Сказки жизни. Новеллы и рассказы

* * *

"Да как же теперь выбраться из позорной ситуации? Ведь полнейший тупик! Я чувствую себя перед Эви мерзавцем и последней скотиной и готов разбить монитор, видя, что Токс опять к ним подкрадывается! Заварить такую восхитительную кашу, и в ней же захлебнуться, как в болоте… Размечтался о какой-то необыкновенной сенсации, славы дураку захотелось… Страшно подумать, неужели все это – про меня, и все правда? Эви явно избегает оставаться со мной в лаборатории, если Рона нет поблизости. А когда-то я был ей совсем не противен." – профессор нервно взъерошил волосы и перевернулся на другой бок. Он давно не знал, куда глаза спрятать, находясь рядом с ней. Вот чудные дела!

Пока малышка Ивэ, повзрослев, не расцвела так неожиданно, профессор особенно не смотрел на Эви и много лет не замечал, насколько она соблазнительна, но теперь… Не случайно он прятался в своем кабинете, сопя и поглядывая украдкой на монитор во время бесчинств Токса на поляне, в полной мере отождествляя себя с ним. "А как славно это было бы в реальности! К тому же Эви не одарит его несносным потомством, как троица бывших жен. Но мечты – мечтами, а необходимо срочно найти выход из безумной ситуации. На карьере точно придется поставить крест, но тут не до карьеры – под разоблачение и суд не попасть бы! Конечно, можно изображать бодрый юмор, абстрагируясь от выходок Токса или прикидываться рассеянным кабинетным ученым, вроде не от мира сего, тем более что в шестьдесят лет довольно смутно помню, каким был в четырнадцать, но кого я надеюсь обмануть? Неужели я затеял все ради тайного желания снова увидеть себя молодым красавцем – покорителем женщин? И в этом была по сути моя цель? Ужас… В такое зеркало я никогда в жизни не смотрел."

И профессор решился. У него есть еще целая неделя – за это время надо попытаться отключить часть видеокамер и сочинить для Эви и Рона правдоподобное объяснение своему отсутствию. Но придумать его пришлось буквально за несколько секунд, когда наутро он услышал категорическое заявление Эви о том, что она уходит из лаборатории. Это не стало для профессора полной неожиданностью и все же повергло в смятение. Он чуть помедлил, не глядя на нее и собираясь с мыслями… "Эви, я не в праве, да и не смею тебя отговаривать, но очень прошу – останься до моего возвращения, потому что мне необходимо уехать на какое-то время. Вчера я получил сообщение, что тяжело заболел мой младший сын. Его готовят к серьезной операции, и бывшая жена требует, чтобы я срочно приехал и морально поддержал ее и мальчика. И неизвестно, как пойдут дальше дела… А потом ты будешь совершенно свободна!" Он чуть не добавил "в своем выборе", но взглянув на окаменевшее лицо Эви, сразу осекся и отвел глаза… Она лишь молча кивнула.

Глава 4

А Рон исчез. Его не было ни в лаборатории, ни дома, и на сообщения он не отвечал, наглухо отключившись. Сначала Эви даже обиделась, недоумевая и не слишком беспокоясь, но, когда муж не появился и к ночи, она вдруг сильно запаниковала. Вспомнила его бледное изнуренное лицо последних дней и с замирающим сердцем отправила запрос в Службу Мониторинга. Полученный вскоре ответ ошеломил ее – чип Ронни с запекшейся кровью обнаружился на берегу моря, возле мэгнит-вей, ведущего к южному полушарию. С ним случилась беда! Неужели убит? Такие бессмысленные жестокости еще встречались, но крайне редко, и верить в это не хотелось. Или Ронни тоже все настолько опротивело, что он решил сбежать? Не от нее, нет! – в этом она ничуть не сомневалась, а от профессора и его Эксперимента. Скорее всего так… Но он молчун, и не зная, как объяснить свой поступок, просто тихо исчез, тем более что шеф надолго уехал по семейным делам. Кто бы мог предположить в профессоре столь трогательную сентиментальность? Но может быть, Ронни у своих родителей, которых давно собирался навестить?

Глубоко вздохнув и мысленно сосчитав до десяти, Эви вызвала на браслете код свекрови, а на лице – безмятежную улыбку. С матерью Рона она была в хороших отношениях, поэтому как ни в чем ни бывало, приветливо защебетала о разных пустяках… В разговоре свекровь поинтересовалась настроением сына, которое беспокоило ее в последнее время – значит, она ничего не знала о его исчезновении. Оставалось надежда, что рано или поздно Рон отыщется в Центре Реабилитации Беглецов, как это обычно бывает с людьми в случае подобных срывов. Интуиция подсказывало Эви, что надо не отчаиваться, а спокойно подождать.

* * *

До ближайшего рейса на Парадиз оставалось всего пять дней – в последние годы экспедиции переселенцев отправлялись все чаще. Но Ронни заказал билет из числа постоянно забронированных для сотрудников нескольких лабораторий и успел немного подготовиться. Жаль, что невозможно достать хоть какое-нибудь оружие. Он с завистью вспоминал прочитанные истории из давних времен – как легко было тогда осуществить наказание подлеца! А сейчас… Даже простого лазерного пистолета у него нет. Хорошо, что в некоторых домах еще сохранились от бабушек кухонные ножи. И у них, наверняка, должен быть – Эви любила изредка приготовить «живой» салат из настоящих овощей, необыкновенно вкусный! "Ну, что ж, гурман… Вот и узнаешь, на что ты годен в этой жизни? А других вариантов и нет. По крайней мере перед Эви будешь слегка оправдан и умрешь не в полном позоре."

Войдя в салон регистрации "космического челнока", Рон неожиданно вздрогнул, увидев поверх других голов до отвращения знакомый «ежик» с глубокими залысинами и через секунду – излом вскинутой брови над удивленно округлившимся глазом. Несколько мгновений они безмолвно смотрели друг на друга, и лицо профессора быстро меняло свое выражение, до жути напоминая Токса, когда он принимал воинственную позу "не приближайся!" Рон и не думал подходить, но застыл на месте, как загипнотизированный – его оцепеневший мозг был не в силах дать команду ногам…

Лишь через несколько секунд, оторвав взгляд от профессора и сбросив наваждение, Рон быстро вышел. Он плохо понимал, куда теперь идет, и еще меньше – что происходит? Но каков лжец! Тяжело больного ребенка выдумал, подонок! Наверно, Рону надо вернуться в лабораторию, и не вызвав подозрений у Эви, попробовать выяснить, не знает ли она о поездке профессора больше, чем тот сообщил ему? Но похоже, что и ей ничего не было известно о тайном путешествии шефа. Видимо, тот отправился организовать отселение своего буйного «сынка», и ведь надо же, чтобы так угораздило – попасть с ним на один рейс! Давно надо было слетать и разом покончить со всем, а он все медлил трусливо, ожидая чуда… А сейчас остается только бежать, не оглядываясь – но куда?

Мысль отправиться к родителям, действительно, промелькнула у Рона, но в этом взвинченном состоянии, после встречи с шефом, ему нельзя показываться близким. И вообще, никто не должен знать, где он будет находиться, хотя бы первое время. Маникюрные ножницы Эви вполне подойдут для того, чтобы выковырнуть из руки ненавистный вживленный чип. И где-то у них был регенерирующий спрей? Да, вот он. Теперь, кажется, всё собрал. Сообщение Эви он пошлет чуть позже, когда соберется с мыслями и определится с будущими планами, а сейчас – в путь! Хотя Рон еще толком и не решил, куда отправится… Можно найти работу на подземных плантациях пищевых водорослей или грибов, или по синтезированию белков – он же биолог. Или поехать в Антарктиду, где производят искусственные льды для поддержания климата, или в Австралию, где клонируют домашний скот. Что-нибудь придумается, главное – скорей подальше отсюда, и чтобы людей было поменьше, а то он стал превращаться в откровенного мизантропа. Рон очень надеялся, что со временем Эви его поймет и не слишком осудит, он постарается ей все объяснить, когда хоть немного успокоится. А успокоиться ему и сейчас не мешало бы, он даже не подумал, как без чипа пересечь континентальную границу? Вот что значит – целыми днями видеть перед собой джунгли далекого Парадиза и почти оторваться от земной реальности. Да, нервы у него совсем на пределе…

Глава 5

Эви сидела в полном одиночестве в лаборатории перед монитором, и привычно поморщившись, готовилась наблюдать ежедневную сцену на поляне. Вдруг необычное поведение Инора и Ивэ заставило ее вглядеться повнимательней. Ивэ настойчиво звала своего бойфрэнда в глубь леса, даже за руку за собой упорно тянула – что такое? Неужели додумалась наконец, что надо спрятаться? Но все оказалось еще интереснее – Инор стал отламывать от дерева толстую ветку и быстро обрывать с нее листья. Вот чудеса, он мастерил орудие защиты! А Иве, пошарив в траве, подняла с земли небольшой камень. Эви даже захлопала в ладоши и весело крутнулась на стуле. Ах, жаль, что Ронни нет рядом, вот бы он удивился и порадовался вместе с ней! Так-так… И что же дальше? Ивэ с Инором как обычно улеглись на поляне, но не ласкались, а напряженно замерли, ожидая появления Токса. Вскоре их враг действительно мелькнул в кустах и начал приближаться, впрочем, не особенно таясь, совершенно уверенный в своей силе. Эви заметила, как напряглась рука Инора, сжимая дубинку…

Но вдруг – кто это?! – профессор Скотт в несколько прыжков настиг крадущегося Токса, зверем бросился ему на спину, и сжав руки на горле, повалил на землю! Недаром шеф часами занимался на тренажерах и беговой дорожке, чтобы держать себя в хорошей форме, и часто говорил им: "Ученый обязан жить долго, чтобы увидеть результаты своей работы, и нынешний возраст 100–120 лет – не предел для человека." Но рухнувший от неожиданности Токс, быстро вывернулся и мощно ринулся на уже запыхавшегося профессора. И тут подскочивший Инор стал весьма ощутимо, судя по звуку, колотить Токса палкой по спине! Эви радостно вскрикнула, и вскочив со стула, опять захлопала в ладоши, почти приплясывая. "Эх, Ронни, Ронни! Ну, где же ты? Такое зрелище пропустить! Но странно, что шеф, как последний дикарь, решил голыми руками… Хоть бы шприц со снотворным или шокер припас! Видно, и у него от нервотрепки мозги переклинило."

"До чего же она хороша, милая моя девочка!" – войдя незамеченным, Рон стоял в дверях и счастливо улыбался, глядя на жену. Почувствовав истосковавшийся любящий взгляд, Эви обернулась, и просияв, кинулась обнимать его. Прижалась к Рону, ласково потянулась губами к его похудевшей небритой щеке и тихонько шепнула возле уха: " Ты хотел куда-то уехать? Я – с тобой."

Теперь на шефа крепко наседал Токс, а Инора с Ивэ нигде не было видно. Можно было, конечно, нажать кнопку экстренного вызова охраны заповедника, но сам профессор всегда настаивал на полнейшей тайне и чистоте своего Эксперимента и проведении его в строго естественных условиях. Что ж, условия там на поляне были естественны – лучше и мечтать нельзя! – а результатов им ждать необязательно, хоть и любопытно. Но пусть шеф сам разбирается со своим творением, они в свидетели не нанимались. Эви выключила мониторы и свет в лаборатории, бросила на стол кодовую ключ-печатку, и Рон закрыл за ними тяжелую дверь.

* * *

Они мчались в салоне мэгнит-вей… Смотреть в окно при такой скорости не имело смысла, к тому же Эви сразу начинало укачивать. Она закрыла глаза и положила голову на плечо мужа. Рон взял ее руку и поглаживал время от времени, непривычно счастливый… После стольких переживаний они наконец вернулись друг к другу и всю сегодняшнюю ночь были неразлучны. Но сечас сидели молча, не зная – о чем разговаривать, и надо ли? Не о стыдной же тайне, унесенной из лаборатории и изрядно отравившей им существование. И без того они обречены всю жизнь помнить о ней. А что говорить о сыне, навестить которого они отправились, ухватившись за эту мысль, как за путеводную соломинку, тем более не знали…

Мальчик слишком отдалился от них за прошедшие в колледже три года. Эви едва признавалась себе, что те двое взрослых детей, оставшиеся на маленькой поляне, стали ей гораздо ближе и едва ли не дороже родного сына. Иногда она думала, а правильно ли поступила, когда с умилением и завистью глядя на самку гориллы с девочкой на руках, решилась на суррогатную беременность – ведь многие это делают. Или надо было, как неизбежное, принять свою бездетность? Возможно, если бы она сама выносила и родила ребенка, а не заглядывала изредка в бокс к эмбриону, ее отношения с сыном были бы иными, а теперь он растет фактически чужим человеком. Даже живя вместе с ними, уходил в бесконечные виртуальные игры. Он редко снимал очки-мониторы и с таким уплывающим взглядом и раздражением оборачивался на голос родителей, что было трудно понять – в какой из реальностей он находится.

Ронни тоже прикрыл глаза и от нечего делать плавал в необъятных волнах Инфо-Океана, рассеянно просматривая новости. Вдруг он дернулся всем телом и больно стиснул руку жены. Эви вскинулась, испуганно глядя на него. Рон молча коснулся синхронизатора мыслей на своем браслете, и перед ее глазами возникло это сообщение с огромным фото – "Загадочная и чудовищная сенсация! Сегодня утром в заповеднике на планете Парадиз было найдено изуродованное тело профессора Скотта, много лет возглавлявшего лабораторию по космической адаптации переселенных приматов. Вблизи от места его гибели охрана обнаружила трех подростков-дикарей с неадекватным поведением, не реагирующих на человеческую речь! Начато расследование жестокого убийства и генетическая экспертиза неизвестных. Внимательно следите за нашими подробностями!"

ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА?! Впечатавшись в кресла похолодевшими спинами, Эви и Рон с немым ужасом смотрели друг на друга… И вместе с затопляющим душу отчаянием при мысли о том, что неизбежно ожидало их ЗДЕСЬ, край сознания остро пронзила мысль – а что же будет с ними, которые остались ТАМ?

Негоцианты. Одноактная пьеса

Картина первая.

Богато обставленная комната в доме неаполитанского купца Рикардо. Хозяин сидит за столом, и обхватив голову руками, читает свиток документа. Входит его жена Оливия.

– Мой друг, ты чем-то озабочен? Досадой хмурится чело…

– Увы, есть повод – нынче с почтой мне скверное пришло письмо.

Антоньо помнишь ли из Пизы?

– С кем неразлучны с детских лет?

– …мы, словно братья, были близки, деля и шалость, и ответ…

(тяжело вздохнув, отбрасывает свиток письма)

Достигли многого, бесспорно, природной хваткой и умом.

Тому свидетельство – просторный и полный роскоши наш дом,

и грузы пряностей восточных, спешащих в трюмах кораблей

удачу и доход упрочить, и уваженье к нам людей.

Мелькали годы чередою, и жизнь нас с другом развела…

А позже, слышал стороною – его расстроились дела. И вот письмо…

(в волнении ходит по комнате)

За ту оплошность похмельем горьким поплачусь.

О, как я мог неосторожно просватать дочь!

Как откажусь от слова, данного сердечно

над колыбелью, при жене?

Зачем доверился беспечно – прощенья нет моей вине! —

порыву дружеских объятий, когда помолвили дитятей,

и разум не сказал – остынь!

Кто знал, что наш любимый сын так рано этот мир покинет?

Прости, Оливия, я вновь, коснувшись раны, в том повинен.

Не губы искусал бы в кровь, полжизни отдал бы за средство,

чтоб уберечь плоды трудов, последней дочери наследство,

от разоренных хитрецов!

Оливия огорченно всплескивает руками:

– Про данное в дни дружбы слово он вдруг напомнил, не шутя?

– Да, сколь учтиво – столь сурово, и ловкой кошкой обходя

все острые углы… А также – почтительней не написать –

он просит сыну в доме нашем гостеприимство оказать.

Как быть мне, клятвы не нарушив? Солгать, что нет в живых?

– Молчи!!!

– Купцы везде глаза и уши имеют – сможет уличить…

(размышляя, опускается в кресло)

Поступим так… В большом смущеньи

их извещу, что наша дочь заметно не в себе,

к ученью умом не годна, ей невмочь

двух строк прочесть, вести беседу —

дичится бедная гостей,

сидеть пристойно за обедом,

лицом же – не сыскать чудней.

Возьмем дурнушку-судомойку

иль прачку, видом поглупей…

Пускай жених, не в меру бойкий

хоть век любезничает с ней,

спешит к венцу и ждет добычи,

сжав обязательства тиски.

Чтя с медом на устах обычай,

нас не позволю провести,

бессонным Цербером на страже.

"Сам защищусь я от врагов,

а от друзей помилуй Бог." –

верней пословицы не скажешь!

(в изнеможении откидывает голову на спинку кресла)

Картина вторая

Комната в доме купца Антонио. Хозяин восседает в кресле.

Рядом его сын Микеле и племянник Джованни.

– Итак, любезный мой Джованни, мне отплати за доброту.

Ну, что ты замер изваяньем? Не бойся! К делу перейду.

О плате я не зря напомнил – тебя, как сына воспитал.

Пришел теперь черед исполнить почтенья долг.

Я рассчитал, что ты прекрасно роль сыграешь

взамен Микеле – как жених и мой наследник.

Обещай же таить все от ушей чужих, уста замкнув!

И без протестов мне повинуясь – как отцу,

ты эту, с придурью невесту сведешь в Неаполе к венцу.

Микеле будет провожатым, полу-родней, полу-слугой,

а то без рвения, пожалуй, решишь наказ исполнить мой.

(Джованни делает неопределенный жест, словно оправдываясь)

Ну, полно, не грусти! Беспечно всю жизнь в довольстве проведешь,

от разоренья дом спасешь, и я должник твой буду вечный.

Почаще будь с девицей рядом, гляди умильно – ведь не зверь,

ужом крутись вокруг – поверь, нас ждет завидная награда!

А для сердечных ты утех найдешь подружку, как у всех.

Чтоб молока глотнуть парного, не покупают всю корову.