Мишкины рассказы

– Я не я, и попа не моя! – вставил, смеясь, Костыль, – Слышь, дружок, а что ты тогда пришёл сюда, если ты весь такой не при делах?

– Позвали – я и пришёл, – попытался огрызнуться Слон, но не прошло.

– Опа! Дак ты у нас безотказный? – Костыль встал с дивана и начал ходить перед Слоном, беспрерывно щелкая зоновскими чётками, которые крутил в руке. – Что ни попросят, то и сделаешь? Нам бы пол помыть тут в подвале! Да, парни? Что скажешь? Поможешь?

Парни вновь дружно загоготали.

– И мне ещё пуховик зашить, – добавил, смеясь, Паштет, – Зацепился вчера за забор, сука.

Снова взрыв смеха. Слон стоял и молчал. Ему было совершенно не смешно. Он проклинал своё решение идти сюда, проклинал садик, веранду, парней, Макса, всё, что имело хоть какое-то отношение к этой ситуации. Когда насмешки и издевательства стихли, Череп снова продолжил:

– Действительно, Слон, если ты не при делах, то почему ты пришёл? Раз пришёл – значит, при делах. Или тебя не было, когда ваши тут были? Не было?

– Был, – выдохнул Слон.

– Вот видишь – значит, опять при делах. А ты говоришь, не при делах.

– Давайте я ему всеку! – не удержался Кося на диване и опять вскочил. – Ты в натуре Слон! У тебя кость вместо мозгов!

– Подожди, – удержал его рукой Череп. – А почему ты один пришёл? Где ваши все?

– Никто не пошёл, – буркнул Слон.

Ему стало уже совсем не по себе. Его ужасно бесили и эти вопросы, и нападки Коси, и скользкие шуточки, и бесил он сам, попавший, по сути, по собственной же воле в эту глупую ситуацию. Обычно в жизни мы играем две роли – охотника или жертвы, – и для каждой роли всегда есть свой сценарий. Слон решил этот сценарий поменять. Он решил сам пойти в наступление, так как терять ему уже было нечего:

– Короче, вы чего хотели? Толпой только смелые? Один на один слабо?

–– Ну почему же? – возразил с улыбкой Череп. Он понял манёвр Слона, но решил ему подыграть. – Ты можешь выбрать любого. У нас все парни достойные.

Приём сработал. Сценарий начал меняться. Слон медленно оглядел присутствующих. Прямо перед ним стоял Кося, потирал кулаки и улыбался. Драться с ним не хотелось, хотя он и был чуть пониже Слона, но шире в плечах. Слева стоял Череп. Этот вариант Слон отмёл сразу. Череп был практически одного с ним роста и выглядел крепче. Плюс его уверенное поведение лидера делало схватку с ним совершенно бессмысленной. Чуть дальше, на ящике сидел и спокойно смотрел на Слона своими широкими голубыми глазами Паштет. Он был явно слабее, но почему-то у Слона не возникло и тени сомнения, что он, не дрогнув, выйдет против него, если тот его выберет. Этот вариант тоже не подходил. Победа над заведомо более слабым соперником не принесла бы удовлетворения. Дальше на диване сидел Костыль, ухмылялся своей улыбкой и вертел чётки в руках. Это был неплохой вариант. Костыль ростом был почти со Слона, но тонкие пальцы и впалые щёки говорили, что здоровья в нём было мало. Его вполне можно было бы одолеть в небольшой стычке. Однако зоновские повадки и наколки на пальцах заставили отказаться от этого варианта. Слон слышал, что бывшие зеки часто используют в драках нечестные приёмы и с ними лучше не связываться. Рядом с диваном, прислонившись к стене, стоял Кузя, он же Кузнец. Он был явно спортсмен, причём явно занимавшийся какой-то борьбой, о чём говорили его крепкая шея и чуть свёрнутый нос. Кузя и на самом деле занимался боксом лет с одиннадцати и даже брал призы на городских соревнованиях. Драться с ним один на один было бы большой глупостью. Наконец, рядом с Костылём на диване сидел Женька Соболев. Этот вариант показался Слону наиболее удачным. Женька был не большим и не маленьким, явно не спортсмен, и на хорошую схватку сил у него явно не хватит. И самое главное, Женька не выказывал никаких признаков агрессии в сторону Слона.

Как рассказывал потом сам Женька: «Вижу, что он уже собрался меня выбрать. Ну, думаю, дела! Делать нечего – надо выходить. Наплевать, что он здоровее! Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, у кого духу больше. А духу у меня хоть отбавляй. Но тут Кося его всё-таки доконал, и Слон согласился драться с ним».

Пацаны расчистили как можно больше места посреди комнаты и с азартом смотрели на Косю и Слона, которые начали медленно кружить друг перед другом, сжав кулаки. Кося сразу занял активную позицию и начал пугать противника ложными выпадами. Слон защищался. Он всё же пропустил несколько хлёстких ударов слева, и под глазом уже начала набухать небольшая шишка. Наконец Слон решил ответить на атаку и сделал выпад в сторону Коси. Правая, левая, но Кося легко ушёл с линии атаки. Он был бывалый боец. Со всего подвала один лишь только Кузя мог ему противостоять. Ему нравилось драться, и он никогда не пропускал удобного случая. Причём ему нравился сам процесс, а что и из-за чего, ему было не важно. Вот ещё одна атака, Кося снова ушёл вправо и со всей силы ударил Слона в бок. Тот охнул и машинально опустил руки. На лице Коси появилась победная улыбка, и он со всего маху засадил Слону левой прямо в нос. Тот отшатнулся, сделал несколько шагов назад, но всё же устоял на ногах. Однако практически мгновенно из разбитого носа хлынула кровь, и большие тёмно-бордовые капли упали на пол подвала.

– Всё, хорош! – скомандовал Череп и остановил Косю. – Не хватало, чтобы он нам тут весь подвал кровью залил!

– Сука! – выдохнул Кося и опустил руки.

– Там дальше есть кран с водой, – сказал Череп Слону, показывая на тёмный проход, – Паштет, покажи им.

Паштет, а за ним и Слон с товарищем скрылись в проходе. Вскоре оттуда послышался шум падающей воды. Пацаны, несколько раздосадованные столь быстрой развязкой, вернулись к своим делам и вскоре уже совсем забыли и про Слона, и про драку, и про причины конфликта. Такие стычки были обычным для них делом и являлись частью их жизни. Порой поездка на автобусе вызывала больше эмоций. Поэтому, когда Слон с товарищем пошли в сторону выхода из подвала, на них никто не обратил внимания.

Прошло совсем немного времени, и вихрь перемен закружил страну в водовороте событий. Жизнь раскидала обитателей подвала и отправила по ведомым только ей одной тернистым тропинкам. Алкоголь, наркотики, тюрьмы и криминальные разборки – немногим удалось пройти сквозь это сито живыми и найти своё место в новом мире. Подвал опустел. А вскоре старую, обитую железом дверь заменили на новую сейфовую с массивным чётырехригельным внутренним замком, и уже никто не мог подумать, что когда-то тут можно было вот так запросто собираться по вечерам с друзьями, рассказывать истории и анекдоты, мечтать и строить планы, и даже драться до первой крови один на один, отстаивая честь своего района.

Кролики

Дядька у Мишки был мужик мировой. Такой, про каких пишут в книгах или показывают в фильмах. Вёл он себя всегда открыто, уверенно, с некоторым вызовом – что называется, по-мужски. Встречались они довольно часто – практически каждые выходные. У них в семье было принято собираться на выходные всем вместе у бабушки. Взрослые накрывали на стол и принимались что-нибудь отмечать, а Мишка со своим двоюродным братом или играли где-то тут же, или уходили гулять на улицу и, набегавшись, возвращались за стол усталые и голодные. За столом взрослые разговаривали свои непонятные разговоры про работу или других родственников, которых Мишка и знал-то больше по этим разговорам, а видел лишь по очень большим праздникам. Из этих разговоров Мишка и узнал, как дядя Серёжа ездил на Север на заработки, «на вахту». Мишке представлялось это всё чем-то героическим. Уезжать за тысячи километров от дома, от семьи, от привычной обстановки и работать в суровых северных условиях, почти как на строительстве БАМа! От всех этих историй веяло романтикой. Денег, по словам взрослых, дядя Серёжа зарабатывал много, но был, на Мишкин взгляд, несколько прижимист, из-за чего и страдал периодически. Однажды дядя Серёжа вместе с Мишкиным отцом поехали на барахолку покупать полушубок. Холода на Севере бывали сильные, и без полушубка никуда. Стоил он дорого и в обычных магазинах почему-то не продавался – только на барахолке. Хотя, может, и продавался, но наверняка ещё дороже, а разве будешь торговаться в магазине? А на барахолке, если повезёт, можно и серьёзно сбить цену. Барахолка в Мишкином представлении была местом опасным. Тут могли обокрасть, обмануть или подсунуть какой-то бракованный товар. Ухо тут надо было держать востро. Но несмотря на это, множество людей стекалось туда каждое воскресенье, поэтому и прозвали то место «туча». Полушубок отец с дядькой тогда купили, но, как позже оказалось, не без изъяна. У него был крашеный воротник. Натуральный цвет у него оказался тёмно-бурый, рыжий, который был закрашен какой-то чёрной краской. Зачем было красить воротник у полушубка, Мишка совсем понять не мог. В его понимании полушубок должен быть тёплым, а уж какого цвета воротник – это дело десятое. Дядя Серёжа потом объяснял Мишке, что с чёрным воротником полушубок стоит дороже и продавец, спекулянт и барыга, специально покрасил воротник, чтобы обмануть простого человека. Мишка, конечно, понимал, что попал в такую ситуацию дядя Серёжа из-за своей прижимистости – позарился купить дорогую вещь подешевле, – но говорить об этом не стал.

К сыну своему, Мишкиному двоюродному брату, дядя Серёжа относился строго. Постоянно на него покрикивал по делу и без, и давал «леща». Часто из-за этого они ругались с Мишкиной тёткой, которая, надо сказать, была красавицей. И из-за которой дяде Серёже приходилось драться с дворовыми ребятами, так как он был из другого двора. Но он не отступил и в итоге женился на ней. Эта история тоже добавляла уважения дядьке в Мишкиных глазах, хотя он бы никогда из-за девчонки драться не стал, разве что из-за принципа.

Несмотря на свою прижимистость, дядя Серёжа любил, что называется, пустить пыль в глаза. Часто после очередной воскресной встречи он мог громким и резким свистом остановить проезжавшее мимо такси и укатить на нём домой, прихватив жену и сына. Самое удивительное для Мишки было то, что такси покорно подчинялось этому свисту и подъезжало, порой развернувшись даже с другой стороны улицы. Мишкины же родители никогда на такси не ездили. Жили они далеко, и ехать приходилось на двух автобусах с пересадкой. В такие моменты Мишка с завистью наблюдал, как родственники усаживаются в машину, и потом понуро шёл с родителями до автобусной остановки, пиная ботинком кусок ледышки.

Мишка не помнил, что это был за день. То ли суббота, то ли воскресенье. Скорее всего, воскресенье, так как по субботам с утра Мишка был в школе. В этот день дядя Серёжа неожиданно появился на пороге их квартиры в том самом полушубке с рыжим воротником. Отца дома не было, и дядя Серёжа прошёл на кухню и о чём-то несколько минут разговаривал с Мишкиной матерью. Потом она вышла и коротко сказала Мишке:

– Собирайся.

А ещё через несколько минут Мишка уже ехал с дядей Серёжей на автобусе. Это было странно. Обычно его не отпускали с чужими взрослыми, но если дядя Серёжа что-то решил, то он мог уговорить любого.

– Твоей матери я сказал, что мне нужна помощь по дому, – сказал он, заговорщицки наклонившись к Мишке. – Но это только легенда. На самом деле мы едем забивать кроликов. Мне понадобится твоя помощь, да и тебе пора становиться мужчиной.

Мишка промолчал. Он знал, что у дяди Серёжи был частный дом в посёлке, где он держал кроликов. Однажды они даже ездили их кормить, накупив предварительно много буханок хлеба. Но «забивать кроликов» – это звучало как-то жестоко. Он в жизни никогда никого не убивал и всегда был против издевательств над животными.

– Зачем? – произнёс он.

– Что зачем?

– Зачем их забивать?

– Зима ещё долго будет, а сено закончилось. Хлебом кормить дорого, да и мех у них сейчас самый лучший.

Мишка внутренне согласился с этими доводами. Делать было нечего. Они зашли в дом и прошли к сарайке, где стояли клетки с кроликами.

– Вот удивительное дело, – произнёс дядя Серёжа, – чуйка у них какая! Мы только пришли, а они уже знают, что их забивать будут.

И действительно, кролики, обычно подбирающиеся к передней решётке клетки в ожидании кусочка хлеба, на этот раз забились в самый дальний угол.

– Вот как они это делают?

Дядя Серёжа открыл клетку и достал оттуда одного серого кролика. Крепко держа его за задние лапы, они зашли за угол сарайки. Здесь уже всё было готово. На полу стоял большой алюминиевый таз, а на полке лежал острый нож.

– О, эти тоже тут как тут! – сказал дядя Серёжа, задирая голову вверх.

Мишка тоже задрал голову и увидел нескольких чёрных ворон, кружащих над участком. Как они могли узнать, что сейчас тут произойдёт убийство и внутренности кроликов будут выкинуты на помойку, где ворон будет ждать настоящий пир, было неизвестно. Наверное, есть у ворон какая-то своя магия.

– Делаем так, – между тем продолжал дядя Серёжа. – Первого я забиваю сам и разделываю сам. Ты смотришь. Второго я забиваю, ты разделываешь. Ну а третий полностью твой.

Дядя Серёжа немного приподнял кролика одной рукой, а второй взял топорище, потом размахнулся и резко ударил кролика по переносице. Удар должен быть резким и точным. Нельзя попадать кролику по затылку, так как это не убьёт его, а лишь добавит мучений. Нужно ударить именно по переносице, чтобы кость сломалась и кровь беспрепятственно вытекла из тушки. Кролик согнулся, застыл в этом положении на несколько мгновений и потом безжизненно распрямился. Кровь ручьём потекла в таз. Мишка смотрел на это без страха и отвращения. Это была неизбежная необходимость. Кролика было, конечно, жалко, но такова уж была его участь.

Дядя Серёжа подвязал проволокой кролика за задние лапы к перекладине и начал осторожно разрезáть шкурку кончиком острого ножа. В этом не было ничего сложного. Надо было просто стягивать шкурку вниз, чулком, подрезая кончиком ножа кожу изнутри. Мишка легко справился с этой задачей, когда дядя Серёжа забил второго кролика.

– Держи его крепко, – сказал он, передавая третьего кролика Мишке, – он будет очень сильно дёргаться. Если вырвется, то потом придётся его ловить по всему участку. Ну давай, делай тут пока, а я сейчас приду.

Мишка остался один. Он крепко сжал лапы кролика и взял топорище. Кролик не отрывал глаз от страшной палки и изгибался, пряча от неё свою голову. Надо было бить. Мишка решил действовать быстро и резко, чтобы кролик даже не понял, что произошло. Он размахнулся и ударил, но где-то в конце удара его рука дрогнула – и удар получился не таким, как надо. Кролик забился, задёргался и пронзительно завизжал. Мишка, испугавшись, что тот может вырваться, начал беспорядочно бить кролика топорищем по голове, а у самого слёзы хлынули ручьём. Ему было жалко этот мягкий тёплый комочек, и жалко вдвойне оттого, что он не сумел выбить из него дух с одного удара. Наконец кролик затих, а из-за угла появился дядя Серёжа. Он посмотрел на полные слёз Мишкины глаза, но ничего не сказал и забрал кролика у него из рук.

Дальше уже было дело техники. Ловкими надрезами Мишка быстро снял шкурку и вспорол кролику брюхо. Внутренности с глухим шлепком вывалились в таз, и тут Мишка увидел странные круглые комочки, симметрично расположившиеся внутри кролика. «Больной кролик?» – подумал Мишка, но дядька прервал его:

– Во дела! Крольчиха! А я-то думаю: что это они не дерутся? А там самка, оказывается. Ну ты, Мишка, даёшь! Одним ударом семерых уложил!

Домой Мишка ехал молча. У него не было внутри ни жалости, ни сожаления, ни какой-то радости от произошедшего с ним сегодня. Он не мог понять, что чувствует сейчас, но точно знал, что порвалась внутри него какая-то невидимая тонкая ниточка, соединявшая его с беззаботным миром детства, и что за один только этот день он вдруг как-то весь вырос и повзрослел, и что пути назад уже нет.