Нулевой Архетип

Кейн пришла в себя будто от вспышки.

– …шок… в-званный… перенапряжение архетипа… – голос звучал сухо и спокойно, совсем рядом, царапал голову изнутри. Кейн хотела сказать ему, чтобы он замолчал.

Медленно она открыла глаза.

Доктор Адам Лейбер, лечащий врач семьи Райт, наклонился к ней, положив прохладные сухие ладони на виски Кейн, осторожно повернул ее голову из стороны в сторону:

– Вы слышите меня, Аннет? Моргните, если да.

Аннет.

Он всегда называл ее так, на южный манер.

Веки казались неподъемными, опустить их было легко, поднять снова намного труднее.

Лицо доктора Лейбера теперь было намного ближе, причудливый монокль в витой золотистой оправе делал его похожим на странноватую птицу.

– У вас отравление спиритом и признаки истощения сознания. Я ввел вам антидот и несколько укрепляющих препаратов, но постарайтесь не вставать некоторое время.

Кейн медленно повернула голову, оглядывая комнату, в которую ее принесли. На резном секретере возле кровати мягко светилась спирит-лампа: простой матовый шар в кованном держателе с растительным орнаментом, над дверью из красного дерева было небольшое полукруглое окно. Тяжелые портьеры закрывали единственное окно – круглое, заключенное в причудливую деревянную раму, на этой раме где-то сбоку была надпись «А+Л навсегда».

В этой комнате Кейн жила, когда была ребенком.

В кресле возле кровати сидел Атрес. Он снял китель, повесил на спинку стула, и казался усталым.

Кейн задержалась на нем взглядом всего несколько секунд и снова посмотрела на Лейбера:

– Что с Линнел?

Лейбер замялся, явно решая, отвечать ей или нет, и все-таки сказал:

– Ее состояние тяжелое, и она не приходит в сознание, но опасности для жизни нет. У нее… вы мастресса, Аннет, вы и сами понимаете, что такое повреждения от выброса.

Кейн, разумеется, понимала. Спирит наносил не только физические повреждения, он воздействовал на сознание, последствия от него могли быть непредсказуемыми. Линнел могла вовсе никогда не проснуться.

– Мы делаем все, что в наших силах, – добавил Лейбер, хотя в этом не было нужды. – Линнел сильная женщина. В данной ситуации остается только верить, что она справится.

К сожалению, как знала Кейн, не всегда и не все в мире решала сила.

Иногда подлость и умение ударить исподтишка были намного действеннее.

– Передайте жандармам, пусть усилят охрану, – хрипло сказала она. – То, что произошло в центральном узле, не случайная авария. Кто-то использовал разрушающий медиатор.

Она была в этом практически уверена. Красный паразит был слишком чуждым, не похожим на то, как выглядела бы болезнь или сбой валькирии, и он стал намного сильнее, когда закончилось действие часов Атреса. Медиатор времени не мог воздействовать на чистый спирит, но мог влиять на прибор, который им управлял, невольно замедляя заразу.

– Ричард сделал это, как только мы получили сигнал тревоги, – ответил Лейбер. – Госпожа Линнел приказала не поднимать панику и спустилась вниз с ключом от главной схемы.

Это было очень похоже на Линнел, попытаться все решить в одиночку.

– Как долго я была без сознания?

– Около двух часов, насколько я могу судить. Аннет, вам очень повезло, если бы вы не были мастрессой…

Он не договорил, и Кейн ответила, как могла мягко:

– Бросьте, Адам. Если бы я не была мастрессой, я вообще не оказалась бы там. Гости знают, что произошло?

Он снова помялся, потеребил пуговицу, опять решая, что может рассказать, и нервные быстрые движения его пальцев вопреки всему успокаивали. Доктор Лейбер всегда был не по-врачебному труслив:

– Мы предпочли не предавать случившееся огласке. Ричард связался с Цитаделью, они пришлют инспектора, но в том, что касается гостей…

Кейн прекрасно понимала, о чем он: гости Линнел не должны были узнать, что едва не побывали на грани смерти. Это могло стоить «Трели» слишком дорого, особенно теперь, когда платформа опустилась так низко.

– Вы все сделали правильно, – сказала Кейн. – Сообщите мне, когда Линнел придет в себя.

Она намеренно сказала «когда» вместо «если», и Лейберу хватило ума не пытаться ее поправить.

– Хорошо. Аннет, вам нужно отдохнуть. Если вам что-то понадобится, позовите меня. Я оставлю слугу у двери, – он повернулся к Атресу, видимо собираясь сказать, что Кейн требуется покой, и она решила вмешаться:

– Пусть Алан останется здесь. Мне спокойнее, когда он рядом.

Просьба Кейн определенно нарушала приличия, и Лейбер замялся, с сомнением глядя на Атреса. Впрочем, возможно, он просто не доверял чужаку:

– Вы уверены?

– В его присутствии я чувствую себя защищенной, – ответила она. – Все в порядке, Адам. Спасибо за помощь.

Это было почти грубо со стороны Кейн – заканчивать разговор так, но им с Атресом действительно нужно было поговорить без свидетелей, и чем раньше, тем лучше.

Возможно, Лейбер это понял, или же просто поверил, но он не стал задерживаться. Только собрал врачебные принадлежности в небольшой кожаный саквояж и, попрощавшись, вышел.

– Вы действительно чувствуете себя в безопасности рядом со мной? – нейтрально спросил Атрес, как только они с Кейн остались наедине.

– Разумеется, нет, – ответила она. – Я знаю, зачем вы остались сидеть у моей кровати, и я знаю, что вы такое.

– Я человек.

– Нет, Алан, – как можно мягче поправила она. – На самом деле уже нет. Вы – схематик. Вы знаете, что это означает?

– Я знаю, что это можно исправить.

Атрес казался спокойным, почти равнодушным, будто обсуждал какого-то постороннего человека. Наверное, подумала Кейн, ему дорого стоило это спокойствие. Пожалуй, она сама на его месте так бы не смогла.

– Медиатор – это система из четырех элементов, – сказала она. – Человеческой воли, схемы, которая заставляет спирит работать и придает ему необходимые свойства, сам спирит и предмет, который способен все это в себе соединить. Человек, когда активирует медиатор, отдает схеме команду действовать. Схема заставляет спирит работать. В момент, когда вы активируете медиатор, вы являетесь с ним одним целым, тем элементом, без которого схема неактивна. Чем лучше ваша с ней совместимость, тем лучше работает медиатор.

Он слушал внимательно, не перебивая, хотя Кейн не говорила ничего нового. Все это Атрес знал и сам.

– Иногда, – продолжила она, – это порождает так называемый феномен сверхсовместимости. Вы сонастраиваетесь с медиатором и схемой, которую он носит, и ваша воля встраивается в систему уже без вашего ведома. Так начинается сращение. Схема понемногу проникает внутрь, врастает в вас, как в продолжение медиатора – сначала завершает сонастройку, потом пропитывает тело спиритом, а после переносит часть себя непосредственно внутрь, все время поддерживая медиатор в активированном состоянии. И вы становитесь продолжением схемы.

– Этот процесс обратим, – сказал Атрес, и уверенность в его голосе была совершенно безусловной, непоколебимой. Что ж, в конечном итоге, он действительно был почти прав.

– Не совсем так, – поправила Кейн. – До последней стадии процесс можно прервать в точке расщепления – разбить единую систему на две: неработающий фрагмент схемы в теле человека и изначальный медиатор. Если потом медиатор будет уничтожен, вы снова станете обычным человеком. Механизм расщепления кажется довольно простым. Нужен только кто-то, кто способен оперировать спиритом через архетип, и точка расщепления.

И все же Атрес не хуже Кейн знал, что никто не лечил схематиков. Они просто пропадали: ночью к ним приезжал черный мобиль государственного спирит-контроля, а наутро соседи делали вид, что этих людей никогда не существовало.

– Я знаю, что точки расщепления находятся в Древних Городах, на земле, – сказал он. – Чтобы добраться до них, необходимо пройти прослойку Грандвейв. С моими ресурсами это осуществимо.

– Дело не в ваших ресурсах, – ответила Кейн. – И даже не в Грандвейв. Точки расщепления – это узлы Земли. Первая спирит-катастрофа превратила Землю в медиатор, узлы – части ее схемы. Никто не рискует их трогать, потому что боятся последствий. Вы всего один человек, Атрес, каким бы влиятельным вы ни были. А если пострадает точка расщепления, это может повлиять на жизни тысяч людей. Никто на это не пойдет.

– Никто, у кого есть другой выбор, – поправил он. – Вы могли рассказать Лейберу обо мне, но вы этого не сделали, потому что знаете – я единственный, кто способен спасти «Трель». Ради нее вы готовы рисковать, и ради Линнел Райт, разумеется. Я нужен вам, Кейн.

За всю свою жизнь помимо Атреса Кейн встречала лично только одного схематика, и тогда она тоже предпочла просто промолчать. Она тоже не выдала того человека, но и не помогла ему.

Но тогда это никак не было связанно с Линнел и с «Трелью».

– Вы нужны мне, а я нужна вам, Атрес. Ни одна другая мастресса не согласиться отправиться к точке расщепления. У нас обоих нет выбора.

За все время их недолгого знакомства он впервые посмотрел на нее с интересом:

– Вы торгуетесь, даже не зная, очнется Линнел Райт вообще и имеют ли договоры смысл?

– Да, – не стала спорить она. – Это называется надеждой, Атрес. Линнел очнется, и вы согласитесь на ее условия. Тогда я спасу вам жизнь.

Глава 2

В кабинете было холодно, и неприятно тянуло сыростью из приоткрытого окна. На «Трели» ослабили контроль за защитными сферами, стараясь сберечь больше мощности для двигателей, и облачная муть просачивалась на улицы, заливая их туманом.

Кейн было холодно, но она не просила закрыть окно, хотя ее тонкая белая шаль почти не грела.

– Вам холодно, Анна? – спросил инспектор Федерико Тольди, препарируя Кейн взглядом прозрачных, слегка навыкате глаз. Тольди сидел напротив за массивным деревянным столом Линнел и выглядел в точности таким же, каким Кейн помнила его во время их последней встречи два года назад.

Федерико работал следователем в Управлении по расследованию спирит-преступлений и тогда обращался к ней как к независимому эксперту.

– Последствия отравления миражом. Вы сами знаете, как это бывает, – пояснила Кейн, кутаясь в шаль, и чувствуя себя совершенно разбитой. Слабость не проходила вот уже несколько дней и никак не получалось согреться.

Все эти дни Линнел не приходила в себя, и это беспокоило все больше. Доктор Лейбер сделал все, что мог, и добавить ему было нечего. Оставалось только ждать.

– Со мной все в порядке, Федерико. Я готова ответить на ваши вопросы, – Кейн хотелось закончить с этим как можно быстрее.

Тольди не был первым, кто опрашивал ее – изначально аварией в центральном узле занималась местная жандармерия, но все же именно разговора с ним Кейн опасалась больше всего. Федерико был мастрессом на государственной службе. Он разбирался в схемах немногим хуже преподавателей в Университете, и любая нестыковка в показаниях, которую пропустили бы жандармы, для него стала бы очевидна.

– Расскажите все с самого начала. Как вы оказались на «Трели»?

У него была неприятная привычка смотреть словно сквозь собеседника, на которую Кейн никогда не обращала внимания раньше. Но раньше ей не было необходимости утаивать информацию.

– Мне позвонила Линнел и попросила приехать, – лгать об этом не имело смысла, и Кейн сказала правду. Тогда звонок шел по государственной линии, и его легко было проверить. Впрочем, проверять такие вещи у Федерико не было причин.

– Вы часто видитесь? – уточнил он, склонившись над блокнотом. Белесые, почти бесцветные волосы упали Тольди на лицо, и он привычным жестом поправил их, чтобы не мешали.

– Нет, мы не встречались пять лет, – спокойно ответила Кейн.

– Это долгий срок. Вы знаете, зачем она пригласила вас на прием?

– Полагаю, это касается «Трели». Платформа опустилась слишком низко, и у Линнел нет денег на ремонт. Думаю, она хотела обратиться ко мне за помощью.

– Думаете, ее интересовали ваши деньги? – Тольди задавал вопросы так, словно заполнял пункты в списке, размеренно и почти небрежно, но это была мнимая небрежность. Кейн знала его как человека, который никогда не упускал из виду деталей.

– Федерико, вы прекрасно понимаете, что у меня нет таких средств. Но у меня есть связи, и я знаю множество полезных людей. Думаю, Линнел интересовало это.

Тольди сделал еще несколько пометок в блокноте:

– Вы собирались ей помочь?

– Разумеется. Мы с Линнел выросли вместе. Я несколько лет жила на «Трели», когда была ребенком. Это место много значит для меня.

– Вы признаете, что вы пристрастны? – Тольди несколько раз постучал колпачком ручки по блокноту, словно пытаясь найти в ее словах подвох.

– Да, – ответила Кейн. – Я не отрицаю, что для меня это личное. Тем более теперь, когда Джеймс Стерлинг собирается купить платформу, и авария ему выгодна.

Тольди замер на несколько секунд, будто пес, который учуял добычу, а потом подчеркнуто аккуратно перевернул страницу:

– Вы считаете, что он может быть замешан в аварии?

Он спрашивал совершенно бесстрастно, и все же Кейн поняла, что именно в тот момент начался настоящий допрос.

На самом деле она не думала, что Стерлинг стоял за аварией на «Трели». Едва ли он стал бы использовать паразита, пока сам находился на платформе. Тот, кто чуть не разрушил центральную спирит-схему, планировал уничтожить «Трель» вместе со всеми жителями.

Кейн считала Стерлинга ублюдком, но вряд ли он был способен хладнокровно убить несколько тысяч человек.

– Я считаю, что это возможно, – тем не менее, сказала она. – Авария могла снизить рыночную стоимость платформы. У Джеймса Стерлинга был мотив.

– Это серьезное обвинение. Вы уверены, Анна? – перо на кончике ручки тихо скрипнуло о бумагу, будто поставив галочку, а Тольди вопросительно посмотрел на Кейн.

– В том, что считаю так – да, – нейтрально ответила она.

Тольди вряд ли верил ей, но он не имел права игнорировать показания. Тем не менее, он читал отчеты жандармов, и видел остатки медиатора разрушения собственными глазами. Паразит, который проник в валькирию, не был создан, чтобы «снизить рыночную стоимость», он был заточен на полное разрушение центрального узла.

Кейн подозревала, что это все равно было связано со Стерлингом. Купив собственную платформу, он получил бы доступ к новым ресурсам и место в сенате, и многим это не нравилось. Возможно, среди этих людей были те, кто готов был уничтожить «Трель», лишь бы она не досталась никому.

Обвинив Стерлинга, Кейн могла ненадолго помешать его попыткам объявить Линнел недееспособной и купить платформу, а это – пусть косвенно – но могло защитить «Трель» от повторной аварии хотя бы на время.

– Когда вы узнали, что в центральном узле произошла авария? – спросил Тольди, сделав несколько пометок в блокноте.

– Тогда же, когда и все остальные на платформе, я увидела поток спирита в небе.

– Вы сразу поняли, что это авария в центральной схеме? – уточнил он.

– Федерико, я не слишком разбираюсь в механике платформ, – честно признала Кейн. – Но я прекрасно знаю, что если в воздухе колонна спирита – это плохо.