Клад Александра Великого

Тимка переключил один язык на другой, вывел клавиатуру на миниатюрный экран и стал печатать тот текст, что висел перед его мысленным взором. Едва он закончил, как видение начало гаснуть. Скоро оно совершенно исчезло.

– Я всё записал. Сейчас попробую перевести. – мысленно сообщил Тимка бабушке Ане.

– Приедешь на место, позвони мне по телефону. Проверим, как работает связь в том районе?

– Хорошо.

– До встречи. – простилась Анна Ивановна. Ментальная связь прервалась.

Ехать до горного озера было ещё далеко. Нужные программы, на всякий непредвиденный случай, «сидели» в наладонном компьютере Тимки. Подросток сразу же взялся за дело.

Сначала, он запустил толмача с древнегреческого на речь людей современной Эллады. Полученный результат переложил на английский, с него перевёл на русский язык.

Надпись, с давно уже подводной, скалы-указателя сообщала парнишке нечто не очень понятное: – Тридцать девять стадий к богам и сорок восемь, куда укажет десница.

– Немного подумав, Тимка вспомнил о том, что, как думали древние люди, боги обитали на небе. Ну, а десница, это рука, которая находится справа. Насколько он помнил, стадией назывался сдвоенный шаг вооружённого воина.

То есть, шаг левой и правой ногой. Вместе они составляли приблизительно метр с половиной или, чуть больше. Значит, надпись можно было прочесть, приблизительно, так: – Шестьдесят метров вверх и семьдесят с чем-то направо.

Вопрос только в том, как считать расстояние к небу? Напрямую в зенит, или по склону горы? Теодолитов у древних греков тогда не имелось. Скорее всего, они протянули верёвку от указателя до входа в пещеру. Верёвку после измерили и записали на скале результат.

Если это не так, то нужно считать по вертикали. Тогда полость в горе окажется выше метров на двадцать. В общем, диапазон координат известен достаточно точно. Можно теперь приниматься за поиск пещеры. Будем надеяться, что Бойка учует «аромат катакомб», а бабушка Аня заставит его указать нам дорогу в пещёру.

Горный орёл

Скоро машина въехала в небольшое селение, состоящее из невысоких домов. Все они были с плоскими крышами. Стены сложены из обломочного дикого камня. Окна совсем небольшие. Двери удивительно низкие.

Сразу становилось понятно, зимой здесь часто бывают морозы, а дров не хватает. Деревья вокруг все срубили многие столетья назад. Все склоны голые. В лучшем случае, они покрыты короткой травой.

Всё вокруг, говорило о том, что здесь мало что изменилось с позапрошлого века. Разве, что кое-где виднелись столбы с электропроводкой, и машины советских времён. Да и те почти развалились.

На одном бедном здании Шнырь увидел древнюю вывеску с надписью на двух языках. Русский текст сообщал, что когда-то давно, здесь была «Чайхана». То есть, столовая, где подавался и чай двух сортов, зелёный и чёрный. На двери висел огромный ржавый замок. Было похоже, что его не снимали уже очень давно.

Возле убогой харчевни на плоских камнях сидело несколько старых мужчин в поношенных пиджаках и потёртых узбекских халатах. Они уныло смотрели на новенький джип. Всё очень усердно двигали челюстью.

– Видал Шнырь, вокруг все мужики, и старики, и молодые, постоянно жуют. И чего они так уважают «резинку»? У нас её покупают лишь дети, да кое-кто из студентов. Те, что косят под американцев из фильмов. И где, интересно, они её покупают? Мы уже долго в пути, а я не видел ни одного магазина и даже ларька.

– Наверное автолавки сюда приезжают. – от скуки откликнулся Шнырь. Он вспомнил, как однажды отец рассказывал про давнее советское время. Тогда в СССР не было «жвачки». Считалось, что весьма некультурно постоянно махать челюстями на людях. Мол, благодаря этой манере, ты становишься похож на корову.

В восьмидесятом году двадцатого века в Москве организовали всемирные Олимпийские игры. В город приехало полно иностранцев. Они ещё издали всем бросались в глаза. Их выдавали шмотки зарубежного вида: джинсы, бейсболки и разноцветные майки с рисунком или какой-нибудь надписью. В те времена в СССР одевались совсем по-другому. Не то что, сейчас.

Малолетние советские дети подбегали к туристам и громко кричали: – Мир! Дружба! «Жвачка»! – кто их научил побираться, никому неизвестно. Скорее всего, сами до такого додумались.

Гости столицы громко смеялись, давали ребятам «резинку» и снимали их на фотокамеры. У малышей появлялось необычное лакомство. Но милиционеры и взрослые люди были этим весьма не довольны.

– У них не «жвачка» во рту, а насвой. Это смесь табака и погашенной извести. Иногда, в неё добавляют разного рода приправы и немного масла растений. – вмешался Барлас.

– И для чего они это жуют? – удивился ошарашенный Шнырь.

– А для чего люди курят? Чтобы получить удовольствие! Кстати сказать, раньше табак не курили, а только жевали. – сказал проводник.

– И плевали вокруг, как верблюды. – вставил «высокообразованный» шеф. Он немного подумал и гордо закончил: – Я вот, к примеру, никогда не курил. Не нахожу наслаждения в этой отраве.

– А давай Шнырь попробуем этот насвой. Будет что рассказать пацанам по приезде в Москву. – предложил неожиданно Лом.

– Да, где мы его тут возьмём? Здесь тебе не базар. – сурово ответил начальник. Ему очень хотелось удержать подчинённого от дурного поступка.

– Купим у стариков. – нашёл выход, обычно, мало сообразительный Лом.

Шеф не успел даже слова сказать. Джип остановился. Охранник, вместе с узбеком, сразу покинул уютный салон. Они устремились назад к «Чайхане». Барлас о чём-то потолковал с ветеранами. Дал им сколько-то денег, а взамен получил маленький пакетик из пластика. Через минуту оба оказались на прежних местах. Машина резво продолжила путь.

– Надо же. – рассерженно выдохнул Лом: – За табак, разбавленный погашенной известью, слупили с меня, как за порцию марихуаны в Москве.

– Ты что, употребляешь подобную дурь? – резко вскинулся Шнырь. Ему совсем не хотелось находиться поблизости с наркоманом огромного роста. Мало ли, что ему вдруг померещится? Ещё, чего доброго, пришибёт невзначай.

– Нет, я ей не балуюсь. Мне друганы говорили, почём она стоит. – успокоил начальника Лом и с большим интересом добавил: – Ну-ка, что они тут жуют?

Напарник взял щепоть странной смеси зеленоватого цвета, положил её на язык и сделал десяток движений увесистой челюстью. Тупая физиономия Лома выражала целую бурю эмоций. Они с калейдоскопической скоростью сменяли друг друга. Глаза не успевали за всем проследить.

Шнырь напряжённо смотрел на охранника. Вдруг, восточный насвой значительно лучше, чем горький дым сигарет? Тогда можно будет и самому осторожно попробовать.

Массивный напарник вдруг побледнел. Он выпучил свои мелкие глазки и, открыв дверцу на полном ходу, свесился над извилистой горной дорогой. Из горла мужчины вырвалась обильная рвота.

Впереди появился очередной поворот. Машина неслась прямо к обрыву. Испуганный Шнырь правой рукой схватился за руль, отвернул джип к скале, а левой рванул ручник на себя. Раздался скрип тормозов. Автомобиль потащило юзом по щебню. За ним послышался крепкий удар железа о камни. Двигатель немедленно стих.

– Какая же гадость этот насвой. – отплёвываясь, выдавил Лом. Он захлопнул открытую дверцу, схватил бутылку из пластика и, обливаясь, выпил не менее литра воды. Лицо подчинённого приобрело зеленоватый оттенок. На коже вдруг появились капельки пота. Глаза Лома невидяще смотрели вперёд.

На соседнем утёсе сидел крупный чёрный орёл. Услышав подозрительный шум на дороге, птица спрыгнула в пропасть, расправила широкие крылья и почти сразу поймала восходящий воздушный поток. Она начала подниматься большими кругами.

Лом опять открыл переднюю дверцу. Он вышел наружу и сказал, повернувшись к Шнырю: – Ну, вы посидите пока, а мне нужно с орлом поболтать.

Пока проводник и начальник выбирались из джипа, прошло какое-то время. Лом дошёл до обрыва, раскинул длинные руки, как при игре в «самолётики» и, словно Кинг-Конг из кино, прыгнул вверх и вперёд. Раздался восторженный вопль: – Я горный орёл, я парю над землёй!

Наверное, Лом хотел устремиться к высокому небу, словно гордая птица. И он полетел, но только в обратную сторону, в пропасть. Ликующий крик продолжался недолго. Раздался шлепок, за ним подозрительный треск и всё сразу смолкло.

– «Разбился в лепёшку. Все кости поломались в кусочки!» – холодея от ужаса, сказал себе Шнырь.

Командир и узбек подбежали к обрыву. Опасаясь увидеть кровавое месиво, они осторожно глянули вниз. Провал под ними имел глубину в рост человека. В метре от верхнего края висел бледный охранник. Он ударился о выступ скалы и, зацепившись штанами, повис на нём, как карась на крючке.

Снова послышался треск. Ткань на заднице лопнула. Лом сорвался с небольшой высоты и рухнул плашмя на каменистое дно. Сквозь большую дыру виднелись трусы красного цвета в зелёный горошек. Напарник едва шевелился, но подняться не мог. Ноги его совсем не держали.

К счастью приспешников тьмы, в автомобиле оказалась верёвка на случай аварии. Вдруг придётся цеплять его к чьей-то машине? Молодой, ловкий узбек спустился в низину. Он обвязал громоздкого Лома толстым шнуром из нейлона, и вылез обратно.

Действуя в четыре руки, большого мужчину, с огромным трудом, подняли наверх. Он был в таком состоянии, словно напился до полной «отключки». Его положили в багажник. Иначе весь салон заблюёт. Шнырь весьма опасался, что напарник станет буянить со сна. На всякий случай, ему крепко связали все четыре конечности.

Разобравшись с непутёвым водителем, пассажиры осмотрели машину. От удара о камень, что-то случилось с передним мостом. Проводник печально вздохнул и пошёл обратно в кишлак, за подмогой. Хорошо, что уехали не так далеко.

Вернулся он с ишаком и лохматым двугорбым верблюдом. Из жителей небольшого посёлка с ним никто не пришёл. Как объяснил Барлас начальнику, молодёжь вся работала в городе. В домах остались лишь старый, да малый. Какая польза от них? Хорошо, хоть скотина у них сохранилась.

Корабль пустынь и степей запрягли в чёрный джип. Автомобиль был очень тяжёлым. Чтобы облегчить ношу зверя, спящего Лома извлекли из багажника. Его вниз животом, положили на спину осла. Руки и ноги охранника связали под брюхом животного. Иначе, мужчина мог свалиться в дороге.

Ругаясь словно пьяный биндюжник, Шнырь сел за баранку. Нужно ведь постоянно рулить и иногда тормозить. А то на крутом повороте машина отправится в пропасть.

Проводник взял верблюда за узду из верёвки и повёл его в поводу. Ишак сам, без всякой команды, пошёл обратно в конюшню. А все говорят, что они тупые, как пробки.

Через какое-то время Лом внезапно очнулся и стал петь старую песню «Учкудук, три колодца». Только охранник почему-то переиначил припев. Теперь он звучал несколько странно, словно реклама спортивной одежды: – «Адидас, три полоски!»

Глава 3. Горное озеро

Лагерь возле воды

Ближе к полудню, киношники пересекли неширокую мелкую реку, где глубина оказалась не выше колена. Затем, свернули направо, проехали пять или шесть километров, и выбрались к обширному озеру.

С той точки, где они находились, было отчётливо видно, здесь очень давно не было ни одного человека. Времена беспечных советских туристов, к сожаленью, прошли.

Для студентов теперь ехать сюда получается дорого. Да и машины есть далеко не у всех. Богатым же людям нужен приличный комфорт. Они не привыкли ютиться в палатках и ходить в туалет «во дворе». Вот и оставалось прекрасное место совершенно пустым. Так продолжалось уже долгие годы.

Водоём был шириной метров семьдесят, местами значительно больше. Он далеко протянулся с востока на запад. В далёкие советские годы, здесь хотели построить турбазы для крупных узбекских заводов.

Взрывники, а за ними мощные скреперы, прошлись вдоль кромки удивительно чистой воды. Они срезали скалы, что прижимались вплотную к большой акватории и расширили многие узости.

Щебнем и камнем рабочие укрепили плотину, что была создана силой природы. Теперь вокруг горного озера шла полоса ровной земли. Местами она превышал три сотни метров. Совершенно достаточно, чтобы поставить палатки и лёгкие домики.

Москвичи оказались на том берегу, который хорошо освещало яркое солнце. С большим интересом Тимка глянул вперёд. Среди высоких отрогов, он сразу заметил вершину, которую ему описала мама отца.

До нужной горы оставалось всего ничего. Меньше, чем полкилометра. Неожиданно, Тимкин отец заявил: – Разобьём лагерь здесь. Если, что-то нам не понравится, проедем чуть дальше.

– «Наверное, бабушка Аня слегка «надавила» на папу». – догадался парнишка.

Впрочем, место действительно выглядело очень приятно. Просёлок шёл вдоль высокой стены из гранита. Скалы метров на десять-пятнадцать отступали от берега. Благодаря чему, образовалась поляна размером с баскетбольное поле.

Она оказалась достаточно ровной. Уклон был весьма небольшим. Ставь, где захочешь палатку с машиной. К озеру плавно спускался неширокий галечный пляж, словно в солнечной Ялте. Можно рыбу ловить или даже купаться.

Если, конечно, кому-то захочется сунуться в холодную воду. Наверняка температура там градусов десть, а то и поменьше. Нужно быть настоящим моржом, чтобы в неё окунуться.

Журналист остановил белый джип посередине просторной площадки. Дверцы дружно захлопали. Двое взрослых и три одноклассника дружно выскочили из салона наружу.

Тимка открыл переноску, снял с собачки антибрехливый ошейник и пустил Бойку на землю. Тот радостно взвизгнул и с громким лаем запрыгал вокруг. Ему так надоело сидеть в тесной клетке. Очень хотелось свободно побегать, а заодно прочисть своё звонкое горло.

По команде Артёма Петровича началось обустройство бивака на приглянувшемся месте. Первым делом, установили палатку. В нёё перетащили кое-что из вещей: надувные матрацы, три тёплых спальных мешка и маленькую железную печку. Вдруг, неизвестно откуда, прилетят холода и дожди? В горах это часто случается.

В просторной машине стало намного свободней. Теперь там без всяких проблем удалось разложить мягкие кресла. Они легко превратились в большую кровать. На неё тоже бросили пару новеньких «спальников». Они предназначались для дам экспедиции.

Перед отъездом на озеро, все дружно решили, Ольга Васильевна с Веткой, как слабые женщины, будут спать в белом джипе. Крутые мужчины поселяться в ярко-жёлтом матерчатом домике.

Из багажника вынули раскладные стулья и стол. Их разместили рядом с машиной. Немного в сторонке стоял генератор, работающий на автомобильном бензине, а так же, компрессор для сжатия воздуха. Артём Петрович их немедля опробовал. Вся техника оказалась в полном порядке.

Стрелки часов показали на полдень. Пора было всем нормально поесть. Ещё накануне, Ольга Васильевна позвонила в ресторан гостиницы «Меридиан». Там она заказала «на вынос», обед на пятерых человек.

Утром на кухне приготовили сытную, вкусную пищу, положили её в коробки из плотной бумаги и отдали заказчице. Теперь Тимкина мама достала еду из большого контейнера и разложила на походном столе. Москвичи вымыли руки прямо у берега, сели на складные, не очень удобные, стулья и взялись за ложки.

У них были салаты из овощей, бифштексы с пюре из картошки и хлеб двух сортов: белый и, конечно, ржаной. В железном судке находилась окрошка. Как оказалась она ещё не согрелась, а второе, весьма аппетитное блюдо, до конца не остыло. На десерт пошли сдобные булочки и сладкое какао из термоса.

После еды, киношники отдохнули с полчасика и продолжили благоустройство стоянки. Взрослые занимались хозяйством. Ребята ходили по берегу и собирали для печки древесные сучья, принесённые сверху водой.

Судя по веткам, на большой высоте всё ещё сохранились рощи хвойных деревьев. По крайней мере, в каких-то весьма недоступных местах. Там, куда не проедешь на джипе и тракторе. Ишаки тоже туда идти не хотят. Слишком разреженный воздух.

До вечера ещё было много часов. Погода стояла прекрасная. Солнце светило вовсю. С гор по долине тянул небольшой ветерок. Температура поднялась до двадцати пяти градусов. Киношники переоделись в купальники и короткие плавки. Теперь все работали, а заодно загорали.

Не теряя времени даром, Артём Петрович проверил два акваланга и «сухие» гидрокостюмы. Они имели перчатки, а ещё, капюшоны, плотно прилегавшие к черепу. Такое снаряжение называли «сухим» потому, что в него не проникала вода. Оставалось открытым лишь лицо человека.

Воздух в баллоны был накачен ещё вчера вечером. Давление в них ничуть не упало. По всему входило, можно немедля нырнуть в прозрачное горное озеро. Родители Тимки очень соскучились по плаванью с ластами и охоте на рыб с гарпуном.

К тому же, нужно проверить, как будет работать их камера в герметическом боксе? Одно дело съёмки в Амударье, где было очень тепло, и совсем другой коленкор, когда температура значительно ниже.

Спускаться под воду одному человеку очень опасно. Нужно, чтобы поблизости находился кто-то ещё. Может вдруг прекратиться подача воздуха к носу и рту человека. Тогда он начнёт задыхаться. В такой ситуации, напарник даст ему подышать из своего акваланга, а потом, и поможет всплыть на поверхность.

Киношники переоделись в термобельё, которое защищало от холода и, помогая друг другу, влезли в тесные гидрокостюмы. Они сразу стали похожи на космонавтов из космических фильмов.

Только у них не оказалось круглых герметических шлемов. На головах были лишь капюшоны, стеклянные маски и небольшая штуковина, по которой к лицу человека подавался живительный воздух.

Артём Петрович взял бокс с кинокамерой. Ольга Васильевна несла крупный фонарь непроницаемый для всяческих жидкостей. Хоть вода очень прозрачная, но глубина в горном озере довольно приличная, до десяти и более метров. Там уже темновато для съёмки.

Чтобы не цепляться за камни длинными ластами, родители Тимки встали спиною к пологому берегу. Они махнули рукою ребятам и медленно двинулись в глубину горного озера. Через тридцать секунд они исчезли из вида. На поверхности остались лишь пузыри.

Новые сложности