Помоги проекту - поделись книгой:
Татьяна Ветрова
Вторая жизнь
Глава 1
— Ты серьезно?
Нет. Ну это надо же додуматься среди белого дня заявлять мне такие страшные вещи? Он серьезно рассчитывает, что после бурной ночи я смогу спокойно воспринимать информацию, что он пытается донести до моего не до конца проснувшегося мозга? Нет, старик явно выжил из ума. Да и я не лучше, раз не до конца втыкаю, что он пытается мне объяснить.
— А разве видно, что я шучу?
Прикрываю веки и делаю глубокий вдох, очень сильно надеясь, что мой папочка сейчас шутит. Ну не может же родной отец лишить сына транспорта. Подумаешь, припарковался неудачно, сбив пожарный гидрант и разбив спорткар в хлам. Ну так этого гидранта там никогда не было, а вина вся на мне. Несправедливо как-то все это.
— Нет, но, может… — пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы хоть как-то минимизировать наказание, но холодный голос отца, что раздается в просторном кабинете, заставляет вздрогнуть. Стадия бешенства «С глаз долой» в самом разгаре, и это, пожалуй, самое худшее, что может случиться за сегодняшний день. Кажется, в этот раз я действительно доигрался.
— Не может!
Морщусь, когда отец заносит кулак, чтобы еще разок шандарахнуть по столу. Ей-богу, еще пару таких его ударов, мне потребуются памперсы.
И ведь не скажешь, что Арестов Станислав Андреевич может быть таким демоном. Сейчас он очень сильно на него смахивает. И, признаться честно, красное от гнева лицо и седые волосы — так себе сочетание.
Нет, отец у меня хоть и приближается к размену шестого десятка, но он еще ого-го. И хоть седые волосы с каждым днем становятся все заметнее и нет того лоска, что был лет двадцать назад, как я помню в детстве, он все же красавчик. А его взгляд, холодный, как глыбы айсберга, парализует мгновенно. Вот как сейчас: хочется бежать, а ноги не слушаются.
В голове сразу всплывают картинки из детства, где я, маленький парнишка, вечно хохочущий, ношусь по кабинету, пока папа в очередной раз отсчитывает Лису за трату денег на тряпки. Тогда я не понимал, почему Лиска ходит как по струнке после такого взгляда, а сейчас очень даже. Слова застряли во рту.
— Пап, — спустя минуту тягостного молчания делаю еще одну попытку достучаться до глыбы льда, что сидит передо мной за массивным дубовым столом и примораживает взглядом к полу. Нахрен такой стол вообще нужен?!
— Я все сказал!
И ведь не поспоришь. Он действительно ВСЕ сказал, да так, что мне заранее становится страшно. Я ведь даже не представляю работу не по профессии, а моя должность к ней не имеет никакого отношения. Вот прям совсем никакого.
— Ну это же глупо, ты же понимаешь?
Еще немного — и я топну ногой, как маленький ребенок, слова которого не замечают взрослые. Обидно, блин.
— Вполне, — холодно ответив, отец поправляет на переносице очки в тонкой оправе от знаменитого итальянского дизайнера и снова возвращается к бумагам.
Мать моя женщина, что творится-то?!
— Пап, — на этот раз тяну жалобно, надеясь, что сердечко любимого отца екнет. Признаться честно, я готов пасть перед ним на колени и замаливать грехи прямо сейчас. Точнее, один-единственный грешок. Именно из-за него меня сейчас безжалостно лишают всех благ ребенка из богатой семьи и отправляют в ссылку.
— Я все сказал!
Оу… этот голос. Я узнаю его из тысячи.
— Да черт возьми, ты же понимаешь, что это произошло случайно? Тормоза отказали, я вовсе не собирался отправляться на тот свет, — срываюсь, не готовый изучать карту метро.
— Но ты почти это сделал, — холодно чеканит отец, снимая очки и потирая переносицу. — С завтрашнего дня ты работаешь курьером в кампании Алексея.
Слова, как приговор, хлещут по самому больному. Нет, я, конечно, привык к работе и даже люблю ее, но ведь всему есть предел, верно? Мне нравится раскидывать мозгами в сложных ситуациях и искать выход, так почему мне в наказание не поручить именно это? Мол, сынок, вот тут проблема, найди выход. Так я с радостью схватился бы за эту работу и с удовольствием помог. А он… к черту на куличики отправляет меня.
— Да ты совсем, что ли? — неожиданно для себя слишком сильно повышаю голос и резко затыкаюсь, наткнувшись на укоризненный взгляд отца.
Все ясно. Отцу явно обработали мозги двойняшки, да и Славка, скорее всего, в стороне не осталась. Единственное исключение — мама. У нее возраст и давление скачет, поэтому ее в такие проблемы стараются не посвящать, а чтобы она ненароком ничего не узнала о моих косяках, ей нагло всучивают мелких, коих сейчас по пальцам обеих рук не сосчитать. В общем, племянников у меня дофигища и еще столько же впереди. В нашей большой и дружной семье только я последние два года белая ворона.
— Разговор окончен.
Звучит как приговор.
Глава 2
Вжимая педаль газа в пол, направляюсь в свою холостяцкую берлогу, мысленно радуясь, что хоть лофт отец не стал отбирать. Конечно, мне хочется сказать, что на старости лет отец выжил из ума, но это вранье. Я здраво понимаю, что это чисто моя вина. Поэтому напрочь игнорирую смартфон, что разрывается голосом Честера Беннингтона, солиста всем известной группы Linkin Park. Не хочу ни с кем разговаривать, а слушать очередное нудное поучение тем более. Только не сейчас, когда мои нервы на пределе, а нога вовсю упирается в педаль газа, заставляя движок Aust Martin работать на всю мощь. Давно ждал случая, проверить на что способна эта малышка.
Врубив на всю AC/DC, чтобы лишний раз не слышать, как разрывается телефон, погружаюсь в раздумья. Спустя десять минут понимаю, что и сказать-то нечего. Отец действительно прав, я заслужил наказание, но курьер? Да будь я проклят тысячу раз, если соглашусь на эту работу. Нет, я здраво понимаю, что любая работа — это нечеловеческий труд, но я за один обед оставляю больше, чем курьер за месяц зарабатывает. Из этого я и делаю вывод, что отец поехал крышей.
Спасибо, что не до конца. С него станется, так он еще и лофт отберет. Единственное подобие уединенного мирка для меня, так сказать. Мой дом — моя крепость, и никак иначе. Место, где я чувствую себя все еще живым и хоть кому-то нужным.
Быстро сполоснувшись в душе и переодевшись, хватаю ранец и покидаю свое любимое холостяцкое убежище. Ни на что в жизни не променяю эту уютную квартиру, где видно каждый угол. И когда я говорю каждый, значит, каждый. Изюминка лофта — стеклянная душевая со скрытыми в потолке жалюзи, но об этом маленьком секрете никто не должен знать. Кроме меня.
На парковку универа залетаю с визгом, заставляя задницу спорткара уйти в занос. И, только припарковавшись, понимаю, что мне трындец. Лиска с меня шкуру сдерет, если я спалил новую резину на ее ласточке. Плевать, новую поставить может. Ее-то отец карты не лишил, да и Макс ее не бедствует.
Схватив рюкзак и хлопнув дверью, направляюсь в сторону универа, краем глаза замечая раскрасневшуюся радиоведущую, стреляющую в меня ненавидящим взглядом. Медленно, смакуя изгибы стройной фигуры, скольжу взглядом вниз и давлюсь смехом, маскируя его кашлем. Черт, кажется, девушка попала под раздачу какого-то идиота. И, судя по ее взгляду, этот идиот я.
— Ненавижу! — шипит, тыкая в меня наманикюренным пальцем и вызывая в груди еще большее раздражения.
Да какого черта?! Я ей ничего не сделал, она сама под колеса полезла, а я еще и виноват. Тупая бабская логика.
— А ты, когда кончаешь, щечки так же краснеют? — сорри, слишком сложно удержаться.
От моих слов блондинка резко замолкает, хлопает пушистыми ресницами, но продолжает удерживать палец в районе солнечного сплетения. А я, как последний идиот, тону в омуте ее серых глаз, напоминающих грозовое небо с яркими всполохами молний. Девушке требуется буквально несколько секунд, чтобы осознать смысл моих слов и разразиться словесным потоком, не обещающим ничего хорошего. Для меня так точно. Я давно уже понял, что словарный запас у малышки велик, а трещать она любит похлеще подъездных бабок.
— Арестов, ты придурок! Самый настоящий придурок. И, чтобы ты знал на будущее, если что, в универ никто, слышишь меня, никто не носит две пары джинсов. А эти у меня единственные! Как мне на парах ходить, идиот? А еще сегодня эфир в студии, а она, если ты помнишь, хотя вряд ли, у тебя же память как у рыбки, находится в двух кварталах отсюда. Что мне делать, идиот?
— Ну, для начала прекрати обзываться, — произношу, закинув на плечо рюкзак.
И все-таки красивая зараза, но стерва редкостная. Неоднократно мне доводилось наблюдать, как она отшивает парней одним лишь насмешливым взглядом. Когда-то, года три назад, когда она поступила на первый курс, я даже думал к ней подкатить, но мой друг меня опередил, за что получил от ворот поворот. Тогда я решил подождать, а потом и вовсе забил на нее, поняв, что нам не светит быть вместе.
— Прекратить? Ты серьезно? Прости, конечно, но ты явно не из тех парней, которые заслуживают моего уважения.
Я же говорю, не светит.
— Ну, раз не заслуживаю, то сама и разбирайся, — отсалютовав ей рукой, гордо разворачиваюсь и марширую в сторону универа.
Учиться я люблю и даже больше — делаю это с огромным удовольствием. Последний год решил сразу две специальности охватить: финансист-аналитик и игровое моделирование заочно. С детства я люблю придумывать сюжеты для видеоигр и воплощать их в жизнь. Раньше все свои идеи реализовывал на бумаге с помощью простого карандаша, а сейчас мне в помощь графический планшет, напичканный под завязку всякими нужными штучками.
Это увлечение появилось благодаря Антону Стагенборгу, моему лучшему другу и младшему брату мужа моей старшей сестры. Сейчас он проходит обучение в штатах, практикуется на визуализации видеоигр, а здесь, в столице, полным ходом развивается его игровая империя.
Пары пролетают незаметно, ну, или это я в очередной раз увяз в новой идее — неважно. Главное, что жутко хочется есть, об этом напоминает рев желудка. Закинув планшет в ранец, покидаю аудиторию и направляюсь в сторону местной столовой. Не могу сказать, что здесь офигительно кормят, но кофе здесь отменный. На него грех жаловаться.
— Латте с карамельным сиропом, — произношу, одаривая милую девушку обворожительной улыбкой и надеясь, что отец еще не успел заблокировать карты.
— Одну минуту.
Расплатившись, я забираю свой стаканчик и, резко развернувшись, впечатываюсь во что-то маленькое, но очень уж громкое. Да таким голосом только в опере голосить. Зажмурившись, делаю шаг назад, чтобы получше разглядеть пигалицу, что посмела лишить меня спасительного напитка.
И кто бы мог подумать, что это снова она?
— Твою же… — пищит, оттягивая блузку и предоставляя очешуенный вид на грудь.
Залипаю на долю секунды, пока она не поднимает взгляд и не ловит меня с поличным. Конечно, неловкость — это явно не про меня, но зачем доводить девушку до суицида? Ее побагровевшее лицо и штормовое небо в глазах все говорят за нее. Она в бешенстве.
— Куда прешь, идиотка?
Приподнимаю бровь и смотрю на девчонку насмешливо, ожидая продолжения. Ну а дальше все как по накатанной.
Ух, как мне это нравится.
Глава 3
— Полина, вставай, — доносится голос мамы из приоткрытой двери спальни, но мое желание поспать еще минут десять оказывается намного сильнее, поэтому я бессовестно забираюсь с головой под подушку и отрубаюсь.
По натуре я та еще соня, если надо, и стоя могу задремать. Сколько себя помню, сон — одно из любимых занятий, жалко, времени на него мало уходит. В школьные годы мне некогда было рассматривать красочные сны, все время уходило на нудные уроки, огромную кучу домашней работы и любимую художественную гимнастику. Вот на нее я ходила с огромным удовольствием, даже мечтала когда-нибудь стать олимпийской чемпионкой и привезти домой золото. Мне хотелось видеть в маминых глазах слезы счастья, а в папиных гордость. Но неудачный прыжок с брусьев перечеркнул так и не начавшую спортивную карьеру юной спортсменки.
— Полина, в последний раз бужу, — голос мамы звучит уже где-то над головой, а это значит, что дела мои плохи.
— Встаю, встаю, — бормочу, неохотно вылезая из-под подушки.
— Через полчаса тебе выходить, — произносит абсолютно спокойным голосом мама, глядя на наручные часы.
— ЧТО?! — взвизгивая, резко подскакиваю на кровати, заплетаюсь в одеяло и с грохотом лечу на пол. Сон как рукой снимает, честное слово. — Мам, — жалобно зову, потирая ушибленный бок.
— Завтрак уже готов и ждет тебя, давай быстрее.
Подорвавшись, хватаю с двери шкафа любимый махровый халат с заячьими ушами и несусь в ванную. Мне срочно нужно освежиться и набраться сил перед учебой. Обычно первые две пары я сплю с открытыми глазами, а там как повезет. В основном все зависит от пары. Ох, если бы я знала, что на журфаке будет порой скукотища, не пошла бы.
Хотя кого я обманываю? Моя пятая точка постоянно попадает в неприятности, так чем выбранная профессия может мне не подойти? В конце концов не зря я лучшая на курсе и не зря мне предоставили шикарное место для прохождения практики. Центральный канал — это вам не куличики лепить в детской песочнице, здесь надо вкалывать даже для того, чтобы подносить кофе местным селебрити. Да-да, это моя обязанность на ближайшие два месяца.
— А где папа? — интересуюсь у мамы, дожевывая второй бутерброд и запивая его сладким кофе с корицей. Странное вкусовое предпочтение, которым в нашей семье выделяюсь только я.
— На рыбалку с дядей Игорем уехал, — произносит мама, сверля меня любопытным взглядом.
Отворачиваюсь и запихиваю в себя еще один бутерброд, чтобы лишний раз не спалиться. Ну не готова я признать, что до утра смотрела новый сериал от Netflix.
— Понятно.
Папа и рыбалка — это… это как я и сон. Дай мне волю, сутками буду спать и ни разу после не пожалуюсь на плохое самочувствие. Так и папа может часами сидеть с удочками на берегу реки, и плевать ему будет на комаров и прочую мошкару, жужжащую над головой.
Пожелав маме хорошего дня, хватаю ранец, влезаю в любимые белые кеды и бегу в сторону метро. До универа ехать сорок минут, за это время я успеваю сделать домашку по одному из предметов. Специально вечером оставляю что-то наутро, чтобы побольше поспать, после очередной серии улетного сериала.
«Где тебя носит?»
Приходит сообщение от лучшей подруги, заставляя меня широко распахнуть глаза и уставиться на время. Это же сколько я провела в душе, раз опаздываю на целых десять минут? Конечно, это вовсе не смертельно, просто обычно эти десять минут уходят на летучку, без которой нам просто не обойтись.
«10 минут».
Убрав телефон в ранец, покидаю разноцветный вагон и сразу попадаю в пробку из студентов. И так каждое утро, вполне привычное зрелище для тех, кто спешит в альма-матер. Будет странно, если в это время пробки из студентов здесь не окажется вовсе.
Радуясь, что метро находится в двух шагах, спешу в сторону универа. С парковки легко можно рассмотреть, кто стоит на крыльце, поэтому, приложив ко лбу ладонь, пряча этим глаза от ослепительного после дождя солнца, пялюсь в сторону входа. Лельку как ветром сдуло. Обычно она всегда меня ждет, даже если я опаздываю и даже если очень сильно опаздываю.
Усмехнувшись, утыкаюсь в экран смартфона и быстро набираю ей сообщение, интересуясь, куда она запропастилась и в каких дебрях ее искать. За спиной слышен рев двигателя, заставляя злорадно усмехаться. Здесь не стоит прикладывать много сил, чтобы догадаться, что за баран сидит за рулем. В универе такой только один. И сегодня он получит от ректора по самое не хочу за нарушение правил ПДД на университетской парковке. Странно, почему этого придурка еще не поперли на все четыре стороны… Я ведь так стараюсь.
— Су… у… — слова застревают в горле, когда я превращаюсь в далматинца.
Этот придурок будто нарочно затормозил рядом, и все ошметки грязи из-под колес говноспорткара полетели в меня. КОЗЕЛ!
Самый настоящий горный козел! Скотина рогатая!
Кричу, опуская взгляд на когда-то супермодные светло-голубые джинсы и белоснежные кеды. Ну да, конечно, всегда мечтала оказаться далматинцем. И, что самое интересное, этому придурку абсолютно по барабану на то, что по его вине я испачкала себе вещи. Он просто пожимает плечами, разворачивается и уходит.
Ну точно скотина.
Скотина с красивым задом.
«В туалете через 2 минут. SOS».
Прикусив нижнюю губу и стараясь не разреветься от резко нахлынувших эмоций, быстро несусь на второй этаж в боковой туалет. В него мало кто ходит, запах в нем стоит не для слабонервных. Но сейчас это именно то, что мне нужно. Никто никогда не видел моих слез, кроме родителей и лучшей подруги, и не увидит.
Слезы для слабаков, говорил всегда дед, и я верила ему.
— Что случилось? — сходу начинает Лелька, как только за ней закрывается дверь.
— Этот… этот индюк сделал меня чертовым далматинцем, — всхлипывая, ударяю кулаком по раковине и жмурюсь от боли. Мда, не зря говорит старший братик, что для любого действия силы надо рассчитывать.
— Эм, — прикрыв ладошкой рот и забавно хлопая глазами, продолжает мычать Лелька. — Мм.
— У тебя есть хоть что-то с собой? — смотрю на нее глазами олененка, очень надеясь, что после пар у нее танцы.
— Не думаю, что это твой вариант, но есть.
Покопавшись в крупногабаритной сумке наподобие пляжной, Лелька протягивает мне нечто черное и блестящее. Взглянув на это, я чувствую, как мозг отказывается работать и анализировать информацию. И очень зря. Выхватив с облегчением из ее рук черное тряпье, вскоре понимаю, что рано я расслабилась. Черные латексные лосины не лучший вариант для прилежной студентки. Но разве у меня есть выбор?
Пыхтя и влезая в нечто обтягивающее, я проклинаю горного козла. Ох, чует моя обтянутая латексом задница, что, стоит нам столкнуться еще один раз, и я начну мстить. Красиво и болезненно.
— Снимай, — произношу, кивая на Лелькину белоснежную блузку, и, видя ее замешательство, продолжаю: — Ну что смотришь? Я в этом сфитшопе как проститутка буду, а тебе с джинсами нормально будет.
Поделиться книгой: