достижения намеченной цели в ход пускается все, и он идет к ней, не считаясь ни с чем. В своей политике он являет себя полностью беспринципной личностью, использующей систематические провокации среди туземных общественных течений и группировок». Комментарии, как говорится, излишни…