Рокки, или Опытный образец

– А зачем скрывать? Асташев не возражал.

– Почитай комментарии к статьям.

– Да ну, Марик, почему ты такой мнительный! Люди всегда всем недовольны. Всегда! Допустим, власти решат каждому россиянину по мешку денег дать – и то недовольные будут. Мало дали, надо два мешка или уж совсем не давать… Ты мне вот что скажи… нет, пойдём, я лучше покажу.

Савич взял из клетки Персика, посадил в пластиковую переноску для грызунов, спустился по лестнице и остановился на площадке у вивария.

– Сейчас сам всё увидишь, – сказал заведующий и открыл дверь в помещение, где находились хомяки. Поставил переноску на стеллаж.

Зверьки до этого момента не обращали на вошедших внимания, занятые своими хомячьими делами, но потом насторожились, стали принюхиваться, вставать на задние лапки. И вдруг заволновались, заметались по клеткам с писком, похожим на визг.

– Что это с ними? – оторопел Марк. – Чего так испугались?

– На второй образец тоже так реагируют. У грызунов острое обоняние. Я думаю, они не могут понять, кто это: свой или чужой, поэтому боятся. Ладно, пойдём… не будем нервировать.

Савич вынес переноску из комнаты, и только тогда хомячки стали успокаиваться.

– К еде оба образца равнодушны, аппетит был только в первый день, – продолжил рассказывать Савич, – теперь к поилке иногда подходят, и всё. Регенерация потрясающая! Мне кажется, если ампутировать конечность, то и она отрастёт.

– Хм-м-м… Надеюсь, проверять не будешь? – хмуро спросил Марк.

Савич не обратил внимания или не расслышал.

– Я приобрёл несколько лабиринтов. Завтра или послезавтра оборудуют комнату, и можно приступать к тестам на смышлёность. Марик, бери помощника и займись вторым образцом, хорошо? И в паре с Персиком, если надо.

– Конечно. Я с удовольствием.

***

Лабиринты занимали почти всю комнату. Каких конструкций здесь только не было! Простые и очень сложные, открытые, в виде поднятых над полом мостиков, на которых можно было осматриваться, радиальные лабиринты, закрытые в виде тоннелей, где надо было пробираться вслепую; трёхмерные с лесенками и верёвками, водные и сухопутные; неподвижные и медленно поворачивающиеся во время передвижения грызуна. Постарался Савич!

Рокки опешил, когда его поместили в стартовую камеру лабиринта, посидел там, приходя в себя, потом сделал пробную вылазку в коридорчик. Медленно шёл, пластаясь по полу, тщательно обнюхивая стенки. Несколько раз зверёк возвращался назад, отдыхал, чистил шёрстку, потом продолжал исследование. Наконец он добрался до цели – кусочка моркови. Во второй раз Рокки только однажды зашёл в тупик, а в третий – пробежал до лакомства безо всяких задержек.

Он был любопытен. При появлении какого-нибудь в комнате бросал свои дела и наблюдал за передвижением человека. Когда в клетку подкладывали что-нибудь необычное, новое, например, блестящий шарик с отверстиями, Рокки подбирался к нему почти ползком, часто останавливаясь и замирая. Свой страх он маскировал тем, что начинал умываться и чиститься, как бы показывая, что ничуть не боится, а просто испачкался.

Толкачёв был уверен: зверёк его узнаёт и радуется: встаёт на задние лапки, упираясь передними в стенку клетки, и с довольной мордочкой следит взглядом. Марк давал ему кусочек свёклы или морковки, и Рокки брал. Если был голоден, то аккуратно и воспитанно принимался есть, а если нет – запихивал угощенье за щёку про запас. А Савича Рокки не любил и боялся – помнил пораненное ушко. Стоило Алексею подойти к клетке, ксено-хомяк забивался в норку и не высовывал носа.

Вскоре Рокки привык к своей кличке, научился приносить шарик, легко проходил все лабиринты, выполнял команду «умри» – падал на спинку и замирал – и много других трюков. Марк был уверен, что это самый умный хомяк из всех, которых приходилось видеть.

Иногда заглядывал Савич посмотреть на занятия. Стоял, сложив на груди руки, губы его непроизвольно кривились.

…Раз в несколько дней Кирилл чистил ксено-хомякам клетки. Однажды, меняя подстилку у Рокки, он заметил в уголке что-то блестящее и вытащил из опилок… перстень. Кирилл повертел кольцо, подул на него. Заглянул в препараторскую и спросил:

– Кто-нибудь терял перстень?

– Золотой с топазом? – обернулась Вита и подняла на лоб защитные очки. – Это мой.

Кирилл положил кольцо на стол.

– Держите. Рокки брал поиграть.

– А я думала, что дома потеряла. Где ты его нашёл?.. В клетке? Но я туда не подходила…

За нескольких дней у Рокки и Персика нашли самые разные предметы: пластиковую лабораторную ложечку, пробку от пробирки, пуговицу, конфетный фантик… Никто из сотрудников не признался, что подкладывает в клетки всякую всячину. Заинтригованный Марк установил камеру.

– Вы только оцените, как виртуозно орудует! – воскликнул он и рассмеялся, просматривая на другой день запись.

Вначале Рокки шнырял по клетке в безлюдном сумеречном помещении, грыз веточки – стачивал зубы, потом подошёл к дверце и принялся открывать её, помогая себе лапами и носом. Через пару каких-то минут зверёк выбрался наружу, пробежал по столу к клетке Персика и выпустил приятеля (сделать это Рокки было даже проще, чем открыть свою клетку). Через мгновение оба были на полу, ловко спрыгнув со стола, благо он был не высоким, и пробрались в коридор через дверную щель.

– Ну а что произошло дальше, догадаться нетрудно, – сказал Марк, – надо замочки на клетки навесить, хотя бы самые простые. На наше счастье эти двое не успели до вивария добраться. – Он представил, как Рокки открывает одну за другой клетки, и рассмеялся.

Из двух зверьков более сообразительным оказался Рокки. Персик подражал ему, это было хорошо заметно при прохождении лабиринта. Персик наблюдал с мостика, как Рокки двигается до целевой камеры с семечками подсолнуха, и, подражая, пробегал почти без остановок и заходов в тупик.

Глава 4

День начинался как обычно, ничем не примечательный день. Толкачёв уединился в кабинете и работал над гибридной молекулой ДНК: разрезал фрагменты и смешивал их, скреплял «липкие» концы цепочек. В такие моменты Марк чувствовал себя почти богом: сотворить новый вид животного – это действительно занятие Создателя.

Какой-то слабый гул немного мешал, отвлекал. Да что там такое? Марк оторвался от микроскопа и прислушался. Шумозащитные окна почти не пропускали звуков, и до ушей доносились только слабые отголоски, как всплески прибоя.

За воротами большим полукругом стояли люди в зелёных майках, целая толпа людей, потрясая какими-то плакатами и от руки намалёванными транспарантами. Марк пригляделся и увидел надписи: «Нет животным-ксеноботам!», «Требуем прекратить опыты», «Перестаньте издеваться над животными!», «Нет генетическим уродам!»

– Началось… – пробормотал Марк. Он бросил полный сожаления взгляд на микроскоп и быстрым шагом направился к двери.

Со слегка бледным и растерянным заведующим Толкачёв столкнулся в коридоре.

– Видел? – спросил Савич и потащил Марка в свой роскошно обставленный кабинет. – Вот, посмотри, это с камер наблюдения.

Алексей повернул монитор на письменном столе, поморщился, словно у него болели зубы, и сказал, будто выплюнул:

– Дебилы! Столько лет едят мясо трансгенных коров и свиней… никто же тайны не делает! А тут им, видите ли, ксено-животные помешали. А чем они отличаются от тех трансгенов? Только тем, что не корова и свинья их родила!

– Что делать будем? – спросил Марк, не сводя глаз с зелёных маек, а сам уже обдумывал слова, которые скажет этим людям.

– Полицию вызову… Так это всё некстати! – простонал Савич и забегал по кабинету. – Наш проект только начался, и я боюсь, что его прикроют, чтобы общественность не волновать.

Он оглядел кабинет полным горечи взглядом, и Марк понял, насколько жаль расставаться шефу с этими идеально окрашенными стенами, с этими картинами, удобным креслом и дорогим столом; с зарплатой и привилегиями, наконец.

Заглянула испуганная Вита.

– Алексей Матвеевич, там… – начала она.

– Да знаю, видел. Разберусь…

***

Марк лёг на кровать, сжал ладонями виски. Болела голова. Надо бы принять что-нибудь обезболивающее, но не хотелось вставать.

Да, как ни прискорбно, но надо признать факт: кто-то из сотрудников передаёт информацию посторонним, и плевать этот кто-то хотел на подписку о неразглашении. Тот парень с тёмными волосами до плеч и плакатом «Нет ксеноботам!», наскакивал и кричал: «Мы знаем, что из десятка зародышей нормальным получился только один! Куда вы дели остальных? Не хотите показать шестилапых?!» Получается, что знал…

Савич что-то объяснял размахивая руками, но слушать его не хотели. Градус напряжения повышался. В толпе была молодёжь, она бесновалась и орала за воротами, но не переходила границы. Охранники молчаливо наблюдали, держа руки на кобуре.

Возможно, Марку удалось бы уговорить парней и девушек разойтись, но кто-то не выдержал и вызвал полицию.

«О-о-о, приехали!» – как будто обрадовался парень с длинными волосами, увидев две машины с мигалками, вытащил из кармана наручники и быстро приковал себя к воротам.

Зачинщика отцепили и увезли, а также ещё нескольких человек из тех, кто громче всех кричал.

Марк поднялся и взял из аптечки таблетку, запил водой.

Теперь тема уродцев-роботов из пробирки ещё больше будет муссироваться и вызывать недовольство. Надо сказать Савичу, чтобы дал интервью, разъяснил…

И на другой день, едва Марк с Виталиной успели заехать на парковку, перед воротами лаборатории снова начали собираться люди в зелёных майках.

– Так, мне надоело! – зло сказал Савич и схватил телефон внутренней связи. – Евгений, пора прекращать этот балаган… да, разгоняйте. Стрельни пару раз в воздух. Ну ладно, ладно, без этого…

Марк видел в окно, как охранники вышли за ворота, стояли там, беседуя с митингующими, после чего те удалились от лаборатории метров на двадцать, хотя совсем не ушли.

Как и опасался заведующий, этот инцидент попал на полосы газет, и не только местных, что привело Савича в бешенство. Он нервничал, кому-то звонил, и настроение его менялось как погода: от штиля до бури.

Прошла неделя. Марк занимался с Рокки, когда в комнату заведующий.

– Ты один? – спросил он. – Тем лучше. Слушай, завтра прилетает Асташев. С ним будут Бондарев и Гончук. В общем…

Савич замолчал, подошёл к лабиринту, по которому бегал Рокки, отыскивая кусочек брокколи, его любимого лакомства, и взял зверька в руки. Тот засучил лапками, вырываясь.

– В общем, – задумчиво продолжил Алексей, – улики надо убрать.

Марк не понял:

– О каких уликах ты говоришь?

– Об этих! – Савич кивком указал на Рокки. – Марик, нас прикроют, если узнают, что только один грызун получился таким, каким надо. Возможно, на время закроют, но сколько продлится это время: месяц? год? пять лет?

Хомокрыс извернулся и укусил Алексея за палец.

– Вот же тварь! Он ещё и агрессивный, – выругался Савич и сунул зверька в клетку. Вытащил из кармана тонкую пачку бумажных платков, промокнул кровь и сказал, морщась от боли: – Заканчивай занятия, его надо убрать.

– Хорошо, сейчас унесу.

Марк взял клетку и пошёл было к выходу, но Алексей остановил:

– Ты не понял. Убрать – это сделать эвтаназию и сжечь в крематории вместе с другими опытными образцами, если они ещё остались в морозилке. Надо уничтожить все улики.

– Это глупость. Всех улик ты не уничтожишь: есть видеозаписи, документы, журналы… Ты ведь отправлял отчёт Асташеву.

Савич помолчал, трогая отполированным ногтем беговое колесо, потом признался, что Асташев получил такой отчёт, какой был нужен.

– Для твоего отдела завтра будет выходной день. Асташева я заболтаю, а ты поможешь. Надеюсь, они не будут соваться ко всем и каждому с дурацкими вопросами.

Марк всё понял ещё в ту минуту, когда Алексей сказал: «…его надо убрать», и спрашивал скорее для того, чтобы выкроить время на обдумывание.

– Вот, возьми. – Савич положил на стол коробочку с двумя шприцами. – Прошу, сделай всё.

Он кивнул и пошёл к выходу, без тени сомнения, что всё будет как надо.

– Я не могу, – сказал Марк в спину Алексею.

– Почему? Ты занят? – обернулся заведующий. Несколько мгновений он смотрел на заместителя, и вдруг на лице мелькнуло удивление, а потом презрительная гримаса. – А-а-а, я понял… Это просто лабораторный подопытный хомяк. Давай всех будем жалеть, давай! Иди в виварий и открой клетки, выпусти несчастных на волю!

– Замолчи! Ты слишком много себе позволяешь!

Толкачёв мог бы сказать, что Рокки – не обычный грызун из вивария, он умный, ручной, имеет кличку, доверяет людям, а ему, Марку, особенно; что подделывать результаты эксперимента – преступление, что он доложит Асташеву обо всём, давно пора это сделать, что у Савича всё равно не получится замести следы. Но вместо этого проговорил:

– Я заберу его, Рокки здесь не будет.

– Куда заберёшь? Ты видел, что он агрессивен, он укусил меня. Первое и главное правило: роботы должны быть безопасны для людей, а Рокки – биоробот. Я по инструкции должен его умертвить. Это приказ, так тебе понятно?

– Понятно. У крыс развита интуиция, а у Рокки она обострена. Он чувствует, что ему грозит опасность, и защищается как может. Иди… я сделаю всё, что сказал.

Савич потоптался у двери и молча вышел. Не то чтобы он не доверял заместителю, но заглянув в отдел «B» и решив попутно кое-какие вопросы, заведующий зашёл в свой кабинет, пробежал пальцами по клавиатуре и включил видеонаблюдение.

Марк сидел ссутулившись, перед ним на столике лежали пустые шприцы, а в коробочке – мёртвый зверёк с поджатыми лапками.

– Вот и ладушки… – пробормотал Савич, наблюдая, как Толкачёв закрывает коробочку, берёт её и выходит из комнаты. – Вот так правильно, а то развёл сопли: не могу, не могу…

Он поморщился, осторожно потрогал укушенный палец. Разыскал в столе бактерицидный пластырь и заклеил ранку.

…Марк забрал из морозилки компромат и спустился в подвал, где находилась кремационная печь.

Сотрудник в голубой блузе и брюках, кажется, Олег, обернулся и вопросительно посмотрел поднял брови.

– Савич распорядился, – сказал Толкачёв и поставил на выдвижную платформу две коробки: маленькую и побольше.

Олег бросил скептический взгляд на коробки и отказался включать печь из-за такого объёма.

– Вы не поняли, Олег, это Савич распорядился. Так надо, – стал убеждать Марк.

– Я вообще-то не Олег, а Давид, – хмуро бросил парень.

Он почесал нос тыльной стороной руки, заворчал на заведующего, отдающего странные приказы, но кнопку на панели нажал. Платформа загудела, и коробки скрылись в загрузочном окне.

Марк постоял недолго, посмотрел на белые кафельные бока печи и побрёл к лестнице.

…Он вернулся домой вечером, когда Болтун накрывал на стол, а взволнованная Виталина сотый раз набирала номер мужа. Марк вошел в гостиную и поставил на стол большую коробку в обёрточной бумаге.