О доцентах с любовью

– Ну… – тянет он с умным видом, – разные есть способы.

И вдруг начинает смеяться:

– Эколог, какой ты смешной. Видел бы ты своё лицо! Как будто я тебе про операцию на сердце рассказываю! Давай отвёртки! Там же, где мышку брал.

А я смотрю на его лицо и не понимаю, что он говорит. Когда он засмеялся, я пропал. Совсем. Ничего не вижу, кроме его смеющихся глаз. А, ну ещё улыбку. И губы. Интересно, какие они на ощупь, эти губы? А на вкус? А Денис Петрович уже не смеётся, тоже на меня смотрит. Прямо в глаза, прямо в душу. Секунда. Две. Три… Не могу отвернуться.

– Эй, эколог, алё. – Слышу, как в тумане, его голос чуть с хрипотцой. – Отвёртки, говорю, неси. Там, где мышку брал.

Я прихожу в себя, достаю набор отвёрток и передаю ему. Мой ноутбук безжалостно переворачивают и заведующий приступает к вскрытию. Я всё также стою возле тумбочки и вытянув шею пытаюсь разглядеть, что там с моим сокровищем происходит.

– Иди сюда, эколог, я не кусаюсь. Садись рядом и посмотри на работу мастера.

Оттенок бравады в голосе Дениса Петровича? Хм, звучит сексуально. Блин, не правильный поворот мыслей. Подхожу, придвигаю стул и сажусь рядом.

– А информация сохранится? – спрашиваю я несмело, вспомнив про свою многострадальную статью.

– Угу. Не переживай, – говорит заведующий, не отрываясь от выкручивания винтиков. А потом добавляет: – Слушай, эколог, я всё тебя спросить хотел, ты чего в наш вуз пришел? Чем твой старый тебе не угодил?

– Ну, тут всё просто. У вас здесь зарплата выше и ездить ближе, да и… так…

– Что так?

– Да нет, ничего. Просто.

Заведующий ничего больше не говорит. Я тоже. Ну а что? Не буду же я ему рассказывать, как Егор весной припёрся ко мне на работу отношения выяснять, устроил сцену ревности возле проходной, которую видели и студенты, и коллеги, и вообще все, кому не лень. Я не знаю, поползли тогда слухи или нет, до меня они не доходили. Но я решил, что это как раз тот момент, когда стоит решиться на переход в другой вуз, в который я давно уже, кстати, хотел перейти.

Денис Петрович достаёт пепельницу. Курить, что ли будет? Не положено вроде в кабинете. А, нет, он в неё винтики складывает, от моего ноута. Прикольно. Наклоняюсь ближе к ноуту, чтобы лучше видеть процесс, и случайно задеваю коленкой бедро заведующего.

– Чёрт! – Он роняет винтик на стол.

– Извините, – тихо говорю я.

Он замирает, но не смотрит на меня, и ногу не убирает. И я не убираю. Не могу убрать. Я чувствую своей коленкой тепло от его ноги, я не готов с этим теплом расстаться, оно мне почему-то очень нужно сейчас.

Денис Петрович отмирает, отодвигает ногу, и я чувствую, что моей коленке стало холодно, в том месте, где она соприкасалась с его ногой.

Он находит на столе винтик, кладёт его в пепельницу, достаёт из стола початую пачку маленьких батареек, меняет на моём ноуте севшую и закручивает все винтики обратно. А я сижу и смотрю на его руки. Нравятся мне его руки. Хочу быть на месте моего ноутбука, чтобы эти руки ко мне прикасались.

Последний винтик закручен. Денис Петрович переворачивает мой ноутбук, включает, проверяет – всё работает.

– Ну что, ты рад, эколог?

Я рад? Да мне вообще пофиг сейчас на этот ноут, и на статью, и вообще на всё. Можно я так ещё посижу? Ну хотя бы… вечность.

– Да, спасибо. – Слышу я свой голос.

Встаю, иду к двери. Вспоминаю про ноут. Возвращаюсь, беру его. Смотрю на Дениса Петровича, а он на меня. Секунда. Две. Три… Меня здесь нет. Я где-то там, во вселенной его глаз.

– Смотри, не ломай больше, – говорит он, и я возвращаюсь на землю.

– Постараюсь.

– Ну, если сломаешь, приноси, конечно, – улыбается мне Денис Петрович.

– Спасибо.

Выхожу, закрываю за собой дверь. Стою в коридоре, обнимаю ноутбук и улыбаюсь как дебил. Иду к преподавательской в обнимку с ноутбуком и улыбаюсь как дебил. Захожу в преподавательскую, продолжаю обнимать ноутбук и улыбаюсь как дебил.

– Ну что, починили? – по-моему, Макс спрашивает.

– А?

Это он о чём? Что починили? А, мой ноутбук, точно. Опять возвращаюсь на землю:

– Да, починили. Батарейка села. На материнской плате. – Надо же, какие я слова запомнил. Странно даже, я думал, что я сейчас и имени своего не вспомню.

Поворачиваюсь и вижу пристальный взгляд Эдика. Мне становится не по себе от этого взгляда. Что это он так на меня смотрит?

Быстро прохожу к своему столу и убираю ноут. Смотрю на часы. Блин, пара уже десять минут как идёт! Вообще про неё забыл. Хватаю журнал, распечатки, ключ и иду счастливый на занятия. Почему счастливый? Так мне же зануда-заведующий улыбался. Улыбался и в глаза смотрел. Что мне ещё надо для счастья?

Денис

Чёрт! Я схожу с ума! Этот эколог меня доконает! Смотрит на меня своими глазищами бездонными, я даже дышать забываю. Вообще забываю, где нахожусь. А если это увидит кто? Заведующий кафедрой пялится на своего доцента как дебил, разве что слюни не пускает. А сегодня он сидел так близко, ногой коснулся, я чуть не подпрыгнул. Что ж ты творишь, эколог?! Я же забудусь и изнасилую тебя!

Открывается дверь, заходит Эдик. Да, стучаться – это не для нас. Плюхается на диван. Не видит, что ли, что я и так практически невменяемый? Ну давай брат, чем добьёшь?

– Дэн, что у вас тут было?

Начинается. Всё то он замечает.

– Где? Когда? – включаю я дурачка.

– Не прикидывайся. С экологом.

– Ноут чинили.

– Да ты что? – тянет Эдик ядовито.

– А что?

– Просто чинили и всё? – Получаю ещё порцию яда.

– Нет, не просто.

Эдик таращится на меня весь в ожидании скандальных подробностей.

– Ещё батарейку поменяли, – добавляю я будничным тоном.

– Стебёшься? Зря, – злится на меня брат.

– Эдик, успокойся. Ничего не было. Я просто поменял батарейку и отдал ему ноутбук. Всё. Он ушёл.

– Не врёшь?

– Не вру.

Эдик смотрит на меня очень внимательно. Ну что ты смотришь? Что ты разглядеть во мне хочешь, братишка? Что я влюбился? Ну смотри, смотри на брата-идиота.

Эдик отворачивается – он всё понял.

– Нравится он тебе? Сильно? – Брат смотрит в пол.

– Да, Эдик, нравится. Да, сильно. Ты же сам всё видишь.

– Что делать будешь? Подкатишь к нему?

– Дурак? Конечно, нет. Он натурал, пошлёт меня, я только опозорюсь. – Я встаю и отворачиваюсь к окну. Говорю тихо: – Так буду страдать, молча. Мне не привыкать. Глядишь, перегорит.

Я смотрю в окно, и мы оба молчим. Но я знаю, что сейчас мы думаем об одном и том же человеке. О Ярике. О парне, с которым я был два года вместе и который бросил меня три года назад. О Ярике, которого я любил безумно, практически боготворил. А он ушёл к другому. Ты, братишка, прекрасно помнишь, как я загибался тогда. Как бухал, как путался не пойми с кем, только чтобы заглушить эту боль предательства. Это же ты меня тогда вытаскивал всеми правдами и неправдами из этого дерьма. Ты мозги мне вправлял. Благодаря тебе я такой сейчас. Правильный, строгий, весь в работе. Работа – это хорошо. Она помогла мне вернуться к жизни.

Когда я взялся за ум, мне почти сразу дали эту кафедру. Я погрузился в неё полностью, чтобы не думать, чтобы отвлечься, чтобы забыть. И забыл, и отвлёкся, и не думаю. Одиноко только мне очень, братишка. Знаешь, как одиноко? А пустить кого-то в свою жизнь страшно. Поверить кому-то боюсь. Боюсь, что опять предадут, что опять бросят. Конечно я не жил монахом всё это время. У моего организма есть определённые потребности, и иногда я пускал кого-то в свою постель. Но я никого не пускал в своё сердце. Я закрыл его наглухо. Запечатал своим страхом. А тут эколог этот со своими глазами-омутами. Я посмотрел в них раз, другой, третий, и сам не заметил, как пропал.

Эдик отрывает меня от воспоминаний:

– Дэн, я может не должен тебе сейчас этого говорить, но мне кажется, он не натурал, мне кажется, он такой же как ты.

– Что ты хочешь этим сказать? – Я поворачиваюсь к брату.

Нет, ну я правда же не понимаю о чём он. Не хочет же он сказать, что красавчик-эколог гей? Так не бывает просто, два гея на одной кафедре. Я хорошо учился, я знаю теорию вероятности.

– Ты же меня понял, Дэн, – вздыхает Эдик. – И ещё мне кажется, что ты ему нравишься.

Моё сердце бьётся где-то в горле. В ушах стучит.

– Когда кажется, креститься надо. – Слышу я свой хриплый голос. – С чего ты вообще это взял?

– Он, когда пришёл от тебя со своим ноутом, так улыбался… Как девчонка, которая получила валентинку от того, от кого и мечтать не смела.

– Может тебе просто показалось?

– Нет, не просто. Когда его спросили, починили или нет ноут, он вообще не понял о чём речь. Он реально в облаках витал. – Брат замолкает ненадолго и продолжает: – Слушай, Дэн, может всё-таки уволишь его, пока не вышло чего? Пока не поздно, а?

– Поздно, Эдик, уже поздно. Я не смогу.

– Почему? Ты же сам твердил, что не готов к отношениям, что лучше будешь один, чем потом опять страдать и всё такое.

– Скорее всего никаких отношений и не будет. Даже если он окажется геем, не факт, что он прям так уж и западёт на меня.

– Дай Бог. Если вы тут, с ним… Представляешь какой будет скандал, и чем это закончится?

– Эдик, ну какой скандал? Что ты вечно нагнетаешь?

– Большой скандал, Дэн, большой! Ты представляешь, заведующий кафедрой и доцент в отношениях, и при этом оба мужчины? Да вас двоих тут с говном сожрут!

– Подавятся. А вообще, пусть жрут, мне плевать.

– Плевать?! – Эдик начинает злиться. – Ты что, готов пожертвовать своей должностью и вообще работой ради этого парня? Ты понимаешь, что тебя потом ни в один вуз даже лаборантом не возьмут?

– Значит пойду куда-нибудь программистом работать. Там моя ориентация никого волновать не будет.

Эдик вздыхает, а потом тихо спрашивает:

– Что, у тебя всё так серьёзно?

– Да.

– Я так и подумал. Поэтому и рассказал тебе.

Я молчу. Я думаю о том, может ли эколог оказаться геем. Я не верю. Я очень хочу верить, но не верю. Это просто невозможно.

– Что думаешь делать теперь? – спрашивает Эдик.

– Я не знаю. Надо убедиться.

– И как ты хочешь «убедиться»?

– Не знаю. Не в лоб же его спрашивать: «Эколог, а ты случайно не голубой? По парням не прикалываешься?»

– Было бы забавно! – ржёт Эдик-зараза.

Я задумываюсь. Ну правда, как?

– Я за ним прослежу, – выдаю я гениальную идею.

– Чего? – Эдик смотрит на меня и не понимает. – Это как?

– Очень просто. Как в кино.

– В каком кино? – Брат явно офигевает от моей затеи.

– Да в любом. Везде кто-то за кем-то следит. И я прослежу.

– Ты дебил, Дэн? Как ты собрался за ним следить? Да и что ты хочешь увидеть? Ну идёт он с парнем, или с девчонкой, это же не значит, что они трахаются. А может он, как и ты, один и одинок на данном жизненном этапе?

– То, что трахаются, не значит. Но может он её или его за руку возьмёт, поцелует, посмотрит как-то особенно, или ещё чего-нибудь. Я сразу пойму.