Вторая попытка

Так Вадим поступил в речной институт. Денег в семье хватало лишь на самое нужное. Поэтому, парень не мог обучаться на дневном факультете. Он пошёл на вечерний. Стал постигать много наук без отрыва от работы в порту.

После открытия очередной навигации, начались такие процессы в стране, что и вспомнить о них тяжело. В Самару приехали три человека. Они осмотрели личную яхту директора порта и остались довольны её состоянием. После чего, отвели корабль от причала и угнали неизвестно куда.

Команду необычного «омика» разбросали по разным местам. Вадим опять оказался в ремонтном цеху. Работа там была очень тяжёлой и грязной. Платили не так уж и много.

Те корабли, которые они починили, уходили от стапеля и уже не возвращались назад. Скоро сотрудникам стал известно, куда они все исчезали.

Сосед по палате

В одну из суббот, Вадим сообщил любимой жене: – Мама сказала, что у Григорича случился обширный инфаркт. Он был лучшим другом отца и после его безвременной гибели очень нам помогал. Она попросила сходить к нему в кардиологический центр и узнать, как у него со здоровьем?

– Конечно, сходи. – вскинулась Верочка: – Проведай пожилого мужчину, купи ему каких-нибудь фруктов, расспроси, не нужно ли чего принести?

Вадим ушёл в больницу перед обедом. Вернулся он ближе к ночи и рассказал ту историю, что услышал от старого друга семьи. Теперь стало понятно, как дела у больного и куда исчезают те корабли, что очень долгое время принадлежали государственному пароходству Самары.

Добравшись до двери подъезда, мужчина вдруг ощутил резкий толчок за грудиной. В глазах потемнело. Нахлынула невероятная слабость. Григорич остановился и невольно опёрся рукою за стену.

Боль заполнила грудь и с каждой секундой становилась всё сильней и сильней. Мужчина почувствовал, что в нём появился пылающий протуберанец. Огненный сгусток. хлынул в левую руку.

Раскалённая масса, жгучей волной заполнила окаменевшую спину и залила всё пространство между лопаток. Поднялась в напряжённую шею, а после и в нижнюю челюсть.

Внезапно появилась одышка. Лёгкие сжались от отсутствия воздуха. Всё тело покрылось холодной испариной. Голова закружилась. Григорич вдруг понял, он находится на грани потери сознания.

Вместе со всепроницающей болью его заполняло беспокойство с тревогой. Всё это вместе тотчас сменилось испугом. Он нарастал до тех самых пор, пока не обратился в дикий, всепоглощающий страх. Страх наступающей смерти.

С огромным трудом мужчина поднялся на третий этаж и позвонил в свою дверь. Как назло, всё родные куда-то ушли. Так что, ему никто не открыл. Превозмогая нестерпимую тяжесть, он достал ключи из кармана. Отпер замки и вошёл в небольшую прихожую. Бросив сумку на пол, мужчина захлопнул дверь за собой и увидел проводной телефон, который висел на стенке прихожей.

Ватной рукой, Григорич снял невероятно тяжёлую трубку. С трудом попадая пальцами в кнопки, он набрал номер – 03. На том конце провода отозвались так быстро, словно ждали, когда же он им позвонит?

– Станция скорой помощи слушает вас! – ответил ему женский голос.

Сбиваясь и путаясь в определениях, мужчина, как мог, рассказал о своём самочувствии. Он хотел говорить спокойным, уверенным тоном, но жуткий страх прорывался в его тихую речь и заставлял сильно дрожать надтреснутый голос.

Наконец, на том конце провода спокойно сказали: – Машина к вам послана, ждите. – потом диспетчер добавила: – Лягте, как можно удобнее, и постарайтесь не двигаться. – в трубке зачастили гудки.

Кое-как Григорич разулся. Прошёл в ближайшую комнату. Осторожно, как хрустальную вазу, опустил себя на мягкий диван и приготовился ждать минут тридцать, а может и больше. Самара город большой, кода они ещё сюда доберуться?

Нестерпимые рези в груди никак не слабели. Найти удобное положение мужчина не мог. От боли и страха Григорич стал тихо стонать. На стене висели большие часы. Они, как ни в чём не бывало, тикали вызывающе громко.

Через пять нестерпимо длинных, бесконечных минут, раздалось настойчивое дребезжанье звонка. Григорич собрал свои силы и весьма осторожно сполз с дивана на пол.

С огромным трудом поднялся на ноги и, качаясь из стороны в сторону, он прошёл в небольшую прихожую. Открыл наружную дверь, и увидел двух человек в белых медицинских халатах.

Гости бросили взгляд на хозяина. Не говоря ни единого слова, они шагнули в квартиру. Взяли мужчину под руки и, не слушая его возражений, отвели назад в комнату. Медработники сноровисто уложили больного на мягкий диван, переглянулись, и стали над ним колдовать.

Через минуту один эскулап заявил: – Теперь всё понятно! Инфаркт! Вы едите с нами. Вас нужно срочно доставить в больницу!

Григорич кивнул и попытался подняться.

– Лежите, лежите! – вскинулся медик: – В машину вас отнесут на носилках.

Мужчина хотел возразить.

– Я запрещаю вам двигаться! – крикнул врач на больного. Тот покорно опустился на спину. Доктор достал из чемоданчика небольшую стальную коробочку. Выудил из неё толстый шприц и ловко сделал пару уколов.

Скоро появился его юный напарник, который ходил неизвестно куда. С ним пришли трое крепких мужчин. В них Григорич узнал соседей по дому. Они положили инфарктника на раскладные носилки. Осторожно пронесли его по узенькой лестнице и погрузили в «карету экстренной помощи».

Машина плавно тронулась с места. Распугивая звуком сирены всех окружающих, она стрелой помчалась по городу. По дороге больной поведал врачу о том, как он опрыскал картошку на даче и надышался какой-то химической дрянью.

– Очень возможно, что химикат послужил последним толчком. – сказал ему врач: – Но, скорее всего, ваше сердце было уже на пределе. Вот организм и не выдержал лишней нагрузки.

Григоричу опять повезло. Пробок на дороге не встретилось. До больницы доехали удивительно быстро, минут за семь или восемь. В приёмном покое его переложили в каталку и бегом повезли по пустым коридорам.

Слабость и дурнота вновь накатили с немыслимой силой. Сознание опять помутилось. Мелькавшие над головою, яркие лампы стали слегка расплываться. Скоро все они слились в одно большое пятно. Из нестерпимого блеска вдруг выплыло чьё-то лицо. Последнее, что услышал больной, были слова: – …морфин, внутривенно…

По внутреннему сгибу локтя скользнуло, что-то холодное. Острая сталь пробила кожу мужчины. Лекарство хлынуло в толстую вену. Место где, только что вспыхнула боль от иглы, вдруг наполнилось приятной истомой. Она плавно растеклась по руке и постепенно затопила все существо человека.

Покидающее мужчину сознание почему-то решило вернуться. Только теперь оно было исключительно ясным и, как будто, стеклянным. Всё, что происходило теперь, стало вдруг интересным и ярким.

Каждый звук, возникающий в комнате, внезапно обрёл мелодичное эхо. Оно мягко звенело, словно его рождал драгоценный хрусталь. Голоса трёх врачей, хлопотавших вокруг, обрели глубину и объёмность.

Смысл услышанных слов блистал глубиной и значением, и даже весьма необычным, переливчатым цветом. Волны изумительных запахов окутали голову. Будто мягкие руки подняли его над каталкой, и понесли прямо к солнцу, в сиявшие горние выси.

Душу мужчины, заполнили беззаботная радость и приятная нега. Затем, пришли захватывающе сладкие сны. Их было сразу несколько штук. Сколько, точно определить он почему-то не мог. Казалось, что их будет столько, сколько захочет Григорич. Мало того, их содержание можно будет менять по своему усмотрению.

Волшебные грёзы плавно перетекали друг в друга. Самым причудливым образом они сплетались с окружающей явью и другими виденьями. По ним можно было летать во всех направлениях и временах. Григорич мог перемещаться не только по воздуху, по твёрдой земле, и в глубине лазоревых вод, но и перелетать в иные миры и пространства.

Каким-то мистическим образом, мужчина прекрасно чувствовал время и знал, сколько часов он находится в клинике. К концу третьих суток странные сны стали терять яркие краски, запах и умопомрачительный вкус.

Явь набрала небывалую силу и начала проступать сквозь сияющий флёр медикаментозных видений. С каждой минутой реальность становилась всё более блёклой, шершавой и грубой.

В один ужасающий миг, опьянение вовсе покинуло тело больного. Мужчина внезапно почувствовал, что он оказался на жёстком столе, покрытом холодной клеёнкой.

Молодой кардиолог осмотрел подопечного и удовлетворённо сказал медсестре: – Кризис уже миновал! Переводите в палату.

Санитары сноровисто подняли Григорича. Погрузили его на каталку и вывезли из отделения реанимации. Проехав по коридору, его экипаж свернул в открытую дверь. Мужчина оказался в маленькой комнате, где стояли три железные койки. Там пациента снова взяли на руки и переложили на одну из свободных кроватей.

Всё это время, врач находился поблизости, он наблюдал за переездом больного. Перед тем, как уйти, эскулап посмотрел на Григорича и сообщил строгим голосом: – Вам повезло, что вы оказались у нас сразу после инфаркта. Опоздай скорая помощь на десять минут, и вы могли умереть! В лучшем случае, стали бы полной развалиной! – он открыл дверь в коридор, и, улыбнувшись, добавил: – Можете потихоньку вставать. Только на очень короткое время.

Больной осмотрелся по сторонам и увидел, что оказался в палате, рассчитанной на трёх человек. Одно место занимал очень крупный, дородный мужчина с багрово-красным лицом. На вид ему было не больше полтинника. Третья койка пока пустовала.

Едва за врачом захлопнулась дверь, как сосед осторожно сел на кровати и тихо спросил: – Товарищ, ты куришь?

Григорич кивнул и тут же почувствовал, как сильно ему хочется сделать затяжку. За три долгих дня, проведённые здесь, он так истомился по табачному дыму, что у него даже голова закружилась.

– Меня только перед тобой привезли. – продолжил трепаться сосед: – Я уже четыре дня не курил. Все уши опухли. У тебя есть сигареты?

– К сожалению нет.

– У меня тоже всё отобрали, но я послал друга в ближайший киоск. Сейчас принесёт.

Палата находилась на первом ярусе огромной больницы. Окно выходило на север. Благодаря жаркому лету, оно было распахнуто настежь. Через десять минут, за решёткой возник человек. Он протянул постояльцам палаты пачку дорогих сигарет и коробку со спичками.

Сосед с радостью взял передачку. Приятель перекинулся с ним какими-то фразами, быстро простился и мгновенно исчез.

– Встань-ка на стрёме, чтобы меня не застукали! – распорядился краснолицый сосед: – Сначала я покурю у окна, а потом уже ты.

Вновь прибывший больной с готовностью выполнил строгий приказ. Он осторожно поднялся. Неуверенно добрался до двери и весьма осторожно выглянул в большой коридор. Там не было ни единой души, ни медиков, ни их пациентов.

Григорич встал в открытом проёме. Кивнул, мол, всё братец тихо, и посмотрел на соседа с нескрываемой завистью. Тот с нетерпением вскрыл глянцевую картонную пачку. Вытащил из неё сигарету и, торопливо чиркая спичкой, наконец, закурил.

Глубоко затянувшись, он с большим наслаждением задержал белый дым в своей грудной клетке. Затем, выдохнул тугую струю между прутьев решётки. Одновременно с этим, он положил спички и курево в карман лёгкой куртки.

Толстяк сделал несколько глубоких затяжек. Всё это время, его круглая физиономия сияла ничем неприкрытым блаженством. Вдруг счастливая мина куда-то исчезла, а вместо неё проступило смущение. Потом на широком лице появился испуг. Следом за ним, возникла гримаса ужасающей боли.

Сосед захрипел, уронил сигарету и схватился руками за грудь. Огромный дородный мужик мгновенно обмяк. Всё выглядело именно так, словно из тела вынули стержень, который держал его прямо.

Вдруг, подогнулись колени. Сосед повернулся затылком к окну и, опираясь спиною на стену, сполз на пол палаты. Оказавшись на старом линолеуме, краснолицый больной завалился на бок, и мгновенно затих.

Увидев всё это, Григорич сначала опешил. Он быстро оправился от изумления и заорал во весь голос: – Врача! Человек умирает!

В дальнем конце коридора послышался топот множества ног. Через десять секунд, в дверь влетели люди в белых халатах. Они дружно рванулись к соседу, лежащему возле окна, и начали, что-то с ним делать. Григорич в испуге прижался плечом к косяку и наблюдал за их суетой.

В коридоре загрохотали колёса тележки. Появились ещё два санитара. Они втащили каталку в палату. Медики дружно подняли мужчину и положили его на передвижную платформу.

Прибежала сестричка с внутривенной системой в руке. В левой она держала флакон с каким-то прозрачным лекарством. Кто-то воткнул иглу в вену больного. В сопровождении медиков тележка помчалась в сторону реанимации.

Через минуту, Григорич остался один. Мужчина отрешённо подумал: – «Медики действуют так быстро и слаженно. Прямо как в штатовских фильмах!» – он повернулся к окну. Медленно подошёл к своей койке и осторожно присел.

Только сейчас, он почувствовал, что пульс в голове бьётся с неистовой силой. Мелькнула страшная мысль: – «Сейчас мышцы сердца не выдержат и разорвутся в мелкие клочья».

Мужчину вдруг стало трясти, как осиновый лист на холодном ветру. Рассеянный взгляд скользнул по светлому полу. Секунду спустя, Григорич увидел ту сигарету, которую до половины выкурил невезучий сосед.

– Нужно выкинуть её за окно! – подумал больной, но притронуться к небольшому окурку он почему-то не смог. Сигарета дотлела до фильтра и превратилась в полосу светло-серого пепла.

Через тридцать минут в палату вошёл кардиолог. Врач взял стул, стоявший у стенки. Поставил напротив больного и сел. Приложил стетоскоп к его широкой груди и стал изучать те странные звуки, что издавало инфарктное сердце.

– Как там сосед? – поинтересовался Григорич.

Доктор ничего не ответил. Он продолжил внимательно слушать шумы, доносившиеся из тела больного. Мужчина повторил свой вопрос, а затем, спросил в третий раз. Врач закончил процедуру осмотра и задумчиво выдохнул: – Не спасли мы его. Не успели…

Григорич вздрогнул и посмотрел на истлевший окурок. Кардиолог машинально проследил за его беглым взглядом и увидел то, что осталось от дорогой сигареты. Эскулап вскочил на ноги и заорал: – Он здесь курил?

Пациент удручённо кивнул. Врач вскочил, словно пружина и сделал такое лицо, что Григорич подумал: – «Сейчас влепит затрещину!» – на всякий случай, он опасливо отшатнулся к стене. Не драться же со своим благодетелем.

С трудом сдержав гнев, медик наклонился к больному и прошипел тихим, размеренным голосом: – Запомни мужик на всю свою жизнь! Если будешь курить то, сдохнешь, как он! – врач указал на пустую кровать. Стремительно вышел из тесной палаты и с треском захлопнул широкую дверь.

Спустя один день, в палате появился другой человек. Этот больной явно был из, так называемых, «новых богатых». Сотовый телефон в то время стоил от пяти тысяч баксов и являлся отличительным знаком подлинных властителей жизни. Ну, что-то вроде рясы монаха, или увесистой цепи из золота на шее бандита.

Новый сосед тут же достал свой мобильный и стал звонить своим друганам. К вечеру в палату внесли новый большой холодильник, забитый деликатесами до самого верха, и цветной телевизор с лазерным видиком. По настоятельной просьбе больного санитары взяли незанятую третью кровать и вынесли её в коридор.

– Я, конечно, мог бы и тебя отсюда прогнать, – объяснил нувориш: – но после инфаркта почему-то боюсь оставаться один. Да и врагов у меня слишком много, – добавил он тихо: – Вдруг захотят меня порешить, а ты, я смотрю, мужчина здоровый, хоть, чем-то поможешь?

Григорич решил не углубляться в столь опасную тему и сделал вид, что она его ничуть не касается. К счастью, «сокамерник» оказался совершенно нормальным соседом. Он не корчил из себя неизвестно кого и не был ни снобом, ни жмотом.

Богач даже кормил его из своего холодильника. Через несколько дней, он настолько проникся доверьем к мужчине, что поведал ему много чего интересного. В первую очередь, описал историю взлёта к вершинам успеха.

Больной был человеком довольно воспитанным и хорошо образованным. Однако, во время рассказов о другой, теневой стороне своей жизни, переходил на речь близкую к блатному жаргону. Видно, эта часть его существа не признавала другого наречия.

– В прошлом году, я перетёр кое с кем в пароходстве Самары и взял в аренду три сухогруза. – с большим удовольствием вспоминал нувориш: – Загрузил корабли обычным песком, да и угнал их в Голландию. Там задарма отдал груз какой-то строительной фирме. Продал все корыта на слом. Команды посадил в самолёт, и отправил домой. Так что, за эту афёру, я получил почти десять лимонов, зелёненьких баксов.

Десятую часть от доходов я перевёл в родную Россию. Всё остальное раскидал по различным офшорам. Вернулся домой, сунул и кому надо на лапу. Через час я с удивленьем узнал, что все три парохода списали ещё три года назад. Тогда же их все и сдали в утиль.

После той операции, я жил припеваючи несколько лет. Потом, меня заложил кто-то из моих дружбанов. Этот подлец, дал бандитам наколку. Они, чисто конкретно, взяли меня за бока. Я сразу свернул все дела и уже собрался свалить за бугор. Да вот, чуть-чуть не успел.

Именно в этот момент, меня трахнул инфаркт. Теперь врачи говорят, что мне придётся торчать в этой тихой больничке что-то около месяца. Ну а потом, я быстро слиняю из этой паршивой страны! – он мечтательно поднял глаза к потолку и надолго умолк. Видимо, грезил о тамошней восхитительной жизни.

– Да, кстати, а как бы нам посмолить? – вдруг сменил тему сосед: – Я уже пять дней пробавляюсь без курева. Правда, врач запретил, но я думаю, от одной сигареты ничего мне не будет.

Григорич вздрогнул от слов нувориша и рассказал про того человека, что недавно лежал у окна. С тех пор они никогда не вспоминали о вредной привычке. Несмотря на такую постановку вопроса, мужчина всё равно очень сильно хотел затянуться. Хотя бы раз или два.

Ещё через неделю, в палату вошёл их лечащий врач и бодро сказал: – С обеда вас будет вести другой кардиолог. Приятная женщина двадцати пяти лет. Её прикрепляют, к самым тяжёлым больным! – он сделал длинную паузу и вдруг уточнил: – Причём, только к мужчинам. Она их поднимает на ноги удивительно быстро.

Утром нового дня в дверях появилась такая прелестница, что её фотографию можно было печать в журнале «Плейбой». Высокая, очень красивая, на вид лет двадцати. С огромной гривой блестящих волнистых волос. Грудь колесом, минимум пятый размер.

Верхние пуговицы расстёгнуты так, что упругие полушария видны почти целиком. Халатик в облипочку, короткий, до самых верхних пределов. Длинные ноги идеальных пропорций, обуты в туфельки-лодочки, на больших каблуках.