Помоги проекту - поделись книгой:
4. Скорость не меньше ста км/час. Длина трассы не менее два километра.
И это еще не самое страшное, что мне довелось услышать. Помимо выигрыша, идут дополнительные ставки! Выбирается парень и девушка, готовые провести ночь с победителем! Стоит ли говорить, что заранее никто не знает, кто выиграет заезд? Не знаю, как вы, но мне кажется, эти детки совершенно не умеют развлекаться. Их бы к моей бабушке на огород, они бы точно запомнили такой день на всю жизнь.
Вернемся к игре: вчера домой унес четыре тысяч долларов Артем Арестов.
Место прохождения смертельных гонок: Заброшенный аэродром».
А дальше карусель пестрит моими фотографиями со счастливой рожей, приводя меня в шоковое состояние. Меня разрывает изнутри от неверия в то, что моя физиономия сегодня будет во всех желтых газетенках страны. Очередной позор на семью Арестовых сваливается из-за меня.
И я не в силах что-либо изменить…
Глава 8
Бум!
Нет, не так.
БУ-У-У-УМ!
Такую бурю эмоций вызвала моя очередная статья в одной популярной социальной сети. Я догадывалась, что она порвет интернет, но того, что разлетится по желтым газетенкам, не предусмотрела. У меня на лице до сих пор шок и самое настоящее неверие в происходящее.
«Артем Арестов, наследник строительной империи или смертник? Чего ждать?», «Смертельные гонки в тренде. Правила игры», «До чего доводят недетские игры: Артем Арестов исключен из совета директоров». И таких статей дохрена! А самое страшное, что все ЭТО из-за меня.
Раньше с моими скромными постами можно было только мечтать о том, чтобы выйти на такой уровень. А сейчас их прокручивает, словно в мясорубке, практически каждая желтая газетенка, да еще приправляет ложью и нескрываемым злорадством. Хочется спросить, где они были раньше, когда в сеть попал пост об известном шоумене и его восемнадцатилетней любовнице. Шумиха поднялась только тогда, когда его жена подала на развод и внезапно вспомнила про расписку, что они заключили двадцать лет назад в шутку, но заверили юридически. Благодаря этой бумажке, которая когда-то была составлена шутки ради, шоумен остался в одних трусах и без молодой любовницы.
«Ты же понимаешь, что будет лучше, если он никогда не узнает, что это ты?»
Читаю сообщение от Женьки, единственного человека, которому я смогла доверить свою тайну, и чувствую, как по спине бежит холодок. Он явно не предвещает ничего хорошего для меня. И все же глубоко в душе я очень надеюсь, что в ближайшее время, а в реале лет восемьдесят, о настоящей личности Оливии Уайлд никто не узнает. И она умрет вместе со мной.
«Понимаю, поэтому пока статей не будет. Буду ждать, когда спадет ажиотаж вокруг
Отправив сообщение, встаю и спешу к выходу из вагона. Перед глазами то и дело пестрят статьи о нем, вызывая тошноту в крепком организме. Вот честное слово, мужчинам и женщинам больше делать нечего, что ли, кроме как покупать утром газетенки и довольствоваться сплетнями. Половина из которых, прошу заменить, — выдумка.
Я никогда не думала, что настанет день, когда я буду о чем-то жалеть. Но, черт возьми, мне реально паршиво от случившегося. Я чувствую себя виноватой, ведь из-за меня усугубилась ситуация в семье Артема.
Я поняла, что у него конфликт с отцом, еще в машине, когда без спросу взяла его телефон и нагло залезла в переписку. Недоверие, сомнение, отстраненность, исходящие от его родственников, довели меня до слез. Я ничего лучше не придумала, кроме как вызвать помощь. Тогда я посчитала свой поступок правильным, но, оказавшись на гонках, забрала свои слова обратно.
Та сторона медали, которую так не одобряют его родственники, повергла меня в шок. И я решила — статье быть! А сейчас? Лучше бы я со своей больной ногой осталась дома, чем сидела на капоте дорогущего спорткара и наблюдала, как золотая молодежь рискует жизнью, не осознавая этого.
В тот вечер я на своей шкуре почувствовала смысл выражения «сердце ушло в пятки». Не знаю почему, но, увидев среди сумасшедших гонщиков Артема, я резко захотела соскочить с машины и помчаться к нему навстречу, наорать, избить, но сделать так, чтобы он не поехал.
Страх, окутав меня холодным покрывалом, преследовал по пятам весь заезд.
— Лелька, может, рванем сегодня в клуб? — вырывается у меня безжизненным голосом вопрос, который застает не только меня, но и подругу врасплох.
— Ты же не любишь клубы, — впившись в меня цепким взглядом, напоминает о моей нелюбви к подобным заведениям Лелька.
— Ну да, не люблю, — безразлично пожимаю плечами и, глядя из-под опущенных ресниц, тихо продолжаю: — Ну, мы совсем на чуть-чуть, — показываю большим и указательным пальцем небольшое расстояние, мысленно переводя его во время.
На самом деле Лелька права, и я не любительница подобных заведений. Громкая музыка навевает тоску и сонливость, а алкоголь мне вообще противопоказан. Я совершенно не умею его пить. Так уж вышло, что он на постоянной основе вызывает у меня амнезию. Стоит мне выпить хотя бы бокал вина, как на утро я ничего не помню. Совсем ничего.
— Ладно, уговорила.
Оставшуюся пару сижу как мышка и думаю, что надеть вечером. Хочется чего-нибудь сексуального и скромного, так, чтобы подцепить нормального парня, а не какого-нибудь похотливого самца, которому только одно и надо. Последние несколько дней у меня из головы не выходит Арестов и его обворожительная улыбка, и это неимоверно злит. Навязчивое желание пойти в клуб вызвано нескончаемым потоком мыслей о нем.
Мне хочется его забыть, вытравить из своей головы. И плевать, что я обещала ему отомстить. Будем считать, что уже отомстила. Хватит с меня игр с золотой молодежью.
— Где и во сколько встречаемся? — интересуюсь, когда мы покидаем лекционный кабинет.
— В десять около «Фаворита», — усмехаясь, она резко хватает меня под локоть и отводит к окну, тихо шепча: — А этот мажорчик не тебя случайно поджидает? — и отводит взгляд в сторону.
Словно в замедленной съемке поворачиваю голову в том направлении, куда указывает Лелька, и прикусываю язык. Я не знаю, что сказать на это. Достаточно того, что мысли снова вернулись к нему и кишат, словно опарыши. Омерзительное действие, если что.
— Эм… вряд ли, — хватаю подругу за руку и резко разворачиваюсь в другую сторону, в любой момент готовая бежать, пока парень залипает в телефоне и не замечает нас. — Пошли скорее, а то еще на пару опоздаем.
У меня нет желания выяснять отношения с мажором, а все к этому идет. Не думаю, что представитель экономического факультета перепутал этажи случайно. Задницей чувствую, что он пришел сюда по мою душонку. Стоит мне попасть в поле его зрения, как он припрет меня к стенке и начнет пытать. Безжалостно.
— Стоять! — Ну вот… я же говорила, что его интересует моя трусливая душонка.
Холодный, как сталь, голос не сулит ничего хорошего. Вынужденно торможу и нехотя опускаю руку подруги, которая, улыбнувшись, скрывается за поворотом. Нет, она что, серьезно думает, что у меня к нему что-то осталось еще? Да как бы не так. Все давно выгорело и толстым слоем копоти покрылось.
— Стою, — произношу, вжимая голову в плечи и боязливо отступая к стене.
Мне, черт возьми, страшно. Голубые глаза мечут молнии, на скулах четко видны желваки, подчеркивающее его недовольство. Я чувствую себя маленьким беззащитным зверьком, которого безжалостно загнали в угол и готовятся сожрать.
— Ты видела ее?
Тычет указательным пальцем в экран смартфона прямо перед моим носом, показывая на… меня? Я молчу, довольно громко сглатывая вязкую слюну, и тупо пялюсь на… себя.
— Н-нет, — произношу, заикаясь, и мысленно бью себя по лбу. Идиотка, ну зачем же так палиться.
Быстро моргнув, перевожу взгляд на Артема и делаю еще один шаг назад. Гора мышц, обтянутая белоснежной футболкой с V-образным вырезом, надвигается прямо на меня, так и мечтая навсегда впечатать в стену. Одна рука с грохотом упирается в стену, оглушая меня на одно ухо, другая все также держит перед моим носом телефон с фотографией, заставляя мысленно молить всех богов мира о спасении моей задницы, что так любит приключения.
— Врешь! — рявкает, впиваясь в меня цепким взглядом.
— С чего это мне врать? Ты что, серьезно думаешь, что мне не интересно, кто это? — пихаю его в плечо, пытаясь оттолкнуть от себя. — Глаза разуй! На одной из фоток и моя физиономия есть тоже.
Все верно. Чтобы прикрыть свою задницу и не вызывать подозрения, я слила в сеть свою фотографию. Натянуто улыбнувшись, смотрела на Артема, испытывая неописуемое облегчение после завершения заезда. Именно этот момент засняла одна из девчонок, ну а я, обладая немыслимой наглостью, попросила скинуть мне фото.
— О чем ты сейчас? — интересуется, прикинувшись дурачком.
— Очень умно, — усмехнувшись, наконец-то отталкиваю его и подхожу к подоконнику, зная, что он следует за мной, словно козел на поводке. — Это девчонка — довольно известный скандальный журналист, и всю информацию она сливает в блоги «Инстаграмма». Я подписана на нее, — признаюсь, опустив голову.
— Сука, — громкий вскрик и резкий взмах рукой, заставляющий ошалело наблюдать за горшком с фикусом, что летит на пол и разбивается в дребезги.
Что. Я. Наделала?
— Артем, — касаюсь плеча парня, искренне чувствуя свою вину.
— Я прибью ее, — злой шепот похлеще ведра ледяной воды отрезвляет.
Прибьет? Да ты сначала найди ее, мистер Совершенство. Тоже мне, нашла кого жалеть. Есть вещи поважнее этого мажора и его проблем, например, что надеть вечером. И как не опоздать.
— Отец меня ненавидит, — последнее, что я слышу, перед тем как парень скрывается за углом коридора.
Сглатываю, широко распахнув стеклянные глаза. Это не может быть правдой. У Артема замечательная, дружная семья. Они как мушкетеры: один за всех и все за одного.
Неужели из-за моей статьи все изменилось настолько сильно, что он потерял доверие со стороны семьи?
Всхлипываю, прикрывая рот ладошкой и глядя в окно на удаляющую широкоплечую фигуру в белом поло. Я должна дать опровержение, но поможет ли оно? Вряд ли.
Глава 9
Яркие всполохи светомузыки бьют прямо в глаза, заставляя жмуриться и отводить взгляд в сторону, дабы не ослепнуть. От громких басов закладывает уши, не позволяя слышать сладостные речи ночной бабочки, что так и льнет ко мне в поиске ласки на одну ничего не обещающую ночь. Мной овладел пофигизм, целиком и полностью поглотил в свои превосходно сплетенные сети и безжалостно заковал в стальные цепи, без права доступа в нормальную жизнь.
Я давно с ней распрощался.
Сейчас я даже не имею представления, что мне следует такого сумасшедшего сделать, чтобы искупить вину перед теми, кого я посмел обидеть, находясь на грани душевной смерти и нечеловеческого отчаяния.
Я грешник, не имеющий права на прощение.
Прощение — свобода, а я давно несвободен. Жалкий мир тщеславия и ничего не значащих понтов поглотил меня, и только единственная тоненькая ниточка, кричащая откуда-то из глубины уже давно не живущей души о том, что не все в этой жизни можно купить, держит меня на плаву и не позволяет окончательно утонуть в губительной лжи.
— Милый, ну, может, потанцуем? — проводя ярко-красными ноготками по груди, слишком пошло шепчет то ли Марина, то ли Карина.
Я знал, что парни позовут девушек, потому что по-другому эти ребята отдыхать не могут. И, дабы не выделяться из толпы своим дерьмовым настроением, выбрал лучшую из них по внешности и поманил к себе пальцем. Теперь вот расплачиваюсь.
— Не танцую.
Краем глаза замечаю, как на небольшом матовом столике среди кучи бутылок элитного алкоголя и полупустых бокалов разрывается мой телефон. Имя отца всплывает не в первый раз, заставляя в глубине души волноваться. Но мое эгоистичное эго оказывается сильнее, поэтому в который раз за день игнорирую его звонок. Еще немного — и подтянутся другие родственники, все они мечтают прочитать мне очередную лекцию про правильное поведение и ткнуть носом в прошлое.
Всем им плевать на то, что творится в моей израненной душе.
— Котик, ну, может, все-таки составишь мне компанию?
Морщусь, представляя себя на танцполе среди толкающихся пьяных до усрачки людишек, и в который раз опрокидываю в себя бокал виски с выдержкой в туеву хучу лет, лишь бы в очередной раз забыться. Удушающая боль отчаянно рвется наружу, требует очередного выплеска эмоций, которые я чудом удерживаю в себе. Кто бы знал, как мне хочется оказаться в зале и сполна отработать парочку связок, а затем, до чертиков уставшим и потным, вновь почувствовать себя счастливым.
Но это все в прошлом…
А сейчас настоящее, и пора признать — хреновый с меня танцор диско, поэтому, улыбнувшись во все тридцать два зуба, предлагаю сделать то, что умею лучше всего.
— Может, уединимся?
— Можно, — произносит то ли Марина, то ли Карина, опустив ресницы и заливаясь краской.
Взяв девушку за руку, под заливистый смех и пожелания хорошо пошпилиться покидаю пропитанную под завязку дорогим табаком вип-комнату. Клуб «Фаворит» знаю как свои пять пальцев, поэтому, недолго думая, иду туда, где можно немного забыться, погружаясь в эйфорию страсти, то есть веду девушку в самую дальнюю кладовую, в которой есть небольшой диванчик для двух желающих совершить грех.
Сунув охраннику в нагрудный карман купюру номиналом в пять тысяч, спокойно прохожу в слабоосвещенный коридор. Темно-фиолетовые стены кажутся почти черными, напоминая внутреннее убранство готического замка в Румынии. Слабая подсветка в зоне плинтуса позволяет видеть темные силуэты, жаждущие слиться в сладостной агонии ненастоящей любви.
Один такой силуэт привлекает мое внимание, заставляет остановиться взглядом буквально на долю секунды и почувствовать резкую боль в районе сердца. Шутка ли, испытывать такие эмоции, вновь я не знаю, но точно уверен, что брать девушку против воли — дурной тон. Отец с детства привил, что женщина — слабый пол, и ее надо защищать. Даже если она не твоя.
— Отпусти, придурок!
Бам!
Знакомый голос нещадно звучит прямо напротив меня, заставляя отлипнуть от силиконовой куклы и сделать резкий шаг вперед, дабы успеть прекратить катастрофу вселенского масштаба.
«Какого хрена она здесь забыла?» — думаю, направляясь в сторону того, кто только что подписал себе смертный приговор.
— Тише, малышка, тебе понравится, — заплетающимся языком произносит пьяный упырь, лапая своими клешнями хрупкую фигуру девушки в белом и вызывая во мне бурю ярости, заставляя сжимать до хруста кулаки.
Давно забытый адреналин будоражит сознание, на задворках памяти голос тренера требовательно наставляет, говоря о необходимости выкладываться в полную силу, не теряя разума, а пелена ничем не прикрытой злости застилает глаза, требуя отправить в нокаут исчадие ада в облике никчемного представителя мужского пола.
— Конечно, понравится, — произношу зловещим шепотом, резко отдирая недотрахателя от Полины и со всей силы швыряя его в стену. — Тебе очень понравится. — Взмах — и мой коронный хук справа безжалостно вырубает парня.
Мне хочется ему добавить, крикнуть в лицо, какого хрена он посмел трогать мое, но, увы, парень без сознания валяется в темном углу клуба.
Сжимая кулаки и продолжая удерживать в себе остатки злости, я не замечаю, в какой момент ко мне подходит Полина.
— С-спасибо, — заикаясь, она обхватывает руками мой торс, будто удерживая от дальнейших действий.
— Пошли, — резко развернувшись, хватаю ее за руку и веду в сторону бара.
— Котик, погоди, а как же я? — Черт.
А вот про эту девушку я совершенно забыл. Да и что лукавить, желание с ней потрахаться пропало в тот самый момент, как я увидел Полину, отчаянно отбивающуюся от нежеланных прикосновений.
— Прости, но у меня подруга в беде, — незаметно засовываю той в лифчик косарь и ухожу, не забывая забрать молчаливую Полину с собой.
Глава 10
До бара приходится добираться сквозь дергающуюся во все стороны толпу, дабы сократить путь. По обоюдном молчаливому согласию места занимаем в слабо освещенной стороне, чтобы не привлекать лишнего внимания к своим скромным персонам. Это эгоистичное желание спрятаться от любопытных глаз кажется мне правильным. Не могу объяснить обосновано, но я чувствую, что Полине лучше со мной не светиться среди моих друзей-мажоров.
Кивнув, прошу бармена сделать два шота текилы.
— Ты с кем? — интересуюсь, мысленно разминая кулаки для следующего удара.
— С подругой. — Киваю. — А твоя подружка не сильно обидится, что ты со мной здесь сидишь?
Зависаю, не сразу соображая, о ком она говорит. Какая на хрен подружка волчонку-одиночке? И только когда ее взгляд задерживается на верхнем уровне, я поднимаю голову и вижу ее. Ту самую брюнетку, что двадцать минут назад с удовольствием готова была меня объездить и, судя по ее зловещему взгляду в сторону Полины, не один раз.
— Это несерьезно, — отмахиваюсь, желая как можно скорее забыть про неудавшийся секс. — Давай выпьем, — киваю на шот с текилой, красиво оформленный долькой лайма.
Поделиться книгой: