Титан: Наследие

— Я искал отца, — удовлетворился парой слов Мал, пропуская мимо ушей угрозы и все упреки.

Тиландер вздохнул, собираясь обрушить на наглеца вторую волну упреков. Но Санчо схватил его за руку и потащил за собой со словами:

— Гера, Ха!

— Куда мы идем? — вместо ответа Санчо улыбнулся, на его лице была такая радость, что Тиландер перестал сомневаться.

В самом центре неандертальского поселения стояла большая хижина. Неандертальцы. Встреченные по пути скалили зубы, одобрительно хлопая по спине американца. "Это сон, сейчас я проснусь и буду на «Катти Сарк» по дороге в Максель", — Тиландер перестал удивляться происходящему — чего только во сне не увидишь.

У входа в хижину стояла охрана — двое громадных неандертальцев с дубинами в руках. При виде Санчо, они, поколебавшись, расступились.

Внутри было темно, но тело здорового воина, лежавшее на шкуре, Тиландер увидел. Рядом с воином сидела древняя старуха неандерталка, что-то монотонно бубня. В хижине стоял запах немытого тела и прогорклого масла.

— Мой, — гордо указал Санчо на лежащего воина.

— Что твой? — не понял Тиландер.

— Мой, — повторил Санчо, не обращая внимания на завывания старухи, он присел на корточки, прикладывая руку ко лбу лежащего. Старуха перестала причитать, отсаживаясь немного в сторону. Она подкинула пару веток в тлеющие угли: огонь вспыхнул, освещая исхудалое лицо молодого неандертальца.

— Санчо, что ты делаешь? — На вопрос Тиландера Санчо показал знáком, что нужна тишина.

Откуда-то из глубины его грудной клетки родился непонятный звук, от которого на голове у Тиландера стали шевелиться волосы. Лишь огромным усилием воли он подавил в себе желание выскочить из хижины — низкий звук вызывал необъяснимое чувство страха. Похоже, не у него одного, потому что старуха опрометью метнулась к выходу. Тембр голоса Санчо повышался, чувство страха пропало так же внезапно, как появилось. У Тиландера возникло желание закрыть глаза — перед ним проносились картины: распускающиеся почки деревьев, рождающиеся детеныши хищных зверей и травоядных. Голос Санчо теперь звучал иначе: от него веяло теплотой.

Еле слышный стон парня заставил американца вздрогнуть, а Санчо — прервать свое странное песнопение.

— Ха, — удовлетворенно заметил он, поднимаясь на ноги.

Его повело и, не подхвати Тиландер неандертальца, Санчо грохнулся бы на землю. Напрягая все силы, он вытащил парня наружу, поразившись бледности и синим кругам под глазами Санчо. При их появлении старуха снова юркнула внутрь хижины. И выскочила обратно через пару секунд. Тиландер только успел посадить Санчо на землю, как выскочившая старуха завопила:

— Уа Ха!

Все неандертальцы, включая детей, ринулись в сторону хижины: со стороны опушки леса на крик тоже среагировали. Обнажив мечи, вперед выскочили Мал и Урр, Лайтфуит вскинул пулемет.

«Бойня, нам всем конец», — промелькнуло в голове Тиландера. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этой толпы, что успела собраться рядом с ними. На мгновение стало тихо. Открыв глаза, он увидел коленопреклоненных дикарей и застывших своих воинов, поспешивших на выручку.

Санчо пришел в себя: с усилием поднявшись на ноги, он сказал только свое знаменитое «Ха», как вся толпа неандертальцев взорвалась ответным «Ха». Четверо воинов нырнули внутрь хижины и вынесли оттуда тело огромного, но крайне худого парня. Глаза парня были открыты — при его виде дикари снова взорвались своим «Ха».

— Мой, — повторил Санчо, показывая пальцев на парня.

— Твой сын? — осенило Тиландера.

— Ха? — довольно взревел Санчо, на глазах становясь сильнее.

Он снова подошел к парню, которого положили прямо на землю. Тот был ещё слаб, но пытался поднять руку. Проигнорировав его попытку, Санчо повторно положил ему руку на лоб: установилась мертвая тишина. Всё повторилось: вначале низкое пение, вызывавшее непонятный страх, сменившееся на пение, дарующее умиротворение. В этот раз сеанс был короче, и сам Санчо сознание не терял. Он приподнял и посадил парня — дикари взвыли, их эмоции были так сильны, что у Тиландера заболела голова.

«Сумасшествие, надо отсюда выбираться», — принял он решение.

Когда обессиленный Санчо присел рядом с ним, молодого парня подняли на руки и повели внутрь.

— Нам надо спасать Макса Са, — напомнил Тиландер. Устало вздохнув, Санчо взял его голову в ладони, видение было мимолетное — молодой Макс стоял на носу корабля, заполненного воинами.

— Макш, Ха, — констатировал Санчо, но последняя попытка его доконала: мягко повалившись на бок, приемный сына Макса захрапел во всю свою силу легких.

— Уильям, остаемся здесь, с Максом все в порядке. Будем ждать, пока Санчо проснется, — принял решение Тиландер. Подозвав к себе командира лучников, приказал быть настороже и не вступать в конфликт с неандертальцами.

Спал Санчо долго — пришлось его перенести во временную хижину из ветвей. Проснувшись на второй день утром, неандерталец съел столько, что даже местные дикари восхищенно цокали языками. Вчерашний труп, — парень, находившийся без сознания, — появился, опираясь на плечо пожилого неандертальца. Преклонив колено перед Санчо, парень произнес одну короткую фразу:

— Санш, Сан-Техе твой.

Довольно осклабившись, Санчо ответил своим фирменным «Ха». Тиландер открыл рот, чтобы уточнить у неандертальца, каким образом этот парень может быть его сынком, как Санчо вскочил на ноги. Его довольное лицо приняло свирепое выражение, обернувшись к американцу, Санчо устрашающе произнес:

— Макш, Га! — не успел Тиландер до конца осознать, что «Га» означает опасность, как Санчо с места рванул бегом в северном направлении, углубляясь в лес.

— За мной! — скомандовал американец, на ходу забрасывая пулемет на плечо.

Его догнал Лайтфут, так же не выпускавший из рук своего пулемета: оглянувшись, Тиландер увидел, что среди его лучников бегут и воины Сан-Техе. Поднажав, они приблизились к бегущему Санчо: теперь главное — не терять неандертальца из виду. То, что развязка близка, американец не сомневался — все чудеса, что случились с ними, должны были привести к главному: встрече с Максом.

* * *

Достигнув общины Искренне Верящих, Богдану пришлось выдержать штурм Наима, пожелавшего присоединиться к штурмовому отряду. Напрасно убеждал Лутов про опасность и долг старосты перед общиной: Наим остался непреклонен. Дошло до того, что староста отказался предоставить лодки, послав своих людей отогнать их на середину реки. Богдану не осталось другого варианта, кроме как согласиться.

— Хорошо, ты и твои люди идут с нами. Но помни, если не будешь слушать — не посмотрю, что мы на одной стороне, — угрюмо пригрозил он просиявшему старосте.

— Буду слушать, крестом клянусь, — поспешил его заверить Наим, оглашая берег реки звонким двойным свистом.

По его команде лодки приблизились к берегу. Переправа прошла без приключений: приближаясь к сожженной Будилихе, Богдан выслал разведку. Пепелище было пустым, если не считать компанию из трех нищих бродяг, поселившихся в подвале разрушенного собора. Оставив испуганных странников, отряд начал свой путь на юго-восток, в сторону Макселя.

Шли осторожно, прячась в кустарниках параллельно главной дороге. От Будилихи до Макселя миновали около десятка крестьянских хуторов: люди жили своей жизнью. Эти хутора по несколько домов ценности не представляли — Богдан обходил их по широкой дуге, чтобы не обнаружить своего присутствия. Всё получилось, как и рассчитал Макс Са, вспомнив про него, Богдан невольно улыбнулся в темноте, всматриваясь в очертания города перед собой.

Его отряд находился в густом кустарнике в трехстах метрах от западных ворот. Факелы, горевшие у ворот, давали четкий ориентир: до рассвета оставалось пара часов. С первыми лучами солнца планировалась атака на порт, а спустя час или два отряд Богдана обязан захватить ворота и казармы сразу за ними.

— Нападем на них сейчас, — прошептал ему в ухо Наим, горевший желанием убивать «христоверов».

— Нет, ждем сигнала, — отрезал Богдан, не вдаваясь в детали.

— А что будет сигналом? — Наим уже брызгал ему слюной в ухо.

— Услышишь, — отодвинулся Богдан. Его воины, предупрежденные о сигнале для начала атаки, прилегли, чтобы использовать оставшееся время для отдыха. С момента знакомства с Максом Са Богдан успел от преданности пройти путь до горячей любви к этому удивительному человеку. И он точно знал, что выполнит любую поставленную задачу, чтобы Макс Са получил то, что ему причитается — его наследие.

* * *

Капитан Сирак, отправляемый правителем Моско в Берлин по просьбе Макса Са, в самом начале не мог предполагать, что его нахождение в Берлине столь затянется. Торхеп в своем дворце очень подробно проинструктировал его перед поездкой. Сираку предстояло убедиться, что просьба о помощи действительно поступила от Великого Духа Макса Са, от которого шел род правителей Моско. Торхеп поставил перед ним задачу — если встанет угроза жизни Великого Духа, привезти последнего в Моско. Но ситуация складывалась таким образом, что сам Великий Дух всего раз побывал на его корабле, предпочитая битвы на земле. И с каждым днем положение Великого Духа только улучшалось — Сирак уже знал о мире, заключенном с врагами на севере. А присутствуя на Военном Совете, отчетливо понял, что и дни юного врага Макса Са сочтены.

Того, на что рассчитывал Торхеп — не случилось: Максу Са не требовалось спасаться. Наоборот, он постепенно прибирал к рукам свою империю, лишая Моско возможности заполучить Великого Духа. Сирак лишь однажды намекнул Великому Духу, что в Моско ему очень были бы рады.

— Обязательно приеду, как закончу с врагами, — таким был ответ Макса Са.

И, судя по последним событиям, такой визит мог вскоре состояться. Желание Торхепа можно было считать исполненным, пусть и не совсем так, как желал правитель.

Терс, правитель Берлина, выразил желание находиться на корабле Балта. "Не доверяет«,— мысленно ухмыльнулся Сирак, услышав слова Терса. Он даже посочувствовал Балту, которому приходится терпеть этого болтливого начальника, полную противоположность Торхепу. Сейчас все три корабля находились за мысом: отсюда до входа в реку не более десяти минут. На корабле Сирака были только его лучники — именно им предстояло поджечь вражеские неуклюжие суда.

На «Зерге» Балта началось движение, бесшумно пополз вверх парус.

— Поднять якорь, поставить паруса! — скомандовал Сирак: час атаки настал.

Третий корабль, под командованием Праса, шел в кильватере «Бури». Входя в реку, Сираку пришлось частично убрать паруса, чтобы не обгонять «Зерг». Почти бесшумно все три судна приблизились к порту, вырисовывавшемуся темной громадой. «Буря» ушла влево, ближе к двум темнеющим на рейде вражеским кораблям, давая возможность Прасу выйти вперед. На некоторое время корабли замедлили ход, останавливаясь в самом конце порта в ста метрах от крепостной стены. На «Зерге» расцвели яркие красные цветы одновременно с адским грохотом пушек: атака началась!

Глава 12. Воссоединение

Бухта для высадки основного отряда, которому предстояло атаковать Максель с юга, нашлась в двенадцати километрах от города. Это — уединенное место, где лес почти вплотную подступал к самой воде, закрывая обзор с моря. Такую дислокацию предложил Балт, знакомый с береговой линией.

Бухта — небольшая, не больше ста метров в ширину. Хорошая глубина позволила подойти к берегу довольно близко: высадившись на берег с почти тремя сотнями бойцов, смотрел, как корабли уходят в сторону Берлина. Капитанам предстояло сделать ещё один рейс — около двух сотен наших воинов в данный момент шли в сторону Максимена, чтобы уменьшить расстояние до встречи с кораблями. Даже при таком раскладе пройдет не меньше суток, прежде чем остаток моих воинов будет доставлен в бухту. До воссоединения со вторым отрядом запретил разжигать костры и покидать бухту, укрытую от посторонних глаз рельефом и густым лесом.

В паре километров западнее проходила дорога, связывающая Максель с Портбоу. Дважды до наших ушей доносилось отдаленное ржанье лошадей, напоминая о необходимости соблюдать тишину. Второй раз корабли пришли в полночь — до назначенного времени штурма Макселя оставалось всего несколько часов.

Строгой синхронизации действий не требовалось: атака на порт отвлечет внимание, позволив Богдану овладеть западными воротами. А уже в самый разгар боя на два фронта главный отряд под моим руководством, обрушится на Максель с юга. После прибытия второго десанта во главе с Гураном численность воинов достигали уже пяти сотен. Численность «христоверов» для меня оставалась тайной, но даже по самым скромным подсчетам их было где-то под тысячу.

Когда до рассвета оставался примерно час, дал команду выдвигаться. Колонной по три человека наш отряд потянулся вглубь леса подобно змее, чтобы выйти на дорогу Портбоу — Максель. За пару километров до бывшей деревни Александрова дорога уходила на подъем: это был холм, поросший редким кустарником, с протяженностью склона под пару сотен метров.

Первые вражеские стрелы полетели, когда голова колонны преодолела половину подъема: на фоне уже посветлевшего неба на гребне холма показались вражеские воины. Засада была организована грамотно, охватывая мое войско с севера и с запада. Мгновенно прикрывшись щитами, Русы начали отходить назад и восточнее в сторону побережья. Поток вражеских стрел не иссякал: расположившись сбоку с запада и на гребне холма, они заняли стратегическую позицию.

— Отступаем в сторону моря! — отдал команду Васту.

Идти вверх под сплошным градом стрел означало положить половину войска, ещё не достигнув вершины холма. Под защитой деревьев — после отступления — наши шансы уравнялись. Теперь «христоверы» оказывались как на ладони, едва покидали свои укрытия из-за кустов. На полчаса установилось временное затишье, во время которой лучники с обеих сторон тщательно выцеливали противника.

Солнце, находясь у нас за спиной, частично слепило врага, но прорисовывало наши фигуры на фоне деревьев. На простреливаемой позиции осталось лежать около трех десятков моих воинов, ставших жертвой искусной засады. Основные силы «христоверов» стали выстраиваться в боевой порядок на недосягаемом для лучников расстоянии. Мои ружья, возможно, могли достать врага на таком удалении, но я не хотел обнаруживать огнестрельное оружие раньше времени.

— Лучникам, арбалетчикам и стрелкам — приготовиться! Стрельбу открывать только по моей команде, — я вздрогнул от стрелы, впившейся в дерево рядом с моим лицом.

Сменив позицию за другим стволом, оглядел войско противника. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: в численности мы проигрываем. Для меня оставалось загадкой — как «христоверы» узнали про наш план. Неужели шпион находился среди тех, кто был на Военном Совете? Но углубиться в размышления помешал рев противника: прикрывшись щитами, с запада на нас пошла стена воинов численностью не меньше восьми сотен. Это не считая отдельных лучников, что по-прежнему постреливали, выскакивая из-за кустов.

— Стрелкам — приготовиться! После залпа из ружей стреляют арбалетчики по передней шеренге врага. И лишь потом — лучники, на свое усмотрение.

Васт продублировал мой приказ: вражеские лучники не прекращали обстрела, пока плотно прикрытая щитами шеренга шла на нас. Я понял, почему «христоверы» выбрали именно это место для засады. Ширина лесного массива здесь — меньше пятидесяти метров: дальше был голый склон холма, оканчивающийся у воды высоким обрывом. Если им удастся вытеснить нас из-под защиты деревьев, наша песенка спета: нас прижмут к обрыву и скинут в море либо расстреляют с безопасного расстояния.

Когда до передней шеренги врага оставалось около пятидесяти метров, скомандовал:

— Стрелки, огонь! — выстрелы повалили всего около десятка воинов. Но более важным был психологический эффект: ряды противника смешались, нарушая целостность стены щитов.

— Арбалетчики, огонь! — Больше полусотни арбалетных болтов с жужжаньем унеслись в цель, вызывая крики и стоны раненых.

— Лучники — огонь! — и сразу: — Стрелки — огонь!

Навесная стрельба имеет свои преимущества: стрелы падают сверху и поражают незащищенные плечи, лица и грудь противника. Грянул второй залп из ружей, окутав деревья сизым дымком. Это был последний тактический успех — «христоверы» успели сблизиться до двадцати метров. Выставляя вперед копья, лавина двинулась на нас.

— Русы, вперед! — отдал я команду, бросая копье в стену врагов.

Вся эта армада противника вломилась в лесную чащу, нарушая свой строй. Это была их первая ошибка: первые ряды фаланги христоверов были вооружены щитами и длинными копьями. В лесной чаще, среди деревьев, их длинное оружие оказалось бесполезным: фалангисты стали легкой жертвой моих воинов. Рядом со мной, прикрывая меня с боков, отчаянно рубились Гуран и Мерс: стоны, крики, проклятия слышались со всех сторон. Я еле успел увернуться от удара меча, вражеский клинок застрял в молодом деревце: рубанув его по плечу, успел заметить, что под натиском врага мы отступили метров двадцать. Если нас вытеснят из лесной чащи, нам не продержаться против такого количества врагов. Послышалась ещё несколько разрозненных ружейных выстрелов, но картины боя они не изменили.

Надо отдать должное «христоверам» — воинами они были отменными, сражались яростно, кидаясь вперед.

«Проигрываем», — мелькнуло в голове: латный доспех выдержал колющий укол меча противника, успел резануть его по лицу своей катаной.

Бой длился всего несколько минут, но я уже чувствовал, как забивается от усталости правая рука. Перебросив катану в левую руку, заорал:

— Сомкнуть ряды!

Конец моей фразы потонул в пулеметной очереди, заставив екнуть сердце. Секунду спустя послышался звук работы второго пулемета, окончательно заставив меня смириться с неминуемым поражением. Мне в голову не приходила мысль, что у «христоверов» могут быть пулеметы. Творилось что-то странное: натиск врага ослабел, более того, часть вражеских воинов, бросая оружие, удирала вверх по склону в сторону Макселя.

— Вперед, Русы! — вместе с небольшой кучкой своих воинов вырвался вперед: с юго-запада на «христоверов» напал немногочисленный отряд, оттянув на себя значительные силы. Вновь послышались сразу две короткие пулеметные очереди, скосившие западный фланг неприятельского войска. Я почувствовал, как моя кожа покрывается мурашками, а волосы на голове зашевелились. Этого не могло быть, но среди сражающихся людей справа от меня, на расстоянии всего пятидесяти метров, я увидел его.

— Санчо!!!!!!! — Огромная фигура услышала мой крик посреди этого бедлама. То, что случилось дальше, трудно описать: гигант рванулся в мою сторону, прорываясь сквозь плотные ряды врага. И столь силен был этот порыв, что вражеские воины отлетали от него, словно сбитые шаром кегли.

— Макш!! — Это был мой Санчо, мой ненасытный неандерталец, мой ловелас каменного века. Ещё две пулеметные очереди заглушили концовку слов: между мной и Санчо оставалось около десяти метров, когда один из «христоверов» умудрился воткнуть ему меч прямо в живот.

— Макш, — простонал Санчо, останавливаясь в плотном кольце врагов. То, что случилось дальше, я практически не помню — с диким криком рванулся вперед, крутя катаной. В меня словно вселился бес, а само время замедлилось: я успевал увидеть неуклюжие попытки врагов нанести удар, успевая опередить их. Санчо медленно опустился на колено.

— Не умирай, Санчо! — моя катана вылетела из рук, встретившись с ударом меча вражеского воина. Нырнув под его рукой, схватил врага в объятия, бросая его через себя. Рванувшиеся за мной мои телохранители смогли создать вокруг меня кольцо защиты. Дальнейший бой для меня происходил словно вдалеке: я слышал крики, стоны, проклятия и плач.

— Санчо, — схватив голову парня, всматривался, пытаясь понять, это явь или у меня галлюцинации.

— Макш, все хорошо, — слабо улыбнулся неандерталец. Последние силы покинули его, он повалился, подминая меня под себя.

«Не умирай, не смей, я тебе запрещаю», — сила ментального посыла ударила меня по голове с такой силой, что я даже выгнулся от боли, приподнимая лежащего на мне Санчо. А потом наступила тишина и абсолютная темнота.

* * *

Богдану пришлось удержать за шиворот Наима, рванувшего в сторону ворот с первыми выстрелами пушек.

— Ещё рано, — прошипел он в ухо старосте общины Искренне Верящих, не выпуская, рвущегося Наима.

Выстрелы услышала и стража ворот: замелькали светлячки факелов, до притаившихся в кустах Русов, донеслись приглушенные звуки встревоженной стражи. Выстрелы со стороны порта вначале были с большим интервалом, через определенный промежуток времени. Но уже через минут пять стрельба стала беспорядочной: охрана порта стала отвечать на выстрелы.

— Тихо, очень тихо, подбираемся ближе. — Богдан первым начал движение, шесть десятков воинов бесшумно ступали за своим командиром. Даже Наим проникся опасностью и ответственностью момента. Его длинные косички бороды зацепились за куст, но староста стоически вытерпел боль, пока один из воинов выдирал его косицы из колючих веток. Не доходя около семидесяти метров до ворот, Богдан остановился, практически распластавшись на земле: кустов больше не видно, только открытая чистая поляна. Теперь до его слуха долетали обрывки фраз — стражники у западных ворот смеялись, говоря про ловушку, куда угодят нападающие.

Выстрелы пушек становились чаще — похоже, все пушки порта уже вступили в дело. Богдан огляделся — распластавшись на земле, его воины ждали сигнала к атаке. Он хорошо знал западные ворота, обычно здесь бывало до десяти стражников. За них Богдан не переживал, опасность таилась в казарме, одной стороной примыкавшей прямо к крепостной стене у ворот. Внутри самой казармы Богдану бывать не приходилось, но это было мощное каменное здание длиной почти в сотню шагов. Он различил, как кто-то невидимый отдал команду, отправляя воинов в сторону порта. Выждав около десяти минут, Богдан вскочил на ноги и рванул в сторону ворот. Скрип петель подсказал, что они открываются, следовало не терять ни минуты.

Двое стражников, открывавших левую створку ворот, чтобы выпустить из города две груженые повозки, остолбенели, когда из темноты на них вылетела огромная фигура.

— Кто ты так… — остаток фразы стражник не успел произнести: огромный топор развалил его пополам почти до пояса.

Уставая от тяжелых доспехов, стража, обленившись от безделья, часто не надевала свою защиту на ночь. Второго стражника сразил Наим, обогнавший остальных воинов. Его кривой меч, формой похожий на серп, полоснул по горлу стражника, порождая две фонтанирующие струи теплой крови.

Крестьяне, сидевшие на повозках, соскочили с криками, убегая в темень узких улочек. Из открытой двери казармы на шум выскочили первые воины: на небольшом пятачке у ворот началась кровавая битва.

Богдан, размахивая своим огромным топором, с кровавым лицом при первых лучах занимающегося рассвета, больше походил на демона. Трое остальных Лутовых действовали не менее эффективно. Воины общины Искренне Верящих оказались толковыми бойцами — они метили в незащищенную шею противника, ловко перерезая горло своей жертве.

Часть воинов «христоверов» просто не успела проснуться и взять в руки оружие — спустя три минуты казарма была захвачена. Четырнадцать воинов противника сдались, ещё около двух десятков были убиты. Внутри казармы горели факелы, при свете которых было видно, что казарма рассчитана практически на сотню бойцов.