Сны

– Молодец, правильно сделал, что не уступил! А наградой тебе станет встреча с приятными во всех отношениях людьми звезды!

– Увы, увы, далее случившееся выглядело совершенно иначе! Должно быть, не на счастливую звезду я попал, да и сновидец я, как видно, не тот. Меня встретили люди со злыми лицами, пустыми глазами и недобрым оскалом улыбок. Головы у всех имели одинаково треугольную форму, но были по-разному ориентированы относительно тела: у одной половины обитателей звезды голова напоминала редьку хвостом вверх, а у другой – редьку хвостом вниз.

– Редька – овощ горький. Недобрый знак, худое начало, плохой предвестник, – глубокомысленно заметил Шмулик.

– То-то и оно, дорогой! Худшее ждало меня впереди. Как говориться, есть дыра – будет и прореха, – промолвил Шломо.

– Зря я раньше времени предсказал дурное, сожалею. Не горюй, Шломо. Не похвалился отъездом, похвалишься приездом!

– Ладно, не трать понапрасну слова утешения. Слушай дальше. С надеждой расположить к себе людей звезды, я поспешил сообщить, что объездил почти все страны земли, владею множеством языков, превзошел всяческие науки, знания мои о природе вещей основательны, а, главное, я праведный хасид.

– Уверен, после этих слов люди звезды выразили тебе свое восхищение и любовь!

– Нет, Шмулик. Последний пункт моей хвастливой речи остался непонятым – те люди никогда ничего не слыхали ни о праведности, ни о хасидах. Ну а всё, что я сказал о своей образованности, вызвало у них отвращение, которое они, тем не менее, пытались скрыть. На их треугольных лицах мелькнуло выражение брезгливости, но они поспешили надеть маску гостеприимства.

– Какие, однако, обскуранты! Тебе не повезло, Шломо.

– Шмулик, трудно поверить тому, что я услышал в ответ на свой автопанегирик. Люди звезды заявили, что образованность – самое низменное, самое недостойное, по их мнению, свойство ума. У них не принято учить детей наукам, а взрослые избегают приобретать жизненный опыт и стараются как можно скорее выбросить из головы невольно полученные знания. В большом почете невежество и безграмотность. Эти два достоинства являются критериями общественного признания и служебного продвижения.

– Я огорчен, Шломо. Предложив тебе полет, первоначально предназначенный для меня, я невольно чувствую себя косвенно причастным к твоей неудаче. Боюсь, ты попал на звезду, состоящую из антиматерии.

– Что такое антиматерия, Шмулик?

– Я это знаю слишком приблизительно, лучше спросим у раби Якова, – ответил Шмулик.

– Да, цадик пояснит нам. А теперь обращаю твое внимание вот на какое обстоятельство. Есть на звезде один человек, который, в виде исключения, просвещен, но всеми уважаем – это король. Он, как и все простые обитатели звезды, никогда и ничему не учился. Ты задашь резонный вопрос: а каким таким чудесным образом он набрался знаний? Отвечу. Один из редькоголовых объяснил мне, что возникновение монаршего вежества на звезде происходит так же, как и наследование престола, то есть передачей от отца к сыну. Иными словами, отпрыск короля мудр по праву рождения. К сожалению, мне никто не мог указать на источник разумения самого первого короля.

– Подобный способ престолонаследия напоминает мне кое-что в хасидской среде, – задумчиво произнес Шмулик.

– Я тоже об этом подумал, – сказал Шломо, – однако, я не хочу говорить о грустном в реальности, с меня довольно печальных снов. Представь себе, дружище, в разгаре моей беседы с местным населением, из-за ствола могучего дерева выглянул раби Яков. Он сделал мне знак рукой, мол, подойди ко мне незаметно, я должен тебе сообщить нечто важное. Когда я предстал перед наставником, тот горячо зашептал: “Проси и требуй, чтобы тебя отвели к королю, он образованный, может, выведаешь у него важные для общины тайны!” Сказав это, цадик исчез.

– Я отмечаю выдающуюся способность раби Якова не оставлять на произвол судьбы своих даже спящих питомцев. И не только в Божине, но и в местах весьма удаленных! – с восхищением констатировал Шмулик.

– Ты отменно наблюдателен, – покровительственно похвалил Шломо младшего друга.

– Будет тебе! – смущенно произнес Шмулик и зарделся от удовольствия похвалы.

– Далее я последовал настоянию нашего раби и попросил о встрече с королем. Меня усадили в паланкин, и двое силачей спереди, а двое сзади, возложили шесты себе на плечи и доставили мою персону во дворец, прямо в тронный зал. Замечу, что жилище короля звезды выглядело убого, по сравнению с роскошными палатами английского властителя из моего предыдущего сна.

– Невежество подданных не способствует достатку правителя, – изрек Шмулик.

– Пожалуй. Что я могу сказать о короле? Он не походил на треугольноголовых жителей звезды. Голова его была квадратной. Владыка принялся ласково расспрашивать меня о житье-бытье на земле. Отметил красоту Божина и величие Днепра. С почтением отозвался о раби Якове. Я растрогался: есть на звезде умные люди! Потом этот чуткий человек заинтересовался мною и моей семьей.

– Ты был с ним откровенен? – настороженно спросил Шмулик.

– Да, и пожалел об этом, – ответил Шломо, – ибо за показной добротой король скрывал злые намерения. Я пожаловался ему, мол, наяву меня часто посещает беспричинная тревога, а сны безрадостны и не приносят отдохновения душе. Правитель выразил сочувствие и обещал помочь. Для этого ему придется обратиться к записям его мудрых пращуров, знавших секреты приготовления целебных средств от упадка духа. “Лишь только из заветов предков узнаёшь величие учености!” – заметил король.

– Я не забыл сообщить монарху, что самым приятным времяпрепровождением для меня являются минуты, когда я сижу на своем любимом валуне на берегу Днепра и размышляю. Тут венценосный собеседник мой возрадовался и посулил мне сюрприз, который будет ожидать меня по возвращении на землю.

– Нам, хасидам, абсолютно чуждо суеверие, но мы не бежим предчувствий, ибо, глядя назад, мы видим вперед. Вот и думаю я, как бы не причинил тебе вреда коронованный собеседник! – значительно произнес Шмулик.

– Король вежливо посмотрел на свои ручные часы, давая понять, что аудиенция закончена. Я ступил за ворота дворца. Никакого паланкина не увидел. “Буду добираться до земли своим ходом!” – подумал я. И тут некая сила подняла меня в воздух, и не успел я испугаться, как очутился в родных краях. Голубая лента Днепра вилась предо мною. Вдали виднелись крыши Божина.

– Рыбам вода, птицам воздух, а человеку – край родимый! – заявил Шмулик.

– Огляделся я по сторонам. Вижу, стоит неподалеку Голда и грозит мне пальцем: дескать, хорошо, что прибыл вовремя, да ждет тебя огорчение. А тут прямо из пучины Днепра выходит Рут. Одежда прилипла к телу, мокрые волосы разбросаны по плечам, лицо бледное, глаза красные. Увидала она меня, подбежала, бросилась на шею и давай рыдать. Я, как могу, успокаиваю жену, мол, нечего плакать, вот я, вернулся, цел и невредим! А Рут захлебывается слезами и настойчиво кивает в сторону черного пятна на прибрежном песке. “Милый, – сквозь слезы едва проговорила она, – свалился с неба какой-то урод квадратноголовый, схватил твой любимый валун и умчался с ним ввысь! Теперь не на чем тебе сидеть и мыслить!”

– И тут ты проснулся, Шломо?

– Да, и тут я проснулся. Как видишь, Шмулик, друг твой неисправимый пессимист, а сны его безнадежно мрачны. Если есть ад на земле, то он в сердце меланхолика.

– Ладно, не горюй. Люди острого ума всегда погружены в меланхолию. Ничего худого не случилось. Камень-то твой любимый – на месте! Только что ты сидел на нем!

– Ошибаешься, Шмулик! – досадливо произнес Шломо, – это я другой валун прикатил, а тот, любимый мною, исчез бесследно!

Второй сон Шмулика

Верные товарищи, хасиды Шломо и Шмулик, в одну и ту же ночь видели сны. Разумеется, грезы двух друзей были различны и сообразны их непохожим натурам. Пересказав друг другу свои фантастические ночные похождения, наши герои задумали испытать на самих себе действие необычайного феномена, суть которого состоит в суверенной способности сна совершать несанкционированный переход из головы одного сновидца в голову другого. Единственное обстоятельство, с которым сон-пилигрим вынужден считаться, так это с характером своего нового смотрителя.

Предложивший осуществить эксперимент Шломо руководствовался бескорыстным стремлением к открытию еще одной тайны природы. Энтузиазм Шмулика, горячо поддержавшего инициативу старшего друга, опирался на более широкую основу, а именно, к жажде приобретения нового знания добавилась честолюбивая мечта о славе.

Так или иначе, опыт был поставлен. В ближайшую же ночь друзья, согласно уговору, вновь посмотрели сны и на следующий день встретились, дабы, во-первых, передать друг другу содержание повторных видений, во-вторых, проверить справедливость утверждения о чудесной способности снов, и, наконец, в-третьих, попытаться отыскать причину таинственного эффекта.

Шломо первым изложил перипетии своего нового сна, и оба любознательных хасида убедились в бесспорном существовании необъясненного доселе явления. Разумеется, убедительным может считаться только такой результат эксперимента, когда ожидаемое исследователем событие повторяется многократно, а в нашем случае – по крайней мере, дважды. Даже простое “да” нуждается в повторении! Поэтому, выслушав рассказ Шломо о его ночных приключениях, Шмулик поспешил огласить подробности собственного виртуального хождения за море.

***

– Начинай, Шмулик! – поторопил друга Шломо.

– Я приступаю, – сказал Шмулик, – и сейчас прозвучат вещи воистину небывалые, но вписывающиеся при этом в наше с тобой представление о свойстве снов.

– Я предлагаю не торопиться с выводами – их мы будем делать позднее, на основании фактического материала, удвоение которого мы оба ожидаем после твоего рассказа, – наставительно заметил Шломо.

– Согласен, – смиренно принял замечание Шмулик. Так вот, мой второй сон начался с нашей с тобой беседы здесь, на берегу Днепра. Ты рассказывал мне о процветающей Европе, о красотах тамошних столиц, о прекрасных дворцах, о чистых равно как в будни, так и в праздники городских и деревенских улицах, о доступности и скромности монархов, о науках и искусствах, об ограниченной популярности воровства и пьянства, об относительно терпимом отношении к иудеям и об отсутствии хасидов. Ты говорил торжественно и радостно, а я слушал, восхищенно разинув рот, и молчал, не решаясь остановить поток вдохновенных слов.

– Я удивлен! – перебил Шломо, – неужели я испытывал радость во сне?

– Так ведь радовался ты в моем, а не в своем сне!

– Да, да! Ты прав, продолжай!

– Свою речь ты закончил призывом: “Шмулик, поезжай на Запад хотя бы на год – вкусишь и познаешь!” Я, разумеется, немедленно согласился и, заразившись твоим энтузиазмом, принялся обдумывать план поездки. И тут случился прискорбный инцидент, омрачивший мое приподнятое настроение.

– Неслыханно! Нечто мрачное – и это в твоем сне? Я снова удивлен! – воскликнул Шломо.

– Представь себе, – заметил Шмулик, – реалии сна богаче наших ирреальных понятий о нем.

– Глубокая мысль! Именно поэтому, когда мы ищем объяснение некоему связанному со сном феномену, нам следует хорошенько помнить, что какую бы теорию мы не выстроили, она неизбежно будет суха, не в пример зеленеющему древу жизни. Однако я заболтался, как в твоем сне. Какой такой неприятный инцидент случился?

– Вот что произошло. Только ты кончил говорить, а я начал думать, как возник перед нами раби Яков. Лицо его было искажено гневом. В руках он держал наполненную водой до середины высоты медную кружку для омовения рук. Цадик возмущенно бросил в твою сторону: “Шломо, ты сбиваешь с пути праведности душу молодого хасида. Изыди!” Ты послушно исчез, а раби Яков выплеснул воду из кружки мне в лицо. Тут подоспела Голда и увела взволнованного супруга.