Богач, бедняк. Нищий, вор

Клод снова дотронулся до плеча солдата:

— У меня редкая глазная болезнь. Я вижу только отсюда. Если я пересяду, у меня перед глазами все поплывет, и я не отличу Эррола Флинна от Лоретты Янг.

— Сходи к окулисту, — посоветовал солдат.

Девушка расхохоталась. Смех звучал как бульканье воды. Солдат тоже заржал, довольный своим остроумием.

— Нехорошо смеяться над чужим несчастьем, — возмутился Том.

— Особенно сейчас, когда идет война и вокруг столько героев-инвалидов, — подхватил Клод.

— Какой же вы после этого американец? — В голосе Тома зазвенели нотки оголтелого патриота. — Я вас спрашиваю: какой вы после этого американец?

— А ну валите отсюда, ребята, — обернулась к ним девушка.

— Должен вас предупредить, сэр, вы будете лично отвечать за слова вашей приятельницы, — сказал Том.

— Не обращай на них внимания, Анджела, — высоким тенором сказал солдат.

Некоторое время ребята молчали, потом Том пискливо крикнул, подражая японцу:

— Моряк, сегодня вечером твой умирай! Американский собака, сегодня вечером моя отрежет тебе твоя…

— Попридержи свой паршивый язык, — повернул к нему голову солдат.

— Готов поспорить, он храбрее Эррола Флинна, — не унимался Том. — У него дома целый ящик медалей, но он их не носит из скромности.

Солдат разозлился по-настоящему:

— Заткнетесь вы наконец или нет? Мы пришли смотреть кино.

— А мы — потискаться. — И Том нежно потрепал Клода по щеке. — Верно, секс-бомбочка?

— Обними меня покрепче, дорогой, — театрально простонал Клод. — У меня титьки стоят.

— Я — на небесах, — сказал Том. — Кожа у тебя, как попка младенца.

— Ну хватит! — взорвался солдат и вынул наконец руку из-под блузки девушки. — Убирайтесь отсюда!

Несколько человек в зале обернулись и зашикали.

— Мы заплатили деньги за эти места и никуда не уйдем, — заявил Том.

— Это мы еще посмотрим. Я позову билетера. — Солдат встал. Ростом он был около шести футов.

— Сядь, Сидней. Наплюй на этих сопляков, — сказала девушка.

— Я уже говорил тебе, Сидней, ты лично ответишь за слова своей приятельницы. Предупреждаю в последний раз, — сказал Том.

— Билетер! — на весь зал крикнул солдат, повернувшись лицом к последнему ряду, где под светящимся табло «Выход» одиноко дремал человек в потертой униформе с позументами.

— Ш-ш-ш, — послышалось со всех сторон.

— Вот это настоящий воин! — заметил Клод. — Он уже зовет подкрепление.

— Садись же, Сидней. — И девушка дернула солдата за рукав. — Они просто валяют дурака и тебя заводят.

— Застегни блузку, Анджела, — сказал Том. — Титьки торчат. — И встал на случай, если солдат ударит первым.

— Сядь, пожалуйста, — вежливо попросил его Клод, увидев, что билетер идет к ним по проходу, — сейчас в картине самое интересное, и я не хочу пропустить.

— Что здесь происходит? — подойдя к ним, спросил билетер, человек лет сорока с усталым, изможденным лицом. Днем он работал на мебельной фабрике, а вечерами — в «Казино».

— Выведите их отсюда, — потребовал солдат. — Они ругаются в присутствии женщины.

— Я только попросил его снять берет, верно ведь, Том? — сказал Клод.

— Совершенно верно, — подтвердил тот. — Обыкновенная вежливая просьба. У него редкая глазная болезнь.

— Чего-чего? — озадаченно переспросил билетер.

— Если вы сейчас же не выведете их отсюда, будут неприятности, — пригрозил солдат.

— А почему бы вам, ребята, не пересесть на другое место? — спросил билетер.

— Он же объяснил, — сказал Клод. — У меня редкая глазная болезнь.

— И у нас свободная страна, — заявил Том. — Платишь деньги и садишься где хочешь. Он думает, он кто? Адольф Гитлер? Тоже мне шишка! Напялил военную форму и задается! Держу пари, ни одного японца и в глаза не видел — сидел в Канзас-Сити, что в Миссури. А теперь приперся сюда и подает плохой пример американской молодежи — у всех на виду тискает девушку. А еще в форме!

— Если вы сейчас же этих типов не выведете, я их измордую, — глухо произнес солдат, сжимая кулаки.

— Ты оскорбил человека, я слышал собственными ушами, — сказал билетер Тому. — В нашем кинотеатре это не пройдет. Убирайся!

Теперь уже возмущался почти весь зал. Билетер нагнулся и схватил Тома за рукав. Почувствовав его сильную руку, Том понял: с этим типом связываться не стоит. Он встал.

— Идем, Клод. — И, обращаясь к билетеру, добавил: — Хорошо, мистер, мы уйдем. Мы не хотим скандала. Но вначале верните нам деньги за билеты.

— И не надейтесь.

— Я знаю свои права, — снова усаживаясь на место, заявил Том и, заглушая пушечную стрельбу на экране, звонко крикнул на весь зал: — Ну давай, бей меня, скотина!

— Ладно-ладно, — вздохнул билетер, — отдам я вам ваши деньги, только катитесь отсюда поскорее.

Ребята поднялись. Том с улыбкой посмотрел на солдата:

— Я тебя предупреждал. Буду ждать на улице.

— Иди скажи своей мамочке, пусть сменит тебе пеленки, — ответил солдат, с маху опускаясь в кресло.

В фойе билетер из собственного кармана выдал каждому по тридцать пять центов и взял с ребят расписки, чтобы потом предъявить их владельцу кинотеатра. Том подписался фамилией учителя алгебры, а Клод — фамилией президента банка, с которым имел дело его отец.

— И чтобы я вас больше здесь не видел! — пригрозил билетер.

— Это общественное место, — сказал Клод. — Только попробуйте не пустить! Будете отвечать перед моим отцом.

— А кто твой отец? — с беспокойством спросил билетер.

— Придет время — узнаете, — угрожающе ответил Клод.

Ребята, торжествуя, вышли из фойе. На улице они хлопнули друг друга по спине и разразились громким хохотом. До конца картины оставалось полчаса. Они зашли в соседнюю закусочную и на деньги, полученные от билетера, заказали по куску пирога и по чашке кофе. Радио за стойкой вещало об успехах американской армии в Германии и о том, что верховное немецкое командование, вероятно, решит отвести войска к Альпам, чтобы стоять там насмерть.

Том слушал, недовольно скривив по-детски круглое лицо. Он ничего не имел против войны как таковой, но его тошнило от всех этих идиотских разглагольствований о самопожертвовании, идеалах и «наших храбрых ребятах». Его в армию им никогда не заманить.

— Эй, красотка, — окликнул он официантку, сидевшую за стойкой и полировавшую ногти, — вы не могли бы завести какую-нибудь музычку? — Он был по горло сыт патриотизмом, которым его пичкали дома Рудольф и Гретхен.

— Разве вас не интересует, кто победит в нашей войне? — томно взглянув на ребят, спросила официантка.

— А у нас белые билеты. Редкая глазная болезнь, — ответил Том, и они с Клодом снова громко захохотали.

Сеанс окончился, они стояли в ожидании у дверей кинотеатра. Зрители начали выходить. Том сохранял самообладание и стоял совершенно неподвижно, надеясь, что солдат не ушел, не досмотрев фильма. Он отдал Клоду наручные часы — боялся их разбить. Клод с потным и побледневшим от возбуждения лицом нервно расхаживал по тротуару.

— Ты уверен? Ты абсолютно уверен? — то и дело спрашивал он Тома. — Уж слишком этот гад здоровенный. Я хочу, чтобы ты был абсолютно в себе уверен.

— За меня не беспокойся, — сказал Том. — Главное — держи толпу на расстоянии. Мне нужно место, чтобы развернуться. — И, прищурившись, добавил: — А вот и он.

Солдат и девушка вышли на улицу. Солдату на вид было года двадцать два — двадцать три. Лицо рыхлое, угрюмое. Он был полноват для своих лет, и гимнастерка чуть оттопыривалась на преждевременно появившемся брюшке. Тем не менее он производил впечатление крепкого парня. У него не было нашивок на рукаве и не было орденских ленточек. Он по-хозяйски держал девушку за локоть, выводя ее из толпы.

— Пить охота, — сказал он своей подружке. — Выпьем по паре пивка?

Том загородил ему дорогу.

— Это опять ты, — раздраженно буркнул солдат. На секунду он остановился, затем, толкнув Тома грудью, двинулся дальше.

— А ты не толкайся, — хватая его за рукав, сказал Том. — Все равно не уйдешь.

Солдат в изумлении замер и смерил его взглядом. Том был по меньшей мере дюйма на три ниже его, этакий белокурый ангелочек в старом синем свитере и кедах.

— А ты, как я вижу, бойкий малыш, — заметил солдат. — Ладно, не путайся под ногами. — И он отстранил его рукой.

— Кто ты такой, чтобы толкаться, Сидней? — Том резко ткнул его ладонью в грудь.

Вокруг начал собираться народ. Солдат покраснел от злости:

— Убери руки, мальчик, а то я сделаю тебе больно…

— Чего это ты, сосунок? — удивилась девушка. Перед выходом из кинотеатра она успела снова накрасить губы, но на подбородке оставались размазанные поцелуями следы помады. То, что они привлекли внимание стольких людей, было ей неприятно. — Если ты решил пошутить, то это вовсе не смешно.

— Это не шутка, Анджела, — пригрозил Том.

— Прекрати, Анджела, — сказал солдат.

— Я требую, чтобы твой самец извинился, — настаивал Том.

— По крайней мере, — вставил Клод.

— Извинился? За что? — недоуменно спросил солдат, обращаясь к группе любопытствующих вокруг них. — Эти парни, наверное, с приветом.

— Либо ты извинишься за то, как твоя девушка разговаривала с нами в кино, либо пеняй на себя, — твердо сказал Том.

— Пошли, Анджела, мы же хотели выпить пива. — Солдат повернулся, чтобы уйти, но Том вцепился ему в рукав и с силой дернул его на себя. Послышался треск лопнувшей по шву ткани. Солдат поглядел через плечо на дыру. — Эй, маленький мерзавец, ты же порвал мне форму!

— Я сказал, что никуда ты не пойдешь. — И Том как бы отступил, распластав руки и раздвинув пальцы.

— Я никому не позволю рвать мою форму, — сказал солдат. — Никому, кто бы он ни был. — И размахнулся.

Том сделал шаг вперед, и удар пришелся ему в левое плечо.

— О-о, — громко застонал он, схватившись за плечо и согнувшись пополам, как будто от невыносимой боли.

— Вы видели? — повернулся Клод к толпе. — Вы видели, как этот солдат ударил моего друга?

— Послушай, парень, — обратился к солдату седой мужчина в плаще. — Не смей его бить, он же совсем ребенок.

— Да я его просто легонько шлепнул, — начал виновато оправдываться солдат. — Он пристает ко мне уже целую вечность…

Том неожиданно выпрямился и снизу ударил солдата кулаком в челюсть, но не слишком сильно, чтобы не отбить у него охоту к драке. Теперь солдата уже ничто не могло остановить.

— Хорошо, малыш, ты сам напросился.

И он двинулся на Тома. Тот подался назад. Вместе с ним отступила толпа.

— Посторонитесь, — тоном рефери потребовал Клод. — Дайте людям место.

— Сидней, — пронзительно завизжала девушка, — ты убьешь его!

— Не волнуйся. Я его чуть-чуть отшлепаю, — ответил солдат. — Научу уму-разуму.

Том извернулся и левой рукой нанес солдату короткий удар по голове, а правой с силой саданул в живот. Солдат охнул, а Том отскочил назад.

— Возмутительно, — заметила какая-то женщина. — Здоровый мужик, а связался с ребенком. Нужно немедленно прекратить это безобразие.

— Ничего страшного, — сказал ее муж. — Он пообещал, что шлепнет его пару раз, и все.

Солдат медленно замахнулся правой рукой. Но Том поднырнул под нее и кулаками ударил в мягкий живот. От боли солдат согнулся, и Том тотчас обхватил его лицо своими руками. Сплевывая кровь и вяло размахивая руками, солдат попытался выйти из клинча. Том снисходительно разрешил ему обхватить себя, но тут же свободным правым кулаком прицельно ударил по почкам. Солдат пошатнулся, медленно опускаясь на колени, и сквозь заливавшую глаза кровь невидящим взглядом уставился на Тома. Анджела заплакала. Толпа молчала. Том отступил назад. Он даже не запыхался, только на щеках под нежным светлым пушком проступил легкий румянец.

— Боже мой, — прошептала женщина, та самая, что недавно призывала прекратить это безобразие, — а ведь по виду совсем дитя.