Спасут ли нас электромобили?

И тетраэтилсвинец – один из самых опасных ядов, который нам подарила промышленность и которым были отравлены миллионы людей по всему миру. Корпорации и экономика зарабатывали миллиарды, а люди зарабатывали болезни, и за то, что это угроза больше не висит над людьми, сказать спасибо нужно одному упёртому ученому, с которым ничего не могла сделать ни одна бюрократическая машина, ни корпорация и ни государство. И хоть Клэр Паттерсон участвовал в создании атомной бомбы, которая унесла тысячи жизней, по итогам своей работы и всей своей жизни, этот ученый спас намного больше людей от медленного разрушения невидимым ядом и полностью искупил себя в глазах человечества.

Глава 8. Один за всех и все за одного

После того как в штатах была развернута огромная компания Маски по противодействию загрязнению среды. Весь мир начинает присматриваться к экологии и обращать больше внимание на события, которые так или иначе с ней связаны. А обратить внимание было на что: первое большое событие, на которое все обратили внимание – это лондонский смог 1952 года, о котором уже шла речь, а через 4 года, в 1956 году, учёные в Японии обнаружили какое-то новое странное психическое расстройство у жителей, преимущественно у детей, в городе Минамата. В больницу поступали дети, которые очень вяло двигались, плохо разговаривали и периодически у детей случались припадки. Сначала учёные подумали, что это какая-то новая инфекция, так как число заболевших росло просто по экспоненте. Потом похожие симптомы обнаружили у котов, которые тоже довольно странно дергались, падали в конвульсиях, а остальное время были очень вялыми. А когда с неба иногда стали падать мёртвые вороны, даже учёные пришли в шок. Изучив всех пострадавших, учёные выяснили, что они все жили в рыбацких деревнях на побережье залива Минамата, и коты тоже. А основной рацион питания рыбацкой деревне – это, как ни странно, рыба, которая тоже по заливу иногда плавала брюхом кверху. А когда ребята подняли голову и посмотрели вверх по течению, они там увидели химический завод Чиссо, который выбрасывал свои отходы в воду. Химический анализ воды показал, что в воде есть все, кроме воды: там был свинец, ртуть, марганец, мышьяк, селен, таллий и прочие другие элементы. Но сильнее всего на организм действовала ртуть, которой в воде было больше всего. Официальное признание болезни «Минамата» случилось только через 12 лет в 1968 году. И только тогда заводом занялись власти, чтобы хоть как-то ограничить загрязнения. Всё предыдущее время, завод откупался, заставляя людей и рыболовов молчать о проблемах, и затыкал деньгами все рты, которые хотели хоть что-то возразить. А после признания загрязнения, последствия разгребали следующие 30 лет. На момент 2001 года в списках официальных жертв завода числилось 2265 человек, 174 из которых погибли. В 1957 году происходит первая радиационная чрезвычайная ситуация в СССР. Произошла она на химкомбинате «Маяк» в Челябинск-40, современное название этого городка – Озёрск, и простыми словами, там просто взорвался бак с радиоактивными отходами. Взрыв был силой в десятки тонн в тротиловом эквиваленте и накрыл радиоактивным облаком целый регион. Последствия разгребали десятки лет, а сейчас на месте взрыва находится Восточно-Уральский заповедник. Официально пострадавшими признано 80 000 человек, это люди, которые жили на территории происшествия, а также ликвидаторы последствий. По масштабу радиационного заражения сильнее этой аварии были только чернобыльская и фукусимская катастрофы. А в 1963 году сошёл оползень в итальянских Альпах, за 45 секунд в местное водохранилище попало, по разным оценкам, от 200 до 300 миллионов кубических метров породы. Такая скорость и такой объем породы создали волну высотой 90 м, которая двигалась со скоростью 12 м/сек. За 7 минут, волна смыла полностью 5 деревень и некоторым населённым пунктам в долине нанесла серьезный ущерб. Итог: от 2500 до 3000 погибших, по разным оценкам. И таких события происходили по всей планете, и от этого всего, самое главное, гибли люди, а когда где-то гибнут люди, это всегда вызывает волнения и переживания в обществе. Когда появился запрос на то, чтобы кто-то занялся экологии в мировом масштабе, все сразу повернулись в сторону ООН, они же создавались для того, чтобы не допускать мировых конфликтов, чтобы обеспечивать мировую безопасность.

ООН взялась за организацию диалога всех стран об экологии, но довольно быстро столкнулся с проблемой – ни одна страна не хотела заниматься этим вопросом, несмотря на то, что они поддерживали стремление избавиться от природных катаклизмов. Ещё важно уточнить момент, что OOН содержится за счёт стран участниц, то есть он сам по себе никаких денег не зарабатывает. Поэтому, когда ООН к кому-то приходит с вопросом, это значит, что после долгих объяснений и дифирамбов все закончится банальным «дайте денег». А 70-е года, это то время, когда всем было не до ООН с их экологией: холодная война, нефтяной кризис 1973 года, вмешательство США во вьетнамскую войну, восстание исламистов в Сирии, уотергейтский скандал и отставка президента Никсона в США, свинцовые 70-е в Италии, это фактически вялотекущая гражданская война, культурная революция в Китае, военный переворот в Чили и этот список можно продолжать ещё долго. Но в ООН не сдавались, они хотели всё-таки добиться от государств какого-то вменяемого диалога. ООН собралась всем своим составом, чтобы выбрать представителя от ООН, который будет вести диалог со странами и добиваться от них диалога на тему экологии. И в общей тишине лишь один человек согласился принять эту должность.

Этим человеком был Морис Стронг.

Это изображение, автор: Неизвестный автор, лицензия: CC BY-NC

И если Эдмунда Маски можно считать отцом экологического движения в США, то Стронг – это тот человек, который дал этому движению мировой масштаб. Самое первое, что он сделал, это заказал создание отчёта о состоянии экологии на планете, который назвал «Только одна земля: уход за маленькой планетой», в котором он собрал данные 158 ученых из 58 стран мира, сейчас этот отчёт продаётся как книга. В 1972 году, на очередном собрании ООН в Стокгольме, Стронг показывает эту книгу и результаты, которые там приводится. И все говорили, что конечно же всё плохо, если не начать заниматься экологией прямо сейчас, то скоро всему придёт конец. С суровыми лицами все решают, что надо делать отдельную программу по окружающей среде, которая будет заниматься заботой о здоровье планеты и подобным. Назвали программу UNEP. Назначили руководителем Стронга и отправили его покорять мир. Так как ООН – это дипломатическая организация – у её высших членов есть возможность открывать двери посольств любых стран и назначать встречи с высшим руководством страны. А уж если цель встречи – это благие дела во имя всего хорошего, то, само собой, все рады приветствовать, чем, собственно, Стронг упорно пользовался. Он объезжал все значимые страны мира, добивался встреч со всеми лидерами и правящими элитами, показывал им результаты исследований и говорил, что надо собираться и принимать какие-то совместные решения, так как работа по одиночке ничего не даст: воздух и вода у всех общие. Параллельно с этим, на свет появляется очень важное исследование: в 1975 году один американский климатолог, Уоллес Брокер, опубликовал статью «Изменения климата: находимся ли мы на пороге глобального потепления?». В этой статье Уоллес предполагал возможную смену климатической тенденции: с 1940-х по 70-е наблюдалась тенденция на общее снижение температуры, и Уоллес говорил, что в ближайшее время тенденция поменяется на повышение, и что нас ждет период «глобального потепления». И это была первая научная статья, где прозвучал этот термин. Также Уоллес утверждал, что нельзя смотреть только на какой-то один показатель, а нужно смотреть на общую систему в целом: атмосфера, ледовые щиты на полюсах, океан, биосфера. И всё это взаимосвязано и будет меняться вместе. Статья Уоллеса вызвало беспокойство среди научного сообщества, и большое количество ученых ринулось изучать глобальные процессы. Как мы с вами могли заметить, по истории со свинцом, который отменяли 20 лет, в большой политике и в больших структурах изменения быстро не происходят, и Стронг 20 лет ездил по личным встречам с различными главами государств, общался, показывал исследования, уговаривал, пугал, вдохновлял – делал что угодно, лишь бы сильные мира сего задумались об экологии. Результатом двадцатилетней работы Стронга стал саммит Земли в Рио-де-Жанейро в 1992 году, где под крышей одного здания собрались 8000 делегатов от разных стран и 3000 представителей неправительственных международных организаций. Это самое большое мероприятие за всю историю планеты, посвящённое экологии, девиз которого был «наш последний шанс спасти планету». Основной повесткой было то, что либо надо прямо сейчас начинать, что-то делать, либо планету уже будет не спасти. Самое главное, что произошло на саммите Земли, это то, что все наконец-то поняли, что с экологией надо что-то делать. И саммит Земли 1992 года – это первое масштабное мероприятие подобного рода, которое закончилось не просто улыбками и рукопожатиями, а подписанием реальных документов. На саммите 180 стран подписали Рамочную конвенцию ООН об изменении климата. Этот документ признавал на мировом уровне климатические изменения, и что практически все страны мира будут действовать согласованно и общим фронтом. Основных направления, в которых надо было работать, было три: первое, снижение токсичности выбросов производств и полное избавление от свинцового бензина. Второе, развитие альтернативных источников энергии, чтобы заменять ископаемое топливо: на тот момент подавляющая доля энергии вырабатывалось из ископаемого топлива: нефть, газ, уголь. Третье, надо повышать доверие к общественному транспорту, чтобы пересаживать на него людей и заставлять их отказываться от личных автомобилей в больших городах. В общем, самое важное, что путь обозначен, все руки друг другу пожали и ушли работать. А в 1997 году ещё подписывается Киотский протокол, который является следствием Рамочной конвенции. Киотский протокол – это документ, в котором написано какая страна, что конкретно должна делать. Главной задачей Киотского протокола – это общее сокращение выбросов парниковых газов в атмосферу земли. Страны договорились между собой, что главных врагов атмосферы 6 штук: углекислый газ, метан, закись азота, гидрофторуглерод, перфторуглерод и гексафторид серы. Эти 6 веществ в основном и составляют парниковые газы. На самом деле парниковые газы – это нормальная штука, благодаря им мы существуем. Эти газы, которые есть в воздухе, в том числе образуют нашу атмосферу и защищают нас от прямого воздействия солнца, если бы их не было, то и жизни на земле бы тоже не было. Но у экологов логика такая, что дополнительные выбросы, которые генерирует промышленность, увеличивают это одеяло в атмосфере, и вот в таком случае у нас будет создаваться тепличный эффект, который и будет вести к глобальному потеплению, а из-за повышения температуры растают ледники на полюсах.

Фактически из этих соглашений и появились всем нам знакомые нормы Евро по выбросам. Евро норма по выхлопам – это документ, который ограничивает максимально допустимые выбросы от автомобиля на 1 км пробега. Если какой-то автомобиль не вписывается в норму, то его просто не допускают к продажам на территории государства, которое эту норму у себя приняло. Началось все с Евро-1, который приняли через год после саммита Земли в 1993 году. Фактически это норма отменяла механические карбюраторы, так как они не могли точно дозировать топливо и могли перелить его, что уже по норме Евро-1 недопустимо, и также вводились, в обязательном порядке, датчики кислорода и системы улавливания паров топлива. Евро-2 можно было выполнить только на распределенном впрыске: моновпрыск уже не вписывался из-за точности. А Евро-4 можно было выполнить только с системой рециркуляции отработавших газов, это когда часть выхлопов подается обратно в двигатель, таким образом один и тот же воздух используется дважды, и также нужно было ещё дополнительно ставить фазорегуляторы. Сегодня в Европе действует норма Евро-6, а в разработке находится норма Евро-7, которая будет принята к исполнению уже в этом десятилетии. И в данный момент идет обсуждение и торги между автомобильными компаниями и государствами за точные параметры нормы Евро-7, фактически вопрос стоит следующим образом: возможно ли будет в принципе выполнить нормы с двигателем внутреннего сгорания или нет? При этом основная логика норм – это довести выбросы до нуля. Ребята всем составом решили, что самое главное зло – это двигатель и надо его ограничивать до упора, но физически невозможно сделать так, чтобы ДВС ничего не выделял в атмосферу.

При этом все современные двигатели, которые подходят под норму Евро-6, уже настолько чистые, что они генерируют меньше твёрдых частиц, чем истирающиеся колодки в тормозной системе и истирающееся покрышки. Когда у вас заканчиваются колодки, тормозные диски или резина, это же не значит, что они волшебным образом испарились, вы просто равномерным слоем размазали их потому расстоянию, которое проехали на автомобиле, и вот таких частиц от резины, колодок и дисков в природу улетает намного больше, чем твердых частиц от работы современного двигателя внутреннего сгорания. Даже современные дизели, которые подходят под Евро-6, чище для природы, чем ваша тормозная система. А ещё помните сцены из фильмов, где какого-нибудь человека закрывали в машине, подводили ему туда выхлопную трубу, и он задыхался через какое-то время? Так вот, с современным мотором такого сделать невозможно. Единственное от чего может задохнуться человек в такой ситуации, это если он весь кислород в машине сам выдышит, но так можно сделать в любом закрытом и невентилируемом пространстве. И современный двигатель никого не может убить чисто физически, даже если очень сильно постараться, но логикой и здравым смыслом пользоваться всем лень, намного проще нарисовать нолики на бумажке и требовать исполнение каким-то чудесным образом. Сейчас, вместо Киотского протокола, действует новая версия, которая называется Парижские соглашения от 2015 года, где страны объявили ещё большую войну с CO2 и наметили стратегию нулевых выбросов, а автопроизводители теперь ударились в разработку новых электрических платформ, новых технологий, электромобилей, водородных автомобилей.

Вполне очевидно, что Евро-7 – это последняя норма, которую можно будет выполнить с традиционным двигателем внутреннего сгорания, а дальше будет что-то другое, что-то другое на чём мы с вами будем ездить в нашем чистом и экологичном будущем.

По сути, благодаря силе и настойчивости Мориса Стронга, благодаря ООН, благодаря учёным и всем небезразличным людям, вопрос экологии сейчас очень активно и широко обсуждается в мире. Человечество сейчас думает о том, что происходит с экологией и с нашей природой в целом. И экология – это очень праведная тема современного мира, ей обсуждают, о ней спорят и её приводят, как довод в спорах. Практически на каждом собрании сильных мира сего, так или иначе, этот вопрос будут поднимать. И именно экологию приводят, в первую очередь, как аргумент в пользу того, что нам нужно в скорейшем образе выкинуть ДВС и всем пересесть на дружественный к пингвинам тип автомобилей. Да, всё верно, полностью принимаю, как думаю и другие, и поддерживаю эту точку зрения, если бы не один нюанс…

Глава 9. Последняя деталька пазла

1981 год, судебное дело против некой компании AZL Resources, которая занималась продажей нефти в Денвере, штат Колорадо. Руководство компании обвиняли в искусственном завышении цен на акции компании перед слиянием. Знакомьтесь, руководитель компании AZL Resources – Морис Стронг.

Несмотря на то, что все махинации компании и руководство стали известны, после этого провалившегося слияния, её всё-таки приобретает другая нефтяная компания Tosco. И всё, чем отделался AZL – это штраф в 4,2 миллиона долларов. Затем был ещё один скандал: коллективный судебный иск от штата Колорадо, правозащитников и вододобывающих компаний 1992 года против компании AWDI, которую основал Морис Стронг. После той сделки, когда AZL всё-таки получилось продать некой Tosco, Моррис уходит из руководства и покупает здоровенное ранчо в штате Колорадо, которое до него принадлежало Tosco Corporation. То есть, Стронг сначала пытался продать компанию сильно дороже, его ловят на этом, выписывают штрафы, он, несмотря на это всё равно продаёт компанию другой корпорации, и потом, чисто случайно, выходит из этой сделки с земельным участком, который был размером в 65 000 гектаров. Изначально Стронг планировал там выращивать высокобелковое зерно для поставок в голодающие страны. Но, в процессе стройки, что-то у ребят поменялось и, чисто случайно, они начали строить вододобывающий завод, чтобы выкачивать воду и продавать её. Когда местные активисты и комитет по защите окружающей среды увидели размеры стройки и планируемые проектные мощности завода, у них волосы встали дыбом, так как если бы завод запустился, то он бы выкачивал воду в таких объёмах, что точно бы нанес непоправимый вред всей экосистеме региона. Чтоб понимать масштаб, в регионе на тот момент было 25 предприятий, которые добывали воду, и все они вместе взятые добывали воды меньше, чем планировала компания Стронга. Одна компания просто бы высушила всю экосистему целого штата. В суд подал весь штат, и суд постановил, что компании Стронга завод открывать нельзя, и ни о какой добычи речи идти не может и обязал компанию выплатить 3 миллиона долларов на судебные издержки. Пока шел судебный процесс Стронг благополучно ушёл из компании. Но есть ещё одно очень интересное судебное дело: дело против компании Molten Metal Technology по завышению стоимости акций и растрате грантов от правительства. Завышение цен на акции? Что-то знакомое? Всё верно, Морис Стронг стал директором этой компании в 1989 году. Компания разработала технологию утилизации отходов путём растворения их в жидком металле. 1989 год – это прямо перед саммитом Земли, и директор компании по утилизации отходов, пользуясь дипломатическим статусом миссионера ООН, разъезжает по встречам с главами государств и рассказывает им о проблемах экологии и, так абсолютно между делом, имеет решение некоторых вопросиков с отходами. И во что это выливается для компании? Естественно, в том, что только один американский департамент выделил 25 миллионов долларов, в виде грантов на утилизацию всяких отходов. Сколько всего было собрано денег для компании с различных департаментов и глав государств неизвестно. Ну вроде всё нормально, выделили деньги, выделили отходы и перерабатывай, но только компания не могла выполнить объём. Технология была, но она работала только на пробных маленьких партиях, а хоть сколько-то заметный объем технология проживать не могла чисто физически. И Морис это знал и совершенно спокойно на публичных мероприятиях рассказывал о том, что Molten Metal – это идеальная технология, и его компания сможет решить абсолютно все вопросы с утилизацией отходов. И акции компании, само собой, росли вверх, а у Стронга было во владение 40 000 акций и 262 000 акций были у компаний, в которых Стронг также был председателем. В момент, когда акции достигают своего пика в 49 долларов, Стронг резко продаёт свои личные акции Molten Metal, и контролируемые им компании тоже продают свои бумаги. И тут же, само собой, вскрывается правда. Технология есть, но ставить завод никто не собирался. И акции обвалились с 49 долларов до 13 центов, а компания тут же объявляет себя банкротом, потому что никакие деньги вернуть она не в состоянии. В итоге вот официальная формулировка по всей этой ситуации: «Дело было урегулировано на сумму 11,8 миллиона долларов без вынесения о постановлении о правонарушении». То есть, кто-то просто заплатил 11,8 миллиона долларов в бюджет США, и никто ни к кому никаких претензий не имеет. Где ещё 13 миллионов долларов с грантов и где все деньги с продажи 300 000 акций компании, а это ещё 15 миллионов долларов, не уточняется. И никто никаких проблем не видит, дело замято. Морис Стронг – это старший советник генсека ассамблеи ООН, старший советник президента Всемирного банка, основатель UNEP, директор университета Мира, руководитель программы ООН по оказанию помощи в голодной Африке и организатор саммита Земли – уважаемый человек.

Конечно, Морис Стронг внёс большой вклад в решении вопроса об экологии: он собрал представителей всех стран и уговорил их подписать договоры. Но только на все договорённости саммита Земли всему миру было безразлично. США подписала Киотский протокол, но не стала его ратифицировать. Канада вообще вышла из соглашения. А остальные страны как бы подписали, как бы ратифицировали, но практически никто не парился за выполнение. А знаете почему? А потому что никакого наказания за невыполнение нет. Фактически, что означают соглашения по ограничениям выбросов для каждой отдельно взятой страны? Самое важное то, что любые ограничения означают замедление развития экономики, так как нужно переделать предприятия, какие-то из них нужно закрывать, что-то строить с нуля, короче затраты. А любые затраты, направленные не на извлечение дополнительной прибыли, а на какую-то стороннюю ерунду – это тормоза развития экономики. Вот представьте, что вы владелец предприятия, вы его построили, запустили производственную линию? И компания стала зарабатывать деньги. Куда логичнее всего потратить эти средства? Само собой, логично потратиться на постройку ещё одной производственной линии, на закупку дополнительного оборудования для новой продукции либо расширить штат, либо купить новое здание, короче вложить куда-нибудь, что даст вам дополнительный поток денег, чтобы потом снова продолжить расширение, и так до бесконечности, по идее. Но что будет, если вы все деньги, которые зарабатываете, будете тратить на высадку кустов и деревьев на территории завода? Будет красивая экологично – факт, но такими темпами само предприятие долго не протянет, так как просто потеряет рынок, и его выдавят конкуренты. Если ты не развиваешься, то ты гибнешь – это закон рыночной экономики. И вот, грубо говоря, с экономикой и ограничениями у стран ровно также, только в масштабе страны. А ведь экономики у всех стран разные, и выбросов выделяют в атмосферу все по-разному. Например, США, со своей развитой промышленностью, за 100 лет работы всех предприятий и заводов выделили в атмосферу намного больше выбросов, чем, например, Индия, у которой бурное развитие экономики и производства началось относительно недавно. И вот как такое решить? Одинаково ограничивать США и Индию неправильно, так как неравные условия развития получаются. Индия ещё не успела столько на выбрасывать, а нести ответственность должны так же, как США. При таком раскладе получается, что развивающиеся страны никогда не догонят развитые, а это неправильно, это дискриминация. И вот до чего додумались в ООН: у всех стран темп снижения выбросов разный: развитые страны, по типу США, Европы, должны уже сейчас резко снижать выбросы, а развивающимся странам, по типу Индии, Китая, России и других, которые ещё не успели развиться, разрешается снижать выбросы помедленнее. А если ввести штрафы, то вполне возможно такая ситуация, что экономика, у которой есть деньги, будет всё равно превышать допустимые значения по выбросам, просто оплачивать штраф, а развивающаяся экономика себе такого позволить не сможет, а это снова было бы похоже на дискриминацию целой страны, поэтому все ограничения условно добровольные. И самое главное то, что даже если ты воспримешь эту миссию ответственно и будешь действовать строго по нормам, ты все равно можешь вылезти за границу норм выбросов, так как ты можешь купить дополнительный пакет на выброс у другой стороны, которая не полностью израсходовала свою квоту. Нормы по выбросам сейчас – это предмет торговли: хочешь выглядеть хорошо в глазах ООН, но при этом не тормозить экономику – купи дополнительный: короче, денег заплати и хоть белых медведей по утрам отстреливай.

В Европе и Америке давно появляются и развиваются технологии солнечных батарей,

гидроэлектростанций и прочих альтернативных источников энергии, которые, на первый взгляд, способствуют заботе об экологии. Но, на самом деле, они это делают, начиная с нефтяного кризиса, когда страны OPEC им руки выкрутили. Помешательство у всех стран Европы на зеленой энергии началось оттуда, а не от ООН с его ограничениями. У Евросоюза нет своей нефти, своего газа и любого другого ископаемого топлива в достаточном объёме, чтобы нормально и безопасно существовать. Если им продолжать сидеть на ископаемом топливе, то они будут очень зависимы от стран OPEC и России, которая в Европу поставляет газ, например. И само собой, такая позиция Евросоюзу не нравится, и они не хотят зависеть от экспортеров нефти и газа, а даже если страны OPEC и Россия не будут выкручивать руки Евросоюзу, ископаемые им все равно невыгодны: когда существует какой-то ограниченный ресурс, он всегда будет неумолимо дорожать со временем, так как его будет становиться все меньше и меньше.

Евросоюзу, в перспективе, станет очень дорого жить на ископаемых, они своей экономикой этого просто не потянут, поэтому, например, цены на топливо в Евросоюзе высокие и будут с каждым годом только увеличиваться. Топливо просто стоит дорого, и в любой момент страна-поставщик тебе может выкрутить руки, подняв тарифы или отказавшись от поставок, а у тебя народ помрёт от холода и голода.

Ещё можно вспомнить Эдмунда Маски, благодаря которому запретили использовать свинец в топливе. Но Эдмунд Маски был членом Демократической партии, а к моменту, когда на политической арене появился Маски страной правили республиканцы, а родной штат Мэн вообще был республиканским до мозга костей. Единственным способом победить очень сильную партию власти на выборах – это сыграть на недовольстве людей и пообещать людям решение их проблем, а люди тогда переживали за экологию, вот на этом и играл Маски. А когда партия увидела, что у одного локального кандидата сыграла ставка на экологию, и он получил кресло губернатора в штате, где у него не было поддержки. Они начали толкать такую же повестку по всей стране и поддерживать риторику Маски, потому что люди надеялись и были готовы голосовать за того, кто займется их проблемами с экологией. А политики – это те люди, которые играют на чувствах и доверии людей, все без исключения. Настоящая проблема, которой занимался Эдмунд – это старение работоспособного населения. Люди, которые были рождены в жирные 1910-е и 20-е уже были слишком близко к пенсии, и совсем скоро они бы стали расходной частью бюджета, а молодых людей, рождённых в 30-е и 40-е было физически мало, так как 30-е – это Великая депрессия в штатах, а 40-е – война. И если бы эта, и без того малая прослойка граждан, стала бы ещё и массово умирать из-за экологической обстановки, то экономика вообще бы схлопнулась: у тебя одни пенсионеры на балансе, а работать некому. И ты же не выйдешь к людям со словами, что государству надо ещё немножко протянут на них, чтобы можно было на них нормально заработать для бюджета, пока растет новое поколение. Люди тебя на вилы поднимут, если им такое сказать, поэтому «экология» и «забота о будущих поколениях». Свинец, по той же логике, окончательно отменяют только в тот момент, когда появились исследования, что новое поколение, которое росло при свинце обладает более низким iq, чем предыдущее. А тупые граждане – это повышенная агрессия, это повышенный уровень преступности, что за собой тащит дополнительные расходы из бюджета, и зарабатывать эти люди нормально не смогут – они ж тупые, поэтому несколько миллиардов долларов прямо сейчас от свинца стали всё-таки менее выгодны, чем ещё одно потерянное поколение. И по этой же логике, на первые смерти на заводе «этил» никто не обращал внимания, даже в правительстве. Несколько десятков смертей и новоиспечённых клиентов психбольниц – это разумная плата за миллиарды долларов для экономики и за тысячи рабочих мест, это даже очень разумная плата. Патерсон? Да, человек, который действительно искренне переживал за здоровье людей, но двигала им не святая праведность, а его безмерное чувство вины перед человечеством, которое сжирало его изнутри из-за того, что он имел отношение к ядерной бомбе, которую скинули на Японию.

Что у нас осталось? Сухой закон? Праведные речи святых отцов, активистов, что Америка погрязла в пьянстве – время отчистится. Кто тут главный выгодоприобретатель? Standard Oil, конечно. Рокфеллер был открытым спонсором всего антиалкогольного движения, мотивируя это тем, что он праведный человек и верит в Бога. Он в открытую переводил благотворительные взносы антисалунному движению и всячески поощрял их, плюс он постоянно посещал проповеди святых отцов, которые поддерживали сухой закон и подолгу с ними общался и говорил, что они делают праведное дело во благо всей страны. Насколько истинной была вера Рокфеллера в Бога и трезвость судить мы не можем, но вот вера в доллар у этого человека была всегда, а спирт и вся алкогольная продукция – это главный конкурент Standard Oil в то время. Помните, что спирт был альтернативой? Вот эту альтернативу Рокфеллер и убил сухим законом. При его уровне влияния и возможностей, дать практически неограниченные финансы для движения активистов, а потом продавить закон через административные рычаги – задача вполне выполнимая. Всегда очень важно смотреть на то, что люди конкретно делают, и вот в 10-е года, когда антисалунное движение набирало обороты, Рокфеллер со всей своей семьёй открыто рассказывали, что они спонсируют активистов, но про то, что они собираются убить конкурентов по топливу для автомобилей, об этом они молчали, а знаете, что сейчас делают фонды семьи Рокфеллеров? Они все вкладываются в разработку альтернативных источников энергии, всеми возможными способами и довольные рассказывают об этом на каждом углу. Например, совсем недавно представители фонда семьи Рокфеллеров вышли с заявлением, что они выводят свои средства из компаний, которые занимаются добычей ископаемых и переводит средства в разработку альтернативы. И естественно все это подавалось под видом борьбы за экологию и будущее планеты, но на умные вопросы от умных людей, в узкой публике, представители ответили, что им просто уже невыгодно держать свои средства в этой отрасли, а альтернативные источники – это новая ниша и в перспективе там просто можно больше заработать. А знаете кто ещё очень активно вкладывается в альтернативы? Страны OPEC. Шейхи сейчас все свободные средства вкладывают в разработку новых источников энергии, и вы серьёзно думаете, что ребята очень сильно переживают за какой-то кусок льда с пингвинами? Standard Oil – это компания, которая появилась 150 лет назад из маленького заводика, а потом разрослась до мирового гиганта с колоссальным влиянием. А OPEC – это люди, которые ещё 80–90 лет назад сидели в пустыне верхом на верблюде, а теперь все мировые элиты с ними общаются на равных. И когда ты поднялся с самого низа к мировому уровню влияния, захочешь ли ты эту власть терять? Конечно же нет. А так как отказ от углеродов – это вопрос уже решённый: просто дело времени, то власть поставщиков и стран экспортеров – это тоже вопрос времени, по крайней мере, если они ничего не будут с этим делать, поэтому сейчас все, сломя голову, ринулись в альтернативу, так как первый, кто ворвётся в эту нишу, обеспечит себе доминирование в ней и будет править миром. Но об этом никто говорить не будет, точно так же, как и в начале 20 века никто не говорил о том, что сухой закон – это просто устранение конкурента с рынка. Когда антисалунное движение набирало обороты, Рокфеллер и вся нефтянка кричали на каждом углу, что алкоголь убивает нацию и наши будущие поколения, но делали они это не из-за праведности, а из-за выгоды. Им нужен был рынок топлива и спирт нужно было из него убирать. Замените в формулировках 20-х годов 20 века слово «спирт» на «углеродный след» или «глобальное потепление», то вы получите те же самые формулировки, и как тогда со спиртом воевали из рынка сбыта, так и сейчас с углеводородами воюют из рынка сбыта, и делают это те же самые люди. После отмены закона у Рокфеллера брали интервью, в котором он говорил, что сожалеет о том, что принимал участие в создании сухого закона и приносил свои извинения гражданам. В целом, одно грустное интервью – не такая уж большая плата за завоевание рынка.

А знаете кто был одним из самых влиятельных представителей компании бывшего Standard Oil в мировой политике и представителем интересов семьи? Морис Стронг. Он в молодости занимался нефтью: сначала участвовал в торговых сделках на бирже, учился, изучал мир нефти. Он познакомился с менеджерами Standard Oil, и они протащили его в ООН, в качестве волонтёра. В ООН он знакомится с одним человеком, а он его, собственно, познакомил с Дэвидом Рокфеллером, внуком Джонни. И параллельно с ООН, Стронг работал помощником Джека Галлахера: руководителя компании Standard Oil в Канаде. Потом Стронг работал в Африке для миссии ООН по гуманитарной помощи региону, и одновременно с этим он управлял подразделениям CALTEX: точкой Standard Oil в Африке. Когда Моррис проводил слияние AZL Resources, вместе с ним в правлении тогда были менеджеры Standard Oil. А компания Tosco, которая купила AZL – это тоже бывший Standard Oil of Ohio, к которому присоединили железодобывающий комбинат. Куда ни плюнь в нефтедобывающей индустрии, ты всегда наткнешься на Standard Oil. А для саммита ООН, в 1972 году, когда был создан UNEP, программа по экологии, речь для выступления Морису писала пиар служба Standard Oil, а штаб-квартиры UNEP была организована в городе Найроби, в котором находится офис CALTEX. Есть ещё вопросы, почему так много судебных дел и так мало наказаний?

Вернёмся к автомобилям. Так как все-таки принята к исполнению стратегия нулевых выбросов, у нас отнимают ДВС во благо «экологии». Но что нам предлагается взамен? Пока что есть два варианта: первый – это электромобили просто на батарейках, которые надо заряжать от розетки, а второй – водородный автомобиль на топливных элементах. Водородные автомобили – это автомобили с химическим генератором, который работают на жижжином водороде и вырабатывает электричество, электричество поступает в батарейки, которые питают электромоторы – машина едет, для пользователей они будут очень похожи на обычные автомобили с ДВС: заправил водородом и поехал.

Для начала нужно понимать, как вырабатывается энергия у нас в мире. По статистике на сегодняшний день, 85% энергии до сих пор получают за счёт сжигания углеводородов.

Если рассматривать только электроэнергию, которая является составляющей частью всей энергии, то там ситуация отличается не драматически: на сегодняшний день 63,3 процента от общей электроэнергии вырабатывается за счёт сжигания ископаемых, преимущественно угля. А в 2000 году, этот процент был 64,8. За 21 год доля упала ровно на полтора процента.

Но представим, что это решаемо, разовьют технологии ветряков, солнечных батареек, настроят побольше гидроэлектростанций, атомных станций. И также допустим, что везде протащат провода, и розетки будут на каждом углу, и вы везде сможете поставить заряжаться свой электромобиль. Перенесёмся в такой розовый мир и подумаем, что мы будем делать с батарейками. Для начала надо понять, что такое аккумулятор. В зависимости от типа конструкции, там внутри может находиться много интересного, например, аккумулятор, который стоит под капотом бензинового автомобиля, как правило, свинцово-кислотный. И когда отменят ДВС их точно так же перестанут производить. Нам тут интересны литий-ионные аккумуляторы, так как именно они ставятся во все электрокары и вообще на них работают все современные гаджеты. Само собой, основной элемент в такой батарейке – это литий. Фактически, в современном мире, литий – это новая нефть. Объём спроса и использование лития в последние 30 лет растет по экспоненте. Первый литий-ионный аккумулятор появился в 1991 году, и с того времени, никому не нужны литий превратился в один из самых востребованных элементов для современной экономики. А ещё литий любят все озабоченные, кто хочет избавить мир от этих ужасных углеводородов, которые достаются из недр нашей земли, но откуда берётся литий? Литий добывают либо из породы, обогащённой литием, либо из салончиков, в рассоле которых тоже много лития. И самая масштабная добыча лития, например, развернута в Чили и в странах Африки. Для того чтобы добыть всего лишь 1 тонну лития, вам потребуется 250 тонн породы или, если добыча идет на салончике, то надо переработать 750 тонн солевого раствора, чтобы вытащить 1 тонну лития. При этом литий от примесей можно очистить только химическим путём, а это значит, что породу и солевой раствор после того, как из него достали литий больше никак использовать нельзя, и это всё просто выкидывают. Когда где-то случайно разливают нефть, то это экологическая катастрофа, а когда кто-то где-то выливает тонны отработанного химического рассола после отделения лития – это праведные отходы во благо экологии. А ещё технологический процесс такой, что для 1 тонны лития нужно испарить 1900 тонн пресной воды, а знаете кому бы пригодилась пресная вода? Жителям Чили. Фермеры в Чили вынуждены возить воду из других стран для своих полей, так как вся вода уходит на литий, и чуть что идёт не так: засуха там какая-нибудь небольшая или ещё что, население Чили тут же остаётся без еды и воды, и это я ещё не говорю про тонны CO2, которые выделяются при получении лития. Но на всю замечательную и зелёную Европу это никак не повлияет, добыча лития ведь идёт не в Европе, ну и пусть сами там у себя разбираются с последствиями производств, а мы будем с праведным лицом и значком «Эко» на холодильнике, жить экологичной жизнью. Помимо лития в аккумуляторах есть ещё и кобальт, который как металл более редкий, и практически весь кобальт на планете добывается в Конго. Кобальт – это одна из основных штук, за счёт которой живет страна, и он добывается в шахтах. А знаете, кто добывает кобальт в этих шахтах? Обычные люди, в том числе и дети. Кобальт, как литий, активно добывается примерно 30 лет, и раньше в шахтах реально использовали детский труд, и за 30 лет добычи кобальта в Конго ничего не изменилось. Тонны переработанной и выкинутой на улицу породы, перебои с едой и питьём, детский труд и адские условия труда, это же всё где-то там это, же не у нас, не в Европе, а мы тут об экологии будем думать. Но производство лития и кобальта – это лишь пол беды.

Все же слышали такую фразу, что выкинутая батарейка отравляет землю? И да, действительно, если просто выкинуть батарейку, то из-за химических элементов внутри, она будет отравлять землю, отравлять грунтовые воды и вообще убивать вокруг себя всё живое. И вот возникает вопрос, в связи с этим, а что нам делать с батарейками? Правильный ответ: утилизировать. Все же видели такие контейнеры, куда специально собираюсь батарейки, чтобы отдать их на «правильную» утилизацию. Знаете какой процент батареек сегодня утилизируется от общего количества в мире? 5%. Только 5% батареек проходит утилизацию, остальные просто выкидываются на свалку или закапываются в землю, и не потому, что их никто не собирает, а потому что их негде утилизировать. Вы знаете, как утилизируют батарейки? Их сжигают. И выбросы, которые образуются при сжигании батареек ядовитые. А батарейку ещё полностью сжечь нельзя, от нее многого примесей остаётся после сжигания. А что с ними делают? Закапывают в землю. Пока что в мире нет нормальной технологии по утилизации батареек, есть куча экспериментальных технологий, но они все дороги и ни одна не показала нормального результата. Сегодня существует два основных метода утилизации батареек, и оба не работают: при первом, их просто сжигают: такой метод называется пирометаллургический, при втором, содержимое батареек растворяют в химикатах: такой метод называется гидрометаллургический, но ни то, ни другое не может быть использована в промышленных масштабах и сейчас объясню почему. Идея переработки же заключается в чём? Чтобы ты мог разобрать аккумулятор и получившиеся по итогу материалы снова пустить в производство новых аккумуляторов, как с алюминиевыми банками, например: банку измельчил, переплавил и отправил обратно в производство. Но с алюминиевой банкой всё так просто, потому что там только алюминий, и банка всегда одинаковая, разбирать её не надо, смолотил в пыль и сделал такую же. С аккумулятором для электрокара ты сразу же упираешься в то, что перед утилизацией его надо хотя бы разобрать. Аккумулятор – это, по сути, большая монолитная штука из аккумуляторов поменьше, как кирпичная стена состоит из кирпичей, так и большой автомобильный аккумулятор состоит из маленьких, которые между собой склеены специальным клеем.

И когда у тебя всё разное по размерам и прочности, такое разобрать можно только руками, и современные батарейки при утилизации разбирают руками. Можно ли получить химический ожог? Можно ли отравиться? Роботизировать разборку нельзя, так как для робота нужна стандартизированная, одинаковая по всем параметрам батарейка. Робот не поймёт, если батарейка будет чуть толще или чуть прочнее, или с другим клеем, ему нужны тысячи одинаковых батареек для нормального процесса, а такого не может быть даже по идее, так как все автомобили разные, у всех разные места креплений, форма, ёмкость и так далее. Но допустим, что руками мы батарейку всё-таки разобрали, что делать дальше? Чтобы материал после переработки можно было отправить на новое производство, нужно их отсортировать по кучкам и очистить от примесей, ничего не повредив процессе. И вот тут главная проблема: ни сжигание, ни химическая очистка и никакой другой современный метод не может вам дать нормального чистого сырья для производства. Грубо говоря, если вспоминать алюминиевые банки, то что было бы, если бы в сырье после переработки оставалось бы 10% какого-то другого вещества? Само собой, у тебя бы этот материал никто не принял на производство, так как по технологическому процессу нужен алюминий: по другому банку не сделать. А это значит, что тебе нужен ещё какой-нибудь технологический процесс, чтобы убрать эти 10% примесей от алюминия и получить чистое сырьё, но любой дополнительный процесс – это расходы, а значит и удорожание готового продукта, и, по итогу, у тебя алюминий после переработки стоил бы сильно дороже, чем просто обычный алюминий. И кто бы у тебя купил такой алюминий по двойной цене? Никто. И вот такая проблема и происходит с аккумуляторами: всё сырьё, которое получается после переработки мало того, что дороже, так оно ещё и грязное. Ни кобальт, ни литий, ни другой ценный металл для производства не получается таким же чистым, как из карьера по его добыче, да и с карьера он ещё и дешевле. А все уже на данный момент выпущенные батареи спроектированы так, что их невозможно переработать: они все разные по размеру и по содержанию, они все разные по составу и по конструкции, и не существует технологии по их утилизации и переработки, да и не может существовать. Для переработки все аккумуляторы должны быть абсолютно идентичны, как алюминиевая банка, но такого не может быть в принципе из-за сложности конструкции. Все современные литий-ионные аккумуляторы, которые уже существуют на планете и которые будут произведены в ближайшие 10–15 лет будут либо сожжены и остатки закопаны в землю, либо просто закопаны в землю. Единственный вариант: взять какое-то количество человеческих рук и разобрать их на составляющие, а дальше всё равно закапывать в землю. И производство таких аккумуляторов только набирает обороты под дружные аплодисменты активистов, которые дальше своего носа ничего не видят. А знаете, что происходит с аккумулятором на свалке? Он отравляет землю, отравляет грунтовые воды и убивает растительность. Всё содержимое аккумулятор – это химически активные и опасные вещества, и если просто их оставить в большом объёме в земле, то всему живому на этом участке очень быстро придёт конец. И как только продажи электрокаров с не перерабатываемыми батарейками прыгнут вверх – через какое-то время все эти батарейки окажутся в земле: это вопрос времени, к большому сожалению. И перейти с современных автомобилей с двигателем внутреннего сгорания со всеми их системами очистки выхлопных газов на электромобили – это примерно то же самое, что бросить курить, пересев на наркотики.

И учёное сообщество кричит об этом, но думаете ученых кто-то слушает? Нет, их слушают примерно так же, как ученых, которые когда-то изучали вред свинца в топливе. Я вижу иронию в том, что аккумулятор, который стоит под капотом автомобиля с ДВС сейчас, сделан из свинца, и литий-ионные аккумуляторы ничуть не полезнее, и фторуглеродный тоже. Любой аккумулятор токсичен и всем все равно.

Основная идея всех ограничений переживаний по поводу экологии звучит сейчас примерно следующим образом: давайте подумаем о мире, где будут жить наши дети, давайте сохраним природу для наших детей и вот подобная популистская ерунда.

А реальная формулировка положение дел звучит следующим образом: мы тут на наших поколениях уже наэкспериментировались со свинцом и выхлопами: результат не очень, поэтому давайте поставим эксперимент над нашими детьми и внуками с токсичными аккумуляторами, мы вот тут сейчас примем решение, заработаем денег и политических очков, а результаты эксперимента разгребать все равно следующим поколениям, вот пусть они там дальше думают, что делать с токсичными аккумуляторами по всей планете. Я вот к чему веду всю эту историю: от традиционного ДВС нам придется отказаться – это факт, уже решенный, к сожалению, но этот отказ продиктован не потому, что мишки или ледник там какой-то. Нефть и бензин – это не просто что-то, что заправляют в машину, это очень важный ресурс, на котором держится вся современная экономика, и он важен, потому что стал выгодным и не просто так сам собой, а намеренно: люди из Standard Oil увидели в нем потенциал и решили подсадить весь автомобильный мир на бензин, который потом они с улыбкой продавали всему миру, также, как и при создании тетраэтилсвинца, все органы защиты и государство были готовы мириться с несколькими десятками смертей на производствах, так как GM и Standard Oil нужна была прибыль и обеспечение тысячи рабочих мест, они же не только себя кормили, а тысячи семей и, в целом, толкали экономику всей страны вперед, а когда на них обрушивались учёные с тем, что вся страна покрыта свинцом, юристы на заседаниях говорили, что лучше грязные деньги, чем пустой желудок и тоже были в этом правы. И то, что мы с вами наблюдаем сегодня – это просто передел власти и ресурсов под видом того, что мы тут все переживающие за экологию. Современная экология – это разменная монета, которую разыгрывают перед людьми, чтобы отключить им мозг. Идея, что надо страдать ради следующих поколений – это всегда тот аргумент, которым оправдывают любой поступок и которую приводит только тогда, когда других аргументов нет. Вспомните любой диктаторский режим, вспомните любые чудовищные вещи, которые происходят в мире, и везде тогда людям говорили, что это ради будущего ваших детей, ради свободы и прочей ерунды. Как я говорил в самом начале про керосин и ворвань, что от китов отстали только тогда, когда появилось более дешёвое и удобное топлива, точно так же и с экологией, экология настоящая станет нужна всем и важна только в тот момент и только при том условии, что это будет очевидно выгодно здесь и сейчас в денежном эквиваленте. Ведь даже человеческие смерти, какой бы ужасной трагедией ни были сами по себе, интересуют государство только с той точки зрения, что человеческие смерти – это невыгодно. Каждый человек, который рождён в любой стране мира, требует затрат на себя, в каждого гражданина страна вкладывается обеспечением здравоохранения, образования, инфраструктуры и всего вокруг. Всё, что вы так или иначе получили как гражданин бесплатно, за это всё государство заплатило из налогов, и это делается только лишь с тем расчётом, что здоровый, образованный, трудоспособный гражданин будет работать и платить налоги и мало того, что вернёт вложенные в него инвестиции, так ещё и принесёт дивиденды: так работает экономика. Государство печётся о здоровье граждан, потому что здоровый и образованный гражданин – это выгодно. И как бы цинично это ни звучало, но у всего есть цена: и у производств, и у экологических катастроф, и у каждого из нас. И вот какой тип автомобиля будет выгоден деньгам, на том мы с вами будем ездить: не на том, что удобно, не на том, что правильно из-за «экологии» и что хорошо для белых мишек, а на том, что выгодно. А для денег ДВС уже не выгоден. В том мире, где принимаются решения, где действительно решаются глобальные вопросы логика одна – деньги, и в этой логике нет сострадания кашляющему шахтёрскому городу, в этой логике нет переживаний из-за редкой гусеницы или из-за количества снега в том или ином месте планеты: только сухой расчёт в тупой денежной массе. И всё это заберёт у нас урчание мотора, его звук, вибрацию и все такое. Двигатель внутреннего сгорания, который какие-то 100 лет назад взрывал экономики и обеспечивал прибыль, сейчас уже не так выгоден, и он сам по себе в этом не виноват. Причина в глобальной энергетике, которая хочет отказаться от ископаемых ресурсов во имя денег. А экология, тающий сугроб на Антарктиде и активисты – это ширма, которые нам показывают, и чем сильнее будут давить на наши эмоции, тем больше мы будем верить в эту ширму, а за этой ширмой рычаги давления, политика, власть и деньги. Впрочем, как и всегда. Электрокары – это уже не автомобили, а продукт политического передела власти, и как что-то, что поможет нам решить проблемы с «экологией». Они ничего не решат, а возможно сделают только хуже. Но с этими последствиями будут разбираться уже следующие поколения, которых никто ни о чём не спрашивал…